Вот только Лестарды могли еще выкинуть какой-нибудь номер.
Режин, забывшись, поставила на стол лишний прибор. Жанна смотрела на эту чашку, закусив губу, и поняла, что жизнь по-настоящему вернется в прежнее русло еще очень нескоро. Половина ее сердца была далеко, в холодном дворце на берегу Средиземного моря. И здесь, в теплом и любимом доме, девушка чувствовала сейчас себя так же одиноко, как ей было бы в чужих огромных, роскошных залах.
10
Жанна сидела на своей любимой скамейке в саду и пила кофе. Октябрьский рассвет был ненамного прохладней июльского, и только появившиеся кое-где на деревьях желтые листья указывали, что лето идет к концу.
Дни потихоньку шли на убыль, солнце каждый раз вставало на минутку позже. Наверное, к весне ритуал встречи рассвета перестанет вызывать острую боль. Но только не сейчас. Пока девушка еще не могла воспринимать солнце, величаво поднимающееся из-за горизонта, без тоски о Ролане.
Прошло около трех месяцев со времени их расставания. Каждое воскресенье они говорили по телефону – Ролан не пропустил ни одной недели. Он вежливо осведомлялся о здоровье Арно, перебрасывался словом с каждым из членов семьи, рассказывал о делах королевства. У отца Ролана, короля, начались проблемы со здоровьем, так что все больше дел ложилось на плечи сына. Ему во многом помогала Изабель, куда лучше, чем брат, подходившая для наследования престола. Но Ролан старался честно исполнять свои обязанности.
Прямо не говорилось, но витало в воздухе, что в один прекрасный день эти обязанности лягут на Арно.
Обычный деловой разговор – принц Ролан поддерживал контакт с наследником престола. И ничего более…
За спиной Жанны открылась дверь, и она вздрогнула – ей вдруг показалось, что сейчас выйдет Ролан.
– Доброе утро, солнышко.
– А, бабушка, это ты…
Старушка осторожно, стараясь не сгибаться в пояснице, села рядом с ней. Помолчали.
На улицу въехал незнакомый фургончик, и Жанна приподнялась, готовая при малейшей опасности броситься обратно в дом. Когда происхождение Арно стало местной сенсацией, их дом не меньше месяца подряд осаждали репортеры, и Жанна уже не могла спокойно слышать шум подъезжающего автомобиля. Однако фургон мирно проехал мимо, и девушка села опять на скамью, невесело улыбаясь.
– Кажется, нервы совсем расшатались.
Бабушка засмеялась.
– И я понимаю почему…
– Правда же это было ужасно? Никакой частной жизни, будто бы живешь посреди городской площади. Хорошо хоть в последнее время стало полегче – наверное, нашлась другая тема для сплетен. Только некоторые дураки теперь относятся к Арно иначе…
– Ты имеешь в виду, обращаются с ним как с принцем?
– Что-то вроде того… Я просто хотела, чтобы он вырос нормальным счастливым ребенком, таким же, как все дети. Но все и сейчас не так плохо, как могло бы быть. Страсти в основном улеглись, друзья относятся к нам по-прежнему… Вот только от Лестардов я все еще ожидаю какого-нибудь подвоха.
– Да, они могут. Я знала Колена еще ребенком, он отличался подлостью с раннего детства, поверь мне. Колен был на год старше твоего отца и всегда так и норовил что-нибудь стянуть у других ребятишек. Помню, как он украл у Пьера завтрак и свалил вину на другого мальчика… А однажды позарился на тетрадку с Фантомасом на обложке и долго выжидал, когда Пьер оставит свой портфель в классе и пойдет побегать в коридор… Правда, Пьер застал его на месте преступления и отнял тетрадку. Еще Колен был ябедой – и надо сказать, он не сильно изменился со времен «золотого» детства. И супругу он выбрал себе под стать. Лестарды могут попытаться что-нибудь сделать, но ты не волнуйся заранее. Не так уж у них много возможностей. Кроме того, что волнуйся, что не волнуйся, все равно ничего не изменишь.
Жанна спрятала лицо в ладонях.
– Да я знаю, бабушка. Просто не могу с собой справиться. Хорошо бы все оставалось так, как есть сейчас… Только бы не стало хуже.
– Ничто никогда не остается неизменным, внучка. Ты все еще тоскуешь по Ролану?
Жанна выпрямилась.
– С чего ты взяла?
– Ты же моя внучка, я тебя знаю, как себя саму. Не грусти, милая. Придет день, и ты встретишь своего суженого, того, кто поможет тебе забыть обо всех неудачах.
– Да, конечно.
Однако Жанна не была в этом уверена. Она не могла даже представить, что полюбит кого-нибудь кроме Ролана. Мысль о ком угодно другом вызывала только отвращение.
– Ролан желал тебе добра. Я видела, как он смотрел на тебя, внучка.
Жанна вздохнула.
– Ну да, желал добра… В своем понимании. Все дело в том, что он не обычный человек, который каждое утро встает и идет на работу, а вечером просматривает газету. Он принц, у него свой долг, свои обязанности.
– Ему так тяжело было утром, перед отъездом! Я даже подумала, что вот сейчас он пригласит тебя в свое королевство, предложит стать его Золушкой.
– Ох, бабушка, как же ты романтична! Ролан действительно предлагал мне уехать с ним всего-навсего, чтобы переждать шумиху. Но я конечно же отказалась.
– Почему? – бабушка совсем не выглядела удивленной, и Жанна подумала, что та наверняка и сама обо всем догадалась.
– Потому что мне нельзя отсюда уезжать. Этот дом, вы все, весь этот город – моя жизнь. Ты же знаешь, как я была несчастна, когда уехала в Тулузу, притом что могла каждые выходные проводить дома!
– Финансовые возможности Ролана позволили бы тебе на каждые выходные прилетать сюда из Сан-Валле.
Жанна покачала головой.
– Если бы не его проклятые финансовые возможности, не титул, не обязанности – все могло бы быть иначе. Разве ты не помнишь, как была несчастна Франсуаз? А ведь у ее семьи было полно этих самых «финансовых возможностей»! Так же и Анри погубили богатство и знатность… Деньги приносят людям только несчастье.
– Солнышко, Франсуаз была несчастна вовсе не из-за денег. Просто Колен и Анна Лестард – низкие и эгоистичные люди. Это они сделали свою дочь несчастной! Деньги просто давали им возможность подло поступать с другими людьми, но вовсе не были причиной подлости. А что до Анри, я никогда его не знала, но, если он хоть немного походил на своего брата Я думаю, он женился бы на Франсуаз и признал бы ее ребенка, если бы только мог.
Жанна одним глотком допила остывший кофе и встала. Возможно, бабушка и была права, но это ничего не меняло. Деньги приносят неприятности, и неважно, что романтичная старушка имеет на этот счет свое мнение. А разговоры о Ролане причиняли ей боль, и Жанна больше не хотела их вести.
– Пойду налью себе еще кофе. Принести тебе тоже чашечку?
– Спасибо… И еще в кухне есть коробка с пирожными.
– Бабушка! А как же твой холестерин?
– Пустяки. Коробка почти пустая… Нельзя останавливаться на полпути.
Когда Жанна вернулась, солнце стояло уже высоко над горизонтом. Оно конечно же было не такое жаркое, как летом, но все равно воздух заметно потеплел.
– Знаешь, а у Ролана нет сада с такой скамейкой, как у нас, – сказала Жанна, садясь. – Когда он это сказал, мне стало его жалко… Правда же, глупо? Жалеть человека, который живет во дворце с пятьюдесятью комнатами, только за то, что у него нет старой садовой скамейки… Но мне кажется, я была права. Нашему дому далеко до дворца, зато у меня есть и сад, и скамейка в нем, и бабушка, с которой можно посидеть рядом…
Неожиданно ей в голову пришла ужасная мысль.
– Ты, случаем, не больна?
Может, именно поэтому старушка не беспокоится больше о своем холестерине – потому что уже все равно?
Бабушка улыбнулась.
– Нет, я не больна. Я еще собираюсь пожить на этой земле, – она хитро прищурилась. – А что, это одна из причин, по которой ты не поехала в Сан-Валле? Потому что твой дедушка скончался, когда ты жила в Тулузе, и теперь ты не хочешь отлучаться, потому что боишься, что меня тоже вскоре не станет?
– Нет, конечно, нет! Но это же правда, что, пока меня не было дома, случилось много несчастий. Дедушка умер… И Франсуаз тоже умерла.
– Но случилось и много хорошего. Эдмон женился на Сесиль. Родился Арно. А твой дедушка умер бы все равно, будь ты здесь или нет. У него было больное сердце. Ты ничего бы не изменила.
– Знаю.
– А мне кажется, ты до сих пор этого не знаешь… По крайней мере, твое сердце думает иначе.
Бабушка отставила чашку и взяла внучку за руки.
– Человеческая жизнь должна меняться. Так лето сменяется осенью, а потом, после зимних холодов, приходит весна. Ты не смогла бы удержать деда среди живых ни на секунду дольше отмерянного ему срока. Это так же бесполезно, как пытаться не дать наступить осени.
– Я хотя бы была рядом с ним в его последние дни.
– Зато ты была рядом с Франсуаз в ее последние дни. Думаешь, она меньше в этом нуждалась?
– Бабушка, если бы я не знала тебя хорошо, я бы подумала, что ты уговариваешь меня уехать из дому!
– Если бы я знала, когда Ролан был еще здесь, что он просил тебя уехать вместе с ним, тогда бы я тебя убедила согласиться на его предложение.
– Но здесь мой дом. Здесь моя семья. Я никогда вас не оставлю. Я не хочу вас оставлять!
Бабушка отпустила руки Жанны и откинулась на спинку скамьи.
– Знаешь ли ты историю жизни моей бабушки?
Жанна расслабилась. Сейчас последует долгий рассказ, и они уже не вернутся сегодня к опасной теме. Никто больше не будет обсуждать ее отношения с Роланом или убеждать покинуть отчий дом.
– Мадам Агнес Ленуар происходила из древней семьи с Иль-де-Франса. Они с твоим прапрадедушкой познакомились на светском приеме в Париже. Он влюбился в нее с первого взгляда, отыскал ее через знакомых и предложил стать его женой. Она очень любила свою семью и свой дом, но Ренара Дегана полюбила сильнее. В те времена дорога от Парижа до Тулузы была долгой и опасной, требовала куда больше времени, чем сейчас доехать от нас до Сан-Валле. До Тулузы раз в неделю ходил дилижанс, леса кишели разбойниками… А наш Лавеланет был крохотным, захудалым городишком, сущей дырой по сравнению со столицей. Агнес не могла навещать родню чаще, чем раз в год. Она очень тосковала по своим родителям, по Парижу… Но никогда даже на миг не жалела, что вышла замуж за Ренара.
Жанна смотрела в чашку. История, рассказанная бабушкой, что-то не прибавила ей бодрости.
– В любом случае, уже поздно, – сказала она наконец. – И вообще Ролан меня звал с собой, только чтобы переждать бурю. Больше он ни разу не повторял своего приглашения.
– Когда он повторит…
– Этого не будет.
– Когда он повторит приглашение, я надеюсь, ты ему не откажешь. Ты любишь не этот дом и не землю, на которой он стоит. Дом – это всего-навсего груда камней, важны люди, которые в нем живут. Именно людей мы любим, и думать стоит только о них. Мы можем продать эту развалюху и переселиться в современную квартиру на другом конце города. Можем вообще уехать в Париж или в Орлеан… А ты способна наполнить теплом и любовью любой дом на свете, даже огромный дворец в Сан-Валле…
Слова бабушки звучали в ушах Жанны весь остаток дня. Она знала, что мудрая старушка права… Но исправлять что-либо было уже поздно.
По приезде дворец показался Ролану еще более пустым и сумрачным, чем прежде.
Он повесил трубку после очередного звонка Деганам. Получалось так, что всю неделю Ролан жил в ожидании этих звонков, ради того момента, когда далеко-далеко отсюда Жанна поднимала трубку и он слышал ее голос. Но несколько минут радости проходили, и Ролан снова оставался один.
– Ну что, опять говорил со своей провинциальной принцессой?
Он обернулся, вздрогнув от неожиданности. Это была Изабель, вошедшая в комнату так тихо, что он не заметил. Она изящно присела на краешек софы, закинула ногу на ногу. На сестре были широкие брюки цвета хаки и простая блузка. Она единственная в королевской семье отказывалась одеваться согласно этикету, кроме как на светские приемы.
– Ну да. Я говорил с Жанной. А также с Арно, с Пьером, с Режин и с Люсиль в один прекрасный день я позову к телефону и Принца.
– Кстати, о собаках… Ты знаешь, что со времени приезда из Франции ты стал похож на печального бладхаунда?
Ролан посмотрел на огромную каменную вазу, украшавшую туалетный столик. Она была высечена из цельного малахита и отделана золотом. Ролан не знал точно, сколько стоит эта громадина, но уж наверняка дороже, чем весь дом Деганов вместе с садиком! Ему захотелось изо всех сил швырнуть вазу о мраморный пол. Разобьется она на тысячу кусков – и никому на целом свете не станет от этого хуже или лучше! А старенький дом Деганов приносит счастье и покой целой семье.
Ролан отвернулся от вазы и мрачно усмехнулся.
– Да, дорогая сестра, я знаю, что мои дела идут не так уж хорошо со времени приезда из Франции.
– Так поезжай повидайся со своей дамой сердца. Поговори с ней. Вот уж никогда не знала, что мой брат – трусишка.
– Изабель, иногда ты бываешь… очень несдержанна на язык.
– Я всегда такая, дорогой братик. Именно поэтому я так много делаю для нашего королевства, – ответила Изабель.
Ролан окинул взглядом огромную комнату с высоким потолком и вышел в просторный полутемный холл. Сестра дала ему дельный совет, но что толку говорить с Жанной, если она все равно не поедет с ним в Сан-Валле? Она принадлежит своей стране, глубоко уходит в нее корнями, как деревья в ее саду.
Он уже много раз был близок к тому, чтобы бросить все и уехать во Францию, просто чтобы увидеть Жанну еще раз, может быть, коснуться ее руки… Но это означало бы только бередить старые раны…
Ролан остановился перед дверью в библиотеку, где сейчас пребывал его отец. Может быть, попросить у короля позволения нанести еще один визит во Францию?..
Не делай этого! – взывал к нему здравый смысл. Не растравляй себя! Хотя за прошедшие три месяца не было заметно, чтобы рана в сердце хоть немного затянулась…
Приняв решение, Ролан постучал трижды и вошел, не дожидаясь, пока ему ответят.
Король обернулся к нему из глубокого бархатного кресла, потом отвел глаза. Однако Ролан успел заметить, что лицо отца мокро от слез.
Может быть, у короля разыгралась аллергия? В конце концов, возня со старыми пыльными книгами очень вредна…
– Отец, я хотел бы поговорить с вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18