Все пошло ходуном. Кровать, стол, шкаф, стулья…
Старик закричал…
Прибежавшие на крик буфетчик и горничная увидели старого барина на полу и посинелого лицом. Горничная в перепуге бросилась звать людей, а буфетчик присел около барина на полу. Барин бормотал что-то и страшно глядел, а там задергал правой рукой без толку, но наконец толку добился… Рука дернулась сильнее, к самой груди, и он перекрестился.
Буфетчик перекрестился тоже и заплакал.
VIII
Был уже конец ноября.
В новом городе Екатеринославле, на постоялом дворе, уже месяц целый пребывала парочка проезжих: молодой красавец-офицер из армии князя Потемкина, а с ним его сестра, провожающая его чуть не до самой границы Турции, но едущая собственно к родственникам.
Это обстоятельство нисколько не удивляло хозяина двора и других лиц. Удивительно же было только то, что приехала парочка и остановилась отдохнуть от дальнего пути, а живет почему-то уже две недели. А главное, все едут они, все собираются чуть не ежедневно, вещи укладываются и опять раскладываются. Будто малоумные или им не хочется ехать, а надо…
И так прошел, шутка сказать, почти целый месяц.
Действительно, князь Девлет-Ильдишев и похищенная им Анна Семеновна Карсанова приехали сюда и остановились, намереваясь пробыть двое суток. Но здесь в тот же вечер беседа их между собой, хотя и была последствием многих бесед в долгом пути, приняла совершенно неожиданный оборот. Как это случилось вдруг, они и сами не знали.
Во время всего пути иносказательно, всякими намеками радовали они друг друга и печалили. Все было ясно и в то же время не совсем ясно. А тут вдруг в Екатеринославле совсем невзначай, или уж время пришло, – объяснились они напрямик. И оказалось, конечно, что они, не зная, знали все и только боялись ошибиться. Оказалось, что в пути они полюбили друг друга, неведомо кто кого больше.
И вот, оставшись еще на лишние сутки, потом еще на трое суток, потом на неделю, они живут уже почти целый месяц. Временами они на седьмом небе, а временами задумчивы и грустны так, как если бы были самые несчастные люди на свете.
– Хоть в гроб ложись! – восклицает часто князь Девлет.
– Да я лучше на себя руки наложу! – опять повторяет Аннушка так же, как и своему мужу.
Только теперь причина совсем другая.
Пустились они в путь, чтобы ехать прямо в армию. Аннушка с радостью согласилась бежать от мужа к кому и куда бы то ни было. Прихоть вельможи, заставившая Девлета разыграть целую комедию, отпустить усы и бороду, нанять ловкого старика в Тамбове для роли купца и отца – все это сначала испугало Аннушку.
Когда князь Девлет появился в усадьбе, то осторожно сошелся прежде всего со своей сиделкой. Но дружба и полное согласие между переодетым офицером и Макарьевной установилась тотчас же, так как Девлет подарил ей за хлопоты двести рублей вперед и обещал еще триста в случае удачи. Деньги, о которых старуха и мечтать не могла, получая пять рублей жалованья от капитана, и, кроме того, мысль, что она будет стараться для именитого вельможи, с одной стороны, а с другой – для любимой и несчастной барыни, – заставили Макарьевну ревностно, ретиво и ловко взяться за дело.
Самое мудреное было не сокрытие тайны от старого ревнивца: несчастный вид ушибленного, фиолетовая нога и его удивительное дыхание затмили собою все, что могло бы при иных обстоятельствах броситься ему в глаза благодаря его подозрительности и известной доле хитрости. Впрочем, ревнивцы, в особенности старые, видят зорко за версту и ничего не видят под носом.
Самым мудреным оказалось успокоить, уговорить и убедить самое капитаншу, испуганную дерзостью предприятия, дальним путешествием к пределам Турции и в особенности одной мыслью – вдруг очутиться «предметом» святлейшего князя Таврического… В грезах это было дивом, счастьем… А наяву, в действительности, оно было трепетно, страшно даже, пожалуй, страшнее нырка в прорубь.
Однако когда при первой же отлучке мужа из дома Аннушка познакомилась с красавцем офицером, то дело представилось ей почему-то проще… Почти всякий день стала видаться она с Девлетом, но искусно и осмотрительно, так что муж ни единого разу не накрыл их. И со всяким новым свиданьем согласие и желание бежать с ним все крепло, а затем стало представляться даже простым делом.
После бегства и уже в пути Аннушка сделала в себе самой нежданное открытие. Она поняла то, что сначала только смутно сознавала, будто сама себя обманывая. Она поняла, что положительно влюблена – и с первого дня знакомства – в самого князя Девлета.
«А он? – спрашивала она мысленно и рассуждала: – Он и не догадывается… Он исполняет поручение своего начальника добросовестно и усердно, поэтому ему и на ум не приходит, что он сам может понравиться… Но после?.. Когда-нибудь? Может быть, он тогда иначе взглянет на нее… Макарьевна говорила: „Дело не в князе, вельможе. Дело в том, что это единственный способ стать свободной и счастливой в новом замужестве“».
– Блажной вельможа отплатит вам тем, что освободит от старика супруга, – говорила ей старуха.
Правда, он всемогущ, а при таком положении дела, каково ее, расторгнуть брак даже легко. Карсанов женился на ней полуребенке, и хотя подобные браки бывают сплошь и рядом, но все-таки всегда брачующийся просит разрешения митрополита, а иногда и Синода. Капитан же ничего подобного не сделал. Следовательно, развод с ним, да еще при покровительстве Потемкина, самое простое дело. А так как прихотливый вельможа долго ее при себе не удержит, даст денег и отпустит, то она и выйдет замуж за кого пожелает.
В Тамбове пришлось ей поневоле расставаться с Макарьевной, так как старуха решила ехать опять в Москву, чтобы спрятаться от капитана. И ради себя самой, и ради сокрытия следов Девлета с Аннушкой. При прощании старуха сказала: «Смотри ты, в сопровождателя своего не втюрься!» И эти слова подлили масла в огонь. С каждым днем в пути она все менее и менее думала о вельможе, и когда думала, то только пугалась и ужасалась, а вместе с тем все «удивительнее» относилась к спутнику.
И вот, когда они прибыли в Екатеринославль, то она уже вполне ясно поняла, что просто была позарез влюблена в красавца князя Девлета. Но, на беду, она узнала здесь, что он точно так же без памяти влюбился в «крохотулю» и «пандурочку» вельможи и готов второй раз похитить ее. После искреннего обоюдного признания и первого пыла на седьмом небе молодые люди очнулись и стали рассуждать о том, как быть.
Положение было ужасное и безвыходное. Князь Девлет, конечно, не мог теперь везти прихотливому вельможе в полное распоряжение ту, которая стала ему дороже всего на свете.
Не везти ее к Потемкину, вернуться обратно в родные пределы, в Москву или Петербург – можно было бы прожить спокойно с полгода, ну, хоть год… А затем, конечно, будет Бог весть что… Погибель между двух врагов – и старого пандура, и всемогущего вельможи. Князь не простит такого поступка офицера и везде достанет. Руки его долгие… Не только из Москвы – из заморского края достанут они человека и перекинут прямо в Камчатку.
И вот влюбленная чета, безвыходно сидя в комнатах большого постоялого двора, ежедневно раздумывала и рассуждала, как быть, что сделать, чтобы достигнуть счастия.
– Я лучше сто раз утоплюсь, чем идти в «забавницы» старого вельможи, – рассуждала Аннушка в отчаянии. – Хорошо было менять Кузьму Васильевича на светлейшего… А тебя променять?.. Да на царя-салтана какого, и то не променяю. Надумай, как спастись нам. Надумай!
Но Девлет ничего надумать не мог.
Бежать вместе куда-либо и выйти в отставку заглазно, по прошению, невозможно. Светлейший догадается… Тогда он пропал… Поехать одному в армию и доложить, что не нашел он пандурочки? Тогда будет он в опале, а князь, ненавидящий всякие незадачи, еще пуще разгорится и пошлет в воронежское и тамбовское наместничество другого, даже двух-трех других посланцев… И что же они найдут и какой ответ привезут князю… Усадьбу пандура нашли, но уже бежала пандурочка с молодым купцом… С каким? Где он? Разыскать! А в Тамбове три лица знают, что был приезжий князь Девлет, который противно дворянскому обычаю ходил в недавно отпущенных усах и бороде. Эти три лица даже ему были полезны в розыске… Они же его и продадут, узнав, что Девлет их самих и князя обманул.
Ну, а если не пошлет светлейший князь разыскивать вновь пандурочку?.. Навряд! Но ведь сам старый пандур, энергический и упрямый, будет действовать, будет искать жену, поедет в Петербург жаловаться самой царице. Сто раз в минуты ревности говорил он это жене. И дело дойдет до слуха князя позднее. А разве может Девлет хлопотать о разводе Аннушки с мужем, когда похитил ее дважды – и у мужа, и у вельможи…
– Одно остается, – плакала Аннушка, – утопиться обоим.
Но Девлет находил, что это решенье дела – бабье. Надо достигнуть счастия, а какое же счастие на дне реки.
Наконец однажды князь Девлет вдруг взволновался страшно… Голова его давно трещала от думанья и искания выхода из мудреного положения, и, наконец, в ней стало все как-то перепутано и темно…
А вдруг теперь сразу стало светло!
Он придумал, как избавиться от прихоти вельможи, как спасти дорогую Аннушку и в то же время, разведя ее с мужем при помощи всемогущего князя, назвать своей женой… Да, он дивно придумал!.. Если же выдумка и не удастся тотчас, то по крайней мере дело затянется на четыре или пять месяцев… А там что Бог даст!.. Прихоти светлейшего быстротечны…
Девлет передал и объяснил Аннушке свою выдумку…
Она ахнула, потом одобрила выдумку.
– Опасно! Страшно шутить с Потемкиным. Но что же делать! Другого спасения нет!
Так решила влюбленная чета.
IX
Тот же иноземный край, откуда летом выехал посланцем красавец князь Девлет за пандурочкой… Но белый снеговой покров, который окутал теперь всю Русь, здесь несколько раз ложился на землю и окутывал ее, но все напрасно… Золотое солнце так весело сверкает с неба и так поглядывает, будто смеючись, что за ночь все увернувший белый саван к полудню начинал будто плакать в три ручья… И каждый раз снег, желавший сделать из осени зиму, делал из осени весну.
Город этот побольше, но того же характера, с тем же смешанным населением… Дом, где помещался главнокомандующий, больших размеров, роскошнее убран, а зал, где всякое утро собиралась масса военных, свита, приезжие из действующей армии и приезжие из России, – большой, светлый с белыми колоннами под мрамор и в два света.
Однажды в толпе явившихся и ожидавших приема очутился и красавец офицер. О Девлете уже доложили светлейшему давно, как о вернувшемся из России курьере, но он, ожидавший быть принятым тотчас же, – ждал уже второй час.
Прошло и три часа… Прием кончался, а его, Девлета, князь не спросил. Вероятно, просто забыл… Наконец прием кончился. Офицер снова напомнил о себе чиновнику из канцелярии, заменявшему адъютанта, и тот, объяснив, что уже докладывал князю о вернувшемся гонце, решился снова доложить.
– Пожалуйте! – вышел он из кабинета. «Помяни Господи царя Давида и всю кротость его!» – мысленно проговорил Девлет и в каком-то чаду страха и волнения переступил порог и очутился в большой комнате.
Светлейший сидел за большим письменным столом за кипой бумаг…
Девлет стал у дверей… Князь долго читал одну бумагу и наконец, бросив ее, вскрикнул:
– Иуды… Везде Иуды!.. Около Христа один за дюжину был Искариот, а около нее в Питере – дюжина в дюжине.
Затем князь, окинув комнату глазами, заметил какого-то офицера.
– Тебе что? – резко вымолвил он, не глядя.
– Вернулся сегодня, ваша светлость, и тотчас же имею честь явиться.
Князь между тем рассеянно искал что-то глазами на столе.
– Вернулся? Откуда?
– Из российских пределов.
– Ну, хорошо. Что же?..
– Исполнив ваше поручение, я…
– Какое поручение? – спросил князь, найдя и просматривая листок с колоннами цифр.
– Вы изволили меня посылать…
– Тебя?.. Вас?.. Да ты…
Светлейший бросил листок на стол и присмотрелся внимательнее.
– Ай, батюшки светы! Девлет! – воскликнул князь. – Не узнал. Даже, по правде, чуть не забыл, что ты и на свете есть, то бишь – еси! Ну, здравствуй, Девлетка! Что скажешь?.. Я тебя, говоришь, посылал в Россию?.. Когда? Давно, знать…
– Летом еще… Но поручение мое было таково затруднительно, что я…
– Какое поручение?
Девлет удивился в свой черед.
– Вы изволили приказать разыскать в Воронежском и в Тамбовском наместничествах некую особу молодую, которую изволили встретить в степях Малороссии, путем…
– Что? Что-о? Ну, ну…
– Вот я ныне эту пандурочку самую…
– Что за околесная… Какая, черт, пандурочка? Что такое? Собачонка, что ли?
– Никак нет-с…
– А! Помню… Вспомнил… Караковая! Киргизка, что мне подарил Нарышкин. Ну? Привел? Дошла благополучно?..
Девлет стоял, совсем разинув рот, но страшно волновался и почти трясся, как в лихорадке. Враг человеческий будто науськивал его отвечать князю:
«Точно так-с. Караковая. Привести не удалось. Околела в Кишиневе!»
Но вместо этого он выговорил через силу:
– Никак нет-с. Пандурочка – жена капитана пандурского полка Карсанова, кою вы приказали мне разыскать и доставить…
– Жена капитана? Доставить… Пандурочка? – заговорил Потемкин, растягивая слова и как будто с трудом соображая и припоминая вместе…
– В пути, на станции, в Малороссии… – начал было Девлет, но князь вскрикнул…
– Вспомнил! Вспомнил… Крохотуля!
– Так точно-с.
– Верно, верно. Помню. Как не помнить! Хорошо даже помню. Глазки такие… Ну… мышиные. Да и вся с мышонка. Помню… Прелесть… Ну, что же? Я приказывал, говоришь, доставить ее сюда ко мне?
– Так точно-с.
– Вот этого хорошо не помню. Да все равно…
– Вот-с я, по вашему приказанию…
– Ну? Доставил?
– Доставил… Дело было мудреное, ваша светлость… Но, благодаря Бога, все удалось.
– Рассказывай. Что и как!..
Князь оживился и улыбался.
Девлет-Ильдишев передал подробно все свои приключения и хлопоты с самого начала поисков в Воронеже и до похищения пандурочки при помощи переодеванья и всяких хитростей.
1 2 3 4 5 6 7