Что вы там высматриваете?Она поняла, что вторгается в нечто сокровенное, нарушает таинственную связь, существующую между Гиллоном и морем.– Лососи, – сказал он. – Я их вижу, вон они там.Он взглянул на нее, чтобы убедиться, верит ли она ему.– Я их по запаху чую. Вы думаете, я малость не в себе?– Она покачала головой, и он поверил ей. – Я знаю, как пахнет вода там, где лосось метал икру. Я все про них знаю – какие они и как себя ведут. И даже знаю, где они спят ночью.Они пошли вниз с дюны; почти у самого ее основания Гиллон протянул Мэгги руку, чтобы помочь перескочить через яму в песке, и, к собственному удивлению, удержал ее пальцы, почувствовав, что она их не отнимает, только краешком глаза посмотрел, не против ли она.– Тогда вы, наверное, ловите их тьму-тьмущую, – сказала Мэгги.– Я ни разу еще не забил ни одной рыбины. Речки, где водятся лососи, принадлежат лейрдам, землевладельцам, им же принадлежит и рыба, даже когда она в море.– Рыба никому не может принадлежать.– А лосось – мне больше нравится говорить «лосойсь» – принадлежит лейрдам, бьют же его англичане. Напялят на себя резиновые сапоги до колеи и шлепают по воде со своими двадцатифутовыми удочками, а мальчишки бегают для них за горячими мясными пирогами да бутылями виски; на тебя же они смотрят сверху вниз, потому как видят в тебе вора и не сомневаются, что ты затем только и пришел, чтобы украсть одну из их драгоценных рыбин.– Но ведь бог населил море рыбой. Это же несправедливо.– Угу. Что ж, я бы на вашем месте пошел и сказал это морским приставам.На взгляд Мэгги, слишком быстро, слишком легко он сдавался. В его покорности не чувствовалось кипения страстей.– А что бы они вам сделали, если б накрыли с поличным?Он посмотрел на нее и улыбнулся.– Сразу видно, что вы не здешняя! Три месяца тюрьмы; могут и избить, когда пристав поймает с поличным, но самое скверное – пять фунтов штрафа.Снова поднялся сильный ветер. Он срывал гребешки с волн, и морская пыль перелетала через бухточку, а весь берег покрыло пеной. Мэгги уже начала понимать, что, когда в Стратнейрне говорили «ветер», в Питманго это означало бы бурю. Она ненавидела ветер.– Я буду не я… – сказала Мэгги. Он не расслышал ее.– Что?– Я буду не я, если не добуду себе лосойся. И не боюсь я ничего! – выкрикнула она.Остаток пути они проделали молча, но она знала, о чем он думал. Возле хижины он вошел в воду, чтобы покрепче привязать свою лодчонку, которая болталась на веревке, обкрученной вокруг большого камня у края бухточки, и вернулся.– Как вас звать?– Мэг Драм.– Макдрам?– Мэгги Драм.– Мэгги Драм? Да?– Ага. Мэг Драм.Он обмозговал это.– Очень хорошее имя, – наконец сказал он. – У нас в полку был один Драм – Уилли Драм. Он смотрел за лошадьми.– Ну, конечно.Гиллон смутился. Он совсем не хотел, чтобы это так прозвучало.– Его повесили за какой-то проступок.– Еще бы.– Я собственно, вспомнил об этом потому, что, видите ли, вспомнил, как он храбро держался, когда его вешали.Она молчала.– Такой был маленький, кряжистый, чернявый.– Само собой.Он решил больше не раскрывать рта. Они вошли в хижину.– Кто-то тут был, – сказал он. – Я носом чую сосну, а я сосной никогда не топлю.Она хотела было сказать ему, но потом раздумала. Иной раз лучше промолчать, чем откровенно признаться. Она только надеялась, что не оставила после себя следов. Глаза у него такие же острые, как у птиц, которые охотятся за рыбой и которых она видела на берегу. Ничто не ускользало от их взгляда.– Все сожгли, – сказал он. – Можете себе представить таких эгоистов?! Все до последнего прутика. – Он заглянул во все углы хижины.– Мы ведем начало от пиктов-землероев, – сказала Мэгги. Он, конечно, не знал этого слова, но ничего, узнает. Однако он не слушал ее.– Еду мою они не взяли. – Он засветил масляную лампу. – Чему вы улыбаетесь?– Вы говорите совсем как папа-медведь из сказки, когда он возвращается домой.– Но эти люди, должно быть, сидели тут не одни час.– Эти люди была я, глупенький.Ну вот, все и раскрылось, если только он понял значение сказанного: что она сидела тут в темноте не один час, дожидаясь его. А он, когда она это произнесла, заметил лишь, как сверкнули ее беленькие зубки, и почувствовал, что ему не хватало их. Да и ее тоже – здесь, в этом домишке. Она вынуждала его все время быть начеку, и тем не менее он был рад, что она с ним. Он мечтал снова сидеть с нею вот так, наедине, и эти мечты будоражили его и пугали. Утром, когда светило солнце, ему удавалось от них избавиться, но наступала ночь, и они снова завладевали им. На улице почти совсем стемнело, и ей пора было уходить, но на этот раз она знала, что вернется.
У них вошло в обычай нить чай днем, затем отправляться на поиски дикого салата и есть его с хлебом, который она каждый день приносила из города. Она любила отыскивать зелень – должно быть, в ней говорила кровь жительницы Питманго: ведь так приятно получить что-то задаром. Всякий раз, как на одном из полей для гольфа она находила салат и опускала к себе в корзинку, у нее было такое чувство, точно она нашла деньги в ручье.А он, ее лосось, уже был на крючке, по очень он был застенчивый – все кружил на дне водоема, и не догадываясь, что острога уже нацелена на него, так что Мэгги начала сомневаться, удастся ли забить его до того, как Родней Бел Геддес выставит ее из комнаты. Конечно, кое-что тут можно было предпринять, но любой шаг не безопасен. Она могла, к примеру, предложить Роднёю подняться к ней по винтовой лесенке в уплату за постой – теперь она не сомневалась, что он бы согласился. Всякий раз, как она проходила мимо, он невольно облизывался.Или же она могла бы отправиться в Рыбачий город и нанести визит мистеру Черри Макадамсу, который, как подсказывал ей инстинкт уроженки Питманго, уж нашел бы способ дать хорошенькой ловкой девчонке заработать на хлеб и соль, не продав при этом душу дьяволу.Или же она могла предложить мистеру Гиллону Форбсу Камерону незамедлительно жениться на ней, но из этого, она знала, ничего бы не вышло. Хоть он и проглотил наживку, однако тут сорвался бы с крючка и удрал.Они собирали к чаю спаржу бедняка – маленькие плотные шарики на кончиках листьев папоротника.– Обрывайте не все подряд, а через один, чтобы на будущий год мне осталось, – сказал ей Гиллон.– Ага, – сказала Мэгги, но эта проблема не волновала ее, так как она знала, что к тому времени его уже не будет в Стратнейрне. – Гиллон?– Да?Он поднял на нее глаза, удивленный и приятно обрадованный. Она впервые назвала его по имени.– Если бы тебе довелось поймать очень большого лосося или даже двух, сумел бы ты его продать?– Дело не в том, чтобы продать, а в том, как забить лосойся. Я всю жизнь мечтаю об этом.– Но если б ты забил его, мог бы ты его продать?Она безжалостно обрывала головки распускающихся папоротников. Ей нравилось это занятие – раз, два и готово.– Да, по-моему, в Рыбачьем городе есть люди, которые этим промышляют. По-моему, они платят морскому приставу. Но дело это очень опасное.– А деньги за рыбу дают хорошие?Он выпрямился и внимательно посмотрел на нее.– Если рыба большая, то да. Очень хорошие.– Ну, сколько?– Не знаю, но платят хорошо. Они там любят этим лакомиться. – И он кивком головы указал на юг, имея в виду Англию. – Только это дело дурно пахнет.– Ага, оно, конечно, так, но по крайней мере лосойсь им не достанется. – И она указала на «Приют Фиддиха», на «Королевский гольф» и прочие гостиницы, расположенные за полем для игры в гольф. Она дала ему время осознать это. – Гиллон?– Угу.– Если я устрою так, что ты сможешь поймать лосося или лосойся, как ты его называешь, и продать его, ты на это пойдешь?Он долго не отвечал.– Это вы устроите?– Да, я.Они продолжали рвать папоротник. Плетенка была уже почти полная.– Ты ведь знаешь, где прячутся самые большие в Шотландии лососи?– Угу. – Он распрямился и смотрел куда-то вдаль, на море. По лицу его ничего нельзя было понять.– Так ты пойдешь на это, Гиллон?По всему исхлестанному ветром полю для гольфа загорелись фонари. Здесь это было ее любимое время суток: ветер к вечеру обычно стихал перед тем, как снова набрать силу, небо уходило куда-то ввысь и казалось бескрайним, но вот загорались фонари, и мир вновь обретал реальность.– Да, – сказал он, – пойду.Пора было возвращаться домой. Он подошел, чтобы помочь ей поднять корзину.– Нет, вы только взгляните, что вы наделали! – сказал он. Он был явно возмущен.– А что такого я наделала?– Вы же погубили целую поросль.Ей хотелось сказать: «Какое это имеет значение, ну, какое это теперь имеет значение?», но она промолчала. Опустила голову и сказала:– Мне очень жаль, Гиллон, право, жаль. – И он принял это за чистую монету. 5 Она разбудила его на заре. вошла к нему в хижину и остановилась у его постели. Он лежал не шевелясь, хотя, судя по лицу, сон его не был безмятежным. На полу лежала разложенная леска, и Мэгги поняла, что он, по-видимому, не спал большую часть ночи – как и она. Ей было жаль его будить. Она провела рукой по его волосам – они оказались тоньше и шелковистее, чем она предполагала, он отстранился от нее, но руки не сбросил.– Так что же сказал мистер Дрисдейл? – спросил Гиллон. Но глаз не открыл.– Он сказал, что ты славный малый, правда, со склонностью к воровству – не упустишь случая стянуть горстку-другую моллюсков, но моряк хороший и положиться на тебя можно.– Значит, со склонностью. – Но произнес это Гиллон с улыбкой.– Приморский нищий из горцев, – по-моему, он так тебя окрестил.– Вот мерзавец! – Гиллон разом сел на кровати. – Да откуда, черт побери, сам-то он взялся?– Из Оксфорда? Колледж святого Эндрью?– Мистер Энгус Дрисдейл всесильный морской пристав. Я видел ферму, где он появился на свет. Семья его опорожнялась вместе со скотом. – Он свесил ноги. – Отвернитесь, пожалуйста. – Ему не хотелось, чтобы она видела, как он будет одеваться, мыться – все-таки этого не делают на людях. – Из Оксфорда! – пробормотал он. – Из Оксфорда – как же…«Оказывается, совсем не трудно разъярить его», – подумала она.Он взял катушку с леской и направился к двери.– Можете пока поставить воду для чая – у нас еще есть время его выпить. – И добавил: – Ну, а леска уже вся смазана и готова. – Ей показалось, что он произнес это как-то печально. У порога он обернулся. – Не нравится мне вся эта затея, Мэг…– О-о-х! – произнесла она тихо, точно дуновение ветерка. – И удивительный же вы гид, мистер Камерон! Ну-ка, сделай такое лицо, точно идешь к обедне: пусть весь мир знает, какой ты добродетельный.Он-то знал, что у него сейчас такое лицо, какое бывало у его матери в церкви, когда мимо проходил служка с блюдом для пожертвований, а она лишь пальцами разгребала горку на блюде и звякала монетами. Мэгги отчитывала его, и это вызвало у него улыбку.– Когда «спортсмены» хотят поймать рыбу, они находят ее – хоть ночью при свете факелов, но находят, так ты мне говорил? – спросила она. Гиллон кивнул. – В таком случае сегодня мы будем «спортсменами».И она подумала, неужели ей всегда придется быть моторной силой во всех их начинаниях. Но даже если и так, не столь уж это будет большая цена, решила про себя Мэгги.Он вытащил на берег лодку, и Мэгги, шагнув в нее, тотчас начала обкручивать себе ноги леской. Его удивило, как она решительно взялась за дело – даже не попросила его отвернуться, а ему трудно было на нее не смотреть. Он уже однажды видел ее ноги, когда помогал ей перелезать через ограду, и с тех пор не мог их забыть.Гиллону стало стыдно: она так доверяет ему, а у него вот что в мыслях.– Ну, так что же сказал мистер Дрисдейл?– Он всему поверил. Он хотел сам меня туда отвезти.– Еще бы. Он ведь у нас известный юбочник.– Ага, я знаю, – сказала Мэгги.Интересно, что она имеет в виду, подумал он, по про молчал.Историю она придумала что надо – это они оба чувствовали – достаточно правдоподобный предлог, чтобы пробыть на море целый день. Она, значит, изучает культуру гэлов и кельтов, и вот она явилась к мистеру Дрисдейлу, старшему морскому приставу в Стратнейрне, чтобы расспросить его о Праздничном острове, поскольку говорят, что это сокровищница произведений кельтского искусства и ремесел, причем большая их часть даже ни в каких каталогах не значится. Он благосклонно внимал ей за полудюжиной кружек пива. В Сторнише сохранился храм друидов, сложенный из прямоугольных стоячих камней, – уникальный памятник, сказал пристав. Потом знаменитый алтарь в Дагге. Пиктский, конечно, с каменным могильником (Мэгги дала себе слово его не смотреть). И конечно, Ведьмина скала, где сожгли живьем последних ведьм в Шотландии.«Скажите, а некоему мистеру Гиллону Камерону можно довериться, чтобы он отвез меня туда?» – спросила она.Пристав удивился.«Почему вдруг он? Почему именно этот приморский нищий из горцев?»«У меня не очень толстый кошелек, мистер Дрисдейл».«Так давайте я вас отвезу. Задаром».«Я уже сговорилась с мистером Камероном, а когда я даю кому-нибудь слово, то я его держу», – сказала Мэгги.С этим мистер Дрисдейл не мог не посчитаться. Так что теперь, когда их увидят вместе в водах, где водятся лососи, у них не только будет для этого оправдание, но и благословение пристава. Словом, история была придумана что надо.– А вот сейчас тебе придется мне помочь, – сказала Мэгги.Леску надо было обмотать вокруг верхней половины ее тела и запрятать под сорочкой и жакеткой. Гиллон осторожно обвил девушку узловатой леской и, хоть старался не касаться ее тела, все же почувствовал, какая у нее налитая грудь, и руки у него задрожали. Губы его почти касались ее шеи. Еще один виток как можно быстрее – и снова он коснулся ее груди, и снова почувствовал, как его пронзило сладостным током, и он так смутился, что едва заставил себя довести дело до конца. Поразило его то, какая женская грудь мягкая и в то же время тяжелая, а когда до нее дотрагиваешься, возникает именно такое чувство, как он себе и представлял.– Все дело в том… – А дальше не знал, что сказать. – Все дело в том…– Сколько времени у нас это займет. Гиллон был спасен.– Четыре часа туда и четыре назад, если ветер будет благоприятствовать и прилив и если мы не… мы не…– Не утонем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67