Она не могла поверить, что он мертв, – этот когда-то беспечный молодой человек, ее единственная связующая нить с прошлым. Ей нужно было бежать, и в то же время она не могла оставить его тело: необходимо было проследить, чтобы его доставили в Мобби Коув и похоронили со всеми почестями. Она попросит об этом Дэмиана. Это было самое малое, что она могла сделать для человека, который погиб за нее, искупив, в конце концов, все свои грехи. Он лежал в пыли, и она приподняла рукой его голову, нежно вытирая кровь с его лица, и слезы неудержимым потоком текли по ее щекам.
– Мне так жаль, Перегрин, – всхлипывала она, обняв его, – так жаль…
Дэмиан нашел ее и поднял на ноги.
– Почему ты солгала мне? – спросил он с суровостью во взгляде. – Неужели же ты никогда не поумнеешь, глупая девчонка?
Она хотела все ему объяснить, рассказать о дьявольских планах Себастьяна, но знала, что сейчас это бесполезно. Он не поверит ей.
– Я должна уехать, – сказала она, опустив плечи. Ее платье было запачкано кровью Перегрина. – Ты позаботишься о нем, ведь так? Поставь на его могиле надгробье, чтобы он не был забыт.
– Уехать куда? Разве не достаточно тех неприятностей, которые случились по твоей вине? – Дэмиан схватил ее за руку и встряхнул.
– Я должна! Я не могу вернуться с ним! Он убьет меня!
Дэмиан мрачно усмехнулся:
– Он может быть чертовски зол на тебя, и не без причины, но не думаю, что он зайдет так далеко.
– Ты не понимаешь! Послушай меня… Но он нетерпеливо прервал ее:
– Сейчас у меня нет времени! Очень много дел – похоронить пиратов, доставить домой своих убитых и раненых, связать пленных. Почему бы и тебе не заняться чем-нибудь, например, помочь Грегу с ранеными?
– Дэмиан! Не спускай глаз со своей сестры! – крикнул Себастьян, и она увидела, что он узнал Сэнди и поставил двух мужчин сторожить кобылу и Пегги.
Беренис опустилась на бревно, сраженная. Все кончено. Все было бесполезно. Ей никогда не ускользнуть от него, и теперь опасность возрастет, потому что он знает, что ей все известно. Далси могла бы ей помочь, но Квико… Он слуга Себастьяна, преданный ему до смерти.
– Что ты намерен делать? Связать меня? – спросила она брата. Беренис была такой бледной и обессиленной, что Дэмиан пожалел ее, несмотря на весь свой гнев.
Последними словами маркиза перед тем, как Дэмиан взошел на борт «La Foudre», были наставления и просьбы, чтобы он присматривал за сестрой, но ее сумасбродства приносили слишком много неприятностей. Если даже такой властный человек, как Себастьян, не в силах обуздать ее нрав, то кто тогда вообще может с ней справиться?
– Конечно, я не свяжу тебя, – ответил он сердито. – Но тебе лучше всего вести себя благоразумно. Жди здесь, пока мы закончим.
В течение следующего часа Себастьян успокаивал Зоркого Сокола. Почтенный старый индеец был убит горем: хотя Медный Волос изменник, но считалось, что он смертью искупил свою вину. И теперь его тело будет положено на деревянный помост на священном кладбище племени, где будут совершены обряды, чтобы послать его душу соединиться с Великим Духом.
Когда, наконец, все было готово, солнце уже садилось, и длинные вечерние тени легли на разрушенный форт. Беренис находилась в крайне угнетенном и подавленном состоянии. Дэмиан помог ей взобраться на Сэнди, а Пегги села позади. Грег взлетел на своего жеребца, собираясь ехать рядом с ней. «Мой сторож, – подумала она грустно, – еще один закадычный друг Себастьяна, который не потерпит ни одного плохого слова о нем.»
– У вас будут неприятности с властями из-за этого… убийства Модифорда и других? – спросила она, и слабый проблеск надежды мелькнул при мысли о том, что может случиться, когда новость о сражении достигнет Чарльстона.
Грег ехал рядом и, казалось, был недоволен ею, равно как и ее брат, который был так сердит, что почти не разговаривал. Беренис чувствовала, как он отдаляется от нее, становится чужим. Сейчас он казался глубоко оскорбленным ее поступком и не скрывал своего осуждения.
Грег пришпорил лошадь, заставляя ее ускорить шаг.
– Нам только спасибо скажут за то, что мы избавили Мобби Коув от такого мерзавца, – сказал он, и мрачная улыбка тронула его губы.
Беренис оглянулась на покинутый форт, где все еще бушевало пламя, языки которого взметались к небу. Искрящийся столб дыма вился и поднимался кверху, чтобы слиться с ночными облаками. Она безрадостно размышляла о том, что ждет ее по возвращении в Бакхорн-Хаус, и не могла сдержать дрожи при мысли о будущем. Она по-прежнему была женой Себастьяна, его законной собственностью. Он может сделать с ней все, что захочет, и никто его не остановит.
Глава 13
Но на Беренис никто и внимания не обратил во время их триумфального прибытия в Бакхорн-Хаус. Оставшиеся дома с тревогой ожидали новостей, и теперь Себастьяна и его людей собралась встречать большая толпа. В ней были не только обитатели Бакхорн-Хауса, к которым все происходящее имело непосредственное отношение, но и люди с самых отдаленных ферм. Теперь все будут спать спокойнее, зная, что банда Модифорда уничтожена.
Но это была невеселая встреча, потому что шестеро мужчин погибли. Плачущие женщины и родственники забирали их тела; похороны должны были состояться завтра на церковном кладбище. Себастьян отдал распоряжение отнести тело Перегрина в его комнату, где бы Джесси вместе с другими женщинами должным образом позаботились о нем. Уже начались некоторые приготовления к похоронам, и из плотницкой доносились удары молотков: плотники напали работу, чтобы за ночь изготовить гробы.
Окруженные группой нетерпеливых молодых парней и стариков, не участвовавших в вылазке, те, кто остался в живых – взвинченные, все еще не отошедшие от горячки боя – описывали сражение, при этом зачастую преувеличивая свои подвиги. Лошади уже были распряжены, напоены, накормлены и отведены в конюшню.
Беренис успокоила Пегги, напуганную таким количеством незнакомых людей, и устроила ее на кухне вместе с детьми Джесси.
– Здесь ты в безопасности, – уверила она ее, так как девушка, привыкшая только к дурному обращению и с трудом воспринимавшая доброту, не отходила от нее ни на шаг. – У меня есть дела, но я скоро вернусь.
Далси была безумно рада снова увидеть свою госпожу живой и здоровой, но ее поразило состояние Беренис. В гардеробной они разрыдались в объятиях друг друга, и та поведала ей обо всем, что случилось, начиная с того, что рассказала ей Джульетт и кончая планами Себастьяна в отношении ее, побегом к Морифорду, его подлыми угрозами, кровавой схваткой в форте и смертью Перегрина.
– Бедный джентльмен, – сказала Далси, покачав головой. – Будь проклята эта ведьма!
И она дала выход своему гневу, накопившемуся за прошедшие часы волнений и тревоги, которые даже терпеливого Квико довели до расстройства. Ему было поручено охранять дом во время отсутствия мужчин.
– Сколько несчастья из-за нее! Думаете, она говорит правду?
– Уверена в этом. – К Беренис возвращалось спокойствие и способность оценивать происходящее, а вместе с ними – и острое чувство ненависти.
Но к своему удивлению она обнаружила, что Далси вовсе не склонна была разделить ее негодование, выслушивая рассказ о далеко идущих чудовищных планах Себастьяна. От Квико проницательная служанка многое узнала о графе Лажуниссе, и у нее сложилось впечатление, что он не имеет ничего общего с тем монстром, о котором с неистовой горячностью говорила Беренис. Она отказывалась поверить, что он был способен поднять руку на женщину.
Она прищелкнула языком и покачала головой:
– Вы говорили ему, что беременны? Беренис беспокойно ходила по комнате.
– Конечно нет! – воскликнула она голосом, полным гнева и боли. – Он не заслуживает того, чтобы знать об этом. Я боюсь, что он попытается забрать у меня ребенка, если, конечно, не избавится от меня еще до его рождения. О, Далси, мне надо бежать! Пожалуйста, помоги мне!
– Успокойтесь, миледи, – настаивала Далси, удрученная отчаянием своей госпожи. – Давайте все хорошенько обдумаем. Что касается Джульетт… Графу известно, что она говорила с вами?
– Откуда я знаю? – бросила Беренис. – Мы были в самой гуще сражения. И, конечно, было не до разговоров – лишь бы уцелеть. – Она снова представила языки пламени, кровь, Перегрина, пронзенного копьем, и чуть не закричала от ужаса, но взяла себя в руки. – Он должен был знать. Я оставила письмо на его столе, прежде чем уйти.
– Он, казалось, обезумел, узнав, что вы убежали. Именно Джульетт сообщила ему, что вы ушли от него к Модифорду. Квико считает, что ей нельзя доверять. – Далси озадаченно наморщила лоб.
– Мне наплевать на то, что он волновался! Он подлый лжец, такой же, как и она. Я больше не могу здесь оставаться, иначе просто погибну. Я с самого начала знала, что он негодяй. Ненавижу его! Всегда ненавидела!
Несмотря на уверенность, с которой Беренис произнесла эти слова, Далси знала, что это неправда. Уже давно она догадалась об истинной причине всех сумасбродств своей госпожи, замечая, как зажигались ее глаза при приближении Себастьяна, видя то возбуждение, которое выдавало смятение ее чувств, и приступы лихорадочной радости, резко сменявшиеся глубокой меланхолией.
– Вы не можете уйти, мадам. Подождите немного! Уверена, что он не собирается причинить вам зла. Голову даю на отсечение – он невиновен!
Далси так хотелось убедить ее! Для нее самой давно было очевидно, что Беренис по уши влюблена в своего мужа. Квико торжественно кивал и соглашался, говоря, что он, в свою очередь, уверен, что сердце его хозяина принадлежит жене-англичанке. Далси и Квико решили сделать все возможное, чтобы заставить этих упрямых влюбленных увидеть истину. Она хорошо понимала отчаяние своей госпожи, которой внушили, что Себастьян предал ее.
– Я позову Квико, – предложила Далси, испытывая необходимость посоветоваться с ним в такой критический момент. – Он очень мудрый, он выскажет вам все, что думает о Джульетт. Думаю, он подтвердит, что граф не мог вести себя настолько ужасно.
– Поступай, как знаешь, Далси. Мне кажется, я уже ничего не понимаю, – вздохнула Беренис, тяжело опустившись на стул и закрыв лицо руками. – Все кончено. Он говорит – и даже Дэмиан верит этому! – что я ушла к Модифорду, потому что хотела быть с ним. И он всем навязывает эту чудовищную ложь, хотя в письме я объяснила причину своего ухода.
Далси в раздумье нахмурилась:
– Говорите, вы оставили свое письмо на его столе? Сомневаюсь, что он получил его!
– Какое это имеет значение? – Беренис была слишком обессилена, чтобы рассуждать здраво. «Милосердный Боже, – думала она в отчаянии, – неужели мне никогда не избавиться от боли воспоминаний? Неужели меня вечно будет преследовать ощущение прикосновения его рук, его губ? Неужели мне не скрыться от мыслей, терзающих и не дающих успокоения? Да, я влюблена в него. Я узнаю это по тому трепетному чувству, охватывающему меня всякий раз, когда он смотрит на меня, по тому ощущению пустоты, когда его нет рядом».
Практичная Далси взяла инициативу в свои руки:
– Все эти пустые разговоры не помогут, леди! Давайте-ка, немедленно снимайте это платье!
– О, Далси, мне очень жаль, я испортила его. Посмотри, оно все забрызгано кровью, вымазано и порвано. Мне не следовало брать его без твоего разрешения. – Беспокоиться об этом сейчас было по меньшей мере нелепо, но Беренис не могла остановиться.
– Не переживайте из-за этого! – живо ответила Далси. – Я его выстираю, пришью новую кайму, и оно снова будет как новенькое. А теперь умойтесь и наденьте что-нибудь. – Говоря это, она рылась в шкафу в поисках подходящей одежды.
– Мне стоит одеться в черное – траур по Перегрину, – безучастно произнесла Беренис. – Но у меня нет ничего подходящего.
– А как насчет вашего розового платья? Если добавить к нему черную шаль, получится достаточно строго и пристойно.
Беренис кивнула и подчинилась. Вскоре она была умыта, надушена, и мягкий шелк облегал ее фигуру. Она сидела перед зеркалом, и световые блики играли на ее бледном лице. С усталым вздохом она закрыла глаза, когда Далси начала расчесывать ее волосы неторопливыми, успокаивающими движениями.
Она знала, что объяснения с Себастьяном не избежать. Она хотела этого и была готова. Далси права, она должна встретиться лицом к лицу с Себастьяном и спокойно и с достоинством пройти через это испытание. Трудно было возродить в ее истерзанной душе ту уверенность, которая еще совсем недавно горела в ней, делая ее надменной и дерзкой. Сердце сжималось при мысли о Перегрине и отчаянно колотилось от панического ужаса при воспоминании о выражении глаз Себастьяна, когда она ударила его по лицу. Сейчас Перегрин собирается в дальний путь, чтобы навсегда покинуть этот мир…
Почему он спас жизнь Себастьяну? Попытался оправдаться за свою прежнюю трусость? Или он действительно желал ей счастья и совершил единственный в своей жизни благородный поступок? «О Боже, пусть он простит меня, – молилась она. – Я не хотела, чтобы он умер, чтобы вообще кто-нибудь умер из-за меня».
Стук в дверь возвестил о появлении Квико, который сообщил, что граф желает видеть ее в кабинете.
– А, именно ты-то мне и нужен! – сказала Далси, принимая тот покровительственный тон, которым она иногда разговаривала с Квико. – Хочу поговорить с тобой о Джульетт Паскаль.
Беренис оставила их и шагнула в коридор.
Себастьян встал, когда она вошла, равно как и Грег, и Дэмиан, и полковник Перкинс. Напряженность казалась настолько осязаемой, что воздух можно было резать ножом.
Полковник прервал молчание:
– Что вы собираетесь делать с пленными, граф? Повесить? – спросил он, когда Беренис опустилась на стул и все мужчины заняли свои места.
– Если хотят, пусть остаются и работают на меня, – ответил Себастьян, поморщившись от боли в раненой руке. – Те, кто откажутся, могут попытать счастья в лесу. Мы дадим им запас еды и лошадей, и пусть отправляются своей дорогой. Одному Богу известно, выживут они или умрут, если попадут в руки враждебно настроенных индейцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51