Он понимал, что во многом это ее предложение объясняется искренним желанием Хельги помочь ему выбраться из морока и ужаса его нынешней жизни. Но это уже было неважно. Слова ее возымели свое действие моментально. Стоило им выйти на улицу, как он поднял глаза к небу.
«Звезды! Бог ты мой, – звезды!!!»

Глава 13

В этом году снег выпал очень рано. Однажды утром Брок вышел из дома и увидел, что весь мир стал белым.
Какое-то время он стоял, глядя на занесенные снегом поля, холмы и дороги, на отливавшие голубизной дали. Он словно впервые видел зиму – недвижные черные ветви деревьев, засыпанные снегом крыши, разукрашенные морозом окна, ворону, сидевшую, печально нахохлившись, на телеграфном столбе. «А ведь и действительно – по-настоящему я ее вижу впервые…»
После того как выпал снег, воздух заметно потеплел, хотя мороз все еще пощипывал лицо. Брок ударил в ладоши, шумно вздохнул и сказал вслух:
– Ну что, Джо. Пожалуй, ближайшие полгода нам придется сидеть здесь. Это же надо – снег на Благодарение! Я не удивлюсь, если такое же случится и на Пасху.
Собака посмотрела на него умными глазами. Она поняла почти все, но ответить Арчи все равно не могла. Наконец инстинкт взял свое, и она принялась носиться по ферме, своим лаем пробуждая от сна ее обитателей.
Маленькая фигурка, одетая, наверное, в дюжину одежек, выйдя из дома, тут же съежилась и поспешила к Броку.
– Холодно, – прошамкала она. – Холодно, холодно, холодно!
– Боюсь, Мехитабель, что скоро станет еще холоднее, – ответил Брок, погладив шимпанзе по голове. Он все еще опасался, что обезьяны не смогут пережить зиму. Все, зависящее от него, он уже сделал – на улице обезьяны больше не работали, он же нашил им массу всевозможной одежды. И все же легкие обезьян явно не были приспособлены к такому климату.
Он очень надеялся на то, что они смогут выжить. Несмотря на всю присущую им леность и непостоянство, обезьяны трудились буквально героически – если бы не они, Брок вряд ли успел бы подготовиться к зиме. Более того – животные успели стать его друзьями. Совместными усилиями они выработали особый диалект, на котором мог говорить не только он, но и обезьяны, и это позволяло им полноценно общаться друг с другом. Конечно, обезьяны были существами бесхитростными и ограничивались простейшими фразами, однако и этого было достаточно, чтобы Брок не чувствовал себя одиноким. Когда обезьяны оказывались в гимнастическом зале, устроенном Броком специально для них, он не мог наблюдать без смеха за их проказами. А смеяться теперь приходилось редко.
Как ни странно, Мехитабель лучше справлялась с работой на ферме, супругу же ее, Джимми, больше удавались готовка и уборка дома. Впрочем, особого значения это не имело – в любом случае оба шимпанзе были на редкость сообразительными и умелыми помощниками.
Брок пересек двор, оставляя за собой глубокие следы, и открыл дверь хлева. Стоило ему войти внутрь, как он ощутил тепло и специфический резкий запах коровника. Мехитабель, не мешкая, приступила к работе – ей предстояло разнести сено и фураж по загонам, в которых ее ожидали четырнадцать коров, две лошади и огромная слониха Джамбо. Брок же занялся дойкой.
Оставшийся на ферме скот совершенно смирился со своим положением. Брок вздохнул. Животные абсолютно доверяли ему, считая его чем-то вроде бога, он же должен был нарушить этот мир, воспользовавшись их доверием. Откладывать задуманное на потом было бессмысленно, от этого исполнение его стало бы еще более сложным делом.
Дверь хлева вновь скрипнула. By-By взял стульчик для дойки и присоединился к Броку. Он, не сказав ни слова, продолжил работу, ничего необычного в этом не было. Брок полагал, что Ву-Ву не способен произносить членораздельные звуки, что и позволило ему назвать пришельца столь странным именем.
Этот слабоумный приплелся сюда за несколько недель до этого, – он был оборван, грязен и голоден. Скорее всего он сбежал из какого-то сумасшедшего дома – маленький коренастый горбун неопределенного возраста, со страшным лицом и пустыми глазами. Интеллект Ву-Ву, вне всяких сомнений, тоже претерпел существенные изменения, но это не помогло ему стать – ни физически, ни умственно – нормальным человеком.
Его приходу никто особенно не обрадовался. Основные работы, связанные с уборкой урожая, к тому времени были уже закончены, появление же еще одного едока означало, что он, в известном смысле, будет объедать других. Завидев его, Джимми схватился за нож и прорычал:
– Я убью его, босс.
– Нет, – остановил его Брок. – Нельзя быть таким жестоким.
– Мне это ровным счетом ничего не стоит, – ухмыльнулся Джимми, пробуя лезвие ножа подушечкой большого пальца. Он был на удивление прост.
– Нет. Спешить с этим мы в любом случае не станем, – устало улыбнулся Брок. Он постоянно чувствовал себя усталым, не имея ни минуты свободного времени на то, чтобы хоть как-то передохнуть. «Все мы – заблудшие овцы, которым приходится жить в этом недобром мире…» Через какое-то время он добавил:
– Дрова-то у нас некому рубить, верно?
Ву-Ву быстро прижился в доме, правда, для этого Джимми пришлось пару раз отлупить его палкой, дабы раз и навсегда отучить его от дурных привычек. Глядя на Ву-Ву, Брок понимал, что таких идиотов, до которых теперь никому нет и дела, не один и не два. Когда-нибудь они могли бы собраться вместе и устроить что-то вроде коммуны, и…
Собственно, почему бы и нет? Он был один как перст, отчего ему порой даже не хотелось жить. Таких, как он, не было во всем этом холодном, занесенном снегом мире, все его нынешние труды имели только одну не стоящую того цель – продлить его жалкую, никому не нужную жизнь. Он уже изнемог от одиночества.
Покончив с дойкой, он выгнал животных во двор, чтобы те могли хоть немного размяться. Вода в баке покрылась корочкой льда, но Джамбо разбила ее своим хоботом, после чего к баку потянулись и остальные животные. Днем ему нужно было сходить со слонихой к пожарному водоему, чтобы та принесла сюда пару канистр с водой. Толстая кожа Джамбо местами поросла длинным волосом, что было для Брока, ничего не знавшего о слонах, полной неожиданностью.
Он направился к стогу, стоявшему за изгородью, предназначавшейся специально для овец. Он боялся, что овцы в один прекрасный день порвут проволочную изгородь, и поэтому выстроил здесь настоящий дощатый забор. Однако овцы к этому времени уже и не думали бежать от него. Строительство забора было воспринято ими как очередной каприз их бога… Брок покачал головой, подумав о том, что сейчас может твориться в узких головах овечек.
Даже до сдвига каждая овца обладала своим характером. Всего их было сорок, и Брок прекрасно знал повадки каждой. Резкая, сообразительная Джорджина, как всегда, гоняла робкую Психею, толстая старая Мария-Антуанетта меланхолично жевала, стоя на месте, Джозефина носилась кругами по снегу, старый круторогий баран Наполеон являл собой воплощенное высокомерие… Как он мог поднять на них руку?
И все-таки иного выхода не было. Он, Джо и Ву-Ву, к сожалению, не могли питаться сеном; грубо смолотой муки, яблок и овощей им тоже было мало. Джимми и Мехитабель тоже не отказались бы от мясного бульона. У них разом появились бы и мясо, и жир, и шкура. Оставалось понять, кто же должен стать его жертвой.
Ему не очень-то нравилась Джорджина, но убить ее он не мог, – она была породистой овцой, без которой он не представлял будущего стада. Резвушка Джозефина, ласковая Мария, кокетка Марджи, скромница Джерри и отважная Элинор – кого из своих друзей он должен был съесть первым?
«Лучше бы ты заткнулся, – сказал он самому себе. – Ты ведь все обдумал заранее».
Он подозвал к себе Джо и открыл ворота загона. Овцы, закончив трапезу, направились к сараю, в котором они проводили зиму, то и дело с любопытством поглядывая на Брока.
– Джо, пригони сюда Психею, – сказал он.
Собака молнией понеслась исполнять приказание. Из курятника вышла Мехитабель. В руке она сжимала нож.
Джо подтолкнул Психею в направлении ворот, и она удивленно уставилась на него, совершенно не понимая, чего от нее хотят. Пес залаял и несильно куснул ее за ляжку. Психея изумилась еще больше и покорно направилась к выходу из загона. Подойдя к стоявшему возле ворот Броку, она остановилась.
– Идем, моя хорошая, – сказал он. – Сюда.
Он закрыл ворота и запер их на замок. Джо тем временем погнал Психею за курятник, где ее не смогли бы увидеть другие овцы.
Свиньи всегда понимали, к чему их готовят хозяева, и поэтому те даже и не пытались скрывать этого, закалывая свиней на глазах У их братьев и сестер. Овцы же ни о чем не подозревали. Исчезновение из стада нескольких овечек не вызвало бы у них ни малейшего беспокойства. Если человек и дальше хотел питаться мясом животных, ему следовало бы создать в их среде некий культ, в котором главную роль играли бы жертвоприношения…
От этой мысли Брока передернуло. Роль Молоха ему в любом случае не нравилась. Человек и без того создание насквозь греховное.
– Иди сюда, Психея, – сказал он.
Она остановилась, молча глядя на него. Брок снял перчатки, и она стала лизать ему руки своим теплым мягким язычком. Брок почесал у нее за ушами, и она тихонько заблеяла.
Внезапно он понял всю трагичность участи животных. Интеллект был чужд им так же, как и прежде. Человек обладает такими орудиями, как руки и речь, которые были неразрывно связаны с деятельностью его разума, – он сам, в известном смысле, был его порождением. Внезапно обрушившееся на него знание не смогло раздавить его, ибо интеллект по самой своей природе свободен от ограниченности.
Все прочие твари постоянно находились в состоянии гармонии, ведомые по жизни инстинктами, в ритме того большого мира, в котором они жили; они были разумны ровно настолько, насколько это требовалось им для выживания. Они были немы, но не ведали этого, они не терзались одиночеством, ничего не ждали, ни к чему не стремились. И вот теперь они внезапно оказались ввергнутыми в эту неведомую им прежде стихию, для жизни в которой они просто не были предназначены. Они понимали, что с ними что-то не так, но, как и прежде, не имели в своем распоряжении ничего, кроме инстинктов.
От этих мыслей Броку стало не по себе. Он тяжело вздохнул и, бросившись на ничего не подозревавшую овечку, сбил ее с ног, перевернул на спину и прижал ее голову к земле, подставив нежную шейку под удар обезьяны. За миг до того, как ее глаза померкли, она посмотрела на него взглядом, исполненным немой мольбы и ужаса.
– Разберитесь… – Брок с трудом поднялся с колен. – Разберитесь с ней сами, Мехитабель. Пусть Ву-Ву тебе поможет. У меня есть другая работа.
Он медленно побрел прочь, несказанно удивив своим поведением Джо и Мехитабель. Они никак не могли взять в толк, и чего это их хозяин плачет?

Глава 14

Когда пророк появился в деревне, Юань Као был занят работой. Стояла зима, повсюду, насколько хватал глаз, земля была покрыта снегом, однако весна была уже не за горами, а это означало, что скоро нужно было приступать к распашке земли. К этому времени быки все как один разбежались, таскать плуги теперь могли разве что женщины и дети. Юань Као думал над тем, как облегчить их труд. Он был занят разборкой трактора, оставшегося им в наследство от коммунистов, когда над деревней разнеслась весть о том, что со стороны поля к ним приближается незнакомец.
Юань Као вздохнул и решил оставить работу на потом. Спотыкаясь, он направился в угол темной кузни, накинул на плечи синий ватник и взял ружье с несколькими оставшимися патронами. Ружье это уже давно служило ему верой и правдой, он прихватил его с собой, когда в армии случился мятеж и все солдаты поспешили разойтись по домам. Одно время от бандитов и коммунистов буквально проходу не было. Привычка относиться к незнакомым людям с недоверием была сильна и по сей день. Людей со стороны они видели редко, в последний раз это был человек, прилетевший к ним на сверкающем аэроплане только для того, чтобы сказать, что к власти в стране пришло новое правительство, которое сделает всех людей свободными. После этого человек улетел туда, где заседало это самое правительство, а они так и остались в своей деревне, продолжая жить так же, как и прежде.
Соседи, дрожа от холода, стояли на улице. Одни были вооружены ружьями, другие – ножами и вилами, третьи – дубьем. Над ними клубилось облачко белесого пара. Еще дальше, возле своих домов, стояли женщины, дети и старики, готовые в любую минуту скрыться за дверью.
Юань Као бросил взгляд на приближающегося незнакомца.
– Он один, – хмыкнул он, – и оружия при себе у него нет.
– Он едет верхом на осле и ведет за собой другого осла, видишь? – сказал один из соседей.
Это было действительно странно. Кто мог управиться с животными после великого скачка? Юань Као стало не по себе.
Незнакомец, подъехавший уже совсем близко, оказался стариком. Он заулыбался, и крестьяне один за другим стали опускать свои ружья. Еще более странным обстоятельством было то, что он был одет по-летнему легко. Подъехав поближе, старик поздоровался. Толпа молчала, но глаза ее говорили красноречивее всяких слов.
– Меня зовут Ю Ши, – сказал старик. – Я принес вам весть, дарующую надежду.
– Добро пожаловать, уважаемый, – учтиво поклонившись гостю, сказал Юань Као. – Можете чувствовать себя здесь как дома. Пойдемте побыстрее в тепло – я представляю, как вы измерзлись.
– Ничего подобного, – ответил старик, улыбнувшись. – Это тоже связано с моей вестью. Человеку не нужна теплая одежда – он не боится холода. Человек, облаченный в знание, не мерзнет.
Он слез с осла и продолжил:
– Таких, как я, много. Наш учитель послал нас в мир, чтобы мы смогли одарить этим знанием и вас. Мы очень надеемся на то, что кто-то из вас тоже станет пророком.
– И чему же вы учите? – спросил Юань Као.
– Правильному использованию сил разума, – ответил Ю Ши. – Мой наставник был ученым в Фуаньчжоу. Когда произошел великий скачок, он понял, что все это связано с внутренним человеком, и стал искать средства, позволяющие наилучшим образом использовать эти силы… Мы находимся в самом начале пути, но нам уже есть что сказать всему человечеству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24