Пересиливая себя, Битси распахнула окна, достала пару черных мешков для мусора и принялась за уборку. Она сомневалась, что Ингрид в ближайшее время будет в состоянии навести порядок.Когда Битси рылась в шкафчике под раковиной в поисках освежителя воздуха, она случайно наткнулась на закрытый отсек, который был едва заметен.– Ингрид, – спросила Битси ближе к вечеру, когда Ингрид наконец появилась из своей комнаты, – тебе это о чем-нибудь говорит?Она показала подруге коробку из фирменного магазина, которую нашла под раковиной. Там лежали разрозненные предметы: сломанный игрушечный мотоцикл, целлулоидная кукла с исковерканной головой, старая газетная статья и фотография, изображающая двух людей с бокалами в руках.– Где ты это взяла?– Под раковиной. Там есть тайник.Ингрид пожала плечами:– Джанкарло как-то чинил раковину, вот ему и взбрело в голову устроить тайник.Битси уставилась на нее, припоминая все, что когда-либо слышала от Ингрид.– Почему ты мне никогда об этом не рассказывала?Ингрид тяжело опустилась на диван.– Я об этом и думать забыла. Понятия не имею, для чего это ему понадобилось. И вообще, какая разница? Джанкарло не вернешь. Не хочу больше о нем вспоминать.Битси унесла коробку к себе в комнату, высыпала содержимое на кровать и стала перебирать предмет за предметом: мотоцикл, кукла, газетная вырезка, фотография.Зачем Джанкарло все это припрятал? Она пробежала глазами заметку о какой-то дорожной аварии в Лондоне, затем рассмотрела фотографию конгрессмена Дерека Уинтропа и его сестры Александры Уинтроп, самой красивой дебютантки того сезона.К чему бы это?Битси легла на кровать и закрыла глаза. Она расслабилась и попыталась выстроить цепочку: кукла с болтающейся головой... газета... смерть... двое богатых людей из высшего общества... Шантаж. Она села. Сердце учащенно забилось. Что, если Джанкарло кого-то шантажировал, к примеру, Дерека Уинтропа или его сестру? Какая-то бессмыслица; но чем больше она об этом думала, тем тревожнее становилось у нее на душе.Ей не сиделось на месте. Она подошла к большому зеркалу, от которого в последнее время старательно отворачивалась. На нее смотрело ее собственное лицо, ставшее чужим. Дрожащими пальцами она потрогала тонкие шрамы вокруг правой глазницы.Искусственный глаз. Какая гадость. Она отвратительна, сама себе противна, и от этого ей никогда не избавиться.Теперь еще эта коробка со всяким барахлом, которое припрятал Джанкарло, не давала ей покоя. * * * В богатейшей библиотеке Джорджтаунского университета студенты готовились к экзаменам. Сидя перед проектором для просмотра микрофильмов, Битси изучала пленку, на которую была переснята подборка статей о кампании по борьбе с наркотиками. Сердце у нее колотилось так, что казалось, она вот-вот упадет в обморок. Подсознательно она чувствовала, что переступает запретную черту.Я не в себе, твердила она. Я просто не в себе.Битси просматривала статью за статьей, пока не нашла то, что искала, – заметку по поводу облавы на наркоманов, во время которой погиб Джанкарло. Раньше ей и в голову не приходило поинтересоваться, что писали об этом газеты.Не пропуская ни строчки, она наконец нашла имя офицера полиции, который застрелил Джанкарло. Байрон Мак-Кэфферти. Рядом была помещена его фотография. Битси узнала этого убийцу с холодными пустыми глазами.Снова все всплыло в памяти: хлопки выстрелов, упавший навзничь Джанкарло, красная струйка, вытекающая из его головы. Тогда же чуть не погибла и она. Мучительная, нестерпимая боль заполнила все ее существо. Стоп. Если она видела, как стреляли в Джанкарло, то значит, легавый стрелял не один раз. Для верности. Следовательно, в нее попали со второго выстрела, а не с первого... – Вам плохо? – спросила девушка, сидевшая за соседним столом. Битси сообразила, что разговаривает сама с собой.– С чего это мне должно быть плохо? – огрызнулась она. – Занимайтесь своим делом.– Мне показалось... извините, пожалуйста... – смутилась девушка.Битси смотрела в объектив и чувствовала, как в душе снова закипает злость. * * * Байрон Мак-Кэфферти, по прозвищу Бубба, втянул живот, приосанился и не отрываясь смотрел на девчонку в дальнем конце бара. Вот уже минут двадцать она строила ему глазки. Этакая лисичка: рыженькая, стриженая, с пухлыми губками. На ней были джинсы в обтяжку и открытая трикотажная майка ярко-красного цвета, которая соблазнительно облегала маленькие аппетитные груди.Молоденькая. Может, даже слишком молода для него. Ему-то через три дня стукнет пятьдесят.Бубба опрокинул в себя порцию виски и запил пивом, а потом щелкнул пальцами, чтобы бармен повторил заказ.Девушка пересела поближе к нему, улыбаясь, как старому знакомому.– Привет! Вы, наверно, часто здесь бываете? – спросила она полушепотом.– А то как же! Я, можно сказать, завсегдатай.Он откровенно изучал незнакомку. Многовато косметики. Маникюр давно не делала: руки неухоженные, ногти короткие и обкусанные. Он подумал, что рыжеватые кудряшки свободно могли оказаться париком – уж чересчур они аккуратно лежали и отливали искусственным блеском.Черт возьми, не иначе как это обыкновенная шлюха.Ну и что? На вид недурна, подвоха ждать неоткуда.– Я вам нравлюсь?– Еще как!– Вот и чудесно. – Она поднесла к губам свой бокал и стала не спеша отпивать коктейль – видно, тянула время.– Что-то я тебя раньше тут не видел, – отметил Байрон. – Живешь где-то рядом?– Да... Меня зовут Бонни.Зная, что проститутки частенько называют себя вымышленными именами, он начал поддразнивать ее:– Бонни? Это пчелку так звали. А у тебя есть медок? Надо бы проверить.– У меня не только медок есть. Я вся очень сладкая.– Дашь попробовать? Восемьдесят баксов.– Сто, – не моргнув глазом, сказала она.– Девяносто. Не торгуйся, черт бы тебя драл, а то у меня все настроение пропадет. Соглашайся – не пожалеешь.Когда Бубба привел ее к себе домой, он извинился и первым делом направился в ванную, где снял куртку и отстегнул кобуру.Гостья была уже в спальне. Она откинула темно-синее стеганое одеяло и лежала совершенно голая, согнув ноги и раздвинув колени, чтобы ему были видны рыжевато-золотистые завитки, а под ними розовое лоно. Бубба весь задрожал.– Давай скорее, – томно прошептала она.Он посмотрел девушке в глаза, и его обдало холодом. Вот тебе и раз. Такие глаза бывают у полицейского, которого вытаскивают на дежурство в субботу вечером.Мак-Кэфферти уже жалел, что связался с ней. Неизвестно, что за бабенка. Подцепил в баре первую попавшуюся, как будто девок никогда не видел.– Ну, что же ты медлишь? – поторапливала она, еще шире раздвигая ноги.Бубба не утерпел. Ему уже ни о чем не хотелось думать. Одно из двух: или заниматься любовью, или рассуждать.– Иду, крошка.Не прошло и двух минут, как она оседлала его и ее тело заходило вверх-вниз. Девчонка попалась крепенькая. У нее внутри были такие мышцы, что Бубба чуть не лопался от удовольствия. Давно с ним такого не бывало. Не зря все-таки он выбрал именно эту.– Давай, давай, – стонал он. – О, все...Его хватило ненадолго, но он ничего не мог с собой поделать.Краем глаза он заметил, как ее рука скользнула под подушку. В момент неудержимого, животного наслаждения его обожгла резкая боль в горле, прямо над кадыком.По шее потекла теплая струйка. Боже, эта потаскуха приставила ему нож к горлу!– Если двинешься или заорешь – глотку перережу, – злобно пригрозила она.– Умоляю, – только и сумел выдавить Бубба. Словно взбесившись от его мольбы, она еще сильнее надавила на лезвие.– Рассказывай все, – приказала она.– Что? – прохрипел он.– Рассказывай. Она переместила лезвие, направив его прямо в сонную артерию. Нож впивался в кожу. Бубба боялся не то что пошевелиться, но даже глубоко вдохнуть.– Не могу говорить... – Его глаза наполнились слезами. – Убери нож.Она словно не слышала его.– Ты в меня стрелял, признавайся?Этот вопрос поверг его в ужас. Откуда она взялась на его голову? Видимо, из прошлого. Оттуда тянулись кое-какие грехи.– Тебе ведь было на все плевать, верно? Прицелился и выстрелил.Он жалобно заскулил.– Я была ни при чем, – закричала она. – Я была ни в чем не виновата, кретин вонючий. Говори, кто тебе приказал убить Джанкарло Феррари?Он попытался сделать вид, что не понимает, но не справился с испугом.– А что...– Говори все – и быстро. А то всажу нож тебе в глотку.Он увидел ее глаза, лихорадочно сверкающие, сумасшедшие. Боже милостивый, такая на все способна. Вот влип. Единственное спасение – все ей рассказать, заставив при этом отодвинуть нож – может, тогда удастся его выхватить.– Говори, кто тебя подослал?Задыхаясь, он сдавленно прошептал имя. Она наклонилась вперед и всей тяжестью навалилась на нож. Бубба успел заметить, как у него из горла хлынул красный поток, но не поверил своим глазам.Ее пухлые губы зашевелились, но Байрон Мак-Кэфферти уже ничего не слышал. Он захлебнулся своей кровью.Через двадцать минут, закутанная в неприметный серый плащ, с рыжим париком в сумочке, Битси уже спешила прочь от дома Мак-Кэфферти. У нее подкашивались ноги, к горлу подступила тошнота, все тело покрылось липким потом, несмотря на апрельскую ночную прохладу. Она вымылась под душем в квартире Мак-Кэфферти, но облегчения это не принесло. Ей все равно мерещилось, будто она кожей чувствует его сперму, пот и кровь.Никто ее не опознает, тем более в таком плаще. Удачно, что Мак-Кэфферти жил один: вероятно, пройдет пара дней, прежде чем его найдут, а если повезет, то и неделя.Битси непроизвольно сунула руку в сумочку и нашарила металлический предмет. Это был длинный нож, купленный в хозяйственном магазине. Лезвие из шведской стали могло бы рассечь пополам телефонную книгу. Она оттерла его под душем: жалко выбрасывать такую вещь, может, еще пригодится.Определенно, для него еще найдется работа.Ей никогда не забыть имя, которое прошептал Бубба Мак-Кэфферти. Теперь она знает, кто был истинным виновником той трагедии. Сенатор Дерек Уинтроп. XIVЧИКАГО, 1989 «Сенатор Дерек Уинтроп и его жена Рита-Сью» – было аккуратно выведено в отрывном блокноте, который за последние недели стал настольной книгой Александры. Она сидела у себя в кабинете, листала страницу за страницей, проверяя, не надо ли добавить какие-либо сведения о приглашенных, и в случае необходимости делала пометки для своей секретарши Джуди.Александра вздохнула и расправила плечи. День выдался нелегкий. С утра она обсуждала с режиссером видеофильм о достопримечательностях Чикаго и программе торжественного приема, который будут показывать в комнатах гостей. После этого звонили со студии звукозаписи по поводу аранжировки ее последней песни «Трепетная женщина» для альбома Дионны Уорвик. Затем деловой обед с Долли и бесконечные телефонные переговоры со специалистами, занятыми подготовкой приема.Хореограф Туайла Тарп согласилась поставить для этого вечера несколько балетных миниатюр. Однако танцовщики могли прибыть в Чикаго только в самую последнюю минуту.– Нельзя ли пораньше? – взмолилась Александра. – У нас даже не будет времени для репетиций.– Нет, раньше мы не сумеем, – Туайла Тарп была непреклонна. – А репетицию проведем непосредственно перед выступлением.Александру осенило:– Мисс Тарп, а нельзя ли попросить вас приехать сюда только для проведения репетиции на неделю раньше, если будут готовы помосты? После этого труппа даст назначенные выступления и вернется в Чикаго уже в день приема.– Пожалуй, это возможно.Вопрос был решен.На следующий день Александре предстояло свести вместе дизайнера, приглашенного из Флориды для проектирования фонтанов, и подрядчика по сантехническим работам. Кроме того, следовало проверить, все ли готово для создания ледовой композиции, состоящей из герба принца и принцессы Уэльских и геральдических фигур льва и единорога по бокам.Ни одна мелочь не должна была остаться без внимания.Александра устала и решила сделать перерыв. Она включила стерео, легла на диван, закрыла глаза и погрузилась в мир гениальной скрипки Мидори. Как всегда, музыка ее успокаивала. Однако очень скоро пение скрипки прервал телефонный звонок.– Александра? Это я, Ди.– Диана! – воскликнула она, забыв об усталости.– Я решила тебе позвонить и узнать, как идет подготовка к приему.– Все будет великолепно, – заверила ее Александра. – Я держу в поле зрения тысячу разных дел, и все они продвигаются по плану. Скажи, как ты поживаешь? Как Чарлз?– У нас полный порядок, – сказала принцесса; по ее голосу чувствовалось, что она улыбается. Видимо, их недавняя размолвка была забыта.– Диана, что ты наденешь? – поинтересовалась Александра. Сама она еще не успела приобрести подходящее платье.– Я обратилась к Брюсу, и он пообещал сделать что-нибудь умопомрачительное.Александра знала, что Брюс Олдфилд нередко выполняет заказы Дианы. Подруги долго обсуждали, к какому модельеру стоит обратиться Александре. Обе считали, что туалеты от Валентино в этом сезоне стали слишком броскими. Александре больше нравились строгие линии и непременная отделка гофрировкой – отличительные черты стиля Мэри Мак-Фэдден, но она опасалась, что многие дамы уже заказали себе именно такие туалеты.Александра вздохнула:– Ничего не поделаешь, придется съездить в Нью-Йорк. Я и так слишком долго откладывала. * * * Угрюмо стиснув зубы, Ричард шагал через вестибюль служебного спортивного комплекса. Ему только что стало известно, что профсоюз постановил провести забастовку именно в его отелях; первые акции протеста были намечены на день торжественного приема. Это привело его в ярость.В последние несколько лет средства массовой информации в самых ярких красках расписывали его богатство. У общественности создалось представление, что он купается в деньгах, но на деле большая часть его состояния была вложена в недвижимость. Профсоюз навел справки и установил, что при существующем положении вещей сеть отелей «Фитцджеральд» весьма уязвима: под бременем забастовки, тем более продолжительной, она может пошатнуться. Банкиры возьмут его за горло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61