Но из машины выходить не стал. У Юнгова был огромный черный дог, большой «любитель» разных непрошеных гостей. Он признавал и слушался только своих хозяев — Георгия и Лару, а ко всем остальным относился, как к смертельным врагам. За пределы участка дог не выбегал, а лежал где-нибудь за деревом или кустом, слившись с землей, и настороженно ждал — кто посмеет войти через открытые ворота. Никто и не входил, все знали его характер и силу клыков. Звали скверного дога — Стингер. У Юнгова вообще была странная привычка давать своим животным какие-то имена из оружейного арсенала. Жил у него еще белый кот БТР, Бетеэрчик, нрава доброго и ласкового; два попугая, один — Птурс, другой — Нурс, тут он отдал дань отечественным ракетам; черепаха Трайдент и множество рыбок в аквариумах, которые, наверное, также были всякими кольтами, винчестерами или, на худой конец, просто стреляными гильзами. Зная, что едва он выйдет из машины, «выстрел» Стингера настигнет его, Тероян просигналил пару раз. Штора за одним из окон на втором этаже слегка отодвинулась, его заметили…
Дом Юнгова являл собой причудливое зрелище. Как, впрочем, и остальные дачи в этом Бермудском треугольнике, построенные по проектам самих же творческих деятелей: где-то стоял дом-гриб, где-то русский сказочный терем, а где-то любитель концептуализма установил некий черный квадрат, вернее куб, но издали, на фоне заходящего солнца, он виделся именно произведением Казимира Малевича, сошедшего с полотна. Здание же Юнгова представляло вросшую в землю атомную бомбу: оно было цилиндрической формы, с остроконечной, сливающейся со стенами крышей, с маленькими оконцами-бойницами, покрашено в темно-коричневый цвет и как-то угрожающе нацелено в самое небо, словно готово было в любую секунду — по желанию хозяина — оторваться от земли и поразить солнце. И тут сказалась какая-то необъяснимая тяга Георгия к оружию, хотя все его профессии были сугубо мирными, если не считать службу в армии, когда ему пришлось на два года оставить сестру одну. До этого и после они всегда были вместе.
Родители их погибли очень рано, когда Жоре было одиннадцать лет, а его младшей сестре — пять. Произошел трагический случай: они уснули в машине, в которой работал двигатель, а выхлопные газы поступали в салон. Самоубийство? Очевидно, так оно и было, хотя никаких видимых причин для этого не существовало. Кроме, возможно, одной: кому-то из своих друзей отец намекнул о размолвке и предстоящем, очевидно, разводе. Но тогда зачем уходить из жизни вместе? Или настолько сильна была их любовь, что они не смогли бы выдержать разлуки друг с другом? Следствие так и не прояснило эту печальную историю двух любящих людей, покинувших мир в расцвете лет. А Жору и Лару взял к себе на воспитание их дядя, и они росли в его доме, не чувствуя ни в чем ущерба, но часто вспоминая своих родителей. Может быть, их ранняя смерть и сблизила так брата и сестру, спаяла их маленькие сердца, и они никогда уже больше не расставались. Конечно, у Георгия была своя жизнь — метания, поиски, женщины, карьера, а у Лары — своя: тихая, незаметная, почти одинокая, но она как бы всюду следовала тенью за своим братом, и в его переездах с места на место, и в его поступках, посильно выполняя ту или иную работу. Лара была инвалидом с детства: у нее была сухая рука, левая, так называемая «заячья лапка». Из-за этой ущербности, сухорукости у нее и развились некие комплексы, расстраивающие порой сознание, вялотекущие, погружающие ее в апатичное состояние. И раза два в году, чаще всего весной, осенью, она отправлялась на лечение в санаторий на три-четыре недели, где вновь набиралась сил и возвращалась в жизнь, к брату, вполне здоровой и способной всячески заботиться о нем. Она не вышла замуж, хотя женщиной была удивительно красивой, как и сам Жора, лицо ее поражало какими-то яркими красками, точными линиями, и все оно светилось, горело внутренним, сжигающим сознание огнем. Порою казалось, что эти дьявольски красивые, темные глаза могут опалить, сжечь и тебя, если ты приблизишься слишком быстро. К ней сватались, и не раз, несмотря на ее сухорукость, но все женихи неизменно получали отказ. Наверное, так сильна была ее привязанность к брату. И он ценил ее преданность, и сам оставался холостым все это время.
Еще по дороге к Тайнинке Тероян подумал о том, что из всей их школьной компании Георгий Юнгов был, несомненно, самой яркой личностью. Ум, красота, талант к любому делу, неунываемость, порою безрассудство, а порою осторожность, «гасконская хитрость», воля, энергия, крепость духа и тела и все это несмотря на такие потрясения с детства, которые другого могли бы подломить и оставить на задворках жизни. Если можно было бы сравнить их с героями Александра Дюма, то Юнгову Тероян отдал бы место Д'Артаньяна, бесспорно. Владислав Шелешев, с его язвительной насмешливостью и каким-то выпукло-нарочитым ханжеством был бы Арамисом. По кипучей энергии и приверженности к мирским радостям, к семейной жизни, да и по физической мощи Портосом мог бы быть Олег Карпатов. Ну а он сам своей молчаливостью, меланхолией, склонностью к философским раздумьям, не слишком большой привязанностью к жизни отвечал бы качествам характера Атоса.
Тероян ждал уже почти десять минут, прежде чем дверца бомбовидного дома отворилась и по ступенькам сбежал Жора Юнгов в спортивном костюме. Тотчас же откуда-то из-за кустов выскочил дог Стингер, метнувшись к хозяину. Попробовать косточки Терояна ему не довелось.
— Извини! — крикнул Жора. — Спал. Лежать! — это он уже приказал догу. Тероян вышел из машины и поздоровался с другом.
— А где… Глория? — удивленно спросил тот. — Ты что, оставил ее дома одну?
— Так получилось. Лучше ее пока не тревожить.
— Напрасно. Впрочем, тебе видней, ты врач. Пойдем в беседку или в дом?
— Все равно.
— Тогда в беседку. Лариса сейчас спустится. Она всегда рада тебя видеть.
— Я знаю. И я тоже. Как она?..
— Все нормально. Спокойна, уравновешена. Я контролирую. Вот сосед наш одинокий вдруг начал к ней свататься. Писатель какой-то хренов, я и не читал вовсе.
— Тогда сначала почитай, — они шли к беседке и разговаривали, а дог плелся следом и принюхивался к ногам Терояна. — Если пишет длинно и нудно, тогда соглашайся — человек, знать, положительный, без комплексов. А если юморист, то, конечно же, сволочь. Ну, что ты мне хотел поведать? Выкладывай.
— Погоди, дай хоть холодного чая попить. С мятой. В беседке на столике стоял прозрачный кувшин с коричневым напитком, несколько кружек. Они уселись на деревянные, струганные скамьи напротив друг друга, утолили жажду. Последний раз Тероян был здесь месяц назад, когда они вчетвером собрались на преферанс. Лариса тогда еще находилась в санатории, а Георгий, большой любитель разных историй, сказал: «Вы знаете, друзья мои, что в полнолуние — взгляните на небо — сегодня именно такой день, происходят необыкновенные вещи. Ведьмы, как всем известно, не могут забеременеть от колдунов и прочей нечисти. Поэтому только в ночь полной луны они рыщут по городам и весям, выискивая одиноких мужчин, разумеется, спящих. Какая-нибудь ведьмочка остается с приглянувшимся ей человеком, ласкает его во сне, возбуждает и принимает в себя его семя, да не один раз! А к утру оставляет обессиленного, но удовлетворившего свою, как выясняется, похоть. И вот проходит время, и рождается ребенок. Это не простой мальчик или девочка. Он рожден для того, чтобы отыскать потом через многие годы своего отца, давшему ему жизнь во сне, и умертвить его самым страшным образом.
— Бред какой-то! — произнес Влад. — У меня вист.
— Ясно. Этой ночью кому-то из вас быть изнасилованным ведьмой, усмехнулся Карпатов. — Я-то человек семейный.
— А вдруг, когда-то давным-давно, именно ты был зачат таким образом? спросил Жора. — Все таинственно и зыбко в этом мире, господа. Мы живем в мистическом океане, а вы находитесь в центре Бермудского треугольника. Просто мы не хотим замечать поданных нам потусторонних знаков, символов, проходим мимо, отворачиваемся или просто бежим. А ведь возможно все, даже невозможное. Есть люди-фантомы, живущие среди нас. Есть оборотни, превращающиеся опять же в полнолуние в волков. Что вы на это скажите, доктор Тероян?
— Возможно, — ответил тогда он, поскольку и сам чувствовал какую-то правоту в словах Жоры. По крайней мере, себя он ощущал именно волком.
— А не хотите мистики, давайте возьмем реальность, — продолжал Юнгов. — Кто из всех нас мог предполагать несколько лет назад, что такая сильнейшая держава — Советский Союз — распадется на кровавые куски? А знаете ли вы, что по моче человека можно определить не только год, но даже день и час его смерти, и когда американцы взяли мочу Брежнева, где-то в Европе, во время его поездки, то тотчас же стали подыскивать двойника Горби, потому что предусмотрели — кто рано или поздно придет, а в Рейкьявике, спустя несколько лет, этого самого Горби и подменили. Настоящего Горби давно нет, а фальшивый, сделавший свое дело, рекламирует презервативы.
Вы не задумывались, почему их столько расплодилось в последнее время магов, ведьм, колдунов, троллей? Начинается великий шабаш по всему миру потому что близится конец света. Но сначала уничтожат Россию. По планам тайного мирового правительства русских к концу второго тысячелетия должно остаться четыре миллиона, хохлов — два. Для уборки территории. Так что можно не дрыгать ножками. И ты, Тимоша, не спрячешься за своей армянской фамилией, нам всем уготована одна участь. Практически нас уже нет. Мы трупы. Трупы, играющие в карты.
— Тим, он еще излечим? — спросил Олег.
— А я с ним согласен, — произнес Влад. — Мы не ведаем, что творим, и какие силы пробуждаем порой ото сна. И насчет тайных планов он прав. Что мы знаем? Крупицы… У нас нет разума. Его вынули и заменили кашей из каких-то слов и цифр. Читайте Апокалипсис, там все про сегодняшнее время.
— Еще один псих, — вздохнул Карпатов, посмотрев на часы. — Ладно, давайте закругляться, пока сюда не слетелась нечисть со всей округи.
Тот разговор, месячной давности, Терояну запомнился. К беседке шла Лариса, стройная, как и ее брат, неся в правой руке блюдо со свежей, сочной клубникой, а левую, „заячью“, прижимая к груди. Тероян ритуально прикоснулся губами к подставленной щеке, ощутив запах ароматного мыла.
— Тим, дорогой, Жора мне все-все рассказал, — порывисто произнесла Лара, словно они виделись лишь вчера, а не прошло почти пять месяцев. Бедная, бедная девушка, и как хорошо, что ты принимаешь такое участие в ее судьбе. Что можно для нее сделать? — только теперь Тероян увидел трущегося о ее ноги кота Бетеэра, который шел за ней все это время по дорожке, игнорируя навострившего уши дога. — Жаль, что она не приехала вместе с тобой!
— Мы еще встретимся, — промолвил Тероян. — Когда ей станет лучше.
— Конечно, обязательно! — воскликнула Лара. — Кушайте клубнику, это первая.
Она присела на несколько секунд на скамью, вздохнула, встала.
— Ну, не буду вам мешать, секретничайте. Тим, зайди попрощаться перед отъездом…
Они оба смотрели ей вслед, как она идет, неся искалеченную руку, будто бы прижимая к груди нечто бесконечно дорогое, бесценное, боясь, что оно упадет на мраморные плиты дорожки и разобьется вдребезги. В тот же путь за Ларисой отправился и белый кот, мяукнув на прощанье Терояну и взглянув на него желтым глазом.
— Давай о Хашиги. Мало времени, — сказал Тим.
— Так вот. Твоя Глория, оказывается, связана с очень интересным человеком, — Юнгов проглотил ягоду и пододвинул блюдо приятелю, но тот даже не взглянул на него. — Зря, клубника вкусная. То, что он иранский миллионер и живет возле Медвежьих Озер, ты уже знаешь. Это километров в десяти ниже той харчевни, где ты встретил девушку, и чуть левее проселочной дороги, по которой ехал. Не скажешь, кстати, откуда?
— Не тяни Бетеэра за хвост.
— Ладно. Тогда держись за стол, чтобы не упасть. Потому что дело это может быть не столько уголовным, сколько государственного масштаба. Я не шучу. Хотя доктор Саддак Хашиги фигура и не афишируемая в прессе, но о нем кое-что известно. Например, то, что с ним встречается мэр Москвы. И Санкт-Петербурга, кстати, тоже. К нему ездит в гости кремлевский джокер Чумичко. Или на поклон? Догадайся сам. У него бывают многие политики.
— Почему?
— Утром я был у своего приятеля-депутата, члена думского Комитета по национальной безопасности. Хашиги, конечно же, находится в поле их зрения. Потому что этот чертов супериранец, а по другим данным американец, и он же житель солнечного Израиля, владеет вместе со своей корпорацией „Абуфихамет“, или кто там за ней стоит? — примерно девятью процентами национального достояния России. Еще с десяток таких „Абуфихаметов“ — и пирог разделен. Ты понял?
— Этого не может быть, — произнес Тероян.
— Запросто, — усмехнулся Юнгов. — Знаешь, как сейчас все это просто делается? Ну, допустим, Хашиги — подставное лицо, тоже чей-то слуга, но его корпорация уже прибрала к рукам, через других подставных лиц, через фирмы, филиалы, банки — акции в промышленности, оборонке, имеет концессии на разработку недр, нефтедобычу, золота, ну и так далее. И все это варится в огромном адском котле, кухни которого мы не знаем. И вот визитная карточка этого доктора Саддака Хашиги оказывается в кармане твоей потерявшей память девушки.
— Может быть, она оказалась там случайно?
— Я бы не строил иллюзий. Случайного в этом мире ничего нет. Наверное, даже то, что именно ты встретил ее — тоже не случайно, — Юнгов произнес эти слова с какой-то печалью в голосе. Он с сожалением смотрел на своего школьного приятеля. — Ну, что будешь делать, Тимофей Троин? — редко кто и когда называл его так, по-старому. — Заметь, все что я тебе рассказал, — не секрет, наверху об этом всем известно. Ну идет процесс, и пусть себе идет. Таких Хашиг по всей стране, чужих и доморощенных, десятки тысяч. Но некоторые Хашиги сливаются, как ртуть, в одну большую Хашигу. А в конце концов всех нас ждет самая огромная, единственная Хашига.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28