Танни не отреагировал на насмешку:
- Что здесь, Дик? Мне позвонили всего десять минут назад. Что там случилось у "милашки в свитере"?
Прозвище "милашка в свитере" очень точно указывало на причину успешной карьеры Ланы Тёрнер. Именно тогда, когда ее как "девушку в пуловере" заметили в одном из ночных ресторанов и пригласили сниматься в кино, закончилась эпоха плоскогрудных красавиц и на экране появились первые королевы бюста. Она была предшественницей широкоэкранных сверхразмерных звезд Джейн Мэнсфилд, Мэрилин Монро, Софи Лорен, Джины Лоллобриджиды и остальных, последовавших за ними.
У Дика Ригли, внука крупнейшего в мире фабриканта жевательной резинки и репортера скандальной хроники нескольких американских бульварных газет, не было времени на долгие разговоры. Он торопился в редакцию - наборщики ждали его репортаж. Каждые полчаса, выигранные при публикации сенсационного материала, означали увеличение тиража его газеты и уменьшение - у конкурентов. Поэтому Ригли только выкрикнул на ходу:
- Поднимись наверх, и все увидишь сам!
Вилла была двухэтажной. Внизу, вокруг каминного зала, располагались несколько спален, гостиная и кабинет. На верхнем этаже, куда вела подвесная лестница - так было задумано архитекторами, - находились различные спальные и ванные комнаты; там жили Лана Тёрнер, Чэрил Крэйн, ее четырнадцатилетняя дочь от третьего брака, и очередной любовник или, такое тоже бывало, муж.
Отдуваясь и не переставая удивленно осматриваться, инспектор и его помощник взобрались по подвесной лестнице. Мимо них стремительно проскакивали обвешанные аппаратурой фоторепортеры и поспешно покидали дом.
В будуаре перед спальней кинозвезды Андерсон наткнулся на настоящую пресс-конференцию, где присутствовали практически все репортеры скандальной хроники, известные в Голливуде. Ему с трудом удалось обратить на себя внимание и пробиться к центру комнаты, наподобие восточной молельни, отделанной многочисленными коврами.
Мрачный спектакль, который здесь разыгрывался, заставил содрогнуться даже видавшего виды шерифа.
У входа в роскошную спальню из розового дерева лежал молодой черноволосый человек южного типа; его сорочка была закатана вверх и открывала на всеобщее обозрение покрытый волосами живот. Над пупком зияла колотая или резаная рана почти трехсантиметровой длины. Кровотечение уже прекратилось. О характере и происхождении раны красноречиво говорил двадцатисантиметровый нож, который лежал в нескольких шагах на антикварном комоде.
Полураздетый мужчина на леопардовой шкуре, без сомнения, был уже мертв. Шериф это понял с первого взгляда по судорожно застывшим чертам лица. Он, должно быть, умер более двух часов назад, если судить по наступившему трупному окоченению. Несмотря на изменившиеся черты, лицо сразу показалось Андерсону знакомым. Долго ему вспоминать не понадобилось. Слишком часто за последние недели это правильное, красивое лицо встречалось на разворотах газет и журналов, чтобы его не узнать. Это был последний любовник Ланы Тёрнер Джонни Стомпанато, хорошо известный полиции гангстер из банды Мики Коэна.
Из спальни, как бы в дополнение к жутковатой картине, неслись истерические рыдания Ланы Тёрнер. Она сидела на обитом шелком пуфике перед большим туалетным столиком, спрятав лицо в шелковой шали. Рядом стояла ее четырнадцатилетняя дочь, которой на вид, правда, было все восемнадцать, и, успокаивая мать, гладила ее по голове. Полные чувственные губы были плотно сжаты, словно она боялась вымолвить что-нибудь необдуманное, глаза смотрели в пустоту; казалось, она не воспринимает происходящего вокруг. У дальней стены взад и вперед взволнованно ходила Милдред Тёрнер, пятидесятивосьмилетняя мать кинозвезды. Она натирала себе виски французскими духами: очевидно, страдала мигренью. На подоконнике, высоко задрав штанины, примостился долговязый антрепренер Ланы Тёрнер Гленн Роуз. Он курил сигарету и, похоже, совсем не был смущен случившимся.
Если бы шериф не был уверен, что сегодня страстная пятница и у него, как у Христа в этот день предпасхальной трезвости, еще не было во рту ни капли спиртного, он, наверное, подумал бы, что находится в голливудской студии во время перерыва между съемками детективного фильма.
Знакомый, с характерными интонациями, голос прервал его размышления:
- Ничего нельзя было сделать, шериф. Когда мы его обнаружили, он был уже мертв.
Андерсон неуклюже повернулся к говорившему. Посреди будуара, оттянув большими пальцами подтяжки, стоял шестидесятилетний Джереми Джайслер, самый высокооплачиваемый и самый ловкий адвокат от Сан-Франциско до Нью-Йорка.
- Что означает "когда мы его обнаружили", мистер Джайслер? - спросил, не здороваясь, Андерсон. - Вы были здесь, когда это произошло? - Он кивнул в сторону трупа.
- Миссис Тёрнер мне сразу же позвонила, и я через десять минут приехал.
Шериф откашлялся и раздраженно проворчал:
- Было бы лучше, если бы миссис Тёрнер сначала позвонила мне.
Адвокат сделал вид, что не понимает, о чем говорит шериф:
- Одну минутку, сэр, я сейчас закончу с прессой, и мы сможем с вами поговорить.
Джайслер оставил шефа полиции стоять одного, а сам обратился к газетчикам. Однако тут же снова повернулся к нему, когда увидел, что Андерсон со словами "Ну, а я пока допрошу миссис Тёрнер" собирается войти в спальню.
- Миссис Тёрнер поручила мне давать всю необходимую информацию, - резко сказал Джайслер и уже любезнее добавил: - Через секунду я буду в вашем распоряжении.
Клинтон Андерсон саркастически усмехнулся:
- Однако следственную группу по убийствам я все-таки вызову. Полагаю, что расследование тем не менее проводить надо.
Против этого Джереми Джайслер ничего не возразил и снова повернулся к репортерам:
- Итак, джентльмены, как все здесь получилось, вы теперь знаете. Надеюсь, ваши сообщения будут объективными. На мой взгляд, речь идет об убийстве при необходимой самозащите. Чтобы защитить свою мать от нападения Стомпанато, который, кстати, девушке тоже угрожал, Черил его заколола. Думаю, мы убедим самых строгих судей в Америке, что лучше было убить этого человека, чем погибнуть от его руки. Я благодарю вас, джентльмены, за внимание...
Лишь после того, как адвокат выпроводил репортеров за дверь будуара, шериф насмешливо спросил:
- С каких это пор, мистер Джайслер, вы стали выступать с адвокатской речью до проведения судебного расследования?
Джайслер весело рассмеялся:
- Мы ведь даже не поздоровались, Андерсон. Как у вас дела? Вы злитесь, что я побеспокоил вас в такое позднее время? Мне жаль...
- А для чего вы меня побеспокоили? - язвительно спросил Андерсон. - Вы, кажется, сами уже все расследовали.
Его раздражала заносчивая манера адвоката, который обходился с ним, как со своим служащим. Он уже давно понял, что Джайслер только тогда поставил его в известность, когда обговорил все показания с участниками случившегося и проинформировал прессу.
Что здесь теперь расследовать? Джайслер давно перемешал все карты и так распределил козыри, что полиции осталось только проиграть.
- Я лишь констатировал, что произошло, мистер Андерсон, точно так же, как это сделали бы и вы.
- Конечно, мистер Джайслер. Ну а теперь, может быть, вы и меня просветите, что же здесь все-таки случилось.
- Непременно, сэр. - Джайслер подошел к двери спальни и знаком подозвал Черил. - Черил, расскажи шерифу, как было дело.
Бесцветным голосом, опустив голову, девочка-акселератка рассказала историю смерти гангстера Стомпанато так, как об этом заранее было договорено с адвокатом Джайслером и антрепренером Гленном Роузом, - историю, которая, разойдясь несколькими часами позже по всему миру, заполнив собой все газеты и получив затем клятвенное подтверждение на суде, так никого до сих пор и не убедила.
- Я сидела в своей комнате перед телевизором. Джонни Стомпанато, с которым мама дружила уже несколько месяцев, пришел в девять часов и поздоровался со мной. Они собирались еще пойти на какой-то прием. А я смотрела детектив... Джонни пошел к маме - она еще одевалась. Около половины десятого я услышала громкий разговор. Они опять начали ругаться, как это часто бывало в последние дни. Фильм по телевизору был не очень интересный, и я подошла к маминой двери, чтобы подслушать. Вдруг Джонни закричал как сумасшедший: "Если ты меня сейчас выставишь, я тебе отомщу! Весь твой капитал - твое лицо! Я тебе его так бритвой разделаю!.."
Тут адвокат прервал рассказ:
- Он именно так сказал, Черил? "Весь твой капитал - твое лицо" и "...бритвой разделаю"?
Девушка послушно кивнула:
- Точно так он и сказал, сэр.
Шериф Андерсон закатил глаза:
- Послушайте, Джайслер, вам не надо заставлять ее повторять. Я все равно не смогу сейчас ничего проверить. Главное, чтобы она так же браво, без запинки давала показания на суде.
Адвокат воздержался от колкого замечания:
- Рассказывай дальше, Чэрил.
- Так вот, когда я это услышала, то испугалась за маму. Я побежала на кухню и взяла с холодильника нож.
- Зачем? - прервал ее на этот раз уже шериф. - Что ты хотела делать с этим ножом? Ведь достаточно было просто зайти к матери в комнату. Стомпанато наверняка бы ей ничего не сделал.
Джайслер недовольно бросил шерифу:
- Сэр, не прерывайте же ее! Она еще слишком возбуждена, чтобы выдерживать перекрестный допрос.
Задетый инспектор проворчал:
- Ну ладно, давай, рассказывай, как тебя там научили.
Чэрил в нерешительности посмотрела на адвоката. Тот успокаивающе кивнул:
- Рассказывай дальше!
- Когда я пришла сюда, в будуар, дверь в спальню была закрыта, но я услышала, как мама закричала:
"Оставь меня! Я хочу, чтобы ты ушел и оставил меня в покое!" Я открыла дверь и увидела, что Джонни держит маму двумя руками за горло и душит. Тут мне уже стало все равно, что будет... Взяла и ткнула его ножом, который держала в руке.
Шериф выжидающе взглянул на девушку, как будто все еще надеялся на более подробное объяснение. Но она молчала, и Андерсон, повернувшись к убитому, показал на его обнаженный живот:
- Ты ударила его ножом в живот? Но как это возможно, если он душил твою мать, схватив руками за горло?
Здесь решительно вмешался Джайслер:
- Все детали так точно она вспомнить не может. Но миссис Тёрнер вам это расскажет. Когда Чэрил ворвалась в комнату, чтобы заступиться за мать, она в испуге кричала: "Мама, мама!" Стомпанато, который стоял спиной к двери, отпустил Лану, повернулся и увидел, что Чэрил с ножом. Он попытался защититься... Тут все и случилось!
- Ах вот оно что, - с издевкой пробурчал Андерсон. - Итак, Стомпанато сам наткнулся на нож и сделал харакири. Я вас правильно понял?
Джайслер, не моргнув глазом, сказал:
- Да, я тоже думаю, что судебный следователь, в крайнем случае, определит это как нанесение увечий по неосторожности. Убийство, случившееся в процессе необходимой самообороны, законом оправдывается. Уже одно это дает основание закрыть дело.
Слова "уже одно это дает основание" заставили Клинтона Андерсона насторожиться.
- А какие еще могут быть основания, чтобы прекратить дело, мистер Джайслер? - с подозрением спросил он.
Разглядывая свои ногти, Джайслер ответил:
- Вы забыли, что Чэрил всего четырнадцать лет, и за преступление, которое она совершила, по калифорнийским законам, ее еще нельзя привлекать к ответственности!
Шериф Андерсон оценивающим взглядом окинул смущенно стоявшую дочь кинозвезды. Он бы ей дал девятнадцать, а то и все двадцать.
- Ей всего четырнадцать лет?
- Всего четырнадцать, шериф. Судебный следователь это легко установит.
Андерсон покачал головой, подумал и подошел к телу убитого любовника. Он долго его рассматривал, что заметно разволновало адвоката.
Колотая рана, белоснежная свежевыглаженная рубашка, леопардовая шкура, на которой не было ни малейшего пятнышка крови, - все свидетельствовало против рассказа девушки.
Если бы дело было так, как его хотела представить Чэрил, то на одежде Стомпанато имелись бы соответствующие следы. Однако сорочка и брюки не были ни повреждены, ни запачканы кровью. У Андерсона появилась уверенность, что они были надеты на Джонни уже после смерти. Мертвое тело, похоже, аккуратно уложили на леопардовую шкуру, так как на ней не было заметно никаких складок.
Андерсон достал карандаш из кармана своего фирменного кителя и протянул его Чэрил:
- Вот, покажи-ка мне, как ты его заколола.
- Протестую! - тотчас воскликнул Джайслер и, как бы защищая девушку, стал перед ней. - Это жестоко. Чэрил вообще сейчас нельзя допрашивать, разве вы не видите?! Я решительнейшим образом протестую против таких методов расследования. Она искренне призналась во всем. Пока этого вам должно быть достаточно.
Шериф спрятал карандаш обратно:
- Ну хорошо, Джайслер, если вы так заботитесь о ребенке, не могли бы тогда вы мне объяснить, как это получилось, что нигде нет ни малейшего следа крови. Если судить по ране, рубашка и шкура должны быть в крови. Что вы скажете по этому поводу?
- Я не судебный эксперт, шериф.
- Я тоже, Джайслер, однако ответ мне известен:
Стомпанато убили не здесь, а в другом месте комнаты... - Андерсон сделал паузу и подошел к пышной кровати, покрытой шелковым стеганым одеялом нежно-зеленого цвета. - Например, здесь, когда он раздетый лежал в постели и, возможно, отсыпался после пьянки. Если его в таком положении убили, а уж потом перенесли на шкуру, то, естественно, следов крови на ней не будет.
Шеф полиции решительно сдернул одеяло с кровати в надежде обнаружить там пятна крови. Постельное белье было белоснежным...
- Ну как, нашли кровь? - с иронией спросил Джай
Шериф опустил одеяло и разочарованно проговорил:
- Кровать за это время можно было застелить свежим бельем. Похоже, так оно и есть.
- Шериф, зачем вам нужно обязательно усложнять всю эту историю?! Я ведь уже и прессе растолковал, как все произошло... Вы что, непременно хотите этот трагический случай еще больше драматизировать?
На этот раз в словах адвоката прозвучала не ирония, а скрытая угроза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36