На всякий случай мистер Кау Ли посадит меня так, чтобы у меня за спиной были стены.– Я буду присутствовать при вашей встрече, – Алонзо Карвало. Среднего роста, стройный, с волнистыми седыми волосами и пронзительным взглядом, он держался с большим" достоинством и поэтому казался выше, чем был на самом деле, и с его мнением всегда считались. – Мой долг, как уважаемого жителя города, сделать все, что в моих силах, и положить конец конфликтам, перенесенным сюда из Старого Света – Ирландии, Италии, Китая, – которые ведут к кровопролитиям на улицах Нью-Йорка. Сообщите мне время и место встречи, и я приду.С этими словами мистер Карвало вышел из зимнего сада. Вслед за ним удалилась его жена с весело болтавшими детьми и няня-англичанка с младенцем на руках, Дженни могла только порадоваться, что ей не удалось получить работу няни в особняке Карвало. ГЛАВА 23 – Хочу пригласить тебя в одно великолепное местечко, Дженни. На Кони-Айленд. Там открылся новый аттракцион – «русские горки». Попробуем прокатиться? А неподалеку, на Брайтон-Бич, cara, есть… отель… – Голос у Габриеля стал хриплым – … на взморье. Белый мягкий песок и море – такое же синее, как твои глаза. Мне нужно сказать тебе что-то очень важное, Дженни.– Габриель, ты, должно быть, тратишь все заработанное у Джеси и Бейбет. Если ты не начнешь беречь каждую копейку, ты никогда не уедешь в Калифорнию… и от меня. Хотелось бы мне знать, ты, действительно, хочешь туда поехать?Из-под трепещущих золотистых ресниц на него насмешливо смотрели веселые синие глаза.– Мы возьмем с собой на остров детей?– Нет! – испуганный голос Габриеля прозвучал так громко, что на них с любопытством стали оглядываться прохожие. Они возвращались домой с работы у Карвало. Дженни несла на руках Эллиса. Ингри гордо восседала у Габриеля на плечах и с интересом смотрела на оживленные многолюдные улицы, кареты и экипажи, снующие по дороге.– Понятно, – Дженни кивнула. – Только мы вдвоем на белом песочке у моря рядом с хорошеньким уютным отелем?В воображении непрошенно всплыло воспоминание о загорелой спине и длинных ногах Габриеля на белых простынях, когда ее рука настойчиво ласкала его бедра изнутри, разжигая в нем страсть и пробуждая его от сна к стремительному взрыву утренней любви. Ее тело затрепетало. Огорченная своими мыслями, Дженни пересадила Эллиса с левой руки на правую. * * * Вот уже несколько недель Габриель и Дженни были рядом каждый день, но вместе не провели ни единой ночи. Дженни тосковала по нему, но благоразумие и рассудительность не позволяли ей уступить. «Он – само искушение», – думала она. Их постоянное дружеское общение не позволяло забыть проведенную вместе ночь. Более того, взрыв страсти, всепоглощающее желание, которые Габриель заставил ее испытать в ту ночь, захватили ее. Она просыпалась в темноте ночи вся в поту, страстно желая его. Ее груди отвердели от возбуждения. Даже прикосновение простыни отзывалось болью в поднявшихся чувствительных сосках. Дженни знала, что Габриель рядом, в квартире на четвертом этаже, и стоит ей подняться на крышу, она, возможно, найдет его там. От этой мысли искушение становилось еще сильнее.Что, если пойти на крышу и посмотреть издали, там ли он. Если Габриель там, она увидит в темноте мерцание тонкой сигары, и потом, когда он заметит ее, блеснет белозубая, обольстительная, приглашающая улыбка. В теплой летней ночи прозвучит его хрипловатый шепот «cara». Габриель, несомненно, курит на крыше, прислонившись к парапету, ждет ее, уверенный, что она придет, готовый для любви. Его улыбка станет широкой, уверенной, самодовольной. Эта мысль всегда останавливала ее, не позволяла совершить необдуманный поступок. Сейчас между ними шла скрытая борьба: сможет ли она устоять перед искушением или уступит его страстному желанию и упадет в его объятия.Она ни разу не поднялась на крышу, но и не смогла отогнать мысли о Габриеле. * * * Несколько кварталов они прошли в молчании. Грустно вздохнув, Дженни отбросила воспоминания и вернулась к действительности.– Что это? – Дженни остановилась у двери, перед которой стояла детская кроватка ажурного плетения.– «Нью-Йоркский приют». Женщина, которая не в силах прокормить и воспитать своего ребенка, оставляет его здесь, – ответил Габриель.– Прямо… на улице? – Дженни была потрясена.Габриель подошел к ней и положил руку ей на плечо.– За дверью день и ночь дежурит монахиня. Дженни непроизвольно подняла дверное кольцо, и оно упало с глухим стуком. Двери отворила старая, согбенная женщина в черном.Ее маленькое личико было испещрено глубокими морщинами.– Чем я могу помочь вам? – Она внимательно рассматривала Габриеля и малышей.– Нет, нет, речь идет не о моих детях, – быстро ответила Дженни. Я всегда буду заботиться о них сама. Я хотела узнать, не приходила ли к вам женщина. Ее имя Виолетта Венти. Не искала ли она младенца, мальчика? – Ожидая ответ, она подошла поближе к Габриелю.– Никакая женщина к нам не обращалась. Но однажды приходил мужчина. Несколько месяцев назад. – Монахиня задумалась. – Да, он спрашивал о младенце, хотя он точно не знал, девочка это или мальчик. Он назвал два имени. Кажется, одно из них было Венти. Но мы не смогли помочь ему. Мы почти никогда не знаем, кто наши питомцы. Их имена нам неизвестны. В это трудное время многие женщины и девушки покинули свой родной дом, своих матерей. Они одиноки в этом огромном городе, живут в бедности. Здесь не задают вопросов. Каждая мать, которая приняла страшное решение оставить своего ребенка и больше никогда в жизни не увидеть его, может принести его ночью. Она знает, что мы будем хорошо заботиться о ее ребенке. Как видите, я ничем не смогла помочь тому мужчине. Он больше не приходил. Вы можете рассказать мне, дорогая, если хотите, почему вы спрашиваете об этом?– Если этот мужчина упоминал имя Венти, то значит, его сын у нас, – Дженни смотрела на Эллиса с любовью. Она рассказала монахине историю рождения малютки, продиктовала ей свои имя и адрес. На всякий случай Дженни попросила записать и будущее место жительства – Новая Швеция, штат Айова, и обещала наведываться в приют до отъезда из Нью-Йорка.– Вы чудесная пара, делаете богоугодное дело, выполняете за нас нашу работу. Я вижу, вы любите несчастного малютку как своего собственного ребенка. – Старушка ласково улыбнулась Ингри. – Вы будете счастливы. Да благословит Бог ваш союз.Габриель поймал взгляд Дженни. На его губах играла улыбка. Она улыбнулась в ответ, смущенная тем, что ввела в заблуждение монахиню. Ей не нравилось лгать. Даже свое молчание она считала ложью.– Хорошо, мои дорогие, если мужчина будет интересоваться маленьким Венти, я пошлю его к вам.В молчании Дженни и Габриель отправились дальше.– Эй, милая Дженни, вернись ко мне. О чем ты так глубоко задумалась? – Он обнял ее за плечи.– Я не хочу ехать на Кони-Айленд. Я не хочу разлучаться с малышами и оставлять их с Софией и Медеей.– Значит, так? О'кей, я все понимаю, – сказал он, нежно улыбаясь. Ее забота о детях покорила его еще больше. – Хорошо, мы возьмем их с собой. И Медею тоже, а?– Правда, Габриель? Как мило с твоей стороны, но если мы уедем в субботу вечером, мы пропустим воскресные «голубиные игры». – Она взяла его под руку.– Твой любимый спорт, а? Брось разыгрывать меня, Дженни! У меня более серьезные намерения.– У меня тоже. Я говорю совершенно серьезно. Хочу попытаться вытащить Рокко из его комнаты. На первый раз хотя бы недалеко, на крышу, к его любимым голубям. Кривой Джек собирается выпустить своего громадного голубя Гу. Возможно, это заинтересует Рокко. Ты не будешь против поехать на Кони-Айленд на следующей неделе?Габриель ничего не ответил, но нахмурился. Он вздыхал, пожимал плечами, раздумывая, как поступить. Он не хотел ждать еще неделю. Он горел желанием заманить ее в романтический уголок и там сделать ей предложение. Черт побери, он, конечно, может спросить ее, хочет ли она выйти за него замуж, прямо сейчас, и покончить с этим, решил он. Но тут Ингри увидела женщину, торгующую на углу лимонадом.– Пить, Гейб, пить – потребовала она, показывая пальчиком на продавщицу и колотя по груди Габриеля пятками. Забеспокоился проголодавшийся Эллис и заплакал, засунув в рот палец. Дженни заворковала над ним, пытаясь успокоить, и посадила на плечо, надеясь, что его отвлечет суматоха на улице.– Пожалуйста, идем быстрее, не то дети поднимут страшный шум, – она ускорила шаги.– Дженни, послушай. Я хочу спросить тебя кое о чем. Я не могу ждать еще целую неделю… – Габриель схватил Ингри за ножки, чтобы она не упала, – …поэтому я спрашиваю сейчас, хочешь ли ты…– Пить! Хочу пить! – Ингри завертелась у него на шее, и Эллис тут же заплакал, требуя молока. Дженни достала из кармана сахар, завернутый в тряпочку, и сунула в раскрытый ротик. Когда они собрались перейти через дорогу, у тротуара споткнулась и упала на одно колено лошадь с большими печальными карими глазами. Страшно ругаясь на каком-то незнакомом языке, хозяин схватил ее под уздцы и начал жестоко избивать несчастное животное.– Сейчас же прекратите! – Дженни с Эллисом на руках бросилась вперед и стала между мужчиной и пытающейся подняться лошадью. – Как не стыдно избивать бедное беспомощное животное!Свирепого вида, тощий – кожа да кости – мужчина с ярко-рыжими волосами и злобными водянистыми глазками оскалил почерневшие зубы. Он смотрел на Дженни как на сумасшедшую. Потом возчик потихоньку выругался и снова схватился за кнут, но уже с меньшей злостью. Дженни сунула Эллиса Габриелю в руки и подошла к лошади. Вокруг уже начала собираться любопытная толпа.– Если эта кляча не встанет, придется сдать ее на бойню, – процедил сквозь зубы возчик.Дженни взялась за узду и стала ласково уговаривать животное. Лошадь с трудом поднялась на дрожащие ноги и тихо, жалобно заржала.– Вы едва не убили бедную старую кобылу, сердито сказала Дженни. – Когда вы ее кормили последний раз? Из вас двоих, сэр, вы – настоящее животное.Большинство зрителей поддержало Дженни. Несколько человек были на стороне возчика. Они смеялись над молодой женщиной за то, что она подняла шум из-за такого пустяка, как это глупое животное.– Дженни, ты не в силах спасти каждое несчастное животное и каждого брошенного ребенка, – Габриель тяжко вздохнул с отчаянием в голосе. Эллис извивался у него в руках, Ингри взволнованно прыгала на плечах. Глаза Дженни были полны жалости к бедной лошади. У него дрогнуло сердце. – Дженни, пойдем отсюда. Я куплю эту горемычную кобылу, если хочешь…– Да, мы купим ее. Сколько? – спросила Дженни рыжего возчика. Мужчина был потрясен и никак не мог поверить, что он правильно ее понял. Когда до него дошло, что это не шутка, он поднял три пальца.– Нет, нет! Лошадь едва жива и, может быть, долго не протянет. Два доллара вполне достаточно.– Да, да! – кивнул рыжеволосый. Габриель закрыл глаза и начал считать до десяти, конечно, по-итальянски.Дженни повернулась к нему и спросила самым нежным, чарующим голоском, умоляюще глядя на него громадными синими глазами.– Габриель, вместо отеля на Брайтон-Бич, пожалуйста?Молча стиснув зубы, он отдал ей капризничающего Эллиса и поставил Ингри на землю.– Сегодня не будет лимонада, Ингри, – он положил в жадную ладонь возчика деньги.– Почему, Гейб? – спросила девочка, и уголки ее губ опустились.– Вместо лимонада твоя мама купила тебе вот эту хорошенькую лошадку. Дженни, послушай, – упрямо твердил Габриель. Плакали дети. Из толпы неслись одобрительные возгласы и аплодисменты. Рыжеволосый возчик смеялся как ненормальный, потрясая вскинутыми кулаками. Не обращая внимания на весь этот гвалт, Габриель упорно твердил: – Дженни, Дженни Ланган, я хочу жениться на тебе. Ты будешь моей женой?Поднялся невообразимый шум, когда его слова стали передавать от человека к человеку, переводить на разные языки. Потом вдруг наступила мертвая тишина. Даже ошарашенного возчика тронул жизненно важный вопрос Габриеля, и он захлопнул рот, спрятав свои ужасные зубы. Толпа напряженно молчала. Все как один затаили дыхание в ожидании ответа Дженни. Она смотрела на Габриеля изумленными глазами. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Все ее существо, каждая клеточка молили ее произнести только одно короткое слово. Счастливая улыбка заиграла у нее на губах. Но она колебалась, глядя на него, словно видела впервые. Словно перед ней стоял незнакомец и держал за руку ее Ингри, будто она его дочь. Необычайно красивый мужчина с твердым подбородком, большими, блестящими, полными надежды глазами. Высокий, стройный, гибкий. Длинные сильные ноги обтянуты узкими брюками. Упругие мускулы выделялись под тонкой тканью чистой рубашки, расстегнутой на груди.– Ну так, как? Да или нет, а? – настойчиво спросил Габриель.Она вспомнила свое первое впечатление о нем. Он показался ей жизнерадостным и обаятельным и в то же время опасным. Дерзкий, черноглазый, сладкоголосый соблазнитель, немного поэт, но больше любовник, он был кем угодно, но только не домоседом. А ей был нужен спокойный, надежный дом в Айове. Дядя Эвальд писал, что у них много холостых фермеров, которые бросятся наперебой ухаживать за молодой красивой женщиной, приехавшей с родины. Несомненно, там найдется для нее надежный и верный мужчина. Она вспомнила, что Габриель был бы не против шестерых детей, как ей хотелось, но тогда она считала, что он не сможет стать хорошим отцом. Теперь она знала, что ошибалась. Наблюдая за ним, Ингри и Эллисом, она поняла, что он любит детей и умеет обращаться с ними. Дети тоже любили его. И все же…– Нет, Габриель… Нет.В толпе пронесся стон разочарования.– Прости меня, пожалуйста. Мне, действительно, очень жаль, – Дженни тяжело вздохнула. Да, ей было жаль. Ее сердце плакало от боли.– Нет, а? – повторил он, нахмурясь, не веря услышанному. Он не мог поверить, что она отказала ему. Габриель посадил Ингри на плечи. – Ты больше думаешь о первом встречном коте с помойки, чем обо мне.– Ты не прав, Габриель. Я люблю тебя и беспокоюсь о тебе, как о… нет, больше, чем я волновалась когда-либо или буду волноваться о любом другом мужчине, – в ее глазах стояли слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39