- Разрешите позвонить, батюшка? - попросил Левко. - Ради Бога, - разрешил священник. Левко взял трубку. - У вас таксофон на улице сломан. - Ребятишки озорничают, - объяснил священник. - Тьфу, зараза, прости Господи, - выругался он. - Как привяжется, нипочем не выбьешь. А ведь грех. Мне канон петь, а эта дрянь в голове вертится. - А вы вспоминайте классику, батюшка, - посоветовал Левко. Вагнера, Леонковалло. - Он набрал номер. - Помогает.
Широков наблюдал за свиданием через охранный монитор в секретарской. Камера была установлена так, что он видел Павлова спереди, а даму только сзади, зато имела эффект приближения, а монохромный экран и верхний ракурс делали изображение изысканно сексуальным. Павлов сидел в глубоком кресле, не сняв плаща, шляпы и перчаток. На подлокотнике покоилась костяная ручка длинного зонта. Дама сбросила плащ и, едва покачивая бедрами, принялась расстегивать длинную молнию обтягивающего платья. В секретарской мягко зажурчала телефонная трель. Широков снял трубку, послушал. - Он занят, подождите минутку... - Он положил трубку рядом с базой и продолжал подсматривать. Сбросив платье, она осталась в кружевном корсете, к которому длинными резинками были пристегнуты чулки, в туфлях на шпильке и шляпке с вуалью. Дорогое черное белье выглядело стильно и траурно. С профессиональной медлительностью дама спускала трусики. Рука Павлова сжала рукоятку зонта. Она сняла шляпку, положила на монитор компьютера, прикрыв вуалью экран. Лица девушки Широков не видел, но что-то изменилось в лице Павлова. - Надень, - приказал он. - Чего? - наивно удивилась девушка, выдав говором простоту провинциалки. - Шляпу надень, и иди сюда. Видимо, вуаль, вдохновляла Павлова больше, чем лицо банальной потаскушки. Голос звучал глухо, угрожающе, с легкой хрипотцой. Она надела вуаль и опустилась на колени. Надвинув шляпу на глаза, он предоставил ей действовать самой. - Шеф, телефон, - по селектору передал Широков. Павлов взял трубку. - Да. - Он поморщился, то ли от голоса в трубке, то ли от неосторожных ласк. - Спасибо, все было исполнено блестяще... Приятно работать с профессионалами. - Он отпустил зонт и положил руку ей на голову. - Да, сегодня же, если вы, конечно, не заняты... Дама что-то промычала, он сомкнул пальцы, сминая шляпку.
Священник в штатском переминался с ноги на ногу у двери. - Понятно, благодарю. Рад был познакомиться, до свидания. - Левко положил трубку. - Вы правы, - сказал священник. - Действительно, помогает. - Он сочным басом запел арию Мефистофеля, дирижируя себе рукою. - Люди гибнут за металл, тра-та-та-та-та.
Поставив ногу на стол девушка натянула один чулок, щелкнула застежкой. Павлов потерял к ней интерес, задумался, мелодично позванивая льдом в бокале. Широков изредка поглядывал краем глаза. Она натянула второй чулок.
- Надо отдать деньги, - сказал Широков. - Разумеется, - сказал Павлов. Девушка щелкнула резинкой трусиков. - Надо отдать, коли взять нельзя, - продолжал Павлов. - Мы же порядочные люди. Она застегнула молнию на платье, надела плащ, взяла шляпку. - Испортил вещь, противный... - Вульгарная интонация резанула слух, не сочетаясь с изысканной внешностью. - Теперь на помойку выбросить придется. Павлов достал из бумажника деньги, протянул ей. Она притворно смутилась, беря их. - Ну, зачем? Я думаю, мы еще встретимся, котик. - Если встретимся, еще дам, - пообещал Павлов. - Не терплю долгов. - Только больше зонтиком не надо. - Она нежно погладила костяную рукоятку.
- Договорились. В следующий раз припасу для тебя конский кнут.
На сцене звучали последние такты музыки. Дети в зале нестройно аплодировали, смеялись, переговаривались и стремились наружу. Бежин играл старика. Он вышел на поклоны в огромной седой бороде и таком же всклокоченном парике с сетью через плечо. Аплодисменты неумолимо затихали. Вслед за Бежиным вышла старуха с разбитым корытом подмышкой.
На пороге гримерной Бежина встретил восторженный Савинов. - Гениально, старик! - воскликнул он. - Мы хорошо играли? - удивился Бежин. - При чем здесь играли? - не понял Савинов. - Я давно не смотрю вашу халтуру. Бежин обиделся. - Вашу, между прочим, тоже... Он подсел к зеркалу, щелкнул выключателем. Лампочка не горела. - Черт, - выругался Бежин и подергал себя за бороду. - Где вазелин? - Мне пришла в голову судьбоносная мысль, - продолжал Савинов. - Мы поставим "Луну для пасынков судьбы" О'Нила, и выступим на О'Ниловском фестивале. Первая премия сразу наша. Янки обалдеют. Как? По-моему, это как раз для нас. Будешь играть Эдмунда. - Определенно, для нас, - согласился Бежин. - Пасынков судьбы. Где вазелин, Вов? - А я откуда знаю? - возмутился Савинов. - Я не гример. - А где Нина? - У нее краснуха. - У Нины?! - То есть, у ребенка, конечно. - Понятно. - Бежин подошел к умывальнику, взглянул на себя в зеркало, открыл кран. Тот ядовито зашипел. В глазах Бежина появилась бессильная тоска. - И воды нет... - Да, ладно, старик, иди так. В "Вертепе" умоешься. У них, наверно, и вазелин есть. - У них-то все есть. - Бежин стал переодеваться. - Не стыдно тебе разменивать там свой талант перед пьяными нуворишами? - Мне здесь перед детьми стыдно.
Порой, Левко удивлялся своему звериному чутью - оно не раз выручало его. Он пробрался в мертвый цех через выставленное окно под потолком и попал на застеленную досками стальную балюстраду, опоясывающую периметр. Он двигался мягко, как кошка. Любое неловкое движение отзывалось предательским скрипом досок. Ему пришлось пройти почти половину периметра, прежде чем он нашел, что искал. Снайпер лежал на досках в классической позе. Ствол Стечкина надежно застыл на запястье. Рубиновый огонек лазерного прицела плавал по стене над воротами цеха. Левко вспомнил бабку в метро. - Эй, матросик, - окликнул он. - Не меня ждешь? Снайпер повернул голову. Это был строгий охранник, с которым Левко совсем недавно обсуждал достоинства памятников. - Вы? - удивился охранник. - Что вы здесь делаете? - Похоронное агентство должно заранее заботиться о клиентах, объяснил Левко. Охранник оценил, наконец, ситуацию, и перекатившись на спину, попытался всадить в Левко пулю. Однако попытка заранее была обречена на провал. Прогремел выстрел, пуля высекла искры в конструкциях крыши, а пистолет, выбитый ногой Левко, отскочил от стены и упал на доски настила. Охранник на четвереньках метнулся к нему, но получив удар ногой в лицо, отлетел назад, больно ударился спиной об арматуру перил. - Побеседуем, служивый? - предложил Левко. Охранник, оценив класс противника, понимал, что шанс остаться в живых неизмеримо мал. Понимал он также, что противник ему этот шанс зачем-то подарил, а от таких подарков не отказываются. Он тяжело встал, цепляясь за арматуру. Охранник был неплохим бойцом, и терять ему было нечего. Левко, легкий как перо и ловкий как китаец, дрался, играя, с удовольствием, выматывал противника до конца. Смертельный балет на узком помосте закончился, когда охранник повис на пятнадцатиметровой высоте, уцепившись рукой за край помоста. Только сейчас ярость в его глазах сменилась мольбой о пощаде и страхом смерти. Левко стало жаль добросовестного служаку. Он поднял пистолет. - Не бойся, тебе поставят самый красивый памятник. Я прослежу. Рубиновый огонек прицела гладил пальцы охранника. Прозвучал выстрел. Охранник вскрикнул, с ужасом поглядел вниз. Дырочка от пыли зияла рядом с указательным пальцем. Левко продолжал стрелять до тех пор, пока пули не отрубили край доски, не задевая руки. Охранник молча рухнул вниз и застыл на грязном бетоне в позе, не вызывающей сомнений в том, что мертвее охранников не бывает.
Троллейбус был переполнен, и гитару в жестком чехле Бежину пришлось держать над головой. На него оглядывались. Огромная борода и всклокоченная седая шевелюра в сочетании с джинсами, кожаной курткой и гитарой делали его похожим на какого-нибудь американского сектанта, приехавшего петь псалмы во спасение душ заблудших россиян. - Поликлиника, - объявил водитель. Бежин протиснулся к выходу, почти выпал из двери на слякотную весеннюю улицу. Он ринулся к переходу и налетел на очкастую особу, выходящую из автомобиля. От неожиданного толчка очки упали, он едва успел подхватить их у самой земли. - Извините, ради Бога! - Бежин протянул очки, взглянул на нее. - Господи, какой я неловкий... Солнце вдруг прорезалось в синем проеме облаков и осветило лица, блестящие лужи, яркие машины и дома. В ушах Бежина заиграл на рояле благословенный Ференц Лист. - Ничего, все в порядке, - сказала она, и голос ее прозвучал ангельским пением. Она невидящим взглядом скользнула по его изуродованному лицу, но этого было достаточно, чтобы сердце Бежина прыгнуло и мощными толчками поднялось к горлу, а внутри, в центре сознания будто щелкнули тайным выключателем, осветив всю его жизнь, прошлую и будущую, невиданным прежде светом. Миг остановился, мир исчез. Осталась только она, летящая над мокрым асфальтом к дверям клиники. Откуда-то извне послышалась ругань водителя автомобиля. - Ты что, придурок, ослеп?! Куда прешься? Бежин поморщился, хотел устранить назойливую помеху, отодвинуть в сторону, но переполнявшие чувства ненароком вылились в толчок, от которого водитель отлетел на четыре метра, дважды перекувырнувшись, и собрал собою всю грязь с обочины мостовой. Она исчезла за дверями клиники. Солнце скрылось за облаками. Вокруг зашумело, машины поехали, люди с серыми лицами заспешили по своим делам. Бежин помог водителю встать. - Извини, брат, я не хотел. Случайно вышло. Больно? Водитель смотрел на него странно, с опаской. - Все нормально, хорошо все... - Он, обойдя Бежина боком, по дуге, быстро сел в машину, пачкая сиденье, и немедленно уехал. Бежин спустился в подземный переход.
Два быка появились в проеме ворот. - Эй, - окликнул первый. - Есть здесь кто? Ему ответило эхо. - Может, уже? - сказал второй. - Проходите, молодые люди, раз уж пришли, - послышался из темноты голос Левко. - Лучше ты сюда выходи, - сказал первый. Левко вышел на середину цеха, стараясь идти так, чтобы между ним и быками, потенциальным укрытием, оставался штабель мешков с цементом. Лицо его было скрыто черным чулком. Быки одновременно посмотрели наверх, ожидая выстрела. - Да проходите же, не стесняйтесь, - настаивал Левко. - Что на пороге-то стоять? Парни нерешительно подошли к штабелю. - Принесли? - спросил Левко. - Ну... - растерянно потянул первый и посмотрел на кейс у себя в руках. Второй все смотрел наверх, оглядывая балюстраду по периметру. - Да что вы все головой крутите? - с некоторым раздражением спросил Левко. - Уверяю вас, там нет ничего любопытного. Вот, разве что, здесь. Левко разворошил пустые бумажные мешки из-под цемента. Под ними обнаружился труп строгого охранника. Он лежал на штабеле, словно на анатомическом столе, чинно сложив руки на груди. Лицо, припорошенное цементной пылью, было исполнено достоинства и строгости, как при жизни. - Вы это искали? - спросил Левко. Второй потянулся к оружию. - Отставить, - скомандовал Левко. - Что это у вас на лбу? Первый взглянул на второго. На лбу у того ярко светилось рубиновое пятнышко. - Учтите, молодой человек, если вы сделаете глупость, это будет последняя глупость в вашей жизни. - Левко перевел взгляд на первого. - Давайте сюда.
Первый через штабель протянул кейс. Левко взял его и жестом приказал встать на место. Он открыл чемодан и высыпал содержимое на живот мертвого охранника. Оттуда высыпалась всякая мелочь - сигареты, бумаги, презервативы. - Итак, полная корзинка пенисов, - раздумчиво заключил Левко. - Чувствовал же я, что не следует с вами связываться. - Мы ни при чем... - заблеял первый. - Нам сказали... Он отдаст... - Уже нет. Поймите меня правильно, ребята: я не могу простить даже попытку обмана. В отличие от вашего командира мне дорога репутация. Она стоит больше Червонца. - Он обошел штабель, взглянул в глаза второму. - А мысли у вас блудливые, молодой человек. Уши вам в детстве мало драли. Левко взял его за ухо и резко дернул вниз. Бык взвыл, схватился за место, где только что было ухо. Левко протянул ухо первому. - Держите. Первый дрожал, как желе и не двигался. - Я же прошу, - повысил голос Левко. Первый подчинился. Второй плакал, закатывая глаза ко лбу, пытаясь разглядеть зайчик прицела. Левко потрепал его по щеке, подбираясь ко второму уху. - Ну-ну, будьте мужчиной. - Не нужно, пожалуйста, не нужно... - Это вам не нужно. А мне ваши уши очень нужны. - Левко взял его за ухо, но оторвал не сразу. Страх в глазах быка доставил ему удовольствие. Он дернул. Бык взревел как бык. - Больно? - спросил Левко. - Потерпите, сейчас пройдет. Левко отдал ухо первому, достал из подмышки безухого пистолет, методично произвел два выстрела - в живот и в лоб. У первого потекло из штанины. Он с ужасом наблюдал, как Левко кладет уши в кейс. - Теперь они и ему не нужны, - объяснил Левко и протянул ему кейс. Передайте это командиру. И еще скажите на словах, что перед его трагической гибелью я освобожу его не только от ушей, но и от всех обязательств передо мною. Запомнили? - Сказать, что яйца оборвешь, - промямлил бык. - О, Господи, разве я это говорил? Вот так и рождаются слухи. Ладно, идите уже. Он развернул парня, подтолкнул в спину. Тот пошел неверными шагами, ускорил шаг, побежал, спотыкаясь и оглядываясь.
На маленькой сцене "Вертепа" исполнялся цыганский танец. Бежин, одетый в шелковую рубаху с широкими рукавами, с блестящими волосами, прилизанными бриолином мастерски импровизировал фламенко, но его не замечали - внимание было приковано к стриптизерше. Щелкая кастаньетами, она снимала одну юбку за другой, вдохновенно отбивая замысловатую чечетку. Павлов поднял бокал. - Выпьем за помин души незабвенного друга? - Не ерничай, - попросил Широков. - Земля ему пухом и царствие небесное. Они выпили, не чокаясь. Мизинцем с дорогим перстнем Павлов слегка сдвинул бархатную портьеру кабинета, взглянул на танцовщицу. Зуб его блеснул. Широков знал, что это означает, но ему было не до танцев. - Почему они не звонят? - Кто? - спросил Павлов. - Передали они деньги? - А если нет? Широков посмотрел на него внимательно, но Павлов глядел на сцену, где дело дошло до интимных частей туалета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10