- Не забудем, не забудем, - как бы отмахнулся сыщик.
План Муравьева был прост.
- Зачем тут мудрить, - вслух рассуждал он, прикидывая стоимость той недвижимости, что была записана на Марию. - Дом в Швеции, дом на юге Испании, дом в Квебеке и особняк под Москвой, на Рублевском шоссе. Но это уже мелочевка.
- Какой вы наивный, - сказала Мария. - Особняк на Рублевке стоит двух, а то и трех домов на юге Испании.
- Не может быть! Хорошо, сколько же в среднем у нас набегает?
- Набегает, - усмехнулась Мария. - В среднем каждый дом где-то по двести пятьдесят.
- Отлично! Получается круглая цифра. Что ж, с неё и начнем.
- Но это не главное... - задумчиво сказала Мария.
- Что же тогда главное? - настороженно спросил Муравьев. - Гриоы-ягоды?
- Акции. Я владелица крупного пакета акций "Север-Никеля"... Ну ещё акции "Росзолота". "Камазовские"
я не считаю... Да ещё кое-что просто лежит в Швейцарии под проценты.
- Вы не прикидывали, сколько все в сумме?
- Как не прикидывала, конечно, прикидывала. Этим летом на все акции "набегало", - она сделала язвительное ударение, - где-то под полмиллиарда.
- Надеюсь, не рублей? - спросил сыщик и закашлялся, выбросил только что прикуренную сигарету и затоптал её.
- Если б рублей, Блинов и пальцем не пошевелил бы.
- Да-с, - произнес Муравьев, автоматически доставая новую сигарету. Признаться... - Щелкнула зажигалка, он долго прикуривал, прикидывая, до какой степени можно сейчас открываться. - Признаться, - повторил он, - такие суммы для меня несколько неожиданны.
- Понимаю, - кивнула Мария. - Я и сама не чувствую себя миллионершей. Да и по сути все эти ценности нажиты им.
- Им? - с металлическими нотами в голосе спросил Муравьев. - Но как они нажиты? И почему он тогда не записал их на себя?
- По вполне понятным причинам.
Вдруг Мария резко метнулась в сторону. Сыщик даже вздрогнул от неожиданности, но тут же услышал:
- А я ещё гриб нашла!
Они насобирали грибов и довольные вернулись в избу.
- Игорь, картошка-то у тебя есть? - спросила Мария.
- Конечно, есть. Без картошки разве здесь проживешь?
- Вот, будет нам и рыба, и картошка с грибами!
Сели за стол, за окном стало смеркаться. Афонин хотел запалить керосиновую лампу, но Мария остановила его:
- Давайте посумерничаем, мне так этот свет надоел.
"Конечно, конечно", - закивали мужчины, и Афонин поставил лампу на печь. В ожидании обеда глядели в окошко. По поляне бродила одинокая овца Машка, за поляной рос невысокий кустарник, за кустарником текла речка. В стороне темнел лес.
- Красота, - в который раз за день повторил Малков. - Так выпьем за это!
- Не забыть бы мне Машку домой загнать, - заметил Афонин.
Наконец картошка с грибами была готова. Пообедали, Афонин поставил на плиту чайник и приготовился слушать столичных гостей. Сумерки и водка располагали к душевной беседе.
Но гости примолкли, дымили мечтательно сигаретами, и только один Муравьев был радостно возбужден.
- Парни! - сказал он. - А не рвануть ли сейчас в Москву?
- Зачем? - возразил Малков. - Тем более выпили.
- Брось ты! Я же с тобой. У меня на всех постах кореша.
- Нет, не поеду, - твердо сказал Малков. - Хочу ночевать здесь, в дали от шума городского.
- Правильно, - поддержал Важин товарища, - завтра утром поедем.
- Ну что ж, - бодро откликнулся Муравьев, - давайте завтра. - И чувствовалось, что в нем играет какая-то внутренняя сила, что ему хочется действовать, кого-то выслеживать, догонять, арестовывать. Глаза его сверкали от выпитой водки.
Мария с непривычки заметно опьянела и вдруг сказала:
- Друзья, а вы знаете, что у меня страшная бессонница? Что я всю ночь не спала? Вы знаете, что у меня нервы ни к черту?
- Догадываемся, - ответил Важин.
- Надо думать, - заметил Малков, - какие нервы после такого.
Муравьев слегка напрягся. Он внимательно смотрел на Марию, ждал, что она скажет дальше.
- Друзья, - продолжала Мария, - я знаю, что у поэта Отраднова есть замечательный сеновал.
- Когда успела заметить? - развел руками Афонин.
- Успела... Я теперь наблюдательная. За всем наблюдаю. Поэтому вы на меня не обижайтесь, дайте мне теплое одеяло, дайте мне пачку сигарет...
- Ты там не вздумай курить! - сказал Афонин.
- Я выходить буду. И дайте мне водки с собой. И я пойду... После такого перерыва столько событий, мне очень трудно.
Ее стали снаряжать, как в далекий путь. Подушка, одеяло, толстые шерстяные носки, и прочее, и прочее, и водки отлили, и стопочку дали, и сигарет, и Афонин пошел с фонарем её провожать.
Вернулся он где-то через час.
- Ну, как вы тут, не скучаете?
- А чего нам скучать! - ответил за всех Малков. - Водка есть, закуска есть, скучать не приходится.
- И слава Богу. Смотрите, вот на печке место одно, на лавке другое, вон кровать в закутке. Как раз троим места хватит, сами тут разберитесь, кто где.
Афонин опять исчез и не появлялся уже до утра. А утром, заварив крепкого чаю, мужчины без Марии, которая ещё спала, сели завтракать. Обсудили план действий.
- Итак, - сказал Муравьев, - Миронова должна оставаться здесь до тех пор, пока я не получу информацию, что никакой опасности для неё в Москве больше нет. Понятно?
- Понятно, - сказал Афонин. - Пусть остается, она тоже согласна.
Вот только...
- Что только? - насторожился Муравьев.
- У неё тоже денег с собой нету.
- Не волнуйся, поможем. Ну, а как там у вас? - резко переменив тон на доверительный, спросил Муравьев.
- Да никак, - ответил Афонин. - Все утекло. Просто друзья... Просто жалко её.
- Друзья, - Муравьев покачал головой. - Ну что ж, это тоже неплохо. - Он тут же перестроился на деловой тон. - А жалеть её нечего. Она теперь на свободе, жива и здорова и, заметьте, обеспечена на всю свою жизнь. Теперь её очередь нас жалеть.
Итак, парни, сейчас рвем в Москву, там я начинаю обрабатывать Блинова. Надо его вывести на чистую воду.
Посадить бы этого негодяя, но тут не знаю, как выйдет...
На прощание Афонин сказал:
- Я бы очень хотел, чтобы вы как можно скорее приехали снова. Желательно все втроем. Я вас в Дальнюю бухту свожу, там окуни по три кило!
Черные.
Малков обнял Афонина.
- Во-первых, таких окуней не бывает, а во-вторых, работай, не расслабляйся. И береги её, а то отобью.
Джип понесся, петляя в лесном коридоре, и когда вырвался на укатанную песчаную дорогу, то полетел с такой бешеной скоростью, что Важин сказал:
- Иномарку, что ли, купить, если разбогатею?
- Не надо! - тут же сказал Муравьев. Если уж любишь природу, то купи новую "Ниву". И переделай её на семьдесят шестой бензин, чтобы по провинции мотаться.
Так они и мчались в столицу, разговаривая о машинах, об иномарках, о том, что стоит-не стоит, опасно-не опасно.
- А что, братва, - сказал вдруг Малков, - хорошо бы у Марии с Афоней опять началось все по новой.
- Боюсь, теперь не получится, - сказал Муравьев.
- Кто его знает, - сказал Важин. - У них по идее сейчас все с нуля начинается. Столько обоим в этой жизни досталось. А симпатичная девка. Симпатичная, - повторил он.
- Но какая бледная, - заметил Малков, - как смерть.
- Посиди-ка без солнца месячишко-другой, я на тебя погляжу... - сказал Муравьев.
И он опять стал рассказывать о том, как она в первые минуты не верила в свое освобождение, не верила в то, что на улице осень, потому что по её прикидкам должна быть весна.
Но по всему чувствовалось, что мысли сыщика витают где-то совсем в других сферах, похоже, он уже обдумывал свои действия по отношению к Блинову. И Важин не удивился, когда Муравьев сказал:
- Это очень кстати, что у вас есть пейджинговая связь. Очень кстати. - И умолк.
Несколько километров проехали в полном молчании. Потом Муравьев заговорил вновь:
- Ребята, дня через два ждите вызова от меня. Не намечайте пока никаких дел, давайте это дожмем. Думаю, нам не грех слупить с него энную сумму... Вы просто меня подстрахуете в случае надобности, а так я со своими ребятами все обтяпаю. Просто чтобы вы знали. Человек я открытый, со своими никогда не темню, заработать я должен. Что я, зазря, что ли, всю эту катавасию распутывал? И людям своим я должен платить. Мне что, теперь у Даниловны её последние доллары забирать?
- Нет, тут Блинов должен платить, - сказал Важин. - И хорошо заплатить!
- Тысяч по десять, надеюсь, вас устроит?
- Вполне, - ответил Майков.
- Нормально, - сказал Важин. - Хорошее дополнение к гонорару за будущую книгу. Которую, может быть, никто никогда не издаст.
- Дай порулить, - попросил Муравьев. - Никогда не водил такие.
Они поменялись с Малковым местами, тронулись, разогнались, и Муравьев сказал:
- Будто всю жизнь сидел за этим рулем. Удобная чертовка!
"Пацан", - отметил про себя Важин. И почему-то это открытие его обрадовало. В Москве они распрощались как старые добрые друзья.
Глава 6
Блинов не знал, что ему предпринять. Он уже подал заявление в милицию о пропаже Марии. Это было первое, что он сделал, как только ему сообщили о налете на голицынскую квартиру. Но на этом его действия кончились, поскольку, не зная, какие силы тут принимали участие, Блинов не знал, в каком направлении действовать.
Водитель-омоновец был ранен в ногу, другой охранник, закончивший дежурство, пропал вместе с Мироновой. И этот факт поначалу больше всего не давал Блинову покоя - как бы теперь новые похитители не узнали всю подноготную. Но в этом плане Дронов его успокоил: никто из его подчиненных даже не подозревает, кого и зачем они охраняли.
- Собственно, я ведь тоже ничего не знаю, - добавил подполковник, лишний раз подчеркивая свое косвенное участие в этом темном деле. - Другой вопрос, что теперь они могут выйти на меня... Или на мое руководство... В таком случае потребуются хорошие деньги, чтобы замять.
- Замнем, - в свою очередь успокоил Блинов подполковника. - Но как вы могли допустить такое?!
- Поймите, новую смену взяли под стволы внутри темного подъезда. Что оставалось ребятам? Они были вынуждены провести их в квартиру. Сказали пароль, им открыли...
- Ладно, черт с ними. Как вы думаете, кто мог на такое решиться? Кто вообще мог об этом узнать? - нервно спросил депутат.
- Не знаю. Ищите среди своих врагов. И друзей. Как бы там ни было, но в том, что кто-то вычислил местонахождение объекта, нашей вины нет! А при такой малочисленной охране... Что могут четыре человека при серьезном нападении? Если бы вы нас предупредили о такой возможности, мы ввели бы иной режим охраны объекта. Но тогда другие расценки...
Блинова раздражало это казенное слово "объект". Все сейчас его раздражало в подполковнике. Расплатившись и мрачно попрощавшись с командиром ОМОНа, Блинов в сотый раз начал анализировать: кто это еделал? Кому это нужно? Ответа не было.
Неизвестность угнетала Блинова, он чувствовал себя растерянным и абсолютно беспомощным. "Если все это сделано не ради Марии, то у них цель одна, - думал он. - Кто-то всерьез за меня взялся. И очень даже всерьез. Какую надо иметь организацию, чтобы за полтора месяца вычислить, где она находится, и за десять минут её увести? Так могут работать только отменные профессионалы".
Мысль подполковника о том, что не мешало бы присмотреться не только к врагам, но и к друзьям, не ускользнула от внимания депутата. На другой день он поочередно стал вызывать к себе всех, кто так или иначе соприкасался с "делом Марии". Альберта Соловьева, хотя тот знал много больше других, прощупывать смысла не было: Соловьеву копать под Блинова - все одно что подать на самого себя заявление в прокуратуру. Его Блинов вызвал раньше других. Тощий, долгоносый Альберт был озабочен как никогда, ни одной остроты не слетело с его языка с того момента, как он узнал о случившемся в Голицынском парке. Их фирме, прикрытой со всех сторон властными структурами, брошен вызов! (Соловьев именно так расценивал нападение на квартиру, охраняемую омоновцами.)
- Черт побери, - вслух размышлял Соловьев, - кто же они? Из президентской охраны, что ли?
- Об этом сейчас бесполезно гадать, - остановил Блинов подчиненного. Лучше подумай, кто мог нас заложить?
- Заложить?! - изумился зам и даже поднялся с дивана.
- А как же иначе? - В голосе депутата слышалась твердая убежденность. Как иначе они смогли обнаружить квартиру?
- Да мало ли как, - неуверенно сказал Соловьев, вновь садясь на диван. Телефонные разговоры прослушали...
- Отпадает, - с ходу отмел предположение Блинов. - А дневники?
Куда они делись? Значит, враг где-то здесь, где-то рядом...
Соловьев покачал головой и сказал:
- Охрану надо срочно менять. Всю обслугу надо менять.
- Если не поздно, - мрачно заметил Блинов.
- Да, если не поздно, - согласился заместитель.
Вызвали президента фирмы "ОКО" Завьялову. Привыкшая, что у Блинова её встречают с кофе и коньяком, она была неприятно удивлена, увидев своих боссов с похоронными лицами и на журнальном столе одну лишь пепельницу, полную окурков.
Завьялову без лишних церемоний подвергли перекрестному допросу.
И хотя вся сцена предварялась словами Блинова "давайте поговорим по душам", поговорили с ней так, что бывший директор гастронома Завьялова пала духом и прослезилась.
- Да не видела я этих новых домов, - твердила она, - нужны мне они! Вы мне сказали, когда брали на должность, будешь сидеть в кабинете, я и сидела, а все остальное - Альберт Юрыч командовал.
- Командовал, - сказал Блинов и вздохнул. - Да, в белом костюме, на презентации, он выглядел хорошо. Как и вы в черном...
Почувствовав в словах шефа прощальные ноты, Завьялова стала клясться в верности общему делу, в преданности до гробовой доски лично Блинову. Ее успокоили, угостили коньяком и отправили на работу. Не доверять Завьяловой не было никаких оснований. К тому же она просто не могла, не должна была знать, что там происходило, в только что построенном "ее" фирмой доме.
- С Даниловной надо бы побеседовать, - предложил Соловьев.
- Я с ней сто раз уже говорил, - сухо ответил Блинов, несколько раздраженный этим советом: как-никак Даниловна была родственницей Блинова. - А вот с дядей Борей надо бы пообщаться, - в свою очередь предложил он. Шофер, Борис Николаевич, приходился заместителю родным дядей.
- Он тоже вряд ли скажет что-нибудь новенькое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22