Поезжай домой так быстро, как только сможешь. Я позвоню тебе, как только все прояснится.
— Питер…
— Не спорь со мной, Грейс. Шансы Эйприл, возможно, висят на тончайшем волоске.
Она томительно долго пристально смотрела на него, потом завела мотор и вырулила на шоссе. Молодая луна погасла, и они быстро оказались за пределами городских огней, в полной темноте. Проехав несколько ярдов по улице, они остановились, чтобы опустить в ящик письмо, а потом двинулись дальше.
— Если когда-нибудь еще влюблюсь в мужчину, — сказала Грейс негромким, полным горечи голосом, — он будет трусом. Порой я думаю, что мужчины вроде тебя и Сэма — просто школьники. Ты рискуешь, потому что боишься — не дай Бог кто-то обнаружит, что тебе страшно. Вот что называется быть храбрым. Я этим сыта по горло!
— А что я, по-твоему, должен делать? — спросил Питер. — Ждать помощи, допустить, чтобы им все стало известно, позволить им убрать Эйприл? А если бы это была ты, разве ты ждала бы от Сэма, что он станет осторожничать?
— Питер, разреши я помогу тебе!
— Как?
— Разреши мне остаться с тобой. Это сражение в такой же степени мое, как и твое.
— Лучшая помощь с твоей стороны — обеспечить, чтобы мне не нужно было за тебя волноваться. Прямо у следующего указателя перекрестка.
— Сэм позволял мне идти с ним, за исключением последних нескольких шагов, — сказала она.
— Вот и я о том же, — подхватил ее мысль Питер. — Всё, кроме последних нескольких шагов.
— Думаю, когда все это закончится, — сказала она дрожащим голосом, — я, наверное, не захочу видеть тебя снова, Питер. Ты слишком похож на Сэма. Ты никогда не дашь мне забыть его.
— А зачем тебе это делать? Ты можешь жить, не забывая его. Он достоин того, чтобы его помнить.
Одиночный огонек сверкнул между деревьями на склоне холма. Он исходил из серой каменной крепости генерала. По левую сторону пролегла сумрачная тень Дома Круглого стола. Питер почувствовал, как напрягаются его истерзанные мышцы.
Машина двинулась вверх по склону, к дому. Они въехали в ворота и услышали хруст медного купороса под шинами. В кабинете генерала горел яркий свет.
Машина остановилась у парадной двери. Прохладная ладонь Грейс проскользнула вперед и накрыла ладонь Питера.
— Пожалуйста, — прошептала она, — не геройствуй.
Глава 3
Питер вылез из машины и прошел к парадной двери.
Там он повернулся и подождал, пока задние фары машины Грейс исчезнут с подъездной дорожки. Он отметил, что в доме зажглись еще и другие огни. Машина привлекла чье-то внимание. Он сделал глубокий вдох и нажал на кнопку звонка на парадной двери.
Едва он оторвал палец от звонка, как дверь приоткрылась на несколько дюймов. Изнутри дверь была закрыта на цепочку. На него глядело разбитое лицо Пэта Уолша. На нем проступила белозубая, невеселая ухмылка.
— Ты чокнутый ублюдок! — негромко сказал Уолш.
Уолш проговорил это почти что с удовольствием. Цепочка с двери была снята, и Питер обнаружил, что он смотрит в дуло автоматического пистолета.
— Прежде чем ты снова попытаешься прицепить хвост к этому ослу… — начал было Питер.
— Ты просился внутрь — так заходи! — перебил Уолш; его темные глаза угрожающе блестели.
— Прости, что мне так не терпится огласить первую часть своего послания, — сказал Питер. — В моем журнале знают, что в настоящий момент я нахожусь здесь. Мы обратились к людям, которые при всех ваших феноменальных способностях к подкупу находятся вне вашей досягаемости. Очень скоро здесь будут честные копы. Они могут огорчиться, если найдут меня мертвым.
Уолш сделал знак пистолетом.
— Ну так заходи, — пригласил он, отошел в сторону и закрыл за Питером тяжелую дверь. Тон у него был бодрый. — Ты наконец надумал заявить о том, что случилось с тобой в лесу? Я ставил пять против одного, что ты решишься на это.
— Я заявил об этом, — сказал Питер, — но я здесь не поэтому.
— У тебя еще есть причина помимо того, что ты пытаешься быть героем с большой буквы? — спросил Уолш.
— Я хочу видеть Эйприл.
— Да ты рехнулся. Это ночью-то?
— Я хочу спросить ее, не может ли она мне сказать, где захоронен Тони Редмонд, — с ледяным спокойствием произнес Питер, не сводя с Уолша своих бледно-голубых глаз.
Это было попадание в самое яблочко. Казалось, лицо Уолша исказилось от усилия скрыть, насколько его потряс этот вопрос. Питер увидел, как он еще крепче сжал в руке пистолет.
— Да у тебя просто крыша поехала! — сказал Уолш каким-то резким шепотом.
— Игра закончена, Уолш, — сказал Питер, — и нет никакого проку в том, чтобы палить в меня. Те, что идут на помощь, перероют каждый акр земли в Доме Круглого стола, если им это понадобится.
Уолш облизал губы, при этом пистолет не сдвинулся с места.
— Я думаю, тебе лучше поговорить с генералом, — с усилием процедил он сквозь зубы.
— Я хотел бы удостовериться, что с Эйприл все в порядке, — сказал Питер.
Голос генерала, холодный и суровый, раздался позади них. Питер повернулся. Дверь в кабинет была закрыта. Потом он сообразил, что голос донесся из динамика, расположенного где-то у потолка. В этом доме генерал слышал все, что и где происходило.
— А устроит ли вас, Стайлс, — спросил голос, — если вы просто посмотрите на спящую Эйприл? Она в своей комнате, под воздействием снотворного. Она страдает от бессонницы.
— Наверное, меня бы это устроило, — сказал Питер своему невидимому собеседнику.
— Отведи его, Пэт, — приказал генерал.
Подбитый глаз Уолша представлял собой узкую щелочку.
— Сюда, — сказал он.
Он первым пошел по каменным плитам холла к винтовой лестнице в дальнем конце. Лестницу покрывала красная ковровая дорожка, а балюстрада была отполирована до блеска. С верхней площадки лестницы Питер посмотрел вниз, на широкий холл. Это был дом нескончаемых закрытых дверей. Уолш прошел в дальний конец холла, заколебался, а потом плавно открыл последнюю дверь справа.
Комната за дверью резко контрастировала с холодным аскетизмом коридоров и прихожей. Она была прелестно обставлена на женский вкус: изящный резной столик с изогнутым зеркалом, шезлонг у окон, огромные стенные шкафы с раздвижными дверцами, гардероб хитроумной конструкции, из-за которого выглядывало резное бюро, зеркало в полный рост, которое можно приспособить к любому освещению. Главной принадлежностью комнаты была огромная кровать под балдахином. Эйприл смотрелась как крошечный ребенок, лежа посреди гигантской кровати, изготовленной полтора столетия назад для короля и его фаворитки. Она лежала на спине, повернув голову набок, ее волосы разметались по белой подушке. Была какая-то неописуемая грусть в ее молодом лице.
Питер подошел и встал подле нее. Ее дыхание было замедленным, но ровным. На туалетном столике стояли термос, стакан, а также крошечная коробочка для пилюль с серебряной крышкой. Питер взял ее и открыл. Она была пуста.
— Эйприл? — негромко проговорил он.
Она не шевельнулась.
— Дай ей поспать, — буркнул Уолш. — Она и так намучилась. Ты же видишь, что с ней все в порядке.
— Уж лучше ей оставаться в таком состоянии, — согласился Питер.
Он прошел обратно в холл. Уолш закрыл дверь спальни и сделал быстрый шаг к Питеру, по-прежнему сжимая пистолет.
— Это только между нами, — сказал он, и его голос задрожал. — Сражайся с генералом политически; сражайся с АИА. С нами — на здоровье. Мы нанесем ответный удар, не соблюдая никаких правил. Но ты ведь пытаешься сделать предметом всеобщего зубоскальства личную трагедию, и, ей-богу, Стайлс, я лично позабочусь о том, чтобы навсегда с тобой покончить.
— Не соблюдая никаких правил — как убийство Сэма Минафи, и Чарли Биллоуза, и Олдена Смита? — спросил Питер.
— Я сказал то, что собирался, — отрубил Уолш. — Я не стану повторять этого дважды. А теперь тебя хочет видеть генерал.
Они прошли обратно через холл, спустились по лестнице и вошли в кабинет. Уидмарк сидел за своим большим письменным столом с плоской крышкой. На нем была темно-красная домашняя куртка с черными атласными фалдами. Суровое квадратное лицо, казалось, старается справиться с какой-то почти что неподъемной тяжестью. Полуопущенные веки почти что похоронили блестящие черные глаза в своих глубоких складках.
— В прошлый раз, насколько я помню, это был скотч, — сказал он. — Наливайте себе сами, мистер Стайлс. — Он махнул рукой в сторону портативного бара. — Вас удовлетворило состояние Эйприл?
— Она, кажется, крепко спала.
— Доктор Джолиат предписывает ей две таблетки, когда она не может заснуть. Ей не дают свободного доступа к аптечке из опасения, что она навредит себе во время очередного приступа меланхолии.
— Меланхолии, вызванной убийством молодого человека, которого она любила, — сказал Питер.
Полузакрытые глаза не мигнули. «Это тебе не пустобрех Уолш», — подумал Питер. Во время их прошлой встречи Уидмарк разыграл свою мелодраму, и это не принесло никаких дивидендов.
— Генерал был, по-своему, реалистом. Вы блефуете, когда можете, но когда не можете, то играете в открытую.
— Я думаю, когда вы были здесь в прошлый раз, миссис Уидмарк рассказывала вам историю о том, как Редмонд сбежал от Эйприл, — сказал генерал. — Насколько я понимаю, вы на нее не купились.
— Я не купился на нее в то время, — признал Питер. — Но когда ваша команда поджигателей взялась за архивы профессора Биллоуза и на горизонте возникло имя молодого Редмонда, мы им заинтересовались.
— И вы проверили историю миссис Уидмарк?
— Проверили.
Уолш, стоя спиной к двери кабинета, пробормотал что-то вполголоса.
— Судя по тому, что вы сообщили Пэту, у нас не так уж много времени на разговоры, — сказал генерал.
— Не много, генерал.
— Тогда давайте перейдем к главному. Вы считаете, что Тони Редмонд был убит?
— Да.
— И похоронен в саду в Доме Круглого стола?
— Да.
— Это просто дурной сон, мистер Стайлс. И откуда же вам об этом известно?
— Из анонимной записки, оставленной кем-то в моей машине, — сказал Питер.
— Могу я на нее посмотреть?
— Я отправил ее по почте соответствующим властям, — сказал Питер. — Мне не было особого смысла приносить ее сюда — с тем, чтобы вы ее уничтожили.
Генерал потянулся к коробке с сигарами, но не закурил.
— Как видите, я не спрашиваю вас о само собой разумеющихся вещах, мистер Стайлс, — сказал он. — Я держал вас за патологически честного человека. Но у меня просто в голове не укладывается, что вы поверили в столь нелепое предположение.
— Тогда скажите мне, что же все-таки случилось с Редмондом и где он, — сказал Питер. — Убедите нас, что он жив, и тогда мы утром не станем перепахивать сад в Доме Круглого стола.
Генерал изучал незажженную сигару, которую он держал в своих широких, крепких пальцах, как будто она представляла для него огромный научный интерес. Потом он, по всей видимости, решил что-то предпринять. Он снова повернулся к Питеру, почти энергично.
— У меня тут есть на вас досье, мистер Стайлс, которое охватывает довольно значительный период вашей жизни, — сказал он, похлопывая по папке из манильской бумаги на столе. — Я всегда испытывал острый интерес к своим врагам, а вы были моим врагом еще задолго до событий последних двух дней. У вас большая аудитория, которой я хотел бы привить свой образ мыслей вместо вашего. Я изучал это досье на предмет изыскания способа заткнуть вам рот.
Питер тонко улыбнулся:
— Ну и как — преуспели?
— Нет, — вздохнул генерал. — К сожалению. Но я думаю, что изучил вас по этому досье.
— Тогда вы знаете, что меня нельзя купить, — сказал Питер.
— А вы и впрямь меня недооцениваете, — ухмыльнулся генерал. — Я собираюсь рассказать вам правду, потому что, когда вы ее услышите, вы, возможно, станете человеком, у которого достанет великодушия посмотреть на вещи с моих позиций.
— Я в этом сомневаюсь, — сказал Питер.
Генерал нервно прикусил свою сигару и закурил ее. Он откинулся назад в своем кресле, не отрывая глаз от Питера.
— Энтони Редмонд мертв, — сказал он. — Он был убит. Так что, как видите, в этом вы не ошиблись.
У Питера пересохло во рту.
— Вы убили его?
— Убийцей, — веско сказал генерал, — была эта несчастная, умалишенная девушка, которая находится наверху.
— Эйприл?!
— Она застрелила его, когда поняла, что он собирается от нее уйти.
— Я в это не верю! — вскрикнул Питер.
— Это трагическая правда, — пожал плечами генерал и умолк, вглядываясь в Питера сквозь бледно-голубой дым своей сигары.
У опытного репортера вырабатывается способность инстинктивно распознавать правду, когда он ее слышит. Но существуют обстоятельства, в которых этот инстинкт притуплен, при которых степень личной причастности слишком сильна, при которых какого-то рода предвзятость настойчиво побуждает вас не верить правде, когда вы ее слышите.
В тот момент генеральского откровения Питер не поверил самому себе.
— А что, пожалуй, расскажите мне, — сказал он ровным голосом. — Это поможет скоротать время, пока не появятся какие-нибудь честные полицейские…
— Не чтобы скоротать время, мистер Стайлс, но в надежде убедить вас руководствоваться в своих действиях сердцем, а не каким-то косным, пуританским пониманием справедливости. — Генерал сделал глубокий вдох. — Эйприл застрелила Тони Редмонда в Доме Круглого стола в сентябре, три года назад. Она была спровоцирована на этот невероятный поступок, когда узнала, какому мерзавцу отдавалась на протяжении нескольких месяцев. Она ходила к нему в «Уинфилд-Армс» снова и снова, без нашего ведома. В те дни мы не слишком строго за ней приглядывали. Мы знали, что она увлеклась этим парнем, но, к несчастью, мы были слишком заняты своими собственными планами, чтобы осознавать: у нее самый настоящий любовный роман. Они проводили вместе долгие часы в той самой комнате, в которую она пришла к вам прошлой ночью. Я назвал Редмонда мерзавцем, и он им был! Не только потому, что он злоупотребил доверием романтически настроенной девушки, но потому, что он корыстно ее использовал. Он был платным шпионом вашего любопытного друга, университетского профессора Биллоуза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24