Из соседней комнаты двое спецназовцев выволокли скрученного мужчину-афганца в разорванной нижней рубахе и уже разбитой физиономией. Следом вышел Сидоров, а за ними ним на коленях ползла плачущая полураздетая женщина.
- Не надо, не надо! - умоляла она на фарси вторгшихся в ее дом людей, попавшись на трюк с переодеванием, - Что вы от нас хотите?
Мужчина в разорванной нижней рубахе был главарем банды Саидом Абдулло. Его потащили к выходу из дома. Сидоров ударил ногой наотмашь плачущую женщину, и она, пронзительно вскрикнув, замертво повалилась на глиняный пол. Услышав крик матери, дети на большой кровати подняли тихий вой.
- Молчать! - крикнул на фарси Славин, мучительно думая, что же ему придется предпринять, если дети не подчинятся его приказу.
Жена главаря банды с трудом поднялась на ноги, и пошатываясь, поплелась вслед за переодетыми спецназовцами.
Во внутреннем дворике дома-мазанки на шею Абдулло набросили веревочную петлю-удавку. В глазах у неустрашимого атамана, перерезавшего горло не одному шурави3, мелькнул ужас. Мусульмане-афганцы верят, что если человека умерщвляют удушением при помощи петли-удавки, то душа мусульманина не может через горло покинуть тело.
- Теперь ты понял, кто мы?! - засмеялся капитан и подал знак своим людям. Через несколько мгновений бандит забился в агонии над грешной землей.
- Правоверные! - внезапно закричала совсем некстати вышедшая во двор жена казненного атамана, - Это гяуры! На помощь, правоверные!
Сидоров с разворота махнул рукой по направлению кричавшей женщины, и та замолкла, упав на земь с метательным ножом в горле. Тихий вой детей перешел в громкий плач.
- Ебать-копать! - ругнулся уже по-русски командир спецназовцев и приказал, - Корсаков, помоги салабону! Пока щенята по всему кишлаку не разбежались!
В комнату, где находился растерявшийся Виктор и ревущие от ужаса дети, ворвался Корсаков с приведенным в готовность ранцевым огнеметом.
- Выходи к ебеням! - закричал матерый каратель неопытному новичку, Долго тебя ждать?!
Побледневший Славин попятился к выходу из комнаты. Ослепительная струя пламени ударила в сторону кровати. Душераздирающий визг и катающиеся в пламени живые комочки.
Вот после этого "боевого крещения" Виктор Славин и предпринял попытку дезертировать из своей части...
- Витек, а ты чего примолк? - спросил у задумавшегося хозяйского сына его ближайший сосед по столу, - Тебе-то воевать с чурками пришлось, расскажи нам чего-нибудь.
Оказывается, пока он придавался нелегким воспоминаниям, разговор перешел на военные темы.
- Да что там рассказывать? - угрюмо ответил вопросом на вопрос музыкант, - Оказывали интернациональную помощь. Вы же все знаете и без меня, газеты читаете.
- Ну, ты брат даешь - газеты! - недовольно протянул один из собутыльников, - Если они раньше врали, что все у нас хорошо - то сейчас в другую игру стали играть, обсирая все подряд!
- Да что с ним толковать! - махнул рукой Славин-старший и неожиданно разразился гневным монологом, - Поступил в Московский университет - не удержался, вылетел, слишком тупой оказался. Ну, ладно, отчислили, попал в армию, в Афган. Так вернулся же Героем Советского Союза! Любо-дорого взяли бы обратно! Так нет, опять у него неладно - связался с этой кабацкой блядью, в музыканты пошел. А теперь его Снежаночка в Москву укатила, о нем и не вспоминает, а этот лох сам ее туда и отвез. Одним словом тупой у меня сынок!
Хозяин дома всхлипнул пьяной слезой.
- Мать-покойница не выдержала его фортелей, преставилась еще молодой. Загнал в гроб сыночек хороший! Три инфаркта из-за этого пиздюка! Так что ж не с кем, мужики, разговаривать - ему только кабацких блядей в своем вертепе сатанинском развлекать, на большее он не способен.
Застолье терпеливо внимало исповеди отца героя-интернационалиста, хотя уже знало ее, наверное, наизусть.
В хмельной голове скорбящего родителя внезапно родилась новая идея. Он начал разливать по стаканам самогон, первым оказав честь для своего непутевого сына.
- Ты, Витька, вот шо. Скажи мне, как на духу - если бы пришлось, сдался в руки душманам?
- Вот-вот, - поддержал его ближний сосед музыканта, - Тут недавно по телевизору оправдывали каких-то сукиных сынков. Мол, правильно они поступили, что сдались в плен в Чечне. Жизни, мол, свои сохранили и чеченцев. Вот только призабыл мальца, как эта передача называлась, не та у меня память стала.
- "Взгляд", - подсказал один из пенсионеров.
- Как-как? - весело переспросил ближайший сосед Славина-младшего, Что-то я такой передачи не слышал.
- Ну, называется она "Взгляд", - пояснил провинциальный острослов, Да в народе ее давно "Взблядом" уже кличут. За все хорошее, что она показывает.
Собутыльники-пенсионеры дружно рассмеялись. Улыбнулся и Виктор, которому припомнились строчки из гоголевских "Мертвых душ", где он пишет об уникальной способности русского народа давать меткие прозвища. Такие, что отражают саму суть явления или человека, и от которого не скроешься и на другом конце света.
- Так как, сынок? - вернулся Славин-старший к своей затее, - Просил бы у чурок пощады?
- Я служил в спецназе, - хмуро ответил Виктор, - Нам в плен лучше было не попадаться.
- Я не про то, - рука отца сжала свой стакан с самогоном, - Ты Родину свою продал бы, как эти мудаки в Чечне?
Бывший спецназовец смотрел на мозолистую руку родителя, сжимавшую стакан с самодельным зельем, и молчал. Вот эта раздавленная тяжелой работой в шахте рука поставила его на ноги, обеспечила учебу в университете, а могла при случае и запустить этим же стаканом в голову непутевого сына, ежели тот неправильно ответит на вопрос.
- Говори! - взревел хмельной родитель, - Родину свою продал бы, если случилось что?!
Внезапно Виктору смертельно опостылело все происходящее за кухонным столом. О чем спорят эти несчастные обманутые и продолжаемые быть обманутыми старики? Их продали совершенно другие, чем это показывают по их любимому телевидению. Те, кто сидят на самом верху. Музыкант взял свой стакан с самогоном и залпом его опрокинул в рот. Пальцы у него дрожали, а в ушах бился визг сжигаемых заживо детей. Кто-то услужливо протянул ему соленый огурец, он лишь досадливо отмахнулся.
- Вопрос не в том, продал или не продал, папа, - начал герой-интернационалист сдавленным от выпитого зелья голосом, - Кто бы ее купил, вот в чем вопрос!
Застолье ошеломленно онемело.
Славин-младший поднялся из-за стола и направился к выходу из кухни. Когда он закрывал за собой дверь, рядом с его головой в вдребезги разлетелся отцовский стакан.
- Отпустите! Кто купил бы, ты подумай только! - ревел из-за закрытой двери взбешенный хозяин дома. - Ах, ты, выблядок! Своей рукой придушу! Пустите, я вам говорю!
- Сереня, охолонь! Ну, выпил парнишка, с пьяну херню сказал, с кем по пьянке не бывает, - доносились до одевающегося в прихожей голоса пенсионеров- миротворцев, - Пусть проспится немного, а завтра по трезвяне с ним и разберешься!
Он вышел из отчего дома и не спеша двинулся по ночной поселковой улице, с удовольствием дыша прохладным воздухом и медленно успокаиваясь.
Славин оставил за спиной поселок Северный и подходил к небольшому жилому массиву многоэтажных домов, расположенных в метрах трехстах от поселка. Серые параллелепипеды хрущевских пятиэтажек изредка светились белыми прямоугольниками окон, было уже около двух часов ночи.
Вскоре Виктор вошел в подъезд одного из этих домов и поднялся на второй этаж. Здесь находилась квартира уехавшей в Москву Снежаны Багрий. Ключ от квартиры остался у ее бывшего сожителя, и хотя он переехал уже обратно в отцовский дом, Славин-младший продолжал частенько наведываться сюда. Особенно, когда случалось поссориться с пьяным родителем.
Провинциальная квартира новой столичной знаменитости не блистала особыми изысками - типичная однокомнатная "хрущоба" со стандартной местрев-строевской меблировкой. Посконную совковость интерьера несколько скрашивала устаревшая модель японской магнитолы-"дабла" - "Шарп-555". На стенах жилища кабацкой певички висели ее многочисленные фото, в рамках и без таковых.
Славин уселся на двуспальную кровать, стоявшую в углу комнаты у окна, заслоненную от входной двери платяным шкафом, и вновь помимо своей воли нырнул в реку воспоминаний.
Он лежал на этой кровати в компании с девушкой, с которой он познакомился всего три часа назад, после драки в ресторане "Кристалл". Свет уличных фонарей падал сквозь оконное стекло на нагих любовников, отражался в многочисленных железках на дембельской униформе спецназовца, небрежно брошенной на спинку стула возле кровати, и искрился на хромированной поверхности "Шарпа-555", стоящего на сидении стула и тихо мурлыкавшего голосом Демиса Руссоса. На полу возле кровати находилась уже наполовину пустая бутылка болгарского популярного в те времена вина "Тамянка" и два бокала.
- Витя, тебе страшно было там, в Афгане? - спросила девушка, опершись на руку и поглаживая другой развитые грудные мышцы своего любовника, -Героя поди не каждому дают!
- Случалось и такое, - немного помедлив, ответил Виктор, - Но не там, где ты, наверное, себе представляешь.
- Хм, - насмешливо произнесла кабацкая певичка, - Все это ты знаешь, что я себе представляю. Где же тогда тебе было не по себе?
- Ну, не в бою, в общем.
- Тогда, что - в тылу? - улыбнулась дотошная девушка, - В плену, кажется, ты не был?
- Неважно, - туманно заявил герой-интернационалист, - Лучше бы тебе об этом и не знать.
- Чудной ты! - засмеялась Снежана и нежно погладила по голове Славина, - Цыганенок мой таинственный.
Виктор поцеловал ладонь любовницы и едва заметно улыбнулся. Он тоже бы очень хотел забыть, что существуют боевые единицы, подобные роте капитана Сидорова.
- И что теперь будешь делать дальше? - поинтересовалась девушка, Наверное, вернешься в свой университет?
- Ну вот, как всегда, хорошего понемножку! - досадливо проворчал бывший студент и повернулся к любовнице спиной, - Было так хорошо, и надо обязательно обломать кайф на последок!
- Нет, а что я такого сказала? - удивилась "кайфоломщица", - Ты что, вообще не думаешь о будущем?
- Снежа, когда я вспоминаю о своем журфаке, меня блевать тянет! сердито ответил Славин, - Не то, что туда возвращаться, думать обо всем том дерьме, которым нас там кормили, не хочется! Потому как в жизни все оказалось совсем по-другому!
- Хм, - на хорошенькое личико кабацкой певички легла тень деланной озабоченности, ситуация поворачивалась в желаемом ей направлении, - Ну, тогда иди к нам в ресторанный ансамбль гитаристом, я помогу тебе устроиться к нам. Наш прежний гитарист вшил себе "торпеду", женился и на Севера махнул, придурок. Не понимает, алкаш несчастный, что от себя не убежишь, хоть на Марс улетай.
- Чего-чего?! - неподдельно изумился Виктор, - Ты хоть понимаешь, что ты предлагаешь и, главное, кому предлагаешь?
- Ты смотри, какая цаца! - гневно парировала Снежана, - Все я понимаю, и кому предлагаю и что предлагаю! Ты же сам мне говорил, что закончил музыкальную школу, потом играл и пел в ансамбле во время своей учебы. Работа у нас непыльная и денежная, только вот с водкой нужно быть поосторожней.
- Солнышко! - Славин выразительно посмотрел на неожиданную благодетельницу, - Если только моя мать услышит, о чем мы тут с тобой беседуем, ее очередной инфаркт хватит!
- Тогда что, к папаше на шахту? - скривила Снежана красивые губки в презрительной усмешке, - Или работягой на завод железобетонных изделий пойдешь?
- Железобетонных конструкций, - смущенно поправил Виктор. Он в самом деле подумывал тогда податься на завод железобетонных конструкций. Там требовались рабочие, не имеющие специальности, да и платили неплохо.
- Хрен редьки не слаще!
- Не знаю, маленький, - задумчиво вздохнул вечный студент, - Ох, не знаю.
Отставной спецназовец, в конце концов, предпочел ресторан пролетарской карьере изготовителя железобетонных конструкций. Ну, а дальше все случилось, как он и предугадывал. Грандиозный скандал в его семье, болезнь матери и уход от Снежаны...
Спать Виктору абсолютно не хотелось. Он встал с кровати и прошел на крошечную кухню, зажег там газ и поставил на плиту чайник. Музыкант вынул из настенного кухонного шкафа банку растворимого кофе и стал ждать пока закипит вода. Воспоминания продолжали упорно роиться в его возбужденном мозгу.
Через неделю, как Виктор со скандалом ушел от Багрий, Виктор шел по облезлому коридору благодатненской городской больницы на ватных негнущихся ногах. Навстречу ему попался невысокий крепыш, его с недавних пор коллега по ресторанному ансамблю - ударник, уже тогда светивший изрядными пролысинами.
- Эй, Ромео! - окрикнул его кабацкий лабух и скривился, будто черт от ладана, - Поздравляю, добился таки своего!
- Не понял? - сказал Виктор, плохо видевший задирающегося коллегу сквозь еле сдерживаемые слезы.
- Вчера вечером Снежана отравилась, - зло сообщил лысоватый, - Ее сюда привезли, еле-еле откачали.
- А почему она отравилась? - каким-то деревянным голосом поинтересовался Славин.
Отвергнутый певицей поклонник, знавший способности в области рукопашного боя своего счастливого соперника, предусмотрительно сдал назад и мстительно прошипел:
- Да из-за тебя, Ромео! Джульеттой, видно, себя вообразила. Жаль только, что тебе никто мышьяку не подсыпал!
- У меня мать только что умерла, " внезапно сообщил бывший спецназовец, по лицу которого потекли уже несдерживаемые более слезы, Третий инфаркт...
Виктор налил из закипевшего чайника в чашку кипяток, добавил ложечку растворимого кофе, сахар, перемешал и начал прихлебывать ароматную жидкость, глядя в темное кухонное окно. В нем отражался широкоплечий бородатый брюнет, действительно немного смахивавший на цыгана. Возбужденное воображение Славина добавила к его собственному отражению изящную фигурку Снежаны Багрий, возвратив его память к событиям девятимесячной давности.
Они стояли у большого темного окна на Курском вокзале и молча наблюдали свои собственные отражения на оконном стекле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31