Мышиное сердечко, которое, может, и трепетало когда-то от любви к насильнику Вескову (вот бы кто быстро справился с упрямой Арбузовской девкой), с тех пор лишь изредка встряхивали пароксизмы страха, когда её зачем-нибудь вызывали "на ковёр".
Начальство, хоть и поменяло ориентиры, хоть и подросло, взбираясь на ходулях по должностным ступенькам, но неизменно играло для неё свою руководящую и направляющую роль. По отношению к ней шефы пока что всегда были милостивы: за Пышкой не числилось особых провинностей.
Но она прекрасно знала, как они умели карать! Зачем и куда она, дура, едет?! Чего хорошего может ждать от руководства?..
Вспоминая недовольный тенор, выспрашивающий её по телефону, что она успела сказать ментам, Пышка обмерла: ведь она - связующее звено между "очагом культуры" и шефом - деятелем этой самой культуры. Пока очаг приносил ему дивиденды и пока о нём никто из местных не знал, она была в фаворе. Но, как только искорёженную, хотя вполне опознаваемую аппаратуру вместе с четырьмя трупами и их оружием вывернуло наизнанку, сама Пышка стала угрозой безопасности шефа - выпускника операторского факультета ВГИКа, высокопрофессионального фотографа, обладающего потрясающими связями, благодаря чему пока что ему всё сходило с рук...
Он мог открыть в столице казино, мог позволить себе частную порно-студию на природе, обеспечив работой девчонок и парней - мотыльков, стремившихся к звездам. Мог выстроить в провинции подпольную клинику для её старого школьного приятеля Грека, непризнанного светила медицины, однажды вернувшего ему жизнь. Но зато потом полностью подчинить "светило" себе и заставить, наряду со вполне официальными исследованиями, заниматься нелегальным сбором базы человеческих органов (впрочем, надо отдать шефу должное - не безвозмездно)...
Кто стоял над ним - неизвестно... Однако, Пышка догадывалась, что не чиновники, обладающие властью, руководили им, а как раз наоборот... Недаром же подслушивающие и подсматривающие устройства были повсюду натыканы в тигровые стены!
И вот теперь ей предстояло отчитаться перед этим "начальством"...
Она затряслась, руки выпустили руль, машина стала елозить по дороге, вылетела на встречную полосу и чуть не столкнулась с бодро бегущей "ладой" с рязанскими номерами.
Страх мобилизовал её куриные мыслишки. Тётя Люся быстро взяла себя в руки, стала соображать: машина из Рязани, в такое время? Уж не за ней ли? Сколько там было?.. Трое?.. Четверо?.. Какая разница! Всё равно достаточно, чтобы оторвать ей голову и выпустить кишки... Сейчас они доберутся до пансионата, выяснят, что её нет, поймут, кого встретили на шоссе и тогда...
Она автоматически крутанула руль вправо - на проселочную дорогу. В лес, в овраг, в поле, в болото, - куда угодно, только подальше от них!..
Не учла в панике Пышка, что её блестящий дорогостоящий красавец-автомобиль не рассчитан для езды по родным русским просторам. Он создал ей такое "море любви", какое ни в одном кино ни одной Марье Павловне и не снилось!..
...А капитан Луканенкова, между тем, да-алеко отстала на шоссе от двух машин, летящих нос - в хвост. Сначала она досадовала на светлую машину, отделившую её старенькую тележку от великолепного BMV. Сколько ни старалась, обгон "нивы" не удавался. Та шла за тачкой тёти Люси, словно примагниченная.
"Какого хрена?.. Живчики-сослуживчики её что ли опекают? - стала чуть позже недоумевать Марья Павловна. - Мне б такую подмогу со стороны Смыслова - я б его на руках носила!"
Расстояние между "москвичом" и "нивой" постепенно увеличивалось: вскоре они стали еле видны. "Не уходи, блин! Побудь со мною", - жала Марья Павловна на газ, сгорая от стыда за свой металлолом.
Бесполезно! Она безнадежно отстала. На какой-то миг ей показалось, что на шоссе сейчас произойдет столкновение: BMV вдруг вынырнул на встречную полосу и чуть не "забодал" бегущую "ладу". Но - вовремя ретировался и исчез вместе с озабоченной партнершей-"нивой", напоследок игриво подмигнувшей "москвичу" задними огнями...
Если бы сидящие в машине Рустама знали, что москвичонка, привязавшегося к ним ещё в поселке, ведёт капитан милиции Луканенкова, на которую пытались повесить явный "висяк" - труп в квартире Анны!..
Да, собственно, что бы это изменило? Им важно было настигнуть полуграмотную бандершу. И все силы они бросили на погоню.
- Лёшечка, миленький, не упусти эту суку! - умоляла Анна. - Поднажми! Давай, не отставай! Это же она Катьку мучила!
От нетерпения она так вцепилась в его правую руку, что у него посинели пальцы.
Алексей оскалился над рулём, как тигр над горлом жертвы.
- Ага, наблюдается явный прогресс: вот я уже и миленьким стал, сбивал он температуру с Анны, как с градусника, - а что ты мне говорила час назад: дикобраз, засранец, нахал и прочее!
- Конечно, нахал! Ты же сам сказал, что готов обольщать теперь всех толстозадых, вот и газуй. Догонишь её - будем вместе "обольщать" и в хвост, и в гриву! Пусть только попробует не сказать мне всё про мальчишек и Маню!
Тут Анна передала ему свой разговор с Катей - он аж зубами заскрипел:
- Дого-оним, куда она от нас денется!..
Минут пятнадцать они мчались в неразрывном тандеме с иномаркой. Вдали на встречной полосе показались фары какой-то машины... Вдруг BMV заюлил, завертелся, и чуть не столкнулся с приблизившейся "ладой".
- Что он бёдрами виляет, как педик? - Алексей, повторяя маневры пышкиной тачки, тоже едва не грохнул "ниву": Анна не давала возможности свободно маневрировать. - Руку отпусти, - дернулся афганец. - Это тебе не член!
Охотничий азарт и напряжение погони так заполнили всё её существо, что она даже не обиделась, лишь яростно выдохнула:
- Господи, какой же ты идиот!
- А ты - богохульница, если не сказать больше, - напружинившись, снова страшно оскалился Алексей, - лечить тебя будем! Та-ак, молодец, теперь направо... Кайф! Тут-то мы тебя и накроем.
Анна не сразу сообразила, что он комментирует путь, который выбрал автомобиль Пышки. До неё это дошло, когда они запрыгали по кочкам и буеракам проселочной дороги, а матерящийся зять уже криком повторял в третий раз: - Кретинка, тупоголовая, дура, бестолочь! Прыгай назад, я кому говорю?!.
С перепугу она сиганула на заднее сиденье, перекувырнувшись через спинку и застряв на полпути. "Нива" Рустама слева обогнула увязший по брюхо в родной российской грязи BMV, и стала впритирку правым бортом. Только что там сидела Анна, занеси машину чуть больше - что бы от неё осталось...
"Нива" окончательно перекрыла "иностранцу" возможность двигаться дальше...
Алексей, утихомирив дыхание, развернулся к барахтавшейся вверх ногами свояченице, хлопнул по мягкому месту:
- Эй, Арбузова, ты что там, пылинки собираешь? - Она только чертыхалась, соображая, как выбраться. Он схватил её за ноги и вытянул обратно. - Пошли, не время сейчас демонстрировать мне свои прелести! оглянулся на заднее стекло. - Она, небось, уже полные штаны наложила.
Почти одновременно они схватились за дверцы, но Алексей передумал и велел Анне подождать в машине. Затем он поднял крышку багажника. Анна услышала, как расстегнулась молния сумки, раздалось лязганье металла о металл и молния была снова застёгнута.
Она внимательно наблюдала за его манипуляциями, но в темноте было плохо видно, фары освещали лишь какие-то кусты. В салоне свет не горел. Потихоньку Анна всё-таки выбралась, оставив машину открытой, подошла к вражескому средству передвижения, игнорируя предостерегающий жест опекуна.
Алексей подергал ручку - дверца оказалась запертой изнутри, проверил остальные, которые тоже оказались заблокированными, через стекло осветил фонариком перекошенную физиономию Пышки:
- Хороша! Как твоё мнение, дорогая, на что нам употребить эту оболочку, когда мы пустим её в расход?..
- Я думаю, - громко включилась в обсуждение "проблемы" непослушная родственница, нагибаясь к самому стеклу, - что мы сдерём с неё шкуру и набьем соломой.
- Ты права, - подхватил Алексей. - Набьем соломой и выставим в центре этого замечательного места. Чтобы всем ублюдкам издалека видно было!
- А ещё лучше, - "размечталась" Анна, подыскивая, чем бы высадить окно, - развести небольшой костерчик, насадить эту пышечку на кол, подкоптить слегка... а потом бросить бедным бездомным кошечкам и собачкам: хоть какая-то польза...
Её мечты были прерваны неожиданно подгрёбшей к ним издалека, уже знакомой железной старой калошей.
- Пикнешь, сука, - это будет твой последний писк! - пообещал Алексей.
Он терпеливо ждал, как поведет себя хозяин "москвича".
Что-то щелкнуло в его правой руке...
"Лада", благополучно избежавшая лобового столкновения с иномаркой, промчалась мимо надрывавшегося четырехколесного старичка-долгожителя. "Ах ты, паскудство какое!" - разорялась Марья Павловна, которую начальник решил удалить в отпуск - от греха подальше. Надо же так случиться: она оказалась в самой гуще событий, закрученных вокруг дела Арбузовой, и рисковала теперь выйти из игры в самый её разгар.
"Куда, бежишь, тропинка милая? - вопрошала Луканенкова, не видя впереди кроме пустого шоссе ничего... - Ну, Вовка, ну, муж дорогой, ответишь ты мне за то, что вовремя не заменил этот кусок дерьма чем-нибудь стоящим!"
Вдруг ей показалось, что она проехала развилку от основной дороги. Марья Павловна сдала назад и её наблюдение подтвердилось. Мало того, вдалеке этого еле заметного ответвления неподвижно горели чьи-то фары. Капитан, не раздумывая, пошла "в разведку".
Видимо, всё-таки там было ДТП, две машины стояли, прилипнув друг к другу, как собаки в случке. BMV упирался "ниве" в правое заднее бедро.
Осветив этот "акт", Марья Павловна увидела две фигуры: мужскую и женскую (не тётю Люсю), которые торчали возле иномарки. Самой кастелянши что-то видно не было...
- Может, помощь нужна? - закинула она вопросик наудачу.
- У вас троса, случайно, нет? - раздался в ответ мужской голос.
- Есть, конечно! Мне на моём драндулете без троса нельзя! - капитан нарочно тянула время, пытаясь понять, что это за парочка, которая так активно преследовала беглянку-продюсершу.
Алексей передал Анне фонарик:
- Подойди, возьми у неё трос и пусть проваливает!
- Лёш, а как он выглядит? - спросила начинающая "водила".
- Провод такой длинный. Бери, что даст, некогда мне тебе лекцию читать! - поторопил он её.
Анна, собравшись с духом, пошла к женщине, запасшись приветливой улыбкой:
- Просто не знаю, что бы мы без вас делали! Где он у вас?
Что-то в облике подошедшей женщины показалось Марье Павловне знакомым.
Луканенкова продолжала тянуть время.
- Пострадал кто-нибудь?
- Нет, просто завязли слегка, а так - ни одной царапины, к счастью! Вы дайте нам трос, а мы уж дальше сами...
Марья Павловна, недоумевая, с какого боку им понадобился трос и что они с ним будут делать (завхозихе, что ли, на шею накидывать?), полезла в багажник. Анна встала рядом.
"Не удосужилась вовремя сактировать и передать на хранение - таскай теперь с собой!" - Чтобы добраться до свернутого в кольцо троса капитану пришлось приподнять кое-как сложенные там картины.
- Ой, что это у вас, вы художница? - любопытство "ожидавшей помощи" женщины было неподдельным.
- Да нет, это не мои! - постеснялась присвоить себе авторство Луканенкова. - Должна художнику вернуть, но его самого - как корова языком слизала!..
- А можно посмотреть?..
- Да, но не отходя от машины: я за них отвечаю!
Фонарный круг желтым блином осветил часть лежащего вверх ногами холста...
Анна вдруг позабыла, зачем тут стоит, развернулась и бегом бросилась к мужчине:
- Лёшка! Там твои картины! Они оказывается не сгорели! Пойди, сам убедись...
"То, от чего становится неловко... Попросишь слугу доложить о твоем приезде, а к тебе из глубины дома выходит кто-то другой, вообразив, что пришли именно к нему. И совсем конфузно, если у тебя в руках подарок."
Марья Павловна увидела, что мужчина приближается огромными семимильными шагами. Женщина кричала ему вслед:
- Лёша, не надо! Она так их отдаст! Она сама тебя искала!..
- Замолкни, жалельщица! - рявкнул через плечо Алексей. - Сам разберусь! За той стервой лучше следи!
Он подошел к багажнику "москвича" и пистолетом (теперь капитан разглядела у него оружие) велел ей поднять крышку.
Переставшей удивляться Марье Павловне такой оборот дела показался даже забавным:
- Арин, что ли, Алексей Анатольевич? - фыркнула она, стараясь не замечать металлического предмета в его руке.
Он круто развернулся к ней лицом:
- Собственной персоной! С кем имею честь?
- Собственной персоной капитан милиции Луканенкова! - отчеканила она. - На отдыхе! Была бы при исполнении, храбрый ты мой, давно бы уже землю целовал с дыркой в ноге. Это у тебя что, - она указала на пистолет, - кисть или палитра?
- Поллитра! - гаркнул художник. - Показывай!
Марья Павловна снова распахнула перед ним багажник.
- На, любуйся. Награда нашла героя!
Ей было удивительно, с маской какого холодного равнодушия он разглядывает повреждения на холстах.
- Здесь не все...
- Чем богаты... - пожала она плечами. - И так я вот уж двое суток ношусь с ними, оплакивая автора.
Алексей прищурил глаза:
- Ты же говорила, что на отдыхе?..
- Отдохнёшь тут в вашей Солотче, как же... - Она вздохнула. - Пушку-то спрячь, не игрушечные ведь ни она, ни я. Да Анну зови. Поговорим... Юрка у неё - забавный пацан, быстро с моей Маринкой общий язык нашел.
Челюсть у Алексея отвисла, а он-то думал, что его уж точно теперь ничем нельзя удивить!..
Марья Павловна закрепила успех:
- Тётю Люсю-то зачем обездолили?.. Сейчас я её тачку прижму, чтобы не рыпалась!
Она с молчаливого согласия ничего не понимающего Алексея, но под надзором "всевидящего ока" пистолета села за руль и, демонстративно не захлопывая левую переднюю дверь, аккуратно уперлась в задний бампер BMV. Потом вышла, вынула ключи зажигания и протянула их Анне:
- Будем знакомы! Луканенкова Марья Павловна - наследница следователя Колоскова Николая Васильевича. Теперь уже, правда, покойного.
Анна отшатнулась от неё, кинулась к Алексею, спрятала лицо у него на груди:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41