— Что, в таком случае; посоветуют мне господа Офицеры? Брасопить реи и идти поглядеть, в чем там дело?
— Разумеется, капитан, такое представление нельзя пропускать.
Ян Янсен оказался прав: адмирал Михиэл де Рюйтер обнаружил английский флот на рейде Саутуолда и дал ему бой в бухте Соулбэй.
Главнокомандующему английским флотом герцогу Иоркскому некуда было отступать, и он принял вызов. Для того чтобы каждый матрос понял всю важность этого сражения, государственный секретарь Нидерландов Йохан де Витт в алой, подбитой мехом мантии на плечах приказал поставить на ахтер-кастеле «Семи провинций» кресло с высокой резной спинкой и теперь сидел в нем, окруженный двенадцатью рослыми алебардщиками в сверкающих латах. Глава генеральных штатов бесстрастно взирал на неистовое сражение, не обращая внимания на ядра и пули, градом обрушивавшиеся на палубы флагмана нидерландского флота.
Проходили часы, но накал морского сражения у суффолкского побережья не стихал. Нидерландские фрегаты и английские линейные корабли горели и тонули один за другим, однако гром пушек бортовых батарей остальных не умолкал ни на минуту. И вот на топе грот-мачты «Семи провинций»оявился сигнал «Идем на абордаж! «. В последний раз изрыгнули огонь пушки голландских фрегатов, мушкеты стрелков обрушили свинцовый град на палубы англичан, и в дело пошли абордажные крючья и мостки, сабли и тесаки, абордажные топоры и пистолеты. В беспощадной рукопашной схватке последнее сопротивление англичан было сломлено.
Солнце уже собиралось скрыться за кромкой английского берега, когда нидерландский флот строился в походный ордер, готовясь отправиться к родным берегам.
Весть об исходе этого сражения надо было как можно скорее доставить в Ритцебюттель, поэтому Карфангер приказал немедля ставить все паруса и ложиться на курс норд-ост. Попутный вест помчал «Дельфин» на северо-восток, и паруса голландского флота вскоре растворились в вечерних сумерках.
На третий день, когда «Дельфин» стал на якорь у Ритцебюттеля, парусники торгового флота отдали швартовы, «Герб Гамбурга» отсалютовал залпами своих бортовых батарей и повел караван к устью Эльбы, чтобы оттуда взять курс на север. Французских корсаров, поджидавших добычу в Ла-Манше, гамбуржцы не страшились, главное — путь в Атлантику теперь, после победы нидерландского флота, был свободен.
Карфангер стоял на полуюте «Дельфина» и не отрываясь смотрел вслед удаляющемуся каравану. Подошел Михель Шредер и спросил: Вы обратили внимание на долговязого боцмана с «Герба Гамбурга»? Да. Это был Михель Зиверс.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Победа адмирала де Рюйтера в бухте Соулбэй дала возможность Мартину Хольсте отплыть наконец с караваном в Испанию, а Маттиасу Дрееру — возвратиться домой, не подвергаясь слишком большой опасности. Гораздо худшими последствиями обернулась она для герцога Йоркского: он был смещен с поста главнокомандующего флотом. На его место назначили принца Рупрехта; последний выбрал своим первым заместителем хладнокровного адмирала Спрэгга.
Вновь наступила весна, и вновь у Ритцебюттеля собрался караван гамбургских «купцов», отплытие которого задерживалось по той же, что и в прошлом году, причине. Наконец из Нидерландов пришла весть: де Рюйтер разгромил англичан у острова Тексел — 7 июня, ровно год спустя после битвы в бухте Соулбэй.
«Леопольд Первый» снова благополучно довел караван торговых кораблей до Оркнейских островов, где от него отделились «россияне», отправившиеся в Архангельск под охраной конвойного фрегата Томаса Утенхольта.
Не успели последние из гамбургских «купцов» разгрузиться в Малаге, как возле нидерландского побережья вновь произошло сражение флотов двух держав. Англичане горели желанием отомстить за недавнее поражение и на этот раз предприняли самые энергичные усилия к тому, чтобы получить от союзной Франции более действенную поддержку. Французы отправили на помощь англичанам сильную эскадру под командованием опытного адмирала д'Эстре.
20 августа 1673 года дул устойчивый зюйд-ост, и объединенный флот англичан и французов, миновав остров Тексел, пошел под всеми парусами вдоль побережья курсом зюйд-зюйд-вест. Принц Рупрехт с вежливостью, больше походившей на осторожность, пропустил вперед эскадру французского адмирала; арьергардом флота командовал адмирал Спрэгг. Им не пришлось долго разыскивать голландцев: где-то на траверзе Кампердена они вклинились между линией берега и вражеским флотом, держа курс норд. Принц Рупрехт еще раздумывал, поворачивать ли ему на встречный курс и гнаться за флотом де Рюйтера, который как раз поравнялся с боевым ордером англичан, или нет, как вдруг шедшие кильватерным строем голландские корабли развернулись и двинулись на них, идя в фордевинд.
Головная эскадра голландцев под командованием Корнелиса Тромпа правила прямо на эскадру Спрэгга, в то время как де Рюйтер с основными силами напал на трехпалубные линейные корабли принца Рупрехта. Англичане поспешили повернуть на юго-запад — подальше от опасного берега, — и только французская эскадра, преследуемая быстрыми фрегатами адмирала Банкерса, продолжала идти прежним курсом. Однако Банкерс быстро раскусил замысел д'Эстре, заключавшийся в том, чтобы увести голландскую эскадру подальше от основных сил англичан, и прекратил преследование, предоставив французам возможность плыть, куда им заблагорассудится, а сам развернул эскадру и перекрыл англичанам пути к отступлению.
Увидев, что теперь ему придется иметь дело одновременно с двумя мощными эскадрами, принц Рупрехт, корабли которого попали под перекрестный огонь батарей голландцев, повернул на север, рассчитывая соединиться с эскадрой Спрэгга, которая ожесточенно отбивалась от наседавших на нее фрегатов адмирала Тромпа, тщетно пытаясь оторваться от них.
Отрезанные от союзников-французов, вновь предоставленные самим себе англичане быстро поняли, что им не миновать нового сокрушительного поражения. Сквозь гром пушек, треск мушкетных залпов и ломающегося рангоута с берега доносился колокольный набат; сотни людей стояли на коленях у кромки прибоя и молились за победу своих отцов, братьев и сыновей… И она не заставила себя ждать: вскоре остатки английского флота обратились в бегство.
Поражение под Камперденом было воспринято на Британских островах с неописуемым негодованием по адресу союзной Франции. Напрасно адмирал д'Эстре бил себя в грудь и божился, что не струсил, покинув поле боя, а сразу же повернул назад, когда убедился, что адмирал Банкерс прекратил преследование, чтобы вступить в сражение, но было уже поздно что-либо изменить. Англичанам не оставалось ничего иного, как срочно искать возможности заключения мира с генеральными штатами.
Тем временем абсолютистская Франция принялась присваивать нидерландские и немецкие территории. Бранденбург потерял Клеве, Марк и Равенсберг, за ними последовали новые попытки Людовика ХIV захватить чужие земли, вызвавшие, однако, небывалый подъем патриотических настроений среди немцев. Народ стал требовать от императора создания сильного союза, направленного против Франции.
Карфангер, с нетерпением дожидавшийся возвращения Маттиаса Дреера, втайне надеялся, что этот патриотический порыв сплотит всех немцев для отражения нависшей над империей опасности, побудит их к совместным действиям.
Однажды в его доме появился бранденбургский посланник и предложил поступить на службу к курфюрсту Бранденбургскому. Карфангер задумался.
Не окажется ли он в Бранденбурге более полезным империи, чем здесь, в Гамбурге? А может быть, под сенью крыльев красного орла он сможет лучше способствовать росту могущества империи на море? Но есть ли у Бранденбурга вообще боевые корабли? Или курфюрст хочет с его помощью сначала создать собственный военный флот? Фон Герике постоянно повторял, что союз Англии с Францией представляет собой серьезную угрозу для курфюршества Бранденбургского и что противостоять этой угрозе с севера без военного флота невозможно. Дания и Голландия противились возрастанию могущества Швеции на Балтике и таким образом становились союзницами Бранденбурга.
— Но каким образом вы собираетесь создавать военный флот? — спросил посланника Карфангер.
— В Мидцелбурге есть один судовладелец по имени Беньямин Рауле, — отвечал фон Герике, — он готов к назначенному сроку предоставить в распоряжение курфюрста эскадру хороших фрегатов.
— И вы, как я понимаю, собираетесь назначить меня ее командующим?
— Скажите, где нам найти лучшего адмирала? — ответил посланник вопросом на вопрос. — Его милость курфюрст…
Его прервал голос Михеля Шредера, появившегося на пороге:
— «Леопольд» только что ошвартовался, корабль явно побывал в хорошем деле! Маттиас Дреер ранен, его уже доставили на берег.
— А караван? Что с караваном? — тревожно спросил Карфангер.
— Он, как я слышал, стоит на якоре у Ритцебюттеля.
— Прошу меня извинить, господин фон Герике, — я буду вынужден вас покинуть. А кроме того, как вы, вероятно, понимаете, я вряд ли смогу дать вам окончательный ответ уже сегодня. Позвольте, однако, уверить вас, что предложение его милости чрезвычайно лестно для меня. — И увидев, что фон Герике встает, поспешил добавить. — Не торопитесь уходить, будьте моим гостем. Быть может, я вернусь гораздо скорее, чем это может сейчас показаться.
С этими словами он взял шпагу, трость и шляпу и вышел за дверь вместе с Михелем Шредером.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Опять на смену суровой зиме пришла весна. Понемногу начали оттаивать заиндевевшие стены в подвалах, где ютилась городская беднота, и в конце марта уплыли вниз по Эльбе в сторону моря последние льдины. Многие из бедняков не дожили до новой весны, остальные смотрели голодными глазами вслед торговым кораблям, груженным зерном и полотном, уходившим в сторону Ритцебюттеля, чтобы оттуда уже в который раз направиться к берегам Испании и Португалии.
Эта зима оказалась последней и в жизни старого моряка Алерта Хильдебрандсена Грота.
В один из теплых мартовских дней первый бюргермейстер адмиралтейства торжественно опоясал Берента Карфангера почетной серебряной шпагой, которой удостаивались лишь за особые заслуги, и вручил ему адмиральский жезл. Новоиспеченный адмирал произнес слова торжественной клятвы: «Я готов мужественно встретить лицом к лицу любую опасность вместе с вверенным мне флотом, и скорее пожертвую всем своим добром и даже жизнью, чем покину мой флот или мой корабль».
Маттиас Дреер так и не смог оправиться от раны, нанесенной французской мушкетной пулей в сражении с двумя фрегатами дюнкерских корсаров, напавших на возвращавшийся в Гамбург караван возле Доггерской банки в ноябре прошедшего года. «Леопольд Первый» без особого труда справился с фрегатами морских разбойников: его батареи так изрешетили французские корабли, что один из них камнем пошел на дно, а другому с трудом удалось убраться восвояси. Однако французы успели послать на реи несколько десятков стрелков с мушкетами, и те принялись осыпать свинцовым градом квартердек «Леопольда Первого». Маттиас Дреер получил пулю в бедро, его лейтенант был убит наповал. В течение нескольких недель все, в том числе и сам Дреер, считали рану пустяковой, тем более что лекарю удалось сразу же извлечь пулю, однако вскоре у раненого начался жар, никакие снадобья не помогали, и он скончался.
Карфангер довольно долго противился уговорам своих друзей и настоятельным просьбам адмиралтейства принять командование «Леопольдом Первым» и не только потому, что не хотел расставаться со своей маленькой флотилией, — в Бранденбурге по-прежнему ожидали его ответа на предложение поступить на службу и курфюрсту. Карфангер все откладывал и откладывал окончательное решение. Когда Регенсбургский рейхстаг от имени империи объявил войну Франции, и помимо Испании, Нидерландов и Дании в коалицию вступили также многие немецкие князья, курфюрст продолжал занимать выжидательную позицию. Ни шведы, ни бранденбуржцы пока что Гамбургу не угрожали. Карфангер еще раз переговорил обо всем этом с Отто фон Герике, и тот заявил, что господин Беньямин Рауле по-прежнему не отказывается от своего предложения. Все остальное, в том числе и время осуществления этого замысла, пока содержится в строжайшей тайне.
И Карфангер, отбросив все колебания, отправился в адмиралтейство, где объявил о своей готовности принять командование «Леопольдом Первым».
Впервые за последние несколько лет гамбургские мореходы вновь стали опасаться выходить в море. Ян Янсен и Юрген Тамм больше не желали ходить через Атлантический океан к берегам Нового Света, отныне они намеревались выходить в море в составе каравана и только под охраной «Леопольда Первого». Михель Шредер стал лейтенантом на тяжелом конвойном фрегате.
Как ни хотелось Карфангеру зачислить в команду «Леопольда Первого» и Венцеля фон Стурзу, все же совет и адмиралтейство настояли на своем решении: офицерами на кораблях гамбургского флота могли становиться только граждане вольного города и лишь коренных гамбуржцев разрешалось нанимать на конвойные фрегаты матросами, маатами или солдатами абордажных команд.
Помимо этого, всем им надлежало быть лютеранского вероисповедания. Что касается Венцеля фон Стурзы, то он не был ни тем, ни другим — бывший богемский помещик, обедневший дворянин без родины, принадлежавший к тому же еще и к гуситам. Карфангер мог взять своего друга с собой только в качестве добровольца, не получающего жалованья.
Наконец настал день, когда служитель приколотил к дверям гамбургской биржи объявление совета: «Достопочтенный совет сим уведомляет достопочтенных господ купцов, шкиперов и прочих, к мореходству причастных, о том, что конвойный фрегат „Леопольд Первый“ в этом году дается в охрану судам, отплывающим на запад, и с Божьей помощью отправится из устья Эльбы в середине июля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46