Вытащив материалы о Бобе Томасе, которыми меня снабдила телекомпания, я в десятый раз с ними ознакомился. Мне чуть полегчало, потому что меня по-прежнему не оставляла догадка, что убийца должен обязательно оказаться уроженцем Бингстона. Если только это не было беспричинным убийством, которое не укладывается ни в какую логическую схему. Если же это было случайное убийство, тогда я мог преспокойно вернуться домой и позволить им усадить себя на электрический стул.
В доме было тихо, и я понял, что старики отошли ко сну. Я жутко проголодался и пошел посмотреть содержимое холодильника. Телевизор был включен, и гостиная купалась в его серебристо-голубом мерцании. У телевизора сидела девушка. Я рассмотрел её лицо: худое, темнокожее, того же оттенка, что и мое, волосы собраны и зачесаны наверх. Заметив меня, она встала и включила свет. На ней был простенький серый костюмчик, облегающий высокую фигуру. При свете она оказалась старше, чем я поначалу подумал наверное, около двадцати семи. Нос у неё был короткий, а глаза большие, глубоко посаженные. Тяжелые, полные губы.
- Мистер Джонс? Я Френсис Дэвис. Мама сказала, чтобы я вас накормила ужином. Хотите?
Голос у неё был низкий и резкий, если не сказать укоризненный.
- А где все?
= Спят. Уже начало одиннадцатого - для нас поздний час.
- Извините, что заставил вас не спать. Я, пожалуй, выскочу в город, чего-нибудь перекушу.
- Где? Тут нет ресторанов для цветных. Да я и не из-за вас не сплю. Я люблю смотреть телевизор. Если хотите есть, пойдемте на кухню.
- В Бингстоне, похоже, вообще нет смысла подниматься с постели, заметил я, идя за ней следом. Росту в ней оказалось никак не меньше шести футов - при том, что на ногах у неё были простые шлепанцы.
- Ну, если у вас светлая кожа... - Она остановилась. - У вас такие плечи, что вы кажетесь маленьким. Хотя и не маленький. А ваша одежда - это просто отпад. Вы такой прикинутый парень!
Вблизи её лицо показалось мне даже симпатичным, а полные губы и огромные глаза интригующими.
- Спасибо, милая. Твоя одежда мне тоже нравится.
- Купила в Цинциннати в прошлом году. А где это вам сломали нос? - с этими словами она открыла дверь в кухню.
- Много лет назад играл в футбол. У меня была стипендия - до войны. Кухня оказалась большой и светлой и немного странноватой: в ней стояли современный холодильник и морозилка последнего выпуска, новая стиральная машина и электрогриль, и тут же рядом старенькая угольная печурка, надраенная до блеска. Она жестом пригласила меня сесть за белый стол. Я сел, а она стала доставать из холодильника разные кастрюльки и миски, полные всякой снеди.
- Овощи, рис, жареная свинина, печенье, картошка и пирог. Кофе или чай?
- Замечательно, но только давай без печенья и картошки. Чай.
- Вы на каком инструменте играете и в какой группе?
- На ударных. И в настоящий момент у меня нет группы. У меня было несколько кратковременных контрактов в джаз-клубах Нового Орлеана и Лейк-Чарльза, а теперь вот направляюсь в Чикаго в надежде куда-то ещё приткнуться. В основном я играю на "левых" концертах.
- А как сейчас в Новом Орлеане?
- Жарко и влажно. Я без сожаления удрал оттуда.
- А я запала на ваш "ягуар". Клевая тачка.
- Слушай, дорогуша, почему бы тебе не бросить этот фальшивый жаргон?
Она постояла у угольной печки, которая, должно быть, фурычила круглые сутки - уж больно тепло было в кухне. Потом резко обернулась.
- Да я специально так говорю - для вас, вы же лабух. А что касается фальши, то перестаньте называть меня "дорогуша".
- Хорошо, мисс Дэвис. Я не хотел показаться фамильярным.
Она кротко взглянула на меня и стала накладывать мне еду в тарелку.
- А я восприняла это как комплимент, мистер Джонс. Скажите, а зачем вы приехали в Бингстон?
Я не купился на её замечание насчет комплимента. И пора уже мне было задавать вопросы. Жадно пожирая вкуснейшую свинину, я ответил:
- Да без всякой причины, просто проезжал мимо и решил передохнуть тут пару деньков. Я сегодня утром прочитал бингстонскую газету, похоже, у вас тут чрезвычайное происшествие - местного парня убили в Нью-Йорке. Ты не знала этого Татта - или Томаса?
- Я его помню, но лично знакома не была. Он же был белый. Я читала про его убийство. Знаете, чем старше я становлюсь, тем больше убеждаюсь, что белые - психи.
Кивнув, я отправил в рот большую порцию риса.
- Ты напоминаешь мне моего папашу. Он был шовинист. Вот уж с чем не ожидал столкнуться... здесь.
- Вы имеете в виду, здесь - в этой захолустной дыре в десять домов у обочины шоссе? - заметила она и села напротив меня, пощипывая крошечный ломтик пирога. Ее коричневая кожа теперь залоснилась, как бархат, и при ярком свете люстры я обратил внимание на её красивые высокие скулы.
- Нам тут не было нужды бороться за расовую десегрегацию - тут же не Юг. И все-таки Бингстон - это тюрьма с разноцветными решетками. Негритянская девушка может получить тут только определенную работу: у неё есть выбор - или точнее говоря, шанс - выйти замуж за одного из двух-трех городских холостяков, она должна жить в определенном районе, ей нельзя есть в... впрочем, вы и так это сами знаете.
- Маленький город есть маленький город, даже для белых.
- Но для нас-то он в десять раз меньше!
- Должно быть, междугородние автобусы тут ходят каждый день. Вот, скажем, этот Томас взял, сел в автобус и укатил - а смотри, как он кончил, бедняга! Что в Бингстоне думают о его убийстве? Наверное, ммм... многие недовольны из-за того, что его, как говорят, убил черный?
- Ему тут жилось иначе, чем нам. Он же был белый, хотя и бедный. О нем даже передачу по телевизору должны были показывать. Иногда мне кажется, я бы смогла прижиться в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, да я трушу. В большом городе ведь тоже можно быть такой одинокой! Конечно, если бы я знала там кого-нибудь, все было бы по-другому. А я видела фотографии гарлемских трущоб и чикагской Южной стороны. И я тоже знаю, что там не райская жизнь.
- Верно, но по крайней мере там есть где развернуться. Может, этот Томас развернулся слишком уж резво?
Она пожала плечами. Груди у неё оказались покрупнее, чем мне сначала показалось.
- Я мечтаю отсюда уехать! Иногда Бингстон мне кажется кладбищем. Но тогда я говорю себе: ты же живешь в хорошем доме вместе с родителями - чего же тебе ещё нужно, куда тебе бежать? Это же мой родной город точно так же как и для соседей-беляков - зачем же мне им его отдавать?
- А что в Огайо закона о гражданских правах не существует? - спросил я, закидывая в рот очередную порцию риса под соусом. Ее слова надоумили меня - если я сумею правильно выбрать тактику, может быть, мне удастся заполучить помощника из местных.
- Вы хотите сказать - протестуем ли мы, боремся ли мы? Да. Но я же говорю, тут дело не столько в законе, сколько в местных привычках. Но с течением времени эти привычки становятся все равно что закон. Нас тут меньшинство и у всех у нас "приличная" работа. Например, я бы могла заработать и накопить немного денег надомной работой. Но очень немногие из нас осмеливаются гнать волну и качать права. Вот недавно, например, мы победили в двухлетней борьбе за право занимать в кино места в партере, а не только на балконе. Большое дело! - Она покачала головой. - Хотя чего это я. Это и впрямь была большая победа. Да только - жизнь ведь не сводится к сидению в партере кинотеатра?
- А ты чем занимаешься? Учишься в колледже?
- Мой брат в Говарде. Я просто из себя выхожу - папа настоял, чтобы он поступил в колледж для цветных. А я хотела, чтобы он пошел в университет Огайо. Но и эту битву я проиграла. Нет, я не могла пойти в колледж. Дело не в деньгах. Я же женщина и моя жизненная стезя - это замужество. Чушь какая!
- У твоих родителей несколько старомодные взгляды.
- Папа в конце концов отправил меня в школу бизнеса в Дейтон, как будто кому-то в Бингстоне нужна чернокожая секретарша! Я работаю на полставки машинисткой у мистера Росса, он из наших - велеречивый адвокат и торговец недвижимостью. У него семья и хобби - он все пытается уложить меня в койку. Еще я на полставки в булочной-пекарне недалеко отсюда - итог очередной битвы. Вот что меня убивает: что приходится сражаться даже за вшивое место продавщицы булочек. Чаю хотите?
- Да, спасибо. - Я вонзил зубы в пирог. Он был великолепен. - А что убийство Томаса не возбудило среди местного населения антинегритянских настроений?
- Нет. Если кто-то что-то и почувствовал, то скорее облегчение от того, что его убили.
- Судя по сообщениям газеты, он тут до своего отъезда был просто королем преступного мира?
- Он сбежал после отпуска под залог.
- А задержали его по обвинению в изнасиловании и нападении, так?
Она пошла налить мне чаю. Я почему-то отметил про себя, что у неё сильные упитанные ноги. Я насыпал в чашку сахару, она села и достала пачку сигарет. Я указал пальцем на торчащую из моего нагрудного кармана трубку и зажег ей спичку. Она пустила струйку дыма в потолок и ничего не сказала.
- Изнасилование и нападение. Надо полагать, он был очень милый молодой человек, - заметил я, стараясь выудить у неё побольше информации о Томасе.
- Это кто-то пошутил. Насчет изнасилования. Обжоре Томасу не было нужды насиловать Мэй Расселл.
- Обжоре? - Эта деталь в моих материалах отсутствовала.
- Он был вечно голоден, как малый ребенок. Мог есть все что попадется под руку, все что угодно - как свинья. Да что о нем толковать. С ним произошло то, что случается с молодыми неграми каждый день - стоит нашим ребятам сделать шаг не в ту сторону, как уж глядишь, его и подставили. А вы купили свой "ягуар" в Англии?
- Нет, - Я размышлял над тем, что же она имела в виду, говоря, что Томаса подставили. А Обжора...
- А я подумала, что вы были с оркестром на гастролях за границей. Я коплю на поездку в Европу. Моя розовая мечта.
- Вот в чем у нас преимущество перед беляками. Мы с большей радостью уезжаем из Штатов.
Ее глаза заблестели.
- А вы бывали за границей?
- Париж, Берлин, Рим, Легхорн - это в Англии. В армии я был капитаном.. - Что-то я с ней разболтался. - А что ты имела в виду, когда сказала, что Томаса подставили?
- Ну надо же - капитан! А я как-то хотела записаться в Женский корпус - чтобы иметь возможность попутешествовать по свету. Расскажите про Париж, как там, а?
- Чудесно! Слушай, а...
- Только представьте себе - ты можешь ходить где захочешь и даже не думать, нравится это кому-то или нет. Вот увидела вашу машину - и сразу старые мечты вернулись. Эти кожаные кресла - такие классные! Не то что сиденья в наших колымагах.
- А не хочешь прокатиться? Тут можно где-то посидеть, выпить?
- Спасибо, конечно, но я не хочу кататься, - сказала она, и я понял, что ей ужасно хочется. - За городом есть круглосуточная забегаловка, там торгуют контрабандным спиртным. Но это такое мерзкое заведение.
- Ну тогда просто прокатимся! - Я встал.
Она осталась сидеть. Глядя в стол, она глухо произнесла:
- Нет.
- Да перестань, покажешь мне город.
- Это ночью-то? Нет, мистер Джонс, это очень похоже на то, как столичный щеголь пускает пыль в глаза деревенской телке перед тем, как затащить её в стог сена.
- Как-как? - расхохотался я. - Да я не буду приставать. Нет, не могу сказать, что ты уродина, но я просто буду себя хорошо вести. Или ты думаешь, что не буду?
- Я думаю, что вы лжец, мистер Джонс, - мягко сказала она, устремив на меня дерзкие глаза. - Вы вот папе сказали, что вчера весь день были за рулем, так с чего бы это вам ещё и на ночь глядя кататься? Вы говорили про Новый Орлеан да про Чикаго, а номера-то у вас нью-йоркские. Так все-таки что вы делаете в Бингстоне?
- Да я же сказал тебе, просто заехал отдохнуть.
- Это я уже слышала.
Я не знал, что и сказать. И мне стало вдруг не по себе оттого, что я почему-то испугался этой девчонки. Я стоял столбом, а потом зачем-то вытащил свой бумажник и брякнул:
- Мне сейчас заплатить за ужин...
Я осекся под её взглядом, хотя она ни слова не произнесла. Потом она сказала:
- Ах, да к черту ваши деньги! Вы что же решили, я спрашиваю, потому что боюсь, что вы сбежите от нас, не заплатив? Но может, вы и правы, крохоборство - тоже маленькое хобби жителей провинциального города. Боже, мама с папой всегда каждый центик... Сколько я себя помню, в детстве и потом, когда уже в старших классах училась, я маму почти дома не видела. Она все готовила да прибиралась в домах у белых, даже объедки нам приносила. А папа зарабатывает не хуже многих горожан.
Френсис отвернулась. Я смотрел на нее. Она мне нравилась, и мне было её жалко - и все же я её боялся. Она нарушила неловкое молчание.
- Вы можете переночевать, но утром, прошу вас, уезжайте. Вы не барабанщик. Я сама обожаю джаз и знаю всех музыкантов Америки. И я не верю, что вы приехали к нам из Нового Орлеана в этом "ягуаре". Если бы вы и впрямь бывали на крайнем Юге, вы бы никогда не зашли запросто в нашу аптеку и не держались бы там так, точно собирались вмазать мистеру... нашему полицейскому. Папа мне все рассказал.
- Похоже, я стал главной сенсацией дня в этом городе, - и тут я понял, что теперь у меня нет выбора и что придется ей довериться, прежде чем она задаст мне ещё кучу вопросов.
- Любой приезжий вызывает в маленьком городе пристальный интерес. Если вы хотите остаться в Бингстоне - что ж, это ваше дело. Но вы остановились в нашем доме, так что это и мое дело. Весь вечер вы допрашивали меня про Обжору Томаса... Я теперь даже сомневаюсь, что ваша фамилия Джонс.
- Ты права, я Туссейнт Маркус Мур из Нью...
Она хлопнула в ладоши и рассмеялась. От смеха её лицо осветилось.
- Чудесное имя! Маркус - это в честь Маркуса Гарви, конечно!
- Ну да. Мой отец... впрочем, раз он меня так назвал, то мне уже не надо про него рассказывать. Франсис, ты много говорила о равноправии. Я частный детектив - в Нью-Йорке из-за убийства Томаса подставили одного цветного. Поэтому я и приехал сюда. Мне очень нужна помощь - твоя помощь.
- Частный детектив? - переспросила она и встала.
Я продемонстрировал ей свой жетон.
- Я буду рада помочь вам, чем смогу, Туссей... Туи.
- Погоди. Ты должна ещё кое-что знать - дело не простое и не безопасное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24