Зловредная Маринка лишь яростно сверкнула глазами:
- Всё из-за тебя!
- Что ж это ты, голубушка, с больной головы - на здоровую? возмутилась мать. - Я с ним и двух слов-то не сказала!
- Зато он много чего успел наговорить!
- И что же, например? - Марья Павловна впервые видела дочь такой разъяренной.
- Например, что ты и твои менты сделали его мать какой-то графиней!..
Марья Павловна ухмыльнулась:
? Знаешь, что, драгоценная моя! Во-первых, не "менты", а сотрудники милиции (что можно Юпитеру, того нельзя быку), а во-вторых, в интернатах бывают не совсем здоровые детишки, - она покрутила пальцем у виска, поэтому, мой тебе совет: наплевать и забыть! Давай лучше, раз мы с тобой такие "менты", найдём нашу кастеляншу и поспрошаем, что там у неё с машиной стряслось этой ночью.
- Чем с сопливыми знаться, лучше делом заняться! - согласилась Маринка.
"Ого! ? Марья Павловна отметила про себя, что мальчишка чем-то зацепил её дочь. ? А парень и в самом деле непростой..."
Решив не вдаваться в подробности, она подхватила Маринку под руку и стала увлечённо рассказывать ей по дороге в пансионат, какой симпатичный и очень дешевый набор керамической посуды видела только что в поселковом универмаге.
* * *
Анне было совсем худо... Она поднялась наверх, не забыв перед этим выключить видеоплеер. Катя спускалась ей навстречу.
- Куда?
Анна была против того, чтобы девочка ходила во дворовый туалет: слишком много сил бы это отнимало. Но Кате хотелось показать матери, что она начинает приходить в себя.
Поход в домик с сердечком на деревянной двери был только началом!.. Потом они без разрешения хозяина (но ведь и запрета не было, скорее наоборот) забрались в его мастерскую. С Катей буквально в считанные секунды произошла метаморфоза: второй глаз окончательно раскрылся... Она с восхищением ходила от одной фигуры к другой, знакомилась, шутливо представлялась, каждый раз играя новую роль...
Девочка быстро устала, прилегла в траве, а мать взяла на себя смелость и вытащила на свет Божий не скульптуры (на это у неё смелости бы не хватило) - миниатюры-поделки из сосновых корней, берестяной и лубяной коры, ивовых и липовых веток. Она поселила дочь в деревянном царстве, торжественно провозгласила её императрицей. Себя же - ручным дворцовым драконом.
В калитку как раз влетел расстроенный Юрка. Правда, увидев мать и сестру на лужайке, заметно повеселел.
Тут пришел Саша Трегубов, не рассердился.
- В игрушки играете?
Мимо калитки прошли двое: женщина и девочка.
- Менты вонючие! - фыркнул Юрка.
Анна сразу насторожилась:
- Что значит "менты"?..
Скульптор отреагировал по-другому:
- Ты же сам пригласил девочку в музей!
- Ребята, вы что, с люстры грохнулись?..
Катя вдруг отказалась возвращаться в мансарду:
- Мамочка! Можно я посижу с вами?
Аню каждый раз окатывало теплой волной, когда она слышала это хриплое: "Мамочка!". Она кивнула и нашла себе занятие: стала заводить самовар. Притихший Юрка уселся на скамейке рядом с сестрой.
- А где дядя Лёша? Я его сегодня ещё не видел, а ты, Кать?..
Когда Алексей зашел на веранду, он увидел мирную идиллическую картинку в духе Кустодиева: за самоваром Красавица Расписная - Анна, по правую руку от неё - Катя. Мужчины охраняли прекрасный пол с краёв.
Все вчетвером они спокойно, по-купечески чаевничали.
Алексей шумно выдохнул и уселся напротив свояченицы:
- Ну что, Анна Даниловна, не побалуете путника чайком, если хозяин не возражает? - изображая ревность покосился он на Сашу.
Юрка повис у дяди на шее, скульптор вздохнул с заметным облегчением, Катя робко улыбнулась, Анна - "рублём подарила":
- Где тебя носило? Извелась вся!
- Мам, ладно тебе, меня лучше поругай, - вступился за опекуна мальчишка.
- Вижу, ждали!.. - с удовлетворением отметил Алексей и добавил: - Ну, в самом деле, покормите! Почти сутки не ел!.. Юрка, отпусти, ведь задушишь. Лучше матери помоги, а то она известная копуша.
Впрочем, он сам подошел к Анне, которая уже ставила на электроплитку кастрюлю с бульоном и вполголоса сказал:
- Отправь-ка детей. Есть разговор.
Анна сразу повернулась к нему, потом посмотрела на детей и просительно - на скульптора. Тот как будто не понял: сидел, уставившись в летящего по клеенке гуся и левой рукой раскалывал баранку за баранкой, а кусочки указательным пальцем пододвигал Кате.
Катя-то как раз всё поняла:
- Мамочка, можно мы с Юркой пойдем наверх? Пусть он посидит со мной, я одна не хочу...
- Конечно, моя умница! - обрадовалась мать. - Я провожу тебя!
Девочка сначала покачала головой - сама, мол, - поднялась, опираясь на стол, пошатнулась и кивнула. Женщины в обнимку поднялись по скрипучей лестнице. Сверху раздался голос Анны:
- Мальчики, я посижу с Катей, пока она не заснёт.
- Обязательно! - отозвался за всех "мальчиков" Алексей. - Смотри только сама не усни, нам ещё нужно кое-что обсудить. Спокойной ночи, Катюха!
Юрка поглядел на потолок, где раздавались шаги матери, серьезно спросил:
- Что с ней было?
Алексей обдумывал, как бы ответить полнее, но при этом не говорить о девочке того, чего никому знать не положено. Наконец, решился:
- Те люди, которые увезли из лагеря всех, кроме тебя, переправили Катю в одно место, где с ней ужасно обращались. Если бы не подоспел дядя Саша... Да что там говорить, ты и так всё видишь! Только не задавай сестре вопросов. Она сама расскажет, если захочет. А нет - её право. Ты в состоянии понять, что человек имеет право на свои тайны?..
О да! Юрка уже одну свою имел!
Получив разрешение погулять и дяди Лёшины командирские часы, чтобы контролировать время, он потихоньку смылся. Мужчины вышли покурить во двор.
- Как ты после боя, оклемался?
- Гадом меньше... - поразил Саша равнодушием ответа.
- Оставаться нам у тебя всё равно теперь нельзя, мы и так наследили здесь больше, чем достаточно.
Трегубов поднялся с крыльца:
- В этом ты прав. Надо нам двигаться дальше. Но дети будут связывать по рукам и ногам.
- Никаких "нам"! - отрезал Алексей. - Завтра утром я увезу их к Рустаму, а ты останешься тут. Пойми, исчезновение твоё не может пройти незамеченным, а это неминуемо приведет к твоим гостям, которые и так слишком заметны.
- Как бы то ни было, Катя физически должна окрепнуть. Иначе она просто не выдержит такого переезда, - ответил скульптор. - И я знаю, где их с Юркой можно пока схоронить, - он поморщился от неудачно подобранного слова и исправил оговорку: - в смысле, спрятать...
Трегубов пошел к калитке.
- Куда ты? - удивился художник.
- Соскучился по камню. Пойду в монастырь, поработаю. Знаешь, как там хорошо дышится?!..
- Еще бы! В женском-то!
* * *
Марья Павловна и Маринка послонялись по дорожкам пансионата, посмотрели расписание мероприятий в местном рассаднике культуры, записались на автобусные экскурсии и вполне довольные собой, отправились на ужин.
За одним столом с ними оказалась та самая многодетная семья, коей так посчастливилось с музеем Пожалостина.
Семья состояла из невероятных размеров мамаши, её царственного супруга и четверых как под копирку сделанных и одинаково постриженных детей-погодков.
Жизнерадостный папаша быстренько взял салфетку, перетёр все вилки и чайные ложки (включая луканенковские), подмигнул Марье Павловне, покосился на томную подругу жизни и побежал на кухню за чайником.
Маринка, уплетая вкусный творожник, с любопытством и ухмылкой наблюдала взаимодействия в семейном мирке соседей, сверила свою реакцию с материнской и заметила: на переносице у той появилась "служебная" складка... Марья Павловна явно думала о работе.
"А что, если и вправду этот Юрка - Арбузов?!. Да нет, вряд ли. Подобные совпадения бывают только в кино!"
- Маринка, ты в состоянии подробно, слово в слово, пересказать мне всё, что говорил твой интернатский ухажер? - наклонилась она к уху дочери и, предвосхищая поток возмущений, интригующе добавила: - может статься, ты окажешь мне неоценимую услугу в одном запутанном деле!..
Польщенная доверием, дочь округлила глаза и запустила воздух под верхнюю губу.
Парочка заговорщиц покинула ужин. Они нашли скамейку-качели.
Пока Марья Павловна "накачивала" смекалистую дочь, объясняя, что именно от неё требуется, к их висячей лавочке подошел пятилетний карапуз, поднял с земли камень, зажал его в пухлом кулаке и выжидающе-пристально стал смотреть сквозь Маринку на вожделенное сиденье.
- Тимурчик! - раздалось кудахтанье наседки. - Где ты?..
На тропинке, откуда ни возьмись, появилась скрюченная бабка с драным целлофановым мешочком, из которого сыпался какой-то гербарий.
- Вот ты где, негодник, - сварливо запричитала бабулька. - Оставили тебя, непоседу, на мою голову! Что ты опять удумал? Дай сюда камень! Девочка уже покаталась, сейчас она встанет, - произнесла старушка с нажимом, глядя на Маринку красными глазами, - девочка встанет и пустит тебя. Ведь это качели для маленьких. Правда? - обратилась она за подтверждением к Марье Павловне.
Та предложила вариант:
- Вы лучше сами присядьте, отдохните. Пока Маринка и ваш боец ознакомятся вон с той фигурной композицией, вы мне покажете, чем тут можно запастись на зиму.
Дети пошли разглядывать оберегавших яблоневый сад гипсовых горнистов и юных граций в потемневших от течения дождей и времени косынках. Марья Павловна же, поскольку сама уважала травное лечение, с прилежанием отличницы внимала ведунье, удивленной внезапным послушанием внука. В бормотании старой колдуньи проскакивали названия: мята, полынь, чабрец, зверобой, повилик, ромашка, пустырник, что-то еще, - Марья Павловна не всё разобрала. Она стала уточнять, в каких случаях какие травы предпочтительнее и когда их надо собирать.
- От ожогов? Это безумно актуально!
- Боль от ожога кипятком легко снимается яйцами, сбитыми с топленым маслом, - посоветовала собеседница, издали приглядывая за бесценным внуком. - А для обычного ухода за кожей, - она одобрительно исследовала глазами прекрасные руки капитана, - помогает кофейная гуща: прежде, чем вымыть чашки, намажьте на руки, а потом домывайте, минуты через две.
- Да нет, я на солнце сгораю!
- Ну, от этого есть просто идеальное средство: ваша собственная моча, - продолжала делиться опытом бабка, покачивая в воздухе короткими кривыми ногами. - Вот вчера, во время грозы, у одной из сестер-хозяек дом от молнии загорелся. Тут неподалёку. В нём было четверо мужиков. Дотла! Её счастье, что дежурила, - проскрипела старая колдунья, - а то бы и самой несдобровать. Ночью ведь!
Марья Павловна, хоть и сидела, но, как говорится, так и села...
- У кого ж такое?
- Есть тут одна... пышечка... - Красноватые глазки злобно прищурились. - Бог шельму метит!..
- А кто сгорел? Родственники её?
- Кто надо, тот и сгорел! Сама разберись, коли интересуешься, сказала бабка, бодро соскочила на землю, кликнула внука и пропала меж деревьев...
Марья Павловна подождала, пока Маринка слезет с постамента, махнула дочери: иди, мол, скорей!
"Мистика! Что ж это со мной? И на солнце, вроде, не должна была перегреться... Нигде отдохнуть нельзя, тут же начинают "грузить". Как будто чуют, где я работаю!"
- Дочка! Пойдем! Что за программа у нас на вечер назначена?
- Там фильм какой-то, - живо откликнулась Маринка. - Старьё, небось!
- Фильм? Отличненько! Будем культурно отдыхать, а то все норовят запрячь, даже старые ведьмы, - продолжала ворчать Марья Павловна.
- А она что, в самом деле ведьма?
- Самая настоящая! Пошли, заберем из номера деньги и сумку. Раз тут такое происходит...
В номере их ожидал сюрприз... Нет, не взлом, и не кража. Хуже: потоп! Вода лилась из всех кранов, набираясь в душевом поддоне и не успевала убежать, хотя сливной водоворот трудился изо всех сил.
Марья Павловна расценила это, как диверсию темных сил.
- Ах, так?!..
Она перекрыла вентили, плюнула в лужу на полу (благо, в комнату не пошло: порожек высокий, а вниз протечет - тем быстрее слесаря пришлют) и неприступно виляя бедрами, забросила сумку с документами и деньгами на плечо:
- Дочка! Идем развлекаться!
Фильм и в самом деле оказался старый: Марина видела его раза два по телевизору. Кроме того, над кассой висела доисторическая табличка: "Детям до шестнадцати лет смотреть не рекомендуется." Поэтому она отпросилась в поселок.
- Ну, что ж, не хочешь смотреть, так иди погуляй, пока я буду плавать в этом "Море любви". вдруг там и вправду чего покажут, так сгоришь со стыда, глядя на это одновременно с дочерью, - сказала она.
Маринка подмигнула матери:
- Я пошла!
- Но только пока не стемнело!
* * *
Гордая доверием матери, Маринка весело вышагивала по центральной улице, как по Бродвею, радуясь, что летом солнце садится поздно. Волосы щекотали кончиком хвоста голые ноги. Она перекинула косу на ещё плоскую грудь, и тут вдруг обнаружила, что навстречу решительно движется этот нахальный грубиян...
Внезапно, мимо неё, как вихрь, пронёсся старший из отпрысков многодетного семейства... Видимо, у него ещё за ужином чесались руки: он на ходу пребольно дернул её за косу. Юрка небрежным балетным движением оттянул ногу в сторону и обидчик полетел в придорожную пыль, вскочил, набросился на защитника с кулаками, опять полетел - в канаву. Прямо под ноги стройному иван-чаю, который, как известно, лучше всего кустится на помойках.
Указав на выбравшегося из грязи и оттиравшего свой джинсовый костюмчик разбойника, Маринка бесхитростно предложила:
- Пойдем отсюда!
Закинув головы, дети безжалостно заржали и пошли рядом, весело обсуждая происшествие.
? Марин, ты прости меня, я не хотел тебя обидеть, и мама твоя мне понравилась...
? Юр, ? сказала она примирительно, ? фиг с ним! Ты мне лучше расскажи, почему у тебя мама, как Эдмон Дантес? Если не хочешь, не говор-ри. Я ведь тоже не должна была тр-репаться по поводу того, где моя мутер-р р-работает... - от волнения она всегда сильнее раскатывала букву "р".
Это был аргумент! Юрка, тщательно подбирая слова, рассказал о смерти отца, обвинении матери и похищении братьев и сестер. Не сказал только, что теперь мать и старшая Катя - уже на свободе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41