— Больше не пробуй, сынок, — посоветовал инженер. — Ты умеешь, но я провел многие годы там, где мне пришлось научиться драться как следует, против иштарийцев. Этот нож — скорее атрибут, чем угроза.
Дежерин медленно поднялся на ноги, потирая ушибленные места, облизнул губы и медленно произнес;
— Если я откажусь — а я присягал служить Федерации, — вы почти наверняка разобьетесь. К управлению этой машиной не допускается ни один человек с квалификацией ниже мастера-пилота. Как же будет с Джилл?
— Я её отправлю обратно в Улу с каким-нибудь объяснением моего отсутствия, — сказал Спарлинг. Она рванулась вперед:
— Черта с два вы это сделаете, мистер!
— Черта с два я этого не сделаю, — ответил Спарлинг и добавил для Дежерина: — Я повторяю, она не состояла со мной в заговоре, она не знала о моем плане и все время вела себя лояльно.
Джилл стиснула кулаки и топнула ногой.
— Идиот! Зачем же я, как ты думаешь, выманила у тебя обещание мне не мешать, что бы я ни делала? Я же задумала то же самое!
Он не мог взглянуть на нее, потому что должен был наблюдать за Дежерином и не дать ему дотянуться до Джилл. Он только уголком глаза мог заметить сверкнувшие белые зубы и горящие синие глаза. «Она бы так и поступила», это он знал.
И вслух:
— Это бред!
— Именно так, — быстро сказал Дежерин. — Перегрелась на солнце. Спарлинг, я понимаю, что вы честный человек, как бы вы ни заблуждались. Если я под принуждением сделаю то, что вы требуете, а потом вы сдадитесь, мы вернемся сюда и заберем Джилл. Но мы должны оставить её в безопасности.
Девушка выхватила нож.
— Нет. — Ее голос обрел непререкаемость, какой ни одному из мужчин ещё не довелось слышать. — Я в этом участвую, нравится это вам или нет. Напоминаю тебе твою клятву, Иен. Нарушь её — и тебе придется драться со мной. Этого ты хочешь? А теперь слушай. Если ты будешь с ним один, у Юрия будет шанс тебя одолеть. Он сделает какую-нибудь фигуру высшего пилотажа он космонавт, и он моложе, он может вынести большую перегрузку, а ты потеряешь сознание. Тогда он выиграл. А если нас будет двое — слишком рискованно. Верно, Юрий? Против двоих у тебя не будет другого выбора. Твой долг будет требовать, чтобы ты вел машину — хотя бы потому, что двое болванов её не смогут вернуть Федерации без повреждений.
«Что бы я ни делал, я не смогу её сейчас оставить здесь. Она сожгла свои корабли». Осознание этого обрушилось на Спарлинга как удар.
Дежерин казался не менее ошеломленным. Плечи согнулись, он закусил губу, и воцарилось молчание. Наконец, не отводя от девушки взгляда, он заговорил:
— Правильно. Вы все рассчитали верно. Я буду вашим пилотом.
Он повернулся и повел их в рубку. Шел он распрямив плечи, но скованно. И Спарлинг подумал: «Он предполагал, что я так сделаю. Не Джилл, это был неприятный сюрприз, но именно я. И он подставился».
Взглянув на Джилл, Спарлинг прочел на её лице жалость.
«Она тоже все поняла».
Глава 23
Арнанак выхватил меч. Свет полыхнул на лезвии.
— Вперед! — крикнул он.
С яростным ревом две дюжины сильных воинов навалились на рычаги. И медленно, с треском и кряхтением, мост качнулся и пошел. Пыль и пепел курились над его колесами, из тучи пыли появлялись глаза, уши, носы, гривы. Солнце и Мародер нещадно жгли опустошенную равнину. Справа медью сияла река. Стены и выброшенная земля нереальными видениями смотрелись через марево нагретого воздуха.
Мост шел вперед, и Арнанак бежал рядом. Команда, двигавшая сооружение, нуждалась в воодушевлении, а его присутствие и щит легионера увеличат их шансы, когда они подойдут на расстояние выстрела.
И снова при взгляде на это грубое и уродливое устройство его наполняла гордость. Это он придумал и он свершил. Инженеры Союза никогда ничего подобного не делали — их противники не создавали крепостей, подобных Порт-Руа. Ходовая часть от трех поставленных в ряд фургонов несла массивные бревна, выдававшиеся достаточно далеко, чтобы перехлестнуть через ров. Бревна уравновешивались сзади грудой камней. Массивная кровля защищала тех, кто двигал тяжеленную конструкцию. Ничто не могло бы её остановить, кроме прямого попадания самого тяжелого камня из требушета, и Арнанак потратил много жизней и оставшихся снарядов, чтобы заставить замолчать бастионы северной стороны.
С частокола свистели стрелы. Многие из них несли огонь и некоторые попали в цель. Но трудно было поджечь такие массивные бревна, тем более что их сплавили в плотах по реке из Тарханны и они хорошо промокли, да и потом их все время поливали специально для того приставленные воины с ведрами. И несмотря на жару, приятно было чувствовать слаженные усилия своих мышц, наваливаясь на рычаг.
Он все ещё не видел знамени Ларреки. С тех самых пор как Зера отбил его попытку штурма с реки, и Арнанак отменил все атаки, кроме обстрелов, и сосредоточился на завершении своего нового и неиспытанного устройства, сколько бы ни ворчали воины. Может быть, командир погиб? Если да, то спи спокойно, брат во Троих. Но Ларрека хитер, и быть может…
Они достигли пролома!
Громом прокатился радостный рев тассуров, когда они увидели, как ударился мост в кладку надо рвом. Арнанак повернулся и поскакал назад. Усталая команда вытащила крепления, удерживавшие кровлю над мостом, и отходила под её прикрытием. На стене раздался сигнал трубы, прекращая бесполезную стрельбу лучников.
Арнанак дал сигнал, и двинулась следующая машина, последняя из отбитых у неудачливого отряда Волуа. Это было подвешенное на цепях бревно под кровлей, черепаха, рассчитанная на шестьдесят четыре солдата. Хотя медь крыши, защищающая от стрел, была зачернена, смотреть на неё под прямыми лучами солнца было невозможно.
— Готовьтесь ударить, — приказал Арнанак своим гвардейцам. Это слово прокатилось по всей орде. Мелькнули клинки во взвихрившейся пыли. Арнанак отошел в сторону, чтобы пыль не мешала видеть.
Издали ему просигналили флагом. Он засмеялся:
— Я так и знал!
Восточные ворота широко распахнулись, подъемный мост опустился. Арнанак выхватил меч и перешел на рысь. За ним потоком хлынули его воины.
Теперь галопом! От доспехов впереди в глаза ударил свет. Из крепости вышел отряд — перехватить команду тарана, перебить её и захватить орудие, прежде чем оно достигнет крепостной стены.
Отряд был многочисленным. Легионеры, скорее всего, попытались бы отрезать воинам путь к отступлению. Однако, увидев нападающих тассуров, они перестроились из походной колонны в боевой порядок и контратаковали. Их потеря сильно ослабила бы гарнизон.
— Рассыпьтесь! — крикнул Арнанак. — Зигзагом! С разных сторон!
Как бы хорошо он ни натренировал своих воинов, не лишнее будет напомнить. Их дикарские способы битвы были слишком неглубоко похоронены.
Его приказ едва не опоздал. Портативные катапульты изрыгали целые пучки стрел, и они летели дальше, чем если бы стрельба велась из луков. Снова и снова смерть шелестела рядом. Арнанак видел воинов, падавших и катившихся по земле; некоторые поднимались и поворачивали назад или шли вперед, другие оставались лежать в судорогах или неподвижно, и их пурпурную кровь жадно впитывала сухая земля. Но пораженных было мало, и почти сразу тассуры схватились с южанами вплотную.
Арнанак и восемь его телохранителей бросились на тройку легионеров в тяжелой броне. Звенели мечи, чавкали края щитов, врубаясь в живую плоть, сверкали топоры и мечи над щитами. Арнанак и его противник, сцепившись, напирали друг на друга, стараясь найти брешь в обороне врага. По шлему, по наплечникам и латам градом сыпались удары. Вокруг бились его товарищи. Легковооруженным, им трудно было противостоять тяжеловооруженному воину. Но пока их оверлинг вел с ним схватку, они старались пробиться в любую щель, в любой просвет между латами, найти незащищенное место. И наконец длинная пика вонзилась в низ живота легионера. Он взвизгнул, когда наружу вывалились кишки, упал на их груду и приготовился к смерти. Его товарищи, задавленные численным превосходством противника, были перебиты.
Арнанак увидел рядом легковооруженного солдата и атаковал. Тот легко мог бы уйти от тяжелого противника, но предпочел остаться со своим взводом. Арнанак отбил его щит и разрубил легионера пополам.
И повсюду искусные меченосцы Улу торжествовали победу. Они проломили строй легионеров, о который чаще всего разбивались необученные варвары. Арнанак протрубил в рог. В барабанной дроби ног вперед ринулась вся орда, уничтожая рассеянных солдат.
Когда осела пыль, Арнанак увидел, что черепаха стоит на мосту напротив стены. Ударил таран. «Охай-я!» — испустил оверлинг радостный клич и повел туда войско своего клана. Нельзя было допустить вылазки, которая могла бы отрезать саперов. Они будут под сильным обстрелом, пока не проломят стену, а потом там появится лишь малая брешь, и защищать её будут отчаянно, но тассуры прорвутся. Сегодня они будут в Порт-Руа.
«А значит, через шестьдесят четыре года он будет в Сехале».
С неба раздался рокот. Арнанак всмотрелся. Какая-то металлическая фигура выплывала, будто из Дьявольского Солнца. У него вздрогнули сердца. «Люди! Что им здесь надо?»
От воздушного корабля отделился какой-то тощий силуэт и устремился в гущу воинов.
Небо раскололось в море огня и молний. Арнанака подбросило и понесло вверх. Грохот был так силен, что даже не был слышен, он наполнял все тело, овладевал им, был им, и каждая косточка кричала. Он ударился о землю, и она закачалась, как море. Он горел, и осколки души заходились в крике.
Но часть её держалась. Это был камень, который назывался Арнанаком, и хотя накатывались на него волны и волны огня, в глубине жила воля. В раскаленной добела слепоте, где метались яростные вихри, она собирала разорванную и уничтоженную душу Арнанака. И после миллионов возвращений Злой звезды собрала.
Он отогнал страдание и поднял глаза. Он лежал на земле, безмолвной, как пепелище, потому что он не слышал стонов умирающих, лежащих на куче мертвых, он не слышал вообще ни звука. С поля столбом поднялось облако, такое большое, что нельзя было поверить, и стало расширяться на вершине, как призрак огромного дерева феникс. Город не был поврежден, и брошенный таран стоял рядом со стеной. «Наверное, меня только задело краем взрыва», мелькнуло у него в голове.
«Нужно пойти и найти сыновей». Но ноги не слушались. Когда он увидел торчащие из-под содранной шкуры острые обломки костей, он понял почему. Он приподнялся на руках и передних ногах, волоча за собой мертвую половину тела.
— Торнак, — хотел он позвать, — Уверни, Алко, Татара, Игини, — нет, ведь Игини погиб в Ласковом море, — Корвиак, Митусу, Навано, — гордостью и честью его были его сыновья, но он не мог припомнить их имен, — Кусарат, Юсайюк, Иннукрат, Алирнак, — друзья, жены, все, кто был ему дорог, всех собрал вихрь там, где темнота пожирала края сознания, — но он сам не слышал, есть ли у него голос.
— Люди, зачем? — казалось, воззвал он. — Я бы тоже стал вашим другом. Я бы принес вам мой Дар и моих дауров.
Всматриваясь вдаль, он не мог сказать, парит ли ещё в небе корабль-убийца, потому что его взгляд туманился все сильнее. И он не был уверен, что труп, возле которого ему пришлось остановиться, был телом кого-то, кого он знал. В водовороте его сознания мелькнула мысль, что это мог быть Торнак, но слишком он был изувечен, чтобы можно было сказать наверняка. Был ли он теперь близко к тому месту, куда ударило оружие?
Если, несмотря на слабость, он смог так далеко добраться, то… то, может быть, не все убиты. Хорошо бы, если бы выжило достаточно много, чтобы вернуться домой и чтобы некоторые смогли пережить Огненную пору. Если люди не последуют за ними как мстители — но зачем? Это им не нужно. Они всемогущи.
Арнанак вздохнул и прилег отдохнуть. Наступала Ночь.
Слишком быстро для сна смерти? Нет. Не должно быть. Он не допустит. Он не животное, чтобы просто умереть, он — оверлинг Улу.
Он поднял меч и взмахнул им.
— Отдай мне мою честь, — сказал он не имеющему лица. Свет соскользнул со стали. Меч ударил в гущу летавших вокруг черных крыльев, зазвенел по когтям и клювам. Они завывали вокруг, эти вихри.
Арнанак шел вперед. Он шел через свистящий серый вереск, где было так холодно, что от мороза звенел меч. Вереск цеплялся колючками, но котурны предохраняли от них. На спине лежали тюки, к ним были приторочены доспехи, с плеч свисал щит, основная тяжесть его приходилась на горб. Арнанак высоко нес голову и уверенно смотрел вперед. Правая передняя — левая задняя, левая передняя — правая задняя…
Труби, рожок, барабан, бей!
Эй, дружок, пиво допей!
Девки, прощайте, без нас не скучайте,
Последний раз, хозяйка, налей!

«Топай в поход, топай в поход», —
Труба с барабаном зовут.
А пусть их лучше черт поберет,
А я бы остался тут.

Шагай на границу, шагай на границу,
Там новые девки ждут.
Пока им снится, пока им снится,
Как Скороходы идут.

Не хочешь ли ты, солдат, обручиться
С девкой костлявою тут?
Хватит лениться, хватит лениться.
Трубы в поход зовут.
И так шагают Скороходы Тамбуру. И присоединился к ним Зера, потому что надо взять мост.
— Что за зимнюю страну выбрал я родиться! — сказал Ларрека, добавив грязное ругательство. — Единственная хорошая вещь в Хаэлене — это корабль, что увозит тебя оттуда.
— Моя родина понравится тебе не больше, — предупредил Арнанак.
— Так оно и оказалось. Но ведь мы с тобой должны были пройти через этот мир.
— Ты жалеешь?
— Конечно, нет.
— И я нет.
Мост был тонок, как лезвие клинка. Он дрожал и трепетал над ущельем, где океан низвергался в ад. Стоявшие на нем наводили ужас.
— Их надо взять натиском, — решил Арнанак. Ларрека согласился. Надев доспехи, он взял сталь в левую руку. Это разумно, когда двое идут щитом к щиту, прикрывая друг друга.
Арнанак метнул копье. Оно загорелось в гуще врагов. За ним рванулись он и Ларрека. Хей! Они повергли врагов в пучину вод и прошли.
В дальней стороне была пустая и сухая земля, горы терялись в небе, долины казались выжженными шрамами под солнцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35