Или вот, например, непростые взаимоотношения сталинистов и антисталинистов в бывшем Советском Союзе… Или… Впрочем, ладно. Я лишь хотел сказать, что Президент не может вдруг взять да и уволить Маркуса. Он сможет его уволить только в том случае, если Маркус совершит что-нибудь вопиюще противозаконное. Нельзя отменить и распоряжения Маркуса по ВК, по крайней мере, до тех пор, пока Президент и Конгресс окончательно не убедятся в том, что эти распоряжения вредны.— Может, нам удастся их убедить? — спросил Коскинен.— Возможно. Хотя это трудно сделать, пользуясь обычными, легальными способами. А если мы сами нарушим закон — например, укроем потенциального преступника от правосудия — мы тем самым скомпрометируем себя.Коскинен не ответил. Некоторое время слышалось лишь журчание фонтана.— А вот и завтрак!Коскинен открыл глаза и ошарашено понял, что задремал. Человек, подкативший к ним столик, снял прикрывавшую его салфетку. Коскинен увидел кофе, апельсиновый сок, французские булочки, масло, сыр, икру и запотевшую бутылку водки. Трембецкий протянул ему и Вивьен по таблетке стимулятора.— Сначала примите это, — посоветовал он. — Тогда еда доставит вам еще больше удовольствия.— Это точно, — мрачно подтвердила Вивьен. — Заодно и в голове прояснится.Не успели они приступить к еде, как в дальнем конце появилось еще двое. Трембецкий встал.— Прошу прощения за то, что отрываю вас от еды, — сказал он, — но это мой босс. 11 Натан Абрамс не мог похвастаться высоким ростом, к тому же с годами он становился все более округл и лыс. При каждом шаге халат закручивался вокруг ног в пижамных брюках, и это выглядело довольно нелепо. Но Коскинену никогда прежде не случалось видеть столь сильно раздраженного человека, который при этом столь же умело держал себя в руках.Абрамс опустился в кресло, как бы приглашая гостя к беседе.— Боже праведный, — тяжело вздохнул он, затем процедил сквозь зубы: — Меня никогда не покидало ощущение, что мир стремительно гниет, и последние события — очевидное тому подтверждение. По-моему, мы упустили время для борьбы…— А каким, собственно, оружием вы собирались?.. — поинтересовался Трембецкий.— Для начала можно попробовать это. — Абрамс махнул рукой в сторону генератора поля.— Чтобы изготовить несколько штук и обучить группу, потребуется время.— Но Дэйв… — голос Лии Абрамс дрогнул. Чтобы замять неловкость, девушка принялась раскладывать еду по тарелкам. — О, извините, — обратилась она к Коскинену и Вивьен. — Вы, должно быть, умираете от голода.Несмотря на напряжение, Коскинен внимательно к ней присмотрелся. Конечно же, он помнил, что у Дэйва есть сестра, но ей было всего пятнадцать, когда они улетали. И сегодня он совсем не ожидал увидеть ее такой — стройную и гибкую, сероглазую, с веснушками-пылинками, едва видимыми на изящном носике, каштановыми волосами до плеч и походкой балерины. У нее, должно быть, такая же сила воли, как у отца, подумал Коскинен. Натан Абрамс не рассказал жене о настоящей встрече, боялся, что она не выдержит, зато дочь присутствовала здесь наравне с ним, конечно же.И она весьма кстати напомнила о завтраке. Он действительно зверски проголодался, но никак не мог решиться взять, наконец, вилку в руку, пока девушка, словно прочтя его мысли, не предложила:— Приступайте. Не притворяйтесь, что трудности довели вас до потери аппетита. И знаете, я тоже чего-нибудь съем, с вами за компанию.Вивьен улыбнулась:— Вы тактичны, но себя не забываете. Это справедливо. Спасибо, мисс Абрамс. Мы теперь все в одной упряжке.— В этом я не совсем уверен, — заметил Трембецкий.— Что ты имеешь против, Ян? — спросил Абрамс намеренно громко.— Ну… — протянул поляк.— Я ведь не предлагаю ничего опрометчивого или поспешного, ты же понимаешь. Самое главное для нас — вернуть Дэйва и всех остальных с корабля, и действовать мы должны с максимальной осторожностью. Хотя, рано или поздно, нам придется…Абрамс умолк на полуслове, но Трембецкий резким тоном досказал за него фразу:— Вступить в борьбу с собственным правительством, да?— Да… С Маркусом, по крайней мере. Никто не посмеет сказать, что я хочу этого или хотел когда-либо раньше, я вообще не боец, но Маркус помешан на силовых методах, у него мания величия. Мы должны его остановить.— Сейчас не время для обвинительной речи, Нат, — оборвал его Трембецкий. — Неофашизм не появляется на пустом месте, так же как не рождаются из ничего императоры. То, с чем столкнулись мы, называется иначе — это цезаризм, отличающийся от цезаризма времен Рима только тем, что возник в республике с более высоким технологическим развитием. И возник, заметь, как средство первой помощи, как средство выживания в условиях термоядерного века. Попробуй сбросить Цезаря с трона Империи! Цена твоего поступка всегда была и будет одна — гражданская война и ослабление страны, окруженной племенами бессовестных варваров.— Нонсенс! Я никогда так не думал!— Это практически неизбежно, Нат. Это только кажется, что бескровный переворот нравственнее открытой революционной борьбы. И в том, и в другом случае неизбежно последует развал зыбкого баланса социальных сил. Что означает — экономический хаос. В этих условиях, когда общество не способно обеспечить себя за счет собственных внутренних ресурсов… открывается прямой путь к тоталитарной диктатуре. И народ — люди, населяющие страну, сами потребуют, чтобы во главе их стала сильная личность. Свобода не становится слаще от вида смертельно голодных детей. По крайней мере, для большинства выбор будет однозначен. Маркуса поддерживают миллионы только потому, что вы и вам подобные не сумели ни наладить отношения с враждебными зарубежными странами, ни избежать перенаселения; вы потворствовали неравномерному распределению богатств, низкому культурному уровню людей. И если сейчас верхние классы Америки займутся междоусобной войной, это будет самая настоящая катастрофа. Разобщенность — самое страшное из зол, потому что любое дело, начинаемое без согласования сил, заведомо обречено на провал. Даже если нам удастся уничтожить Маркуса, я уверен, пришедшие ему на смену лидеры в первую голову уничтожат нас с вами. Поэтому, не учитывая даже всех практических трудностей, связанных с реализацией и осуществлением столь грандиозного и мелодраматического замысла, я считаю — именно на нас лежит ответственность за всю страну. И именно это соображение не дает нам права ввязываться в авантюру.— Когда ты помогал освобождать Краков от коммунистов, ты почему-то о высоких материях не задумывался, — с горечью заметил Абрамс.— То было в молодости, тогда решения давались проще, — вздохнул Трембецкий. — Да и выбора особого не было…Нагнувшись к Коскинену и Вивьен, Лия шепнула:— Он из Центральной Европы. Папа наткнулся на него в каком-то польском городе и уговорил переехать в Штаты.Коскинен смотрел на Трембецкого со всевозрастающим почтением. Военные и послевоенные годы были трудными для всей Америки. Но, самое главное, войскам противника так и не удалось вторгнуться на континент, страна избежала паники и хаоса даже после того, как ракеты врага практически уничтожили все крупные города. А этот человек не только сумел выжить в голодные времена, но каким-то образом выкроил время, чтобы получить образование…— Не поймите меня превратно, — пояснил Трембецкий, — я не предлагаю с покорностью отдать инициативу в руки Маркуса, чтобы он затем прихлопнул нас «во имя стабильности и должной безопасности в обществе». Я вообще не представляю, как это мы добровольно согласимся поднять руки вверх. Ты, Нат, не робкого десятка, я, смею уверить, тоже, но «Дженерал Атомикс» не наша с тобой частная Империя. Она даже не государство в государстве, и я, честно говоря, этому рад, потому что, получив в свое время в распоряжение мощнейший интеллектуальный потенциал и почти безграничную власть, она может стать тем, чем становиться не должна. Впрочем, это все далекие перспективы, а сейчас, Нат, я хочу, чтобы ты уяснил одно: ты не можешь себе позволить делать резких движений, ты — человек-на-виду. И раз любое твое действие слишком заметно, мы не имеем права включать тебя в какой бы то ни было тайный план. Ты должен честно признаться самому себе, что большая часть твоей энергии пойдет на то, чтобы вилять хвостом, дабы замаскировать нелегальные ходы. А отсюда следует, что и ходов будет мало, и КПД у них будет мизерным.— Вот! — набросился на него Абрамс. — Ты исходишь из неизбежности конспирации!— Пока я не могу сказать точно. Слишком быстро развивались события, у меня не было времени обдумать ситуацию.— Не рассчитывайте, что оно у вас появится, — мрачно сказала Вивьен.— Верно, Маркус преследует… буквально по пятам, — кивнул поляк. — Даже не представляю, как вас спрятать получше и надолго. Тут, Нат, силами твоей семьи не обойтись. Здесь нужна именно организация — с разветвленной агентурной сетью, с конспиративными квартирами, с собственной автономной системой связи… и вы должны быть стопроцентно уверены в каждой ячейке своей структуры.Абрамс щелкнул пальцами:— Эгалитарианцы! От французского egalite (равенство). Эгалитаризм — теория, проповедующая всеобщую уравнительность как принцип организации общества.

— Хм? — Трембецкий то ли удивленно, то ли с некоторой брезгливостью переспросил: — Ты имеешь в виду Ганноуэя?— Да. Мне кажется, его стоит проверить.— Если я верно тебя поняла, папа, — произнесла Лия, — ты предлагаешь обратиться к эгалитарианцам. По-моему, правильно. Я много раз бывала на их собраниях и со многими из них разговаривала, вы же знаете. Я хочу сказать, они действительно полезные люди…— Очень может быть, — хмыкнул Трембецкий. — Но насколько они готовы к активным действиям.— Ганноуэй, конечно, стреляный воробей, — улыбнулся Абрамс, — хотя… мы и сами не промах. Ладно. Чертовски рискованная затея, но… — он глубоко и печально вздохнул. — Кто мне скажет, что в наше время не чертовски рискованно?Трембецкий кивнул с явным оживлением:— Тогда я немедленно даю команду начинать. Мы соберем информацию, оценим ее и примем решение, как действовать дальше. Наших юных друзей пока оставим в этом доме. Но чем быстрее мы подберем им более надежное убежище, тем больше у нас будет шансов на успех.— Согласен, — Абрамс повернулся к Коскинену и Вивьен. — Прошу извинить, что приходится так резко прерывать нашу беседу, но вы должны понять, какие помыслы нами движут. Мы еще обсудим ситуацию более детально. Пока же о вас позаботится Лия.Трембецкий подошел к генератору, который Коскинен демонстрировал слушателям в подтверждение своего рассказа, очень осторожно приподнял его, оглядел, столь же осторожно положил обратно, прищелкнул языком и вышел из комнаты. И почти сразу за ним последовал Абрамс.— Вы доедайте, — сказала Лия, — а я пойду распоряжусь насчет комнат. Скоро вернусь.Коскинен почувствовал, как возвращается хорошее настроение. Вкусная еда, крыша над головой, ощущение силы и компетенции людей, встретивших его в этом доме, плюс — таблетка стимулятора, — что еще нужно для счастья?— По-моему, — произнес он, уплетая за обе щеки, — мы вышли на финишную прямую.— Неужели? — удивленно переспросила Вивьен. Она едва притронулась к завтраку, и Коскинен видел, что девушка все еще напряжена и встревожена. Он попытался как-то смягчить ситуацию, но запутался в словах.— Извини, — сказала Вивьен после паузы, — но всю мою жизнь со мной обращались так, что в Санта-Клауса с мешком подарков я уже просто не верю…— А если папаша Абрамс нацепит на подбородок длинную белую мочалку и выйдет с криком «Эй, эй, детки!» — это тоже не поможет? — весело спросил Питер.Вивьен кисло улыбнулась, и, наклонившись чуть вперед, взяла его за руку.— Ты хочешь сказать, что еще не разучился испытывать жалость к самому себе? Ты потрясающий человек, Пит.Услышав легкие Лиины шаги, Коскинен поднялся, высматривая приближающуюся девушку. На нее было приятно смотреть, она словно магнитом притягивала его взгляд, но в то же время Питеру было немного неловко, потому что совсем недавно в такси…— Ну, вы закончили с завтраком? — спросила Лия. — Очень хорошо. Тогда идите за мной. Я покажу вам ваши комнаты. Примите ванну, и ложитесь спокойно спать. — Она улыбнулась.— Только не спать, — заспорил Коскинен. — После пятнадцати миллиграмм допинга спать невозможно!— О, я и забыла! Тогда, если не возражаете, могу показать вам наш дом.— Вы очень добры.Лицо Лии посерьезнело.— Вы были другом Дэйва на корабле… Дэйв очень много рассказывал о вас. И вы сделали столько хорошего и для него, и для всех…— Не так уж и много.— Если уж не Кратер, то, во всяком случае, китайское подполье уничтожено точно. Благодаря вам, — Лия тряхнула головой, длинные волосы взметнулись пушистым облаком. — До сих пор не могу в это поверить.— Ну, это просто случайность. У меня была одна задача — унести ноги.— Пойдем, — она осторожно взяла его под руку. Вивьен, отстав на шаг, молча двинулась следом.Комната поразила Коскинена — он совершенно не ожидал встретить подобную роскошь. Номер в отеле и апартаменты Вивьен в Кратере не шли ни в какое сравнение с обстановкой дома Абрамса. Несколько минут Питер восхищенно озирался вокруг, потом, переодевшись в удобный костюм, шелковистый на ощупь, словно марсианский клоклиф, вышел к Лие, которая дожидалась его в солярии.— Может, подождем Вивьен на воздухе? — предложила Лия. — Сегодня на редкость восхитительный день.Они вышли на балкон, и Лия, облокотившись на перила, внимательно всмотрелась в противоположный берег узкого прилива. Бриз растрепал ее волосы, осыпал их лепестками цветущих деревьев. Ви стояла на том же самом месте, вспомнил Коскинен.Он набрал полные легкие чистого, прозрачного воздуха.— Вы были правы, — сказал он. — Великолепный день. На Марсе мы очень тосковали по Земле. Ветер, солнце, море, дождь…— Но ведь Марс похож на Землю. Разве не так?— Похож. Но в то же время он абсолютно другой. Днем воздух настолько прозрачен, что кажется, будто можно дотронуться рукой до горизонта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22