Глотнула и закашлялась – попало не в то горло, в нос шибануло торфяным привкусом. Отпила еще глоток, закрыла бутылку, вернула ее на место и захлопнула дверцу.
До чего же здесь чисто. На ковре ни пятнышка, на красно-коричневый диван-«честерфилд» будто никогда и не садились. Ни вороха газет, ни неоплаченных счетов – даже чашки с остатками кофе нет. На краю стола – телефон с автоответчиком. Я нажала кнопку, и отрывистый голос с американским акцентом объявил, что никаких сообщений нет.
Телевизора у Моргуна не было. Раньше я об этом не задумывалась, но это странно. Крэйг не настолько далек от культурной жизни и не настолько перегружен ею, чтобы не иметь телевизора. Единственный скомканный листок в корзине для бумаг оказался квитанцией из химчистки.
Я вошла в кухню. Чистый пустой стол. Ни крошек, ни запахов. Заглянула в ведро – только коробка из-под молока. В шкафах блестящие стальные кастрюли, белая керамическая посуда; ножи, вилки и ложки разложены по разным отделениям специального ящика. Сунулась в холодильник – салями в упаковке, нарезанный белый хлеб, горшочек оливкового масла и банка клубничного джема. Все. Да, Крэйг явно отдает предпочтение ресторанной пище…
Оставалась спальня. Комната, в которой мне доводилось спать с Крэйгом шесть или семь раз. Что-то побудило меня наклониться и понюхать одну из подушек на просторной двуспальной кровати.
– Bay!
Запах секса. Мысленно я перенеслась в тот грязный номер в саффолкской гостинице и словно опять чувствовала его руку на моей спине, его губы на моей шее. Я выпрямилась, отгоняя видение. Слишком сильное разочарование меня постигло…
Возле кровати стоял будильник, зеленью светились цифры. В гардеробе я обнаружила лишь три рубашки, три пары брюк и пиджак. В отделении для обуви – спортивные туфли. В одном ящике комода – боксерские шорты и носки, во втором – джинсы и две черные майки. Где остальные вещи? Другие ящики пустовали – и это было все, что я нашла в комнате. Где фехтовальное обмундирование? Не знай я ничего, могла бы решить, что квартира необитаемая. Это больше похоже на номер в гостинице, чем на обжитую спальню.
Господи, а ведь это и пришло мне в голову, когда я оказалась здесь впервые! Я думала, что эта квартира – ловушка, а сама я стала жертвой преступного замысла Крэйга и его сообщника Генри. Генри!
Жирный Генри и его розовая блевотина, капавшая мне на туфли, пока мы волокли его сюда от самой дороги. Жирный Генри, валявшийся в отрубе на кровати Крэйга и призывавший в слезах свою женушку!
Жирный Генри на заднем сиденье голубого «мерседеса», увозящего прочь моего милого Джоэла.
– Нашли свой инсулин? – спросил Терри, едва я вывалилась из лифта. – У вас такой ужасный вид.
Я протянула ему запасные ключи вместе с пятеркой:
– Вы не говорите мистеру Саммеру, что я у него побывала, а я не говорю вашему боссу, что вы меня туда пустили, идет?
Терри кивнул и выразительно посмотрел на бутылку «Лафроэйга» у меня в руке (я рассудила, что нуждаюсь в ней больше, чем Крэйг). Проигнорировав этот взгляд, я толкнула стеклянную дверь и вышла на улицу.
Запершись в кебе, я проверила, нет ли на голубом мобильнике сообщений от Джоэла. Ничего. Я набрала его номер и долго прислушивалась к безответным гудкам.
Для таких, как я, такси – занятие идеальное. Никто не знает, где ты, с кем ты и чем ты занята. Лондон представлялся мне разросшимися джунглями, где можно прятать друг от друга пятерых любовников да еще и устроить укромный уголок для себя самой.
Я никогда не верила в судьбу. Я могу ехать куда хочу, и я сама выбираю пункт назначения; я держу все под контролем, прокладывая путь по наобум застроенному городу и устанавливая свои собственные порядки. Хотя теперь я не была в этом так уверена… Из великой и безликой метрополии Лондон превратился в маленькую деревушку. Будто кто-то или что-то вмешивается в мою жизнь, сплетая в единое целое разрозненные нити.
Я попала на шоссе без перекрестков. Отсюда не выберешься.
Когда я уже потеряла надежду дозвониться до Джоэла, вдруг раздался щелчок – сняли трубку. От неожиданности я даже вскрикнула:
– Джоэл!
– Простите, кто говорит? – Женщина.
Господи, это же матушка Джоэла! При звуке ее голоса меня скрутило. Встречались мы лишь однажды, но это было незабываемо. Она заявилась к Джоэлу и застукала нас в постели – никогда и ниоткуда я еще не вылетала с такой скоростью.
– Привет, миссис Марш, это Кот. Вы меня знаете. Я подруга Джоэла.
– Да, я вас знаю! Где мой мальчик? – Голос у нее был перевозбужденный.
– Боюсь, что не смогу вам ответить, миссис Марш. Я не видела его уже пару дней. Что-нибудь не так?
– Не пускайте мне пыль в глаза, дамочка! Вы прекрасно знаете, где он, и вы сейчас же мне это скажете! – Она чуть не плакала.
– Миссис Марш, мне очень жаль, но… – Вот влипла. Мне отчаянно захотелось закруглить разговор. – Извините, похоже, я не вовремя. Лучше позвоню в другой раз…
– Нет! Подождите! – Миссис Марш прикрыла трубку рукой и переговаривалась с кем-то в комнате.
– Алло! Миссис Марш? – А может, повесить трубку – и дело с концом? Снова шушуканье. Отдаленные голоса. А потом…
– Это отец Джоэла. – Глубокий голос. Крутой мачо.
– Здравствуйте, мистер Марш.
– Кэтрин, верно? Послушайте, Кэтрин, мы с женой очень беспокоимся из-за Джоэла. Мы не видим его целыми неделями. Жена приходила вчера к нему, чтобы прибраться, и обнаружила полный разгром. Это было… отвратительно. Это несвойственно нашему мальчику – проявлять такое неуважение и к матери, и к собственному дому.
– Джоэл всегда такой аккуратный, – пробормотала я.
– Джоэл должен был прийти вчера к нам на ужин. Его бабушка только что приехала из Нигерии. Она не видела Джоэла пять лет… А он так и не появился. И дома его тоже не было. Сегодня утром он не пришел в церковь. Его постель не разобрана, Кэтрин. Ясно, что он не появлялся в своей квартире с тех пор, как его мать навела здесь порядок.
– О господи…
– Джоэл всегда ходит в церковь, Кэтрин. Он хороший мальчик. Мы думали… Мы решили, он с вами.
– Нет, боюсь, что не со мной, мистер Марш. Честно говоря, мы немного повздорили.
Наступило молчание; я слышала, как он несколько раз глубоко вздохнул.
– Когда вы видели его в последний раз?
Я вспомнила лицо Джоэла вчера – там, на Стрэнде. Потрясенный изменой, он забирался в «мерседес».
– В пятницу, – соврала я. – В квартире, как вы и говорите, был разгром. Кажется, к нему приходил друг…
– Что за друг? – тотчас спросил мистер Марш, не давая мне возможности собраться с мыслями.
– По-моему, кто-то с работы. У нас с ним не ладилось в последнее время. Эта его новая должность…
– Что это за должность, Кэтрин? У Джоэла явно есть деньги, но, когда мать спросила, чем он зарабатывает на жизнь, он не ответил.
– Не знаю, мистер Марш. Он и мне ничего не говорил.
Пауза. В трубке снова зашуршало, – кажется, миссис Марш хотела отнять ее у мужа. Но победителем остался он.
– Кэтрин, наш сын принимает наркотики?
Я увидела в окне машины собственное отражение. Я выглядела изможденной и старой. Улица была тиха и безжизненна.
– Нет. Конечно же, нет.
Мать Джоэла все же выхватила трубку:
– Где Джоэл, Кэтрин? Где он? Вы должны мне сказать, пожалуйста! Пожалуйста…
– Я не…
– Вы знаете! Вы лжете! – Она всхлипывала так, что с трудом могла говорить. – Что вам нужно от моего сына? Он же ребенок, он вдвое моложе вас… Вы его совратили, вы сбили его с пути… Где он?
– Мне жаль, – произнесла я, – мне очень жаль, но я ничем не могу вам помочь. Извините.
Я услышала голос мистера Марша: «Дай-ка мне эту…» И снова он:
– Кэтрин, моя жена, как вы видите, очень расстроена. Она не хотела вас ни в чем обвинять. Мы знаем, что вы здесь ни при чем, и неважно, что… Может, мы беспокоимся понапрасну, но просто Джоэлу такое поведение несвойственно. Вы понимаете?
– Да.
– Я могу попросить вас, чтобы вы позвонили нам, если Джоэл объявится? Мой номер… У вас есть ручка?
– Секунду. – Я прижала мобильник щекой к плечу, роясь среди квитанций в поисках ручки. – Да, диктуйте.
– Домашний номер – 8637 4111. Служебный – 8323 4982. Спасибо, Кэтрин. Надеюсь, что могу на вас положиться.
– Да, мистер Марш. Позвоню, как только что-нибудь узнаю.
Я нажала кнопку, отсоединяясь, схватила бутылку виски и припала к ней.
2
– Боже правый, Кэтрин, вы кошмарно выглядите!
Уилла растирала руки, покрытые гусиной кожей – холодный ветер насквозь продувал бирюзовые шелка, в которые она была облачена. Я стояла и пялилась на это одеяние: то ли платье, то ли халат, то ли нечто среднее. Я настолько устала, что едва не окосела от этого многослойного колыхания материи. Хочу, чтобы Эми обвила меня руками. Хочу лежать рядом с ней, и пусть она нежно гладит меня по голове, как это делала мама.
– Что ж, заходите, пока я не замерзла насмерть, – проронила Уилла, словно это я держала ее на пороге.
– Где Эми? – спросила я, пока Уилла устраивалась в бледно-розовом шезлонге в дальнем конце комнаты. Сочетание розового с ее бирюзовыми тряпками резало глаз. На кофейном столике красовались пустая бутылка из-под чилийского «мерло» и откупоренная – южноафриканского «пино». И одинокий бокал – полный, с измазанным помадой ободком.
– Откуда мне знать? Разве сторож я ей? – пробормотала Уилла; в голосе явственно слышались злые нотки. – Возьмите бокал, если угодно. – Она небрежным жестом указала на бутылку.
Я отправилась на кухню, гадая, а не лучше ли отсюда смотаться. Эми нет, а на Уиллу с ее сумасбродными драмами сил у меня уже не хватит. Но с другой стороны, я так устала, а в этом доме так уютно. И «пино» так соблазнительно… Пропущу-ка я с Уиллой по стаканчику, а там, глядишь, и Эми появится.
Вечер окутал нас своим покрывалом. Мы уделали одну бутылку хорошего фруктового «пино» и взялись за вторую. Я сидела напротив Уиллы, в любимом кресле Эми – со спинкой, изогнутой в форме крыла.
– Мы повздорили. – Уилла наполнила мой бокал, пролив немного на кофейный столик и не удосужившись вытереть лужицу. – Мадам считает, что я вмешиваюсь в дела, которые меня не касаются.
– Какие, например?
– Ну, знаете… – Она взмахнула рукой. – Эти «Тетушкины терзания» – читательские письма…
Опять принялась за свое.
– Она неспособна думать о будущем. Кэти, я всегда считала ее амбициозной девушкой. Наверное, просто не понимала ее.
Я изо всех сил старалась уследить за ходом ее мыслей, что было непросто – с учетом всего, чем оказалась сегодня забита моя голова.
– Кэти, вы меня слушаете?
– Что? Да, конечно… Но рассудите, Уилла, разве это действительно может ей повредить? В смысле – кому какое дело, если она и поиграет в эти «Тетушкины терзания»?
Уилла устремила на меня негодующий взгляд:
– Мне есть до этого дело, Кэти. Мне . Кто, по-вашему, устроил ее на работу в журнал? Кто выбивается из сил, лишь бы помочь этой девочке следовать верной дорогой? Но – о нет, конечно, я ей не нужна. И журнал тоже. Ей бы только гнуть свое.
Кажется, это уже слишком.
– Простите, Уилла, а вы не делаете из мухи слона? У Эми нет особых амбиций в области журналистики. Чем она занимается? Каким-то «Делом в муфте». Журнал для нее – просто способ бороться за права женщин.
Уилла погрозила мне пальцем:
– Это говорит ваша предубежденность, Кэти.
Я глотнула еще вина. Мысли возвращались к родителям Джоэла. Как же мне быть…
– Впрочем, Кэти… Не стоит думать о вещах, которые я не в состоянии изменить. Но что гложет вас , моя милочка? Вы такая… напряженная… занятая чем-то своим.
– Да, пожалуй.
Уилла изобразила бесстрастную мину психотерапевта.
– Вы можете все рассказать тетушке Уилле.
Держи карман… Крэйг и Стеф на крыльце…
Квартира Крэйга – на удивление необжитая; с первого взгляда все совершенно нормально, однако стоит заглянуть в шкафы, копнуть поглубже – и обнаруживаешь полную пустоту. Как он сам.
– Кэти? Скажите, что у вас не так?
– Ох… – Я ломала голову, что же ей наплести. – Отец недавно заказал заупокойную службу по моей матери. Со дня ее смерти прошло пятнадцать лет. Это расстроило меня больше, чем я ожидала. Вот и все, собственно.
– Бедняжка. – Уилла наклонилась, чтобы снова наполнить мой бокал, и я увидела за бирюзовыми шелками больше, чем хотела бы. – Семья – это сущий кошмар, верно? Но… Ведь есть что-то еще, я права? Что-то большее?
– Большее? Нет.
– Да , Кэти. Вы знаете, что да. Я нервно отхлебнула вино.
– О чем вы?
– Ну полно, не говорить же мне за вас! – Уилла встала, обогнула низенький столик и уселась на его край, почти вплотную ко мне. Потом схватила мою левую руку и стиснула ее. – Вы все узнали про Эми, верно, Кэти? Эми и Черил…
Я пыталась высвободиться, но Уилла вцепилась в меня с удивительной силой. – Что?
– Вы знаете .
– Вы про то, что они спят друг с другом? – Я старалась говорить небрежно. – Конечно, для меня это не тайна. А вам что об этом известно?
– Так это правда! – Уилла выпустила мою руку и устремила взгляд в пространство.
– Погодите-ка. – Я терла раскалывающийся лоб. – Вы что говорите, Уилла? То есть вы говорите или спрашиваете об Эми и Черил?
Глаза Уиллы наполнились слезами.
– Я люблю эту девочку, Кэти. Вы же это поняли, правда? Я готова для нее на все – а она только и знает, что ранит меня, вонзает мне нож в сердце…
– Уилла… – Я положила руку ей на плечо. Принесла же меня сюда нелегкая…
– Простите меня, Кэти. Вы, наверное, подумали обо мне бог весть что. – Уилла вытерла слезы тыльной стороной ладони, шумно шмыгнула. – Поверьте, я не собиралась изливать вам душу. Я справляюсь со всем сама. И вы мне нравитесь, Кэти. Мне по силам видеть вас вместе. Я могу радоваться за вас. Искренне радоваться.
– Уилла, довольно. Ничего больше не говорите. Вы слишком много выпили…
Я хотела убрать руку с ее плеча, но Уилла снова вцепилась в меня, стиснув мою ладонь еще сильнее, чем прежде.
– Вы должны поверить мне, Кэти. Необходимо, чтобы вы мне верили. Я обожаю вас. Я хочу, чтобы все сложилось хорошо для вас обеих. Но она так непостоянна. Непостоянна настолько, что может встречаться, может спать с этой омерзительной тварью…
И вдруг ткнула мою ладонь в свою необъятную грудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34