– Да, Рейчел.
На то, чтобы погрузить жалкое имущество в фургон и запереть сарай, ушло меньше часа. Корд запряг лошадей и подвел фургон к двери, где среди коробок и ящиков стояла Рейчел.
– Мы готовы, – сказала она.
Он протянул руку и помог ей взобраться на сиденье фургона.
– Тогда в путь.
Корд на своем огромном мерине ехал впереди. Рейчел хлестнула лошадей, и фургон двинулся следом.
– Он хороший, да, Рей? – тихонько спросил Генри.
Она кивнула и, глубоко вздохнув, посмотрела на небо, по которому неслись облака. И вдруг из-за гряды облаков появилось солнце и, словно знамение свыше и предвестник чего-то хорошего, залило все вокруг светом. Чувство покоя и… восторга охватило Рейчел. Она с улыбкой посмотрела на мужчину, ехавшего впереди, восхищаясь тем, как ловко и легко он держится в седле.
Глава третья
– Рейчел, этому проклятому псу не место в доме!
Корд, нахмурив брови, сурово смотрел на кухарку. Рубашка у него на груди была залита кофе.
Рейчел, сжав губы, со страхом уставилась на разгневанного хозяина.
– Простите, мистер Макферсон. Мальчики искупали Бастера и принесли его в дом, чтобы он не извалялся в грязи. Я заперла его в кладовке на время завтрака, но он, видно, убежал оттуда.
Корд стянул с себя рубашку, ругаясь на несчастную собачонку, которая выглядывала из-за двери кладовки.
– Рейчел, существует определенный порядок – собакам не место в доме.
– Давайте я смажу ожог маслом, – предложила она.
– Сойдет холодная тряпка.
Она схватила мокрое кухонное полотенце и передала ему.
Без одежды обнаженные руки и плечи Корда казались еще мощнее. Ее взгляд был прикован к курчавившимся темным волосам на его широкой груди. Какой же он большой!
Рейчел сжала ладони, как будто боялась не удержаться и дотронуться до крепких выпирающих мускулов на его голых, загорелых только до локтей руках.
– Пожалуйста, принесите мне чистую рубашку. – Он указал на свои пыльные сапоги. – Не хочу пачкать ковры. Моя комната наверху, у лестницы.
Рейчел покраснела и, опустив глаза, торопливо вышла из кухни. Он еще подумает, что она дурочка, раз таращится на него. Что она, не видела голой мужской груди? Папа частенько раздевался до пояса и мылся перед едой над раковиной в кухне.
Но с Кордом Макферсоном ему, конечно, не сравниться. Да с ним не сравнится ни один мужчина!
Рейчел взбежала по ступеням и, приоткрыв дверь его спальни, остановилась на пороге. С первого взгляда было понятно, что это комната мужчины. У дальней стены между двух окон стоял громадный комод. Она выдвинула верхний ящик и увидела стопку нижнего белья. Щеки у нее запылали, и она захлопнула ящик. Выдвинув следующий, она обнаружила аккуратно сложенные четыре рубашки, от которых исходил запах щелочного мыла. От рубашек пахло также кожей, свежестью и мускусом. Этот аромат она почувствовала еще за завтраком.
Взяв рубашку, она закрыла комод и поспешила вниз. Быстро сбежав по лестнице, она застыла на пороге кухни, увидев своего хозяина, стоящего спиной к ней у раковины и выжимавшего полотенце.
Рейчел разглядела бледные полоски шрамов у него на теле и, не удержавшись, в ужасе вскрикнула.
Он обернулся и сердито посмотрел на нее.
– Надо было предупредить, что вы вошли, – сказал он. – Давайте рубашку.
Привычным движением он просунул руки в рукава и закатал их. Быстро застегнув пуговицы, он с усмешкой произнес:
– Не изволите ли отвернуться?
С горящими от стыда щеками Рейчел повернулась к двери. Она слышала у себя за спиной шелестящие звуки: это он расстегнул брюки и заправил рубашку внутрь.
– Извините, я не нарочно, – с трудом выговорила она.
Он кашлянул.
– Это я виноват, Рейчел. Я вас смутил и прошу прощения.
Он взял ее за плечи и повернул к себе лицом. Она увидела у себя перед глазами завиток темных волос в вороте рубашки. Ее поразил его интимный жест. Они стояли совсем-совсем близко, и на нее снова пахнуло мускусом.
– Вас били, – прошептала она.
Он пожал плечами, желая показать, что это ерунда, но его пальцы крепче сжали ей плечи. Ее охватила дрожь от сострадания к нему и от гнева на того, кто причинил ему боль, а также от страха за себя, так как в ней за несколько секунд проснулась женщина. Рейчел сознавала, что во власти Корда Макферсона погубить ее. Он может прижать ее к себе и поцеловать, а она, не знавшая до того мужской ласки, охотно ему подчинится.
С ее стороны было неразумно приехать сюда.
– Рейчел? Вы здоровы?
Она очнулась и с улыбкой – как ей казалось, спокойной – встретилась с ним взглядом.
– Вполне здорова, мистер Макферсон. Он отпустил ее, и она сделала шаг назад. Женственность Рейчел искушала его.
Глупо было вводить ее в свой дом, подумал Корд. И рубашку снимать при ней не следовало. Поэтому его голос прозвучал нарочито резко:
– Это старые шрамы, Рейчел. Вам нечего о них беспокоиться.
Она опустила ресницы, чтобы не смотреть на него.
– Вы правы. Это не мое дело.
– Замочите-ка лучше рубашку, а то кофейное пятно не отойдет, – приказал он, отвернулся и вышел.
– Хорошо… – тихо ответила она.
Корд поддел ком грязи, отбросил его в сторону и с силой хлопнул шляпой по ноге.
– Шамус! – гаркнул он, и от этого крика задрожали балки в конюшне.
– Нечего орать, Макферсон, не то кобыла окочурится, – невнятно пробормотал Шамус Куинн. Он стоял, нагнувшись к заднему копыту лошади, а изо рта у него торчали гвозди.
Корд уперся кулаком в бедро и нахлобучил на лоб помятую шляпу.
– Кто здесь хозяин – я или ты? – прорычал он.
Шамус выплюнул гвозди в ладонь и положил их в передний карман кожаного фартука. Опустив ногу кобылы на земляной пол, он потянулся, разминая спину, запустил руку в копну непослушных рыжих волос и поскреб в затылке.
– Да мне с этим все ясно, Макферсон. Он был кривоног и загорел, как и полагалось человеку, много времени проводящему в седле.
– Помнится, что я велел тебе сначала заняться новым жеребцом. – Гнев Корда понемногу утихал, когда он глядел на человека, с которым дружил с детства.
Шамус кивнул.
– Да, ты так сказал. – Он вернулся к кобыле, поднял ей копыто и положил себе на ногу. – Стой спокойно, девочка, – пробормотал он. – Я сейчас кончаю. – Он ловко приладил подкову, загибая клещами торчащие гвозди.
– Я хочу сегодня поездить на нем. – Голос Корда звучал уже совсем спокойно.
Шамус искоса посмотрел на него.
– Конь готов. Я сразу им занялся, как встал, еще до завтрака. – Отпустив кобылу, Шамус спросил: – А ты не ошибся, наняв эту девочку?
– Какое отношение ко всему имеет Рейчел? – сощурил глаза Корд.
Шамус пожал плечами и усмехнулся.
– Не знаю, но ты сам не свой с тех пор, как она вчера приехала. Она на тебя плохо действует. Может, тебе в город съездить?
Корд снова разозлился.
– Нам нужна стряпуха. У Сэма и так полно возни с Джейком.
Корд думал о женщине на кухне. Он ведь в порыве гнева ее отругал, так как не любил, чтобы около него суетились… хотя при мысли о тонких пальцах Рейчел, дотрагивающихся до его старых рубцов, он непроизвольно вздрогнул.
Она слишком хорошая повариха, и не стоит ее терять, а если он станет распускаться, то она наверняка убежит от него со всех ног.
Шамус повел кобылу в дальний конец конюшни, и Корд пошел за ним.
– Принеси мое седло, – крикнул он, остановившись у большого стойла, где поместили нового жеребца. Конь настороженно посмотрел на него, затем вскинул голову и приблизился, вытянув шею и раздувая ноздри.
Корд схватился за кожаный недоуздок.
– Помнишь меня? – Он говорил тихо и двигался осторожно. – Мы с тобой поладим.
Открыв дверь, он вывел жеребца из стойла, по пути сняв с крючка уздечку.
Умелыми движениями он сменил недоуздок на уздечку и удила. Из конца конюшни доносилось тихое посвистывание Шамуса. Наконец он подошел к Корду.
– Бак и Джейми отобрали последних бычков. Думаю, что загон почти полон. Они заходили туда сразу после завтрака.
– Я проверю, – ответил Корд и легко опустил седло на широкую спину жеребца.
– Джейк не в себе? – как бы между прочим спросил Шамус. – Он не ужинал, и сегодня утром Сэм ничего про него не сказал.
– У него просто плохое настроение, – отговорился Корд, – и он не хочет есть. Сэм считает, что это пройдет само собой.
– А твоя кухарка будет за ним ухаживать? – осторожно осведомился Шамус.
– Она пока про него ничего не знает, но в любом случае ухаживать за ним – не ее забота. За обедом я с ней поговорю.
– Хорошо бы, чтобы он не устраивал сцен в доме, а то она мигом удерет в город. – Шамус усмехнулся себе под нос: – Черт, у этой девушки получается вкусное печенье, так что ты за нее держись, Макферсон.
Корд вскочил в седло, а жеребец, показывая норов, стал пятиться задом, но Корд крепко держал поводья и тихо разговаривал с животным. Из-за ограды загона за ним с интересом наблюдали братья Рейчел.
– Эй, ребята, хотите чем-нибудь заняться? – крикнул им Корд.
– Да, сэр, мы могли бы помочь, – кивнул Генри. – Рейчел сказала, чтобы мы работали.
– Идите на конюшню и скажите Шамусу, что вас прислал я. Он покажет вам, как собирать яйца и приглядывать за цыплятами.
Улыбка исчезла с лица Генри.
– Я думал, сэр, что мы поможем ухаживать за лошадьми.
– Пока что начните с цыплят. У вашей сестры сегодня утром не было времени этим заняться.
– Я чистил папиных лошадей, – тихо ответил Генри, которому очень не хотелось возиться с курами.
Корд присмотрелся к мальчику: стоит, широко расправив плечи и подняв подбородок.
– Сегодня займитесь курами, а завтра я разрешу вам помогать ухаживать за годовалыми жеребцами.
Глаза Генри снова засверкали.
– Как замечательно, сэр! Мы с Джеем быстро научимся кормить цыплят.
– Да, сэр, мы научимся, – кивнул головой из-за спины брата Джей.
Корд поправил шляпу.
– Смотрите не безобразничайте.
– Нет, сэр, что вы! Мы не будем, – пропищал Джей, и мальчики понеслись к конюшне.
Рейчел стояла на задней веранде, вытряхивая плетеный половик, затоптанный дюжиной грязных сапог. Она видела, как Корд отъехал от конюшни, и их взгляды встретились.
– Может, стоит сейчас поговорить с ней о Джейке, – пробурчал себе под нос Корд, жалея, что не сделал этого вчера.
Но тут его внимание отвлек крик, донесшийся со стороны загона, и он повернул коня туда. Он увидел облако дыма от костра и унюхал запах жженого дерева. Кажется, ковбои занялись делом без него. Корд пришпорил коня и поскакал к загону, а спустя несколько минут присоединился к своим работникам, которые клеймили скот.
Рейчел отодвинула котелок с мясом на край плиты и оглядела свою кухню. С той самой минуты, как она вчера днем надела фартук, кухня стала для нее своей.
Она уже переставила продукты на полках в кладовке по своему вкусу и добавила собственные скромные запасы к обильному количеству консервных банок и мешков. Ей не верилось, что в доме может быть такое изобилие.
Она с воодушевлением принялась готовить жаркое. Сразу после завтрака нарезала и обжарила куски мяса, добавив для остроты несколько луковиц. Найдя мешок проросшей картошки и отобрав картофелины получше, она бросила их в раковину. А заготовленные на зиму овощи она наверняка найдет в подполе во дворе.
В кладовке она обнаружила жестянки с персиками и решила приготовить фруктовый пирог и украсить его сладким печеньем. Увидев банки с домашним яблочным пюре, она глазам своим не поверила.
Теперь-то удастся вернуть румянец щечкам Джея и Генри, которые так долго сидели на овсяной каше и маисовом хлебе, лишь иногда получая овощи и рыбу!
Рейчел, напевая, чистила картошку.
Вчера днем через открытые двустворчатые двери передней гостиной она углядела пианино и с тоской подумала о том, как ей не хватает музыки. Может, удастся еще разок взглянуть на прекрасный инструмент?
Весь дом поражал своими размерами. Ясно, что Корд Макферсон – человек с достатком.
Она вытерла руки полотенцем и оглядела кухню. Утреннее солнце залило светом сосновый пол, несмотря на грязные окна, и Рейчел решила достать бочонок уксуса и вымыть их, а не пытаться совать нос в укромные уголки дома Корда Макферсона. И вдруг, забыв о добропорядочности, она отбросила фартук и, прикрыв ладонью рот, чтобы не было слышно ее веселого смеха, выбежала в коридор.
Гостиная производила впечатление великолепия: плюшевый диван, похожий на тот, что украшал их собственную гостиную в Пенсильвании; письменный стол у окна с фотографиями и безделушками; каминная полка, притягивающая взгляд медными и мраморными фигурками. Но, увидев пианино, Рейчел застыла на месте, у нее даже вырвался стон.
Неслышно ступая по ковру, она прошла через всю комнату и с благоговением подняла крышку. Одним пальцем она нажала на белую клавишу и, склонив голову набок, прислушалась к чистому звуку струны внутри инструмента.
Музыка! Она облегчала душу и обогащала невыразимой красотой.
Не в силах больше бороться с искушением, Рейчел села на табурет и положила ладони на клавиши.
Мелодия потекла потоком из-под правой руки, а пальцы левой добавляли контрапункт аккордов и трелей. Закрыв в экстазе глаза, Рейчел наклонила голову, вслушиваясь в каждую ноту.
Но тут из коридора раздался возмущенный рев. Руки Рейчел замерли на клавишах. Она развернулась на табурете и посмотрела через плечо.
В широком дверном проеме в инвалидном кресле сидел мужчина. Пустые штанины свисали вниз, туда, где должны быть ноги. На сиденье лежало колено только одной ноги. Неухоженные темные волосы падали на плечи. Он был с бородой и сидел сгорбившись, похожий на животное, готовое броситься на предмет своей ярости.
– Простите, если я вас побеспокоила, – дрожащими губами прошептала Рейчел. Она сжала руки на груди, слыша, как бешено колотится у нее сердце.
Не обращая внимания на извинение, он вцепился руками в колеса и направил кресло в ее сторону. Она в ужасе встретила взгляд темных, прищуренных, горящих злобой глаз. У Рейчел перехватило дыхание. Он задержался на середине комнаты и жутко выругался, затем снова закрутил колеса, и его кресло ударилось о табурет у пианино. Рейчел протянула вперед трясущуюся руку, как бы защищаясь от него, а он смерил ее полным презрения взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17