- Какое отношение это имеет к Сержу Рубецкому? - подозрительно спросил Стивен Поллард
- Хотелось бы верить, что никакого, - спокойно глядя ему в глаза, ответил Стоун.
- Ваша служба, господин Стоун, начала непонятную игру, - с трудом сдерживая ярость, проговорил руководитель Центра. - Я допускаю, есть вещи, которые мне знать не положено. И ваша игра, по большому счету, мне глубоко безразлична. Но моим сотрудникам отведена в ней роль смертников. А вот на подобное я не соглашусь ни при каких обстоятельствах! Я потерял одиннадцать человек, каждый из которых в своей области исследований был гениальным. Но будь они и простыми фермерами или лесорубами, это слишком высокая цена в вашей игре. Если мне предстоит потерять еще хоть одного , я должен знать во имя чего или кого это делается.
- Д-р Поллард, у нас есть чрезвычайные полномочия, вы имели возможность с ними ознакомиться. Вам выделят неограниченные средства. В Центр к концу дня прибудут новые сотрудники. Уверяю вас, они ничуть не хуже прежних. Несмотря на случившееся, исследования с "G-33" будут продолжены, холодно закончил Стоун.
- А если я откажусь вам подчиниться? - напрямую спросил хозяин кабинета.
- Вы можете подать в отставку, - равнодушно пожал плечами Стоун.
- Д-р Поллард, - позволил себе вмешаться в разговор Мишель Жермен, когда вы начинали заниматься своими исследованиями, должны были представлять, что в результате получите не пилюлю от кашля, а новые виды бактериологического оружия.
Стивен Поллард с интересом взглянул на него:
- А вы далеко продвинетесь, молодой человек, - с непередаваемым сарказмом в голосе проговорил он. - Но я отвечу вам. Много лет назад я думал только о том, что буду заниматься любимым делом - наукой. За прошедшие десятилетия я создал десятки смертоносных вирусов и бактерий. И теперь все чаще задаю себе вопрос: зачем? Зачем было создавать новые, если человечество до сих пор не определилось в своем отношении к уже существующим? - Он помолчал и после паузы с горечью добавил, обращаясь к обоим: - Поверьте, я давно подал бы в отставку, но не уверен, что столь же легко будет отправить туда собственную совесть. Именно по этой причине я останусь со своими коллегами в Центре до конца.
- В таком случае, - заметил Стоун, - вы особенно должны быть заинтересованы в разгадке этого штамма.
- Если Пауэрс прав, а я очень хочу, чтобы он ошибался, нам этого никогда не добиться, - Поллард был явно настроен пессимистически. Появление разумных микроорганизмов в корне способно изменить наши представления не только о живой природе, но и обо всем материальном мире. Но с другой стороны, штамм ведет себя, как давно изученный возбудитель чумы. Клиника полностью соответствует первично-легочной форме. Разница лишь в инкубационном периоде и состоянии кожных покровов. Однако, в записях Ричарда есть один существенный момент. В результате анамнеза он выяснил: все сотрудники лаборатории, впоследствии умершие, отмечали странную закономерность. Накануне заболевания у них внезапно появлялась навязчивая мысль о собственном инифицировании и летальном исходе. Подобное состояние пережил и сам Пауэрс, довольно подробно его описав. Как будто им сознательно внушили мысль об этом. Его теория, на первый взгляд, выглядит фантастической. Он предположил, что инифицирование происходит неизвестным науке путем, имеющим непосредственное отношение к природе и свойствам торсионных полей. Но у меня, к сожалению, на сегодня нет даже такой теории. Единственное, что мы можем, это бесконечно совершенствовать защиту.
- Сколько уровней задействовано на объекте? - спросил Стоун.
- Обычно мы используем три. После смерти первых двух сотрудников лаборатории, были приняты беспрецедентные даже для нашего Центра меры безопасности. В работу ввели семь уровней защиты, плюс четыре дублирующих, независимых электронных системы! Даже мизерная, микроскопическая утечка внутренней среды заставила бы сработать, по меньшей мере, три сигнальных панели. Ничего подобного не произошло. И мы продолжали терять людей...
Полларда прервал резкий телефонный звонок. После секундного замешательства, руководитель Центра поднял трубку. Из них троих только он знал, что это прямой телефон связи с лабораторией "8". Внутренне напрягаясь, Поллард приготовился к самому худшему, хотя, казалось, все ужасное, что могло случиться, уже произошло. Но он оказался, мягко говоря, не совсем готов к витку дальнейших событий.
- Поллард, слушаю...
Стоун и Жермен замерли, подавшись вперед, отметив, как у него побледнело лицо, а черты все больше начинают походить на застывшую, безжизненную маску.
- Вы уверены? - спросил он упавшим голосом. Выслушав ответ, взглянул на часы: - Подготовьте боксы, необходимую аппаратуру. Я буду у вас через десять минут.
Поллард положил трубку, руки его подрагивали. Не скрывя негодования, с трудом подавляя гнев, он проговорил:
- Звонил Серж Рубецкой. У четверых бойцов спецподразделения, находившихся в непосредственной близости от сектора исследований, появились первые признаки заболевания: сильный озноб, нарастающие головная и мышечные боли, температура резко подскочила до сорока; у двоих - рвота и конъюктивит, синдром "мелового языка". Все четверо жалуются на режущие боли в груди и одышку.
- Но они здесь не более четырех часов! - изумленно воскликнул Стоун. Проклятье, как это могло произойти?!
- Вы и теперь намерены продолжать исследования?
- У нас нет другого выхода, д-р Поллард, - Стоун был неумолим, но, смягчившись, добавил: - Я свяжусь с Оттавой. Поймите, необходимо установить истину. Возможно, дело не в самом штамме.
- Вы представляете себе последствия установления вашей, так называемой, "истины"? А если к концу дня "G-33" уложит весь Центр?! А утром... Мне даже страшно подумать, что может произойти завтра. Необходимо срочно эвакуировать весь персонал и начать консервацию лаборатории "8".
- Я понимаю, вы взволнованы, - холодно заметил Стоун, - но у нас есть четкие инструкции на этот счет.
- Ваши инструкции стоили жизни одиннадцати моим сотрудникам! - бросил ему в лицо Поллард. - Я сам свяжусь с Оттавой!
- Для этого мы прежде должны узнать, что произошло в лаборатории и почему заболели бойцы спецподразделения? - Стоун был строг и неприступен. И выяснить, почему один из ваших сотрудников до сих пор счастливо избежал печальной участи своих коллег?
Стивен Поллард в крайнем изумлении уставился на Стоуна:
- Вы подозреваете Сержа Рубецкого в распространении чумы?! Да вы с ума сошли!
- По-моему, мы теряем время, - нервничая, заметил Мишель Жермен.
И, словно по команде, все трое, молча, покинули кабинет.
Вскоре они оказались в просторном помещении, где за пультами с мониторами сидели двое в форме охранников Центра и находились трое бойцов спецназа. Поллард отметил на лицах всех пятерых явную растерянность.
- Соедините меня с Рубецким, - он кивнул на крайний монитор. Лицо его при этом оставалось непроницаемым, но чувствовалось, что внешнее спокойствие дается ему путем колоссального напряжения воли.
Между тем, на экране появилось изображение комнаты, с сидящим спиной к камере человеком в специальном защитном костюме.
- Серж, - хриплым от волнения голосом позвал Поллард.
Человек поднял голову от микроскопа и повернулся. Сквозь прозрачное стекло шлема, снабженного особой связью, присутствующие смогли рассмотреть молодого человека лет тридцати. Он имел густые, светло-русые волосы, с которыми резко контрастировали черные, вразлет, брови и ярко-голубые глаза. Утонченные черты лица невольно вызывали в памяти смутные ассоциации с портретами блестящих русских аристократов 18-19 веков. Собственно, потомком таковых он и являлся.
- Слушаю вас, д-р Поллард, - послышался слегка искаженный динамиками, взволнованный голос Рубецкого. - Извините, я уже заканчиваю, мне необходимы минут семь-десять. - Он бросил нетерпеливый взгляд на микроскоп.
- Хорошо, - согласился Поллард, - мы подождем. - Он на минуту задумался и потом, будто отбросив враз все сомнения, решился спросить: Серж, какие меры безопасности нам принять?
- Д-р Поллард, - неуверенно начал Рубецкой, - не берусь утверждать что-либо определенное, но с объекта необходимо снять оцепление.
Мельком взглянув на бойцов спецназа, Поллард заметил, как они облегченно вздохнули, с благодарностью глядя на экран. Но тут прозвучал властный голос Чарльза Стоуна:
- Это невозможно!
- Наши новые... - Поллард замялся, - ...сотрудники. Из Оттавы. Д-р Чарльз Стоун и д-р Мишель Жермен.
Находившиеся в комнате охранники смерили обоих представленных откровенно неприязненными взглядами.
- Д-р Стоун, я могу узнать причину? - нахмурился Рубецкой.
- Это приказ из Оттавы, - ответил тот.
Серж неопределенно хмыкнул и, повернувшись к микроскопу, с иронией заметил:
- Поздравляю, ребята. Вы становитесь популярными, как звезды Кубка Стэнли. О вас всерьез судачат в столице... - Но в ту же секунду на всех, кто находился в этот момент в комнате, обрушился убийственно-холодный голос Сержа Рубецкого: - Д-р Стоун, похоже, с сегодняшнего дня вы эдесь считаете себя самым главным, но я позволю дать вам один совет: если вы не уберете с объекта всех посторонних, то их уберет "G-33"!
Стремительно шагнув к пульту, Чарльз Стоун мгновенно отключил монитор. Обернувшись, он готов был разразиться гневной тирадой, низвергнув на Полларда лавину упреков, но его гнев разбился о недобрые, осуждающие взгляды присутствующих. Даже Мишель Жермен смотрел настороженно и оценивающе. Стоун взял себя в руки и попытался успокоиться.
- Продолжайте работать, - проговорил Поллард глухо, обращаясь к охранникам. - А вас, господа, прошу пройти за мной. - Он распахнул дверь, жестом приглашая Стоуна и Жермена.
Выйдя, они прошли в уютное помещение библиотеки, где стояли столы с новейшим оборудованием - последними новинками оргтехники, удобные кресла и стеллажи с научной литературой на нескольких языках.
Едва переступив порог, Чарльз Стоун, не стесняясь в выражениях, дал волю эмоциям.
- Д-р Поллард, это черт знает что! Некоторые ваши сотрудники ведут себя, по-хамски, недопустимо! Последнее заявление Рубецкого я расцениваю не иначе, как провокацию!
- Вы забываете, что тот же Рубецкой отказался покинуть лабораторию и продолжает исследования. К слову, исправно выполняя привезенные вами инструкции.
- К тому же он - единственный, кто до сих пор остался в живых, - с вкрадчивой интонацией произнес Стоун.
- Может, вы, наконец, скажите, в чем его подозревают? - раздраженно поморщился Поллард.
- Мы внимательно изучили его личное дело. Он - потомок известного в России княжеского рода Рубецких. В свое время получил блестящее образование. С отличием закончил Королевский военный колледж в Кингстоне. В совершенстве владеет английским, французским, русским; свободно говорит на фарси и китайском. Рано начал увлекаться микробиологией и к моменту окончания колледжа имел ряд работ, получивших высокую оценку...
- Мне все это известно, - перебил его Поллард. - Не понимаю только, почему вы перечисляете его заслуги тоном прокурора.
Чарльз Стоун оперся руками о стол, за которым сидел руководитель Центра:
- Он - внук русского эмигранта, ученого с мировым именем Сергея Михайловича Рубецкого-старшего. Потрясающее прикрытие, вы не находите?
- В таком случае, вы забыли упомянуть и его отца - Мишеля Рубецкого, ходившего на эсминце "Обдюрат" в годы второй мировой войны в составе конвоев в Мурманск и Архангельск. Поистине преступная и злодейская семейка, - произнес Поллард и с сарказмом добавил: - Вы не находите? - И взволнованно продолжал: - Рубецкие переехали в Канаду в начале тридцатых годов. И, заметьте, за все это время никто из них не дал и малейшего повода усомниться в их порядочности и благонадежности. Я хорошо знал Рубецкого-старшего. Это был высоконравственный человек, для которого понятия чести и долга являлись в жизни определяющими. Он ужасно тосковал по России, но я не могу даже мысли допустить о том, что Рубецкой-старший работал на какое-либо другое государство, кроме Канады. Он был влюблен в Квебек...
Скажу вам более, - Поллард устало вздохнул, - когда Сержа пригласили на работу в проект "Barrier", именно Рубецкой-старший был категорически против. Он пережил две мировых войны и это оказало слишком большое влияние на его мировоззрение, как ученого. Он обожал внука и, конечно, догадывался о характере предстоящей работы. Для деда согласие внука на работу у нас стало личной трагедией.
Чарльз и Мишель, не скрывая интереса, слушали Полларда. Но когда он окончил говорить, Стоун, решившись, произнес:
- Признаюсь, д-р Поллард, для нас ваши слова явились откровением. Но, может быть, вы в состоянии объяснить и некоторые другие факты в биографии Рубецкого-старшего? Дело в том, что его имя упоминается в полученных нами новых материалах Хабаровского процесса. - Заметив удивленный взгляд руководителя Центра, пояснил: - Один из свидетелей и экспертов на этом процессе некто Степан Артемьев ссылается на еще дореволюционные исследования Сергея Рубецкого, которые тот проводил во время эпидемии чумы в Харбине в 1910 году. Именно благодаря им, русским и удалось подойти к разгадке природы и свойств того таинственного штамма, который получили японцы в отряде №731. Но во всем этом есть один интересный момент... Стоун сделал многозначительную паузу и продолжал: - Нам удалось выяснить, что Степан Артемьев до революции был близко знаком с Сергеем Рубецким.
Потом их пути разошлись: Рубецкой стал микробиологом, а Степан Артемьев - эпидемиологом. Этот ученый-эпидемиолог являлся научным руководителем секретной лаборатории "Джума", занимавшейся разработками новых видов бактериологического оружия и расположенной когда-то в Забайкалье. Артемьев умер в звании генерал-майора...- Он хотел добавить что-то еще, но не успел.
Дверь в библиотеку распахнулась: на пороге стоял "внук русского эмигранта". По смятению, промелькнувшему на лицах собравшихся, Серж угадал, что речь шла о нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10