Он даже ответил на ее заливистый хохот чуть приметной улыбкой, которая слегка тронула уголки его губ и залучилась в светлых глазах.
- Как с работы придет, пусть ко мне явится. - И повернувшись, чтобы уйти, добавил внушительно: - Я буду ждать.
Перемена не осталась для Василисы незамеченной. Она сбросила смех с лица, как ненужную маску, и в глазах ее мелькнуло беспокойство. Белкин даже приостановился, любуясь этой резкой переменой.
- А что, Василий Петрович, может быть, это с убийством связано? спросила женщина, и глаза ее, холодные и напряженные, впились участковому в лицо.
- Пусть зайдет, - повторил Белкин.
"Вот это да! - повторял он про себя, еще не смея поверить в очевидный для него факт. - Значит, парня того у сосны Кузьмич убивал. Да и Василиса, может быть, знает об этом, жена ведь. Денежки вместе, может, прятали. Но как это он ухитрился? - опять спрашивал себя Белкин. - Маленький, тщедушный, да и староват уже". Признаться, участковый плохо знал Кузьмича. Как-то был у него несколько месяцев назад, поговорили, познакомился с его новой женой. Подивился: "Надо же, какую откопал! Ведь не пара". Правда, эти несколько месяцев со дня скромной свадьбы жили они тихо, в стороне от села. Белкин и многие в селе понимали это по-своему: стыдно Кузьмичу с молодой и красивой женой на люди показываться, да и соперников наживать не хочется. Словом, ни за что бы не подумал на Кузьмича участковый инспектор села Курки, если бы не этот крест. За ним ведь парень приехал. С деньгами, и большими.
- Вы, Василий Петрович, хоть бы сказали, куда бежите. Нельзя же так... - строго встретил его Глебов. - Советоваться в таких случаях надо. Любая оплошность в нашем деле, лишнее слово - и промах, иногда непоправимый. Да вы знаете, что вас учить. Так что все-таки произошло?
Белкину было неприятно это нравоучение, но он понимал, что заслужил упрек. Он стоял навытяжку в своем кабинете и обдумывал, как объяснить Глебову, что наконец розыск сдвинулся с мертвой точки.
В углу кабинета, напряженно, выжидательно глядя на участкового, замер Басин.
- Вы помните, я вам вчера говорил про Василису, она недавно приехала в Курки, - промолвил он наконец.
- Да, - не сразу вспомнил Глебов.
- Так вот, похоже, что ее муж, Иван Кузьмич, к этому делу причастен.
Глебов настороженно и даже, как показалось Белкину, с недоверием глянул на него, потом нетерпеливо попросил Басина выйти из кабинета, усадил Белкина на освободившийся скрипучий стул и сказал:
- Ну, поподробнее.
- Иван Кузьмич после смерти брата наследником его единственным остался. Наследство-то там тряпье одно, но главное - крест какой-то старинный, золотой, знаменитый на всю Россию, остался от брата. Говорили о нем в селе много. Сначала ходил с ним Кузьмич как курица с яйцом, потом вот женился. Может быть, после свадьбы Василиса надоумила, вот и решил продать... На работе он сейчас, скоро должен прийти. Василису я предупредил, чтобы сюда прислала.
Закончив эту фразу, Белкин вдруг понял, что в своих поспешных и необдуманных действиях допустил большую ошибку. Он не мог сейчас сразу сказать, в чем она заключалась, однако по взгляду Глебова понял, что ошибка налицо.
Глебов, не глядя на него, как пружина вскочил со стула, быстро собрал бумаги, сунул их в маленький сейф в углу, закрыл на ключ и бросился к двери:
- Пошли!
Участковый шел сзади, бездумно наблюдая за четким, словно строевой, шагом Глебова. Они быстро шли по пыльным пустым улицам тихого села. Только хриплый лай собачонки из двора охотника Рысева свидетельствовал о том, что в селе есть еще живая душа. Так подошли они к крепкому дому Кузьмича на краю села. Дом был красив, как в сказке. Резные наличники окон, цветастый петух на гребне крыши, выкрашенное разными красками крыльцо. И все это разноцветье утопало в зелени большого тенистого сада с яркими цветами.
- Хорошо живут, - примирительно сказал Глебов, глянув на Белкина.
- Кузьмич мужик толковый. Хозяин.
- Эй, есть здесь кто-нибудь? - Глебов дернул калитку.
В глубине сада что-то замельтешило. Среди стволов деревьев, в пестроте цветов, показался, выдавая себя только движением, пестрый халат. И тут же раздался низкий собачий лай. Вскоре Василиса, сопровождаемая здоровым добродушным псом, подошла к калитке.
- Входите. - Она сказала это так, будто ожидала их.
Вошли в сад. Василиса шагала впереди в широком развевающемся по сторонам цветастом халате, опустив голову. Когда приблизилась к крыльцу, остановилась, повернулась лицом к Глебову. Неприбранные волосы, большие глаза, обрамленные густыми ресницами, золотистая кожа лица. Она была красива и напоминала Глебову сейчас Врубелевских женщин, мрачных, непонятных и поэтому еще более привлекательных. Они долго смотрели в глаза друг другу, пристально, настороженно, изучающе. Наконец она сказала коротко и просто:
- За мужем пришли?
- Нет, зачем же... - ответил Глебов несколько растерянно, но твердо.
- Тогда зачем?
- С Иваном Кузьмичом поговорить надо, может быть, он нам что-нибудь разъяснит, - ответил Белкин.
- Ну что ж, ждите, может, и разъяснит. - Она резко повернулась, задев обоих подолом халата, и быстро пошла к постройке в глубине сада.
- Вот баба какая! - не выдержал участковый. - Огонь, того и гляди опалит.
Они присели на широкое крыльцо дома и стали ждать. Полдень был жаркий и тихий, без ветра. На клумбе с яркими пестрыми цветами вовсю хозяйничали пчелы. Глебов иногда различал сквозь зелень гибкую фигуру Василисы, хлопочущей по хозяйству. И вдруг вспомнил, что уже видел ее. Это было недавно в Видном. Она, в строгом облегающем фигуру платье, о чем-то задумавшись, спешила к поезду на Москву. А вчера, когда он ехал на мотоцикле к станции, недалеко от дороги она вышла из леса с корзиной грибов - он еще поразился ее необычности для этих мест и загадочности и подумал, что, похоже, на этой женщине лежит груз житейских, не свойственных ей и не любимых ею забот.
И только он обо всем вспомнил, как мысли его, освободившись от загадочного преступления на дороге, вдруг хлынули в привычное русло - к Татьяне Михайловне Светловой. На лице его заиграла блаженная улыбка. Не слишком ли много красавиц для этой местности? Но сразу же Глебов посерьезнел: Светлова совсем другая. Работает экспертом, он знает, как это ответственно и трудно. К тому же Татьяна Михайловна как-то проще и ближе. Глебов опять улыбнулся своим мыслям и тут же настороженно взглянул на Белкина: не угадал ли их?
Отношения со Светловой сложились у Глебова непростые. Может, виной тому было его самолюбие, задетое, как ему казалось, ее спокойным равнодушием.
Впервые они увиделись в областном управлении внутренних дел, когда он рассматривал новые материалы, предназначенные для технических экспертиз. Татьяна Михайловна, окруженная свитой сослуживцев, сразу же привлекла внимание Глебова. Он подошел поближе и, делая вид, что заинтересовался каким-то порошком, стал внимательно наблюдать за нею. По-видимому, он слишком увлекся этим занятием, потому что, когда она резко повернулась, оказался с ней лицом к лицу. Их глаза встретились. На ее лице он прочел легкое недовольство неожиданным препятствием на пути. Уже тогда Глебова поразили ее глаза, зеленоватые с золотистыми искорками, и их выражение, мягкое, изучающее. Он посторонился, уступая ей дорогу.
Немного позже судьба вновь свела их. Он расследовал одно преступление. Нужно было провести экспертизу. Ее поручили Светловой (тогда еще он не знал ее фамилии). Однажды утром, когда Глебов сосредоточенно изучал материалы розыска в своем кабинете, она пришла, и они долго говорили о работе. В тот раз он впервые проводил ее до станции. Потом они несколько раз встречались, он приезжал в Видное из Владимира. Бродили по окрестностям, разговаривали, однажды в воскресенье купались в неглубокой спокойной Пекше. Сдержанный, самоуглубленный, Глебов вдруг нашел в Татьяне Михайловне близкого человека, который понимает его. Однако так мог вести себя и товарищ, а ему хотелось большего. Он мечтал разрушить возведенную ею стену доверительных товарищеских отношений, хотел, чтобы она дорожила им, искала с ним встреч, как и он с ней, пытался разглядеть в ее искристых глазах переживание, нежность. Однако ничего этого не находил и мучился, злился на себя и на нее. А однажды решил исчезнуть. Не звонил ей две недели, а сам страстно ждал звонка. Но его не было. Тогда он не выдержал, сорвался, бросился в Видное, влетел в ее маленький уютный кабинет, задыхаясь от волнения. Она сидела рядом со светловолосым лейтенантом милиции; склонившись над столом, они рассматривали какой-то прибор. Глебов остановился, не зная, что сказать, раздираемый противоречивыми чувствами гневом и детской, на грани слез, беспомощностью. Потом опустил голову и тихо вышел из кабинета, не сказав ни слова, оставив Татьяну Михайловну удивленной и встревоженной. На следующее утро она звонила ему, спрашивала, почему он ушел, чего хотел. Он сухо ответил, что хотел навестить, но ушел, чтобы не отрывать ее от дела. Больше он ей не звонил. От разъедающей тоски искал утешение в работе. Сложные и требующие полной отдачи дела были для него хорошим лекарством, но лекарством обезболивающим, а не излечивающим. Как только выдавалось несколько минут отдыха, мысли о Татьяне Михайловне с новой силой начинали терзать душу.
- Идет, - вдруг услышал Глебов напряженный шепот.
От калитки через сад, еще не замечая их, уверенно, по-хозяйски к ним приближался Иван Кузьмич. Его блуждающий взгляд наконец наткнулся на них, сразу посуровел и ожесточился. Глебов почувствовал, как напряглось худое маленькое тело этого человека.
- Здравствуйте, - сказал Иван Кузьмич. - Меня ждете?
- Тебя, - ответил Белкин. - Инспектор уголовного розыска Глебов из Владимира хочет с тобой поговорить.
Иван Кузьмич настороженно глянул в глубь сада и жестом пригласил их в дом.
Здесь было прохладно и сумрачно. Просторное помещение было обставлено незамысловатой грубой мебелью. Они сели за большой длинный стол, помолчали.
- Мы по поводу преступления на дороге, - начал Глебов. - Вы ведь знаете?
- Знаю, конечно, - ответил хозяин.
- Не могли бы нам помочь?
- Чем?
- У нас есть сведения, что потерпевший шел к вам.
Иван Кузьмич поднял тяжелую голову и грустно посмотрел на Глебова. В его взгляде Даниил Иванович прочел затаенную обиду на судьбу, обреченность, усталость - и только.
- Но ведь не дошел же?
Белкин, до сих пор молчавший, вдруг взорвался:
- Кончай вилять, Кузьмич! К тебе он шел крест покупать. И не дошел, это правильно. А вот почему не дошел? Кто ему помешал? Где деньги, которые он нес тебе? Вот на эти вопросы ты должен нам ответить, Иван Кузьмич Прозоров. Ответить ясно и точно, чтобы мы подумали и сделали вывод, понимаешь?
Прозоров низко опустил голову, так что она почти касалась его рук на столе. В комнате воцарилось молчание, которое нарушалось только едва слышным посапыванием собаки у двери.
- Ну вот что, - не выдержал Глебов, - пойдемте в кабинет участкового, там все и обсудим, здесь неудобно...
Допрос Ивана Кузьмича Прозорова ничего не дал. Да, действительно, примерно месяц назад к нему пришли из города двое мужчин. Как звали? Одного - Сергеем, второго - смуглый такой - Маратом.
- Так вот, пришли они потому, что невесть откуда узнали, будто собрался я братов крест продавать. Брат умер, мне крест в наследство перешел. Договорились, что Сергей приедет в воскресенье. Я ждал, не дождался. А после услышал, что нашли его...
- А почему не сообщили, что к вам он шел? - спросил Глебов.
- Да как-то... Словом, испугался.
- Где вы договорились встретиться?
- Дома у меня.
- Кто еще знал об этом?
- Больше никто. Вот только друг его, Марат этот.
- А ваша жена?
- И она тоже.
Бесспорно, Прозоров был умен и осторожен. Тот факт, что он продавал злополучный крест и что потерпевший шел именно к нему, он не отрицал, однако объяснить что-либо еще не хотел или не мог. Если не мог, значит, преступление совершил кто-то другой, неизвестный, тот, кто должен был знать, что Басин несет крупную сумму денег. Если же не хотел, значит, изворачивается, значит, знает, как произошло преступление, возможно, сам принимал в нем участие.
- Ну что ж, будем работать, - сказал Глебов. - Хочу только предупредить вас, что рано или поздно мы найдем преступника. Однако, если вы окажетесь причастны к преступлению, закон не сделает вам никакого снисхождения при определении меры наказания. А сейчас подпишите вот это. И Глебов положил перед Прозоровым бланк, густо исписанный четким почерком.
- Подписка о невыезде?
- Да, с этих пор вам не разрешается выезжать без разрешения за пределы села.
- Хорошо, - сказал Иван Кузьмич, взял ручку и подписал бумагу. Теперь я свободен?
- Да.
Тщательно изучив полученные слепки следов обуви, оставленных у сосны, Татьяна Михайловна Светлова пришла к выводу, что около потерпевшего в то утро или ночь побывали два человека. Перед ней на столе лежали два слепка следов обуви, совершенно не похожих друг на друга. Один слепок - со следа 45 - 47 размера. Она помнила, что именно эти огромные следы обуви были найдены возле сосны. Еще тогда, на месте происшествия, она порадовалась, что следов оказалось так много, некоторые из них настолько четки, что можно будет сделать хорошие слепки. И слепок с другого следа, на который указал Глебов. Собственно даже, с половины следа, так как этот след оставлен человеком, который, по-видимому, оттолкнулся и прыгнул в кювет у дороги. Каблук обуви на слепке почти не обозначился, зато отпечаток носка был четок. Сейчас перед Светловой лежали изъятые у Прозорова для экспертизы его легкие летние сандалии, выходные лакированные туфли на высоком каблуке и почти новые сапоги. Как опытный эксперт, она сразу же поняла, что размеры обуви и второго слепка совпадут, это было видно, как говорится, невооруженным глазом. Она начала с легких летних сандалий. Размеры совпали, однако некоторыми характерными чертами подошва сандалии резко отличалась от слепка. Татьяна Михайловна взяла лакированные туфли, но ее опять ждала неудача.
1 2 3 4 5 6 7