Чужаку мало что светит в Уинфилде, но, возможно, ему повезет больше, чем Питеру Стайлсу.
Он отпер свою дверь, вошел и включил свет. Он почувствовал, как сердце заколотило по ребрам.
На его кровати растянулась Эйприл Поттер. Она крепко спала.
Глава 2
Нелепое воспоминание промелькнуло в голове у Питера. Давным-давно, будучи учеником средней школы, он отправился в Нью-Йорк на выходные. Он получил разумный отеческий совет. «Это в порядке вещей — пригласить девушку к себе в номер чего-нибудь выпить, — сказал его отец, — если ты оставил открытой дверь. Как только ты ее закроешь, у тебя могут случиться неприятности самого разного рода!»
Светлые волосы Эйприл разметались по подушке. Ее очень короткая, по последней моде, юбочка, приоткрывала восхитительные ноги. Ее хорошенькое личико во сне расслабилось, на устах застыла легкая загадочная улыбка.
Питер подумал о портье, который вот-вот должен был постучать в его дверь с выпивкой.
Он подошел и присел на край кровати. Он положил руку ей на плечо и легонько встряхнул ее. Ее глаза резко открылись.
— Просто молчи и слушай, — сказал он. — Сейчас портье принесет мне выпить. Если он узнает, что ты здесь, будет черт знает что. Если ты этого хочешь, то поднимай шум, когда он постучит в дверь.
Она не слушала то, что он говорил. Она приподнялась, и ее руки обвили его шею.
— Тони! — прошептала она.
— Милое дитя, у тебя в голове все смешалось, — сказал Питер.
Ее дыхание, теплое и сладкое, как у ребенка, обдавало его щеку.
— Мне все равно, как ты себя называешь, Тони, и почему.
Она прижалась своей щекой к его щеке.
Существовала одна вещь, которая неизменно приводила Питера в ужас, а именно — психическое нездоровье. Невозможность установить контакт с находящимся перед вами человеком — это тягостное испытание.
— Как тебе удалось сюда пройти? — спросил он.
Она отстранила свое лицо и улыбнулась ему.
— Старым способом, — вяло ответила она.
Ему удалось расцепить ее руки. Он удерживал ее ладони впереди нее. Они были теплыми, и он чувствовал быстрое биение ее пульса.
— Что это за старый способ? — спросил он.
— По шпалерам розария за окном, — объяснила она. — Как я всегда приходила, милый.
— Я хочу, чтобы ты выслушала меня, Эйприл, со всем тем пониманием, на какое способна, — заговорил Питер (ее улыбка была такой лучезарной!). — Вчера ты пережила потрясение, тяжелое потрясение. Ты видела, как случилась ужасная вещь. Это расстроило тебя, и ты ошибаешься относительно меня.
— Я знаю, Тони. Я болела, — сказала она. — Когда ты уехал, для меня это был конец света. Наверное, я делала очень странные вещи, стараясь убедить себя, что это не так. Мама говорит, что я, случалось, подходила к людям в розарии Дома Круглого стола, принимая их за тебя или кого-то еще, о ком я мечтала. Но, Тони, теперь, когда ты вернулся… о, мой милый!
Раздался тот стук в дверь, которого страшился Питер.
Это заставило его принять решение. Здравый смысл подсказывал ему, что он должен завести портье в комнату, точно обрисовать ему ситуацию и попросить его позвонить миссис Уидмарк. Однако его порывом было сделать все же так, чтобы портье ничего не узнал об этом. Завтра историю о том, что Эйприл Поттер пробралась в спальню незнакомого мужчины, станут обгладывать за завтраком, как лакомую косточку, за каждым столом в Уинфилде. Этой несчастной девушке и так приходилось несладко.
— Это портье принес для меня выпивку, — сказал Питер. — Если ты хочешь, чтобы он узнал о том, что ты здесь, Эйприл, дело твое.
Он отпустил ее руки и пошел к двери. Она уселась на краю кровати, улыбаясь ему. Он повернулся и чуть приоткрыл дверь. Приоткрыл под таким углом, чтобы портье не видел кровать. Питер дал ему солидные чаевые, взял у него выпивку и закрыл дверь.
Он прислушивался к удаляющимся шагам. На лице портье не промелькнуло ни тени подозрения.
Питер двинулся обратно к кровати, держа поднос с выпивкой. Эйприл опять лежала, ее голова покоилась на подушке, кисти рук были сцеплены на затылке. Питер подумал, что никто еще никогда не смотрел на него с такой любовью и нежностью.
— А ты не будешь заниматься со мной любовью, Тони, так, как ты всегда делал? — спросила она хриплым голосом. — А потом мы можем поговорить — после этого?
Стоя на некотором расстоянии от нее, Питер отхлебнул виски. Оно имело ржаной привкус.
— Скажи мне, — сказал он, и не узнал звука собственного голоса, — скажи мне, почему ты делала вид, что я давным-давно погибший офицер британской армии, когда разговаривала со мной в Доме Круглого стола сегодня вечером?
— Из-за него, конечно, — сказала она.
— Из-за него?
— Из-за генерала. Потому что он мог нас услышать.
— Как он мог нас услышать?
— Ах, Тони, ты ведь знаешь, какое там оборудование. Громкоговорители в каждом дереве, кусте и цветочном горшке, так, чтобы тебе было слышно представление, где бы ты ни стоял. А также маленькие микрофоны повсюду — так что нам слышно тебя, что бы ты ни говорил. Если бы он думал, что я в полном порядке, что там ты… Тони, пожалуйста, ну пожалуйста, можно мы поговорим после? Это было так мучительно долго!
Питер допил то, что у него оставалось, и поставил стакан на туалетный столик. Ему нужно было каким-то образом довести это до ее сознания.
— Послушай меня так внимательно, как только можешь, Эйприл, — сказал он. — Нам нужно объясниться начистоту. Когда генерал обнаружит нас, он не узнает во мне Тони, ведь так?
— Ему пришлось проявить осторожность, — сказала она, сосредоточенно наморщив лицо. — Ему пришлось играть по твоим правилам. Если ты хотел притвориться кем-то другим — ну что же, ему пришлось подождать, чтобы посмотреть, что будет дальше.
— Эйприл, я не Тони!
Очевидно, она не слышала того, что не хотела слышать.
— Когда ты убежал от меня той ночью, Тони, я подумала — уж не собираешься ли ты его убить. Ты был так зол, так ужасно зол. Но когда ты вместо этого сбежал, я поняла почему. Правда поняла. Тебе нужно было заново привыкнуть ко мне. Я знала, что ты вернешься, когда решишь, что с этим покончено. Это было так, как будто меня… ну, переехал грузовик или я поранилась еще в какой-нибудь аварии. Но я оправилась, и через некоторое время это… не будет иметь никакого значения. Вот только, я… я не думала, что у тебя уйдет на это так много времени. Я была только твоя, Тони. Всегда только твоя. Не важно, что он сделал со мной той ночью; как бы это ни было ужасно, для нас с тобой это не имеет никакого значения.
— Эйприл, пожалуйста, послушай…
Она приподнялась, протягивая к нему руки:
— Пожалуйста, Тони, милый, неужели мы не можем забыть все это сейчас? Неужели мы не можем просто прожить эти минуты, не думая и не говоря о прошлом?
Питер почувствовал, как маленькие волоски у него на шее встают дыбом.
— Что он сделал с тобой той ночью, Эйприл? Под словом «он» ты подразумеваешь генерала?
Она отвернулась, извиваясь всем телом.
— Ради всего святого, Тони, неужели мы не можем забыть об этом сейчас? — выкрикнула она.
В дверном замке повернулся ключ.
Случались такие моменты, когда нога Питера подводила его.
От удивления он терял устойчивость. Они набились в комнату как карикатурные пенсильванские копы. Острием боевого клина был Пэт Уолш, помощник генерала. Питер получил скользящий удар сбоку по голове какой-то короткой дубинкой. Он попытался парировать удар и нанести встречный, вложив всю свою силу в правый апперкот. Дубинка ударила его снова, и он почувствовал, как у него подгибаются колени. Он услышал, как вскрикнула Эйприл. Когда мир заволокло туманом, он подумал о том, что на лице Пэта Уолша кровь. Это принесло ему детское удовлетворение, когда он проваливался в пустоту.
Питер открыл глаза и понял, что их прикрывает лежащая у него на лбу мокрая тряпочка. Голова болела так сильно, что он издал негромкий стон.
Он пошевелил рукой, чтобы снять компресс, но кто-то опередил его. Он повернул голову. Он лежал на своей кровати в своем номере в «Армс», и маленький седовласый человечек, со стетоскопом, свисающим с шеи, сидел возле кровати, ободряюще улыбаясь.
— С вами все будет в порядке, мистер Стайлс, — сказал он. — Я — доктор Джолиат.
— Я не ощущаю, что со мной все в порядке, — с трудом произнес Питер. Губы его распухли. Очевидно, Уолш нанес еще несколько ударов.
— Голова болит? — спросил доктор.
— Еще как!
— Надо бы сделать рентген, но я не думаю, что у вас что-то серьезное. Вероятно, легкое сотрясение.
— Что случилось с мисс Поттер? — спросил Питер.
Все вдруг снова отчетливо предстало перед ним. Этот сукин сын Уолш!
— Бедная девушка, — сказал доктор Джолиат. — Они увезли ее домой. Генерал ждет меня внизу, чтобы я сказал ему, когда он может извиниться перед вами за то, что случилось.
— Можете сказать ему, пусть затолкает свои извинения… — начал Питер.
— Уолш поступил очень опрометчиво, — торопливо перебил его доктор Джолиат. — Я предупреждал генерала насчет Уолша. Слишком несдержанный. Он нашел свитер Эйприл в вашей машине и решил, что вы привезли ее сюда, чтобы корыстно воспользоваться ее жалким, вывихнутым воображением.
— Ее свитер в моей машине? — удивился Питер.
— На полу под задним сиденьем, — сказал доктор Джолиат. — Генерал думает, что она пряталась в вашей машине, пока вы наносили ему визит, и что вы увезли ее, сами того не зная. Похоже, она забралась в вашу комнату, вскарабкавшись по шпалере за окнами. — Доктор покачал головой. — Странное совпадение. Молодой человек, который сбежал от нее три года назад, прожил все лето в этом же номере. — Холодные пальцы пощупали у Питера пульс. — Сказать генералу, что вы с ним увидитесь?
— Пусть подождет, — сказал Питер.
Он попытался принять сидячее положение. На какой-то момент комната бешено завращалась вокруг него.
— Не стоит так волноваться, — мягко придержал его за плечо доктор Джолиат.
Комната снова вернулась в нормальное положение, и, удивительным образом, боль в голове Питера, казалось, немного поутихла.
— Вы были доктором Эйприл, когда у нее случилось нервное расстройство? — спросил он.
— Я — семейный доктор, — сказал Джолиат. — Я был первым, кого позвали. Впоследствии были и другие — специалисты, психиатры.
— Вы считаете, что необъясненный отъезд Тони Редмонда стал причиной ее срыва?
Доктор пожал плечами.
— А что же еще? Эмма воспитывала ее на романтической чепухе, как мне ни жаль это говорить. Девочка не была подготовлена к тому, чтобы справиться с кризисом в личной жизни.
— А этот парень не объяснил, почему он от нее ушел?
— Была записка, — сказал доктор. — Я никогда ее не видел, но, как я понял со слов Эммы и генерала, там просто говорилось «прощай».
— Между ними имело место нечто большее, чем заурядный летний роман, — сказал Питер. Он оглядел комнату. — Она воображает, что я — Редмонд.
— Я думаю, можно с уверенностью говорить, что их взаимоотношения — как бы это выразиться — получили свое завершение.
Питер свесил ногу с кровати. Ясные маленькие глазки доктора с интересом наблюдали, как он управляется с искусственной ногой. Но от комментариев он воздержался.
— Что вам известно о об этом парне, Редмонде, доктор? — спросил Питер.
— По большей части слухи, — ответил Джолиат. Он снял стетоскоп с шеи и убрал его в карман пиджака. — Я видел его в городе, пару раз разговаривал с ним при встрече. Я видел Эйприл вместе с ним в кинотеатрах и в других местах. Было видно, что они очень сильно влюблены друг в друга.
— Он жил в «Уинфилд-Армс» — в этом номере, — сказал Питер. — Он наверняка был очень обеспеченным человеком, раз снял такой номер на летние месяцы.
Доктор кивнул:
— Ездил на заграничной спортивной машине. По-моему, это была «феррари».
— А что он делал в Уинфилде? Просто проводил каникулы?
Маленькие ясные глазки доктора избегали взгляда Питера. И у него внезапно возникло убеждение, что ему не узнать от Джолиата всех обстоятельств дела.
— Насколько я понимаю, — сказал доктор, — он писал что-то вроде диссертации. Уинфилд он выбрал совершенно случайно. А чем он вас заинтересовал, мистер Стайлс?
— Девушка приняла меня за него. Разве вы не заинтересовались бы при таких обстоятельствах?
Доктор Джолиат вздохнул.
— Это очень прискорбный случай, — сказал он. — Шизофрения. Они все средства перепробовали, включая лечение электрошоком. Ей бы надо находиться в лечебнице, под постоянным наблюдением, но Эмма ни за что на такое не пойдет. Случаются длительные периоды здравомыслия, но им сопутствует глубокая депрессия. Нельзя называть их нормальными периодами. Она пребывала в этом полунормальном состоянии на протяжении нескольких месяцев, но вчерашняя сцена насилия вызвала новое расстройство. Во время обострения она испытывает острую потребность найти того парня. Сегодня она выбрала его дублером вас. А завтра это может быть разносчик из бакалейной лавки.
— А Тони Редмонд не вернется?
Кустистые брови доктора подскочили кверху:
— А вы разве не знаете? Он утонул в море.
— Не наверняка, согласно миссис Уидмарк, — сказал Питер.
Он попытался встать. Он чувствовал, что, если не считать пульсирующей головной боли, силы вернулись к нему.
— А как Эйприл ладит с генералом?
Доктор тонко улыбнулся:
— А то вы его не знаете. С генералом ладит тот, кто с ним соглашается. Я сомневаюсь, что он испытывает к ней какое-то сильное чувство. Он вежлив и предупредителен, но так он держится со всеми женщинами. Он не несет за нее никакой реальной ответственности. Она получает собственные деньги от Эммы. Что она к нему испытывает — один Бог ведает. Ее чувства к кому бы то ни было — к вам, например — обусловлены ее больным воображением.
— А ее будущее?
Глаза доктора внимательнейшим образом изучали Питера.
— Безрадостно, — сказал он. — Насколько я могу судить, безнадежно. — Это была завершающая фраза. — Как по-вашему — вы в состоянии увидеться с генералом сейчас, мистер Стайлс?
— Да, я с ним увижусь, — согласился Питер.
Доктор поднял свой маленький черный саквояж, стоявший на полу возле кровати. — Отдохните немного, — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24