При задержании Матросов оказал ожесточенное сопротивление и даже захватил заложницу, так что взять его живым не представлялось возможным.
К удивлению Логинова, который ожидал грандиозного разноса, генерал Максимов за все время разговора так ни разу и не прокартавил. Мало того, он даже похвалил Виктора, что случалось крайне редко. Максимов как раз собирался с докладом к директору, не на шутку встревоженному приходящими и крайне противоречивыми сообщениями о событиях в Ипатьевске. Один только Уткин за последний час с борта самолета связывался с ним три раза.
В этой ситуации доклад Максимова об обезвреживании террористов, к тому же сотрудниками ФСБ, стоил дорогого. Генерал, а вслед за ним и директор могли, наконец, облегченно вздохнуть и показать кому надо кукиш, не вытаскивая, правда, руку из кармана.
Максимов только уточнил, что именно предпринимается для выяснения всех подробностей готовившегося покушения и выявления возможных сообщников террористов. Потом пожелал Виктору скорейшего выздоровления и тут же отправился на доклад, пообещав связаться с Логиновым позже.
– Получил пистон? – спросил Беляев, когда «Опель» рванулся сквозь дождь от остановки.
– Не совсем, – устало произнес Виктор.
Его начало знобить, и не хотелось не только разговаривать, но и жить. Состояние с каждой минутой все ухудшалось, и Логинов решил даже не останавливаться у искореженных «семерок» возле ларька, как собирался. Дорогу перекрывали машины ГИБДД, а место побоища оцепили милиционеры, которыми руководили беляевские бойцы. Минер уже прибыл на место с Московской и колдовал над неразорвавшейся «лимонкой». «Опель» нырнул во двор, напрямик выбрался в какой-то переулок и уже через три минуты подкатил к приемному отделению третьей горбольницы. Беляев выпрыгнул из машины первым и позвонил, дважды нажав огромную кнопку, напоминавшую выцветший мухомор.
Немного подождав, он оглянулся на едва стоявшего на ногах Логинова и забарабанил в дверь кулаком. Только после этого за дверью раздались шаги, и чей-то недовольный голос спросил:
– Кто?
– ФСБ! Открывайте!
– Какое ФСБ среди ночи? Что вам нужно?
– У нас раненый, открывайте!
– Неля! Кто там? – донесся изнутри второй голос.
– Опять наркоманы. Вызывайте милицию!
– Что, ломать дверь? – оглянулся Беляев.
– Подожди, – поморщился Логинов. – Михеич, свяжись с управлением, пусть дежурный перезвонит сюда и скажет, что мы – это мы.
Пока их впустили, прошло еще пять минут. К этому времени у Виктора уже начали расходиться круги перед глазами. Медсестры были испуганы и наперебой объясняли, что от наркоманов житья нет, стучатся почти каждую ночь, представляются то милицией, то ФСБ, а один позавчера вообще кричал, что он – агент Малдер, и требовал хотя бы две таблетки димедрола для Скалли, а то ей совсем худо.
– Ладно, – махнул рукой Виктор. – Давайте врача.
– Что у вас?
– Осколочное ранение в… в… в общем, сам увидит. Только быстро! – прикрикнул Беляев.
Виктор тяжело опустился на кушетку и сидел неподвижно. Через некоторое время открылась одна из внутренних дверей и в отделение быстро вошла худощавая симпатичная женщина лет тридцати. В джинсах, модной кофточке и небрежно накинутом халате. С копной рыжих волос. Окинув взглядом присутствовавших, она посмотрела на Виктора и спросила:
– Вы больной?
– Да. А вы кто?
– Я – доктор. Дайте руку… Хорошо, пройдите в смотровую, сейчас вам сделают укол.
– А что у вас – мужчин-хирургов нет? – спросил Беляев.
– Вас что-то не устраивает?
– Да нет. Нормально. Можно я там посижу?
– Только в коридоре.
Пока Логинов дотащился до смотровой, снял штаны и опустился на застеленный клеенкой топчан, докторша упрятала волосы под шапочку, надела повязку и помыла руки. Разорвав пакет, она натянула перчатки, ополоснула их дезинфицирующим раствором и оглянулась:
– Лампу включите!
Улегшись на прохладной клеенке, Виктор вдруг почувствовал, что ему вроде стало полегче. Во всяком случае, круги перед глазами уже не мельтешили. Укола он почти не ощутил.
– Так, – проговорила врач, наклоняясь. – Сейчас будет немного больно, нужно потерпеть. Понятно?
– Да. Как там я выгляжу?
– Обалденно, – заржал в коридоре Беляев. – Сзади ты – вылитый Дэвид Духовни!
– Я сейчас вас выгоню, – пригрозила докторша.
– Молчу, молчу.
Она что-то вставила в рану, Виктор дернулся от боли, а Беляев хотел что-то сказать, но сдержался.
– Ну что, – проговорила докторша, откладывая инструмент, – вам повезло. Рана не очень глубокая. Ничего не задето.
– А сердце?
– Сердце – тоже. Жить будете. В общем, по правилам вам завтра необходимо сделать операцию, но, как я понимаю, вас это не очень устроит, так?
– Так, – кивнул Логинов.
– Я могу извлечь осколок сейчас с местным обезболиванием. Если повезет – через пару дней все затянется, а если нет – придется делать повторную операцию под общим наркозом, и тогда вы застрянете здесь надолго. Ну а у меня будут крупные неприятности.
– Не будут, – сказал Виктор. – Удаляем.
– Если что, – отозвался Беляев, – свалите все на нас. Скажете, что мы вам угрожали и даже обещали изнасиловать.
– Да ну?
– Насчет изнасилования – это не ко мне, – сказал Логинов. – А за остальное не беспокойтесь.
– Понятно. Девочки! Готовим инструменты!
Пока ягодицу Виктора обрабатывали какой-то вонючей жидкостью, где-то хлопнула дверь, и одна из медсестер позвала Беляева. Он вернулся через минуту и сообщил, просунувшись в дверь:
– Мраки! Уткин отстранил Кабанова от должности! Представляешь?..
– Он что, уже приехал? – дернулся Виктор.
– Тихо, тихо…
– Нет. Два часа кружил над аэропортом, но ему так и не дали посадку по метеоусловиям. Начальника аэропорта он тоже вроде отстранил. Их погнали на военный аэродром стратегической авиации – это почти четыреста километров на юг.
– Это здорово.
– Как сказать. Он как-то узнал о твоем звонке в Москву и требует, чтобы ты немедленно вышел с ним на связь для доклада и получения инструкций. Грозит тебя тоже отстранить…
– Господи… – вздохнул Виктор. – Пусть передадут ему, что я на операционном столе. – Немного помолчав, он повернул голову к докторше и спросил: – Вы можете меня оформить в больницу по всем правилам?
– Конечно. Это подразумевается само собой. Послеоперационное наблюдение – минимум двое суток.
– Все, – сказал Виктор. – Леня, иди передавай, что я в больнице и надолго. Посещения – только с разрешения лечащего врача и с фруктами.
– А вы весельчаки, – оглянулась докторша.
– Еще бы нам не веселиться, – криво улыбнулся Логинов. – Работа у нас такая – обхохочешься.
– А осколок откуда?
– Бывает…
Операция длилась долго – около получаса. Временами Виктору казалось, что рыжая докторша копается не в его ягодице, а где-то под желудком. В самом конце с улицы донесся вой сирены и захлопали двери. Доблестная ипатьевская милиция наконец соизволила приехать насчет наркоманов.
Беляев пошел с ними разбираться и вернулся, когда Логинов уже поднялся со стола и обозревал через плечо заклеенную пластырем рану.
– Ну как? – спросила докторша, снимая перчатки. – Голова не кружится?
– Нет.
– Сейчас вам найдут какой-нибудь халат, но вообще в больнице с одеждой неважно. Лучше иметь свою.
– Смотаться, привезти? – спросил Беляев.
– Подожди, – удержал его Логинов. – Разберемся с делами, потом дойдем и до трусов.
Докторша проводила их в отдельную палату в хирургическом отделении и сообщила, включив свет:
– Это – для почетных гостей. Отцов города и их родственников. Вам – по знакомству. Белья, правда, нет, но я скажу медсестре, она что-нибудь найдет, до утра перебьетесь.
Виктор поблагодарил.
Когда докторша вышла, притворив за собой дверь, он осторожно опустился на кровать и достал из мокрой камуфляжной куртки сигареты. Беляев тем временем заглянул в холодильник и присвистнул:
– Неплохо живут слуги народа. Икра, «Боржоми» – хоть бы посуду повыбрасывали.
– Ладно, правдоискатель. Садись куда-нибудь. Что там на Московской?
– Двор проверили. Люки, как только закончится дождь, позавариваем сваркой. Люди выставлены – муха не пролетит. Ты что, думаешь, есть кто-то еще?
– Не знаю. Вряд ли. Во всяком случае, исключать этого нельзя.
– Это понятно. Только если даже у них был запасной вариант, навряд ли они теперь решатся…
– Посмотрим. Захаров должен отыскать их лежбище, тогда будет видно. А пока все остается по-прежнему. Я теперь вроде как не у дел, и всем будет заправлять этот дурень Уткин. Но это ничего не значит. Я это дело начал, я его и закончу. Поэтому попрошу тебя вот о чем. Пусть твои спецназовцы помогут Захарову. Он знает, что делать, но времени у него – в обрез. А когда прибудет комиссия, вообще начнется такая свистопляска, что… В общем, сам понимаешь.
– Да понял я все. Считай, шесть человек в резерве есть. Если Степан свистнет, будут, где скажет, через три минуты. Если что – сниму, сколько нужно, с Московской. Сейчас поеду на Варшавскую, перетрем с ним детали. Не боись, Логинов. Все будет чики-чики. Не впервой. Тебе-то, кроме белья, что еще привезти?
– Сигарет и чая. И шмотки из управления. Только это все подождет.
– Как подождет? Через полчаса подошлю к тебе пару бойцов – мало ли что? Заодно и белье привезут.
– Никакой охраны мне тут не нужно! Занимайтесь со следователем делом! А шмотки завезешь завтра.
– Как знаешь, – обиженно пожал плечами Беляев. Достав из лежавшей на тумбочке куртки пистолет Логинова, он вытащил пустую обойму, хмыкнул и, вставив на ее место свою, сказал:
– Ладно, патроны есть, от наркоманов отобьешься. Ну что, я погнал на Варшавскую?
– Да, – поморщился Логинов, опускаясь на бок. – Скажешь Захарову, пусть сразу пошлет кого-нибудь в спецуправление, может, там что выяснится.
– Ладно. Выздоравливай. Я утром подъеду.
– Жду, – кивнул Логинов. В двери Беляев чуть не столкнулся с молоденькой толстой медсестрой.
– Вот вам простыня и полотенце. Завтра будет сестра-хозяйка, получим на вас комплект.
– Спасибо.
– Готовьтесь. Через две минуты приду делать укол.
– Это обязательно?
– Конечно. Доктор назначила, значит, обязательно. И температуру померяем.
Логинов вздохнул, но ничего не сказал. Отложив телефон на подоконник, он решил, что позвонит в управление попозже. После укола он прилег с градусником, и тут же веки сомкнулись сами собой. Борясь с внезапно навалившейся свинцовой усталостью, Виктор еще успел подумать, что может позвонить генерал Максимов, потом вдруг вспомнил об Асе и тут же куда-то провалился.
Глава 24
Снилось Логинову черт знает что. Вроде они с Беляевым на Тверской покупали себе проституток. Вдоль длинной шеренги, уходящей за угол, в своем сутенерском галстуке важно расхаживал Кабанов и говорил:
– Налетай, не скупись, девочек – завались. От двухсот и ниже – никого не обижу. Уволенным из органов – льготы, оставьте свои заботы. Чтобы жили, не скучали, позабыли все печали.
Беляев тянул Логинова из темно-зеленого «Форда» за руку оценить товар, а Логинов сопротивлялся и прятался за тонированными стеклами. Потом Беляев начал торговаться с Кабановым. На нем поверх камуфляжа был надет пояс Матросова, набитый долларами, но проституток он выбирал самых дешевых.
– Девочки по пятьдесят баксов, выйти из строя! Раз-два! – командовал Кабанов.
Беляев разглядывал проституток, морщился и спрашивал:
– Почему товар такой несвежий?
Проститутки обижались и кричали наперебой, что они все сплошь девочки и у них есть необходимые справки. В самый разгар торга из-за угла раздался траурный марш, и на Тверскую выехал роскошный катафалк, заваленный цветами. От страшного предчувствия у Логинова вдруг перехватило дыхание, он высунулся из «Форда» и увидел, что все проститутки как одна в черном кружевном белье и вуалях, и тихо спросил у Беляева:
– Кого это хоронят?
В это время катафалк поравнялся с «Фордом» и остановился под жалобные звуки оркестра. Боковая дверца отъехала в сторону, и Виктор увидел, как крышка роскошного гроба стала медленно подниматься. Он захотел убежать, но ноги не слушались его. Попытался крикнугь, но горло сдавили руками в черных ажурных перчатках до локтя подкравшиеся сзади проститутки. Логинов вырывался, а они его крепко держали и шипели:
– Смотри… Смотри…
Виктор вдруг увидел, как из гроба медленно поднялся Луговой – в шикарном двубортном костюме, но с огромной сквозной дырой в груди. Он выбрался из катафалка, прошел к «Форду» сквозь строй расступившихся проституток и, сурово глядя на Виктора, сказала:
– Нехорошо, Логинов, нехорошо. Когда ты бросил жену с ребенком, мы тебе выделили отдельную квартиру в новом девятиэтажном доме, а ты даже не смог меня уберечь! Нехорошо! Посмотри, что со мной сделали террористы!
– Посмотри! Посмотри! – хором зашипели проститутки.
С ужасом глядя сквозь дыру в груди Лугового на противоположную сторону улицы, Виктор изо всех сил дернулся, пытаясь вырваться из цепких рук в черных перчатках, и вдруг проснулся.
* * *
Приоткрыв глаза, он увидел склонившуюся над ним толстую медсестру.
– Проснитесь! Да проснитесь же! – взволнованно говорила она, продолжая трясти его за плечо.
– Уже проснулся, – сказал Виктор. – Спасибо.
– Слава богу, – скороговоркой проговорила сестра, – а то я трясу-трясу, а вы только что-то бормочете… я уж испугалась. Там к вам посетители, – понизила она голос, быстро оглянувшись. – Целая куча, говорят, из Москвы…
– Что?! – приподнялся на кровати Логинов, прислушиваясь к гулу голосов в коридоре. – Где эта врачиха? Я же ей сказал – ко мне никого не пускать!
– Так она и не пускала, – испуганно отступила медсестра. – Я сама слыхала. Да куда там! Они сразу позвонили главврачу – прямо домой!
– Ладно, – прошипел Логинов, слыша, что к палате приближается целая делегация. – Только смотри у меня – поняла?!
– Да, – еще дальше отступила медсестра, наткнувшись на тумбочку. – Я что – я ничего…
Виктор, охнув от боли, снова опустился на подушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34