Последний этаж...
Я останавливаюсь, цепляясь рукой за перила, и ловлю ртом воздух. Боль сконцентрировалась почему-то в солнечном сплетении, а вовсе не там, куда втыкался нож.
Перед глазами плавают зеленые фосфоресцирующие круги.
Последний этаж - вокруг грязные стены, белый потолок, щербатый кафель... Я зажат в замкнутом пространстве лестницы.
Все.
Я слышу, как хлопнула дверь, слышу удивленные голоса внизу, брань, а потом шаги поднимающихся по лестнице мужчин. Пожалуй, у меня остается один единственный шанс...
На лестничной площадке три двери, и я позвонил во все три. А тем временем преследовавшие меня люди продолжали подниматься вверх. Знаете, это довольно жутко осознавать, что между тобой и смертью осталось несколько лестничных пролетов.
Одна из дверей открылась.
Я даже не посмотрел, кто за ней, а сразу протиснулся в квартиру, закрыл за собой дверь, осторожно, чтобы те не услышали, и только потом обернулся.
Передо мной стояла девочка лет четырнадцати. Она спрятала руки за спиной и молча меня разглядывала. Я приложил палец к губам, и она понимающе кивнула. Довольно сообразительный и безрассудный ребенок.
На лестничной площадке голоса, но приглушенные, мне с трудом удается разобрать:
- Не взламывать же каждую нору, - говорит один раздраженно, - и потом, если этот тип смог вырубить Шмеля, вдвоем его не взять. Это ведь сам черт, его даже Ягар боится.
- Ягар никого не боится, - другой голос. - Но Шмелю надо смываться - еле на копытах стоит. Ему светиться нельзя, пусть он у Ягара в избушке заляжет. Подгони машину прямо к подъезду, перетащим пока.
Девочка тоже слушала голоса, не спуская с меня серых глаз. И только когда они ушли, все стихло, повернулась ко мне спиной и
ушла в комнату. А я стоял, привалившись к стене, и пытался взять
себя в руки. Голова кружилась, и я понимал, что сейчас и шагу не
смогу сделать самостоятельно. Свитер был весь мокрый от крови.
Через несколько минут девочка вернулась.
- Вам нужно подождать, - вдруг сказала она, - вас во дворе караулят. Одного, правда, в машину засунули. Тот сам идти не мог, его поддерживали...
Я только сказал:
- Спасибо...
И ничком повалился на пол.
* * *
Когда я пришел в себя, то уже лежал на боку, а девочка сидела надо мной на корточках и сосредоточенно перебинтовывала плечо.
- Пустяки, - сказала она, заметив, что я открыл глаза, - даже кость не задета. А на ребрах вообще можно пластырем заклеить. Мы в школе проходили, как первую помощь оказывать.
- Странная ты особа, - опираясь на здоровую руку, я приподнялся и сел. Если бы ко мне вдруг ввалился мужик, весь в крови... Ну и нервы у тебя.
- А я все видела, - она продолжала сидеть на корточках, любуясь моим перебинтованным плечом. - Я на лестнице стояла и все видела. Вдруг раз - этот врывается. А вы его раз головой об стенку. И привет. А я - бегом домой. И страшно, и интересно.
- Не об стенку, а об дверь, - поправил я.
- Не важно, - она поморщилась, - все равно здорово. Мне
понравилось. Потом вы еще топали, как бегемот, пока я вам дверь не
открыла - она засмеялась, встала и скрылась в конце коридора.
Я не слышал, что она там делает, и через несколько минут с трудом поднялся, держась рукой за стену, пошел следом, в комнату. Девочка лежала на диване и читала книгу.
- Подождите, - сказала она, - тут самое интересное место. Можете пока в окно посмотреть.
Из окна в самом деле весь двор как на ладони. Сначала я никого не увидел, но потом заметил, как за грудой строительного мусора в дальнем конце стоят и курят двое. По одежде я узнал - те самые. Курят и поглядывают на часы. Курят молча.
- Все, - девочка с шумом захлопнула книгу.
- Ты что читала? - спросил я.
- А, тут про то, как они рыбу ловят, вино пьют, про бой быков и про любовь, конечно. Жалко, что он на ней жениться не мог. Его на войне вон туда ранило, она показала на низ живота. - Да вы садитесь, - подобрала под себя загорелые исцарапанные ноги, - а то зеленый весь, опять навернетесь.
Я присел на диван, и она снова вытянулась, лягнув меня пятками в бок. Я поморщился от боли.
- Раз я вас спасла, - девочка подперла кулаком щеку и задумчиво посмотрела в мою сторону, - вы должны будете на мне жениться. Когда вырасту.
- Что-то ты рано об этом заговорила, - я улыбнулся.
- Должен же быть мужчина в доме. Отец, когда я еще не родилась, погиб. Он полярный летчик был... - девочка вдруг покраснела. - Мне так Лялечка сказала.
- А кто это?
- Лялечка? Мама моя. Я на ней жениться не предлагаю - у
нее есть один, только он с нами не живет. Она сама к нему ходит,
как сегодня, а потом ей в ночную смену. Вам здорово повезло, что
ее сегодня нет, Лялечка не пустила бы. Всего боится. А если вам
интересно, то я вас уже однажды видела.
- Интересно. Где?
- А три дня назад, поздно очень, Лялечка в смену была, а я в окно смотрела. Вы и еще один у подъезда барского дома топтались, под фонарем, кого-то ждали, потом зашли внутрь... Дальше я не стала смотреть. Надоело.
- Неужели ты меня запомнила?
- Вы ростом высокий, в спине широкий и волосы длинные.
Не перепутаешь. Не уйдете пока? А то скучно одной. Я на кухне постелю. Лялька всегда там дяде Паше стелила.
- Ты больше ничего не видела? - я заинтересовался. - Ну, кто. перед нами в подъезд заходил или выходил оттуда?
- Мужик через двор прошел, в другую подворотню.
Маленький такой, в черном плаще.
- И в подъезд не заходил?
- Какой подъезд?
- Ну, четырехэтажного дома.
- А, барского... Нет, я бы видела. Нет, этот мужик прошел через двор, очень быстро, почти бегом. Я еще подумала - от кого это он удирает? А в подъезд никто не заходил...
Тело словно свинцовое, и я понимал, что сейчас главное, это восстановить силы.
- Ты никому не открывай, пока я буду спать, ладно? - попросил я.
- Ладно, - она встала, - не бойтесь, никому не открою.
* * *
Я проснулся оттого, что кто-то положил холодную и
влажную ладонь мне на лоб. Открыл глаза и не сразу понял, где я.
За окном начало темнеть. Девочка стояла на коленях перед диваном, и я уже не мог разглядеть ее лицо.
- Они ушли, - сказала девочка, - часа два, как ушли. Видимо, поняли, что вы им не по зубам. Теперь тоже уйдете?
- Да, извини.
- Насчет того, что потом на мне женитесь, это я пошутила, больно надо. Скатертью дорожка, - и убрала руку.
- Ты знаешь, я ведь не здесь, я в Москве живу, - осторожно погладил ее по плечу, - я тебе оставлю телефон, и когда ты ко мне приедешь, мы пойдем есть мороженое, в кино, театр, в общем, куда захочешь...
- И в зоопарк?
- И в зоопарк.
- Ладно, оставьте ваш телефон, приеду к вам как-нибудь. Вы непьющий?
- В общем-то нет.
- Это хорошо. Тут кругом одни пьющие. А в Москву я обязательно приеду, когда школу закончу. Я вам сейчас рубашку дам - от дяди Паши осталась. А свитер ваш - только выкинуть.
Я оделся, нацарапал в темноте телефон. Не дожидаясь, пока я уйду, она закрылась в ванной комнате и включила воду, По-моему, здорово на меня рассердилась.
Я ушел, так и не попрощавшись, так и не поблагодарив за то, что эта девочка спасла мне жизнь.
Очень загадочная девочка. Такая обязательно приедет в Москву, когда кончит школу.
* * *
Я спустился во двор и направился к подъезду, где живет Рита, поднялся на последний этаж и остановился перед дверью. Прислушался.
Тишина, разве только гудит где-то в трубах вода. Потом надавил на кнопку звонка.
Он прозвенел резко и отчетливо, я даже вздрогнул. Такой звук бывает только в пустых квартирах. Присутствие людей все шумы делает мягче и невнятней.
Я стал осматривать дверь. Хорошая, крепкая дверь, только один недостаток: замок был сломан, и стоило надавить на нее покрепче, как дверь открылась. Я прошел на ощупь по коридору и в нерешительности остановился на пороге комнаты...
Сломанный замок, затаившаяся квартира, - я уже ничего хорошего не ожидал увидеть... Потом все-таки перешагнул порог, нащупал выключатель на стене и зажег свет.
В комнате - никого. Возле дивана - пепельница, полная сломанных, недокуренных сигарет. И телефон рядом.
Кажется, она обещала, что будет ждать моего звонка всю ночь.
Я прошелся по комнате, остановился перед неплотно закрытым шкафом, открыл его. Вещи были сброшены с плечиков и
в беспорядке лежали на дне. Тут же лежала сумочка под
крокодиловую кожу и одна женская туфля. Я наклонился, поднял
сумочку, открыл ее. Косметика, зажигалка, ключи, документы...
Не те вещи, чтобы оставить их в шкафу, уходя из дому. Положил сумочку и некоторое время растерянно озирался по сторонам. Но в остальном - никаких следов борьбы.
Остается предположить, что хозяйка сумочки и туфли
пыталась спрятаться в этом шкафу, где ее и нашли после того, как открыли дверь.
Я дотронулся до смятого черного платья, пытаясь мысленно восстановить образ молодой зеленоглазой женщины... На душе стало пронзительно тоскливо. Закрыл шкаф, подошел к дивану и выбрал из пепельницы уцелевшую сигарету. Руки у меня дрожали, я никак не мог прикурить.
Видимо, она уже собиралась уходить, если была в уличных туфлях и держала в руках сумочку с документами и ключами. Может, стояла в коридоре, когда поняла, что в квартиру хотят проникнуть. Не знаю, на что надеялась, когда решила искать такое убежище. Впрочем, в подобной ситуации всегда поступаешь, как последний идиот. Я ведь и сам недавно прятался в шкафу. Только мне повезло больше.
Я зажег свет на кухне - на столе стояли две пустые бутылки из-под коньяка, а в пол были втоптаны окурки от папирос. Несколько таких же окурков было в ванной комнате, там же - выдранные с кусочками ткани две пуговицы и метра полтора завязанной узлами веревки. Больше ничего.
* * *
Как во сне я покинул квартиру и вышел на улицу. Я шел по вечерним спокойным улицам, но не чувствовал себя в безопасности. Может быть, мне и удается пока оставаться незамеченным, но каждое мгновение в одном из случайных прохожих я могу увидеть недавнего знакомого, и карусель снова закрутится. Что значила веревка на полу в ванной комнате? Ведь и директора задушили - затянули на шее кожаный ремень...
От таких мыслей у меня на лбу выступила испарина.
Я вышел на привокзальную площадь и невольно остановился
в тени газетного киоска. Сквозь огромные стекла вокзала я видел
немногочисленную очередь в кассу, людей, сидящих на лавках в
ожидании поезда, и только потом засек того парня.
Я его не знал, но насторожило, как он пристально разглядывает входящих и выходящих из здания вокзала. Человек, кого-то встречающий, сам старается быть на виду - тогда шансы не разминуться повышаются вдвое. Этот же выглядел так, словно караулит кого-то из засады.
До вокзала рукой подать, и если этот охотник по мою душу, то я потеряю последнее преимущество. Правда, меня он заметит, только когда я буду почти у цели.
Небрежно пересек площадь, но, когда стал подниматься по ступенькам, сразу же встретился глазами с тем парнем. Он пошел следом и откровенно рассматривал меня. Я решительно толкнул дверь вокзала и еще раз оглянулся - парень призывно помахал кому-то рукой.
Не прошло и полминуты, как к нему присоединился второй, коренастый, коротко стриженый, похожий на бывшего боксера.
Вместе они вошли в помещение вокзала и двинулись следом за мной к буфетной стойке. Я взял сосиски и кофе. Там были еще и бутерброды, и выглядели они поаппетитнее. Но, открыв бумажник и сосчитав деньги на обратный билет неприкосновенный запас, я выяснил, что даже стакан кофе лучше было не брать. Потому что если мне и доведется завтра пообедать, то разве только батоном хлеба и водой из-под крана.
Намазав сосиски сладкой горчицей, я приступил к небольшому пиршеству...
А те двое, купив бутылку минеральной воды, встали за соседний столик, и я постоянно чувствовал их взгляды искоса.
Только бы дали доесть.
Они о чем-то тихо разговаривали, наконец один поставил стакан и медленно подошел ко мне. Остановился напротив, достал из коробка спичку и стал ковыряться в зубах. Я нагнул голову, чтобы не встретиться с ним глазами. Горилле никогда не надо в глаза смотреть, говорят специалисты.
- Эй, мужик, - рявкнул вдруг он, - дай на бутылку.
- А штаны не намочишь? - я поднял глаза, - ты же с приятелем одну выхлестал.
- Давно не били? - он заржал.
- Пошел вон, - я бросил, на тарелку недоеденный кусок хлеба, - ты мне аппетит портишь.
- Так и шабер в бок получить недолго, - боксер продолжал нагнетать обстановку.
- А Шмель, - спросил я, - поправляется уже? Он ведь тоже что-то там насчет шабера говорил.
Брови у мужика удивленно поползли вверх, а я решил
закрепить успех. Иногда очень полезно подслушивать за дверями.
- Привет Ягару, -я вспомнил еще одно имя. - Ты разве не в курсе, что мы с ним договорились?
- То-то смотрю, ты такой смелый, - боксер растерянно потер лоб. - А не врешь?
- Узнай сам, - я устало вздохнул: акула заглотила приманку. - Надеюсь, не надо объяснять, где Ягара сейчас найти? А твой приятель пусть меня покараулит.
Боксер повернулся на каблуках, отошел, и они тихо посовещались. В это время я заметил, что люди потянулись к выходу на перрон - скоро должен был подойти поезд.
- Эй, - окликнул парней, - лично я иду на улицу курить. Кто со мной?
Вытер бумажной салфеткой рот, скомкал ее в кулаке и смешался с толкающимися на выходе людьми. Я старался идти спокойно, даже развязно.
Я знал только одно - с боксером мне не справиться, он сильнее меня. А вот со вторым - худощавым блондином - возможны варианты.
Выйдя на перрон, я остановился возле урны, выбросил салфетку и полез за сигаретами. Блондин остановился рядом, между мной и застекленным боком вокзала. Вдали уже показались огни прибывающего поезда.
- Куришь? - я вроде бы протянул ему пачку, но в это время пальцы мои спрессовали в комок упаковку, фольгу и табак, а кулак, согнутый локоть, предплечье превратились в простейший механизм, который чуть отошел назад, развернув корпус, а потом устремился вперед, врезавшись в подбородок противника.
Все произошло мгновенно.
Блондин неестественно дернулся, но не упал, только голова его склонилась набок, а из угла губ потекла струйка крови. Только потом он начал заваливаться на спину, я подхватил его и бережно опустил на землю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17