У Кэтрин не было в запасе десяти часов. Она должна была переговорить с ним немедленно.
Но как?
– Вон там! – закричал Дэниел, и по каменной усыпальнице прокатилось эхо. Он быстро застучал по клавишам клавиатуры: «Даллас, ты это видишь? Ты видишь изображение?»
Через мгновение на мониторе ноутбука появились слова: «Мы все видим, доктор Стивенсон. Примите наши поздравления».
Дэниел выключил фонарь «Коулмэн», повысил яркость компьютерного монитора, чтобы снимок стал более отчетливым. Сомнений быть не могло: он все-таки сделал это. Наконец-то у него в руках было доказательство того, что представители древнего народа майя являлись потомками тех, кто уцелел после гибели Атлантиды.
Если бы только в этот момент Кэти была рядом и разделила его радость!
Вглядываясь в наложенные одно на другое изображения на мониторе – результат многолетней работы, Дэниел рассмеялся, и звук его голоса отразился от влажных, обветшалых стен древней гробницы и тут же затих.
Кэти…
В целом мире Кэти была единственным человеком, который не смеялся, когда он впервые выдвинул теорию о том, что народ майя произошел от древних миноанов, выброшенных океаном после разрушения Атлантиды на Юкатанское побережье. Кэти, которая оказывала ему неоценимую моральную поддержку письмами и телефонными звонками в те долгие, одинокие недели, когда он трудился в узких, жарких комнатах, находящихся в гробнице короля майя, когда он почти оглох от рева генератора света. Его право на то, чтобы его воспринимали всерьез, было не меньше, чем и у всех остальных. Кэти научила его утирать нос тем, кто на него клеветал. «Расширь границы возможного, Дэнно, – советовала она. – Сломай их идеалы. Но сломай их своими доказательствами».
Многолетние поиски и исследования, изучение снимков с воздуха, занесение сведений в компьютер и искренняя увлеченность, граничащая с одержимостью, привели его к одному любопытному холму в мексиканских джунглях, который после двух лет тщательных раскопок оказался не чем иным, как могилой до этих пор неизвестного короля майя.
Коллеги нехотя и небрежно здоровались с Дэниелом. Но однажды он обнаружил фреску, которую до этого никто и никогда не видел. Вместо тучной фигуры с дряблыми руками и отвисшим животом, какие находили в Бонампаке, ему попались фигурки тонкие и гибкие, с изящной талией, длинными черными волосами, свисающими с плеч, и уже с плоским лбом и удлиненным черепом – все это было характерно для искусства майя. Когда Дэниел заявил, что эта находка являлась доказательством его теории об Атлантиде, недоброжелатели продолжали насмехаться.
Но этим доказательства не исчерпывались. Удалив слой кальцита со второй стены, Дэниел обнаружил то, чего еще не находили в Мексике, Центральной и Южной Америках: фреску с изображением змей, предшествующую появлению образа Пернатого Змея, ставшего главным божеством в империях толтеков, ацтеков и майя. Люди, изображенные на фреске, держали в каждой руке по змее – этот сюжет был характерен для искусства миноанов.
Наконец, на третьей стене в усыпальнице Дэниел увидел фреску, поразившую его. Она напоминала произведения искусства ацтеков, которые появились лишь несколько веков спустя, и изображала людей, склонившихся либо лежащих на спине, изрыгающих загадочного вида водовороты, похожие на петли ленты, которые были характерны для творчества ацтеков. Водовороты интерпретировались археологами по-разному: одни говорили, что это символ речи и дыхания, другие же утверждали, что это не что иное, как дыхательные аппараты древних астронавтов. Однако, согласно интерпретации Дэниела, изображенные люди находились под водой, они тонули. Он считал, что фреска рассказывала историю великой катастрофы, уничтожившей их предков, – историю гибели Атлантиды.
Это не убедило критиков, и тогда Дэниел указал на фрески из Бонампака, датированные более поздним временем. Он не отступался: каким же образом можно тогда объяснить тот факт, что сюжет этих фресок из восьмого века пронизан темой подводного мира? Священники и знать одеты в костюмы, изображающие омаров, прически напоминают щупальца осьминога, рыбьи хвосты и морские водоросли? С какой стати народу, обитающему в джунглях, так живо и ярко изображать атрибуты океана?
Разбив рядом с найденной гробницей лагерь, Дэниел принялся за работу. Взяв с собой старый компьютер «IBM Thinkpad» с модемом «Zircom PCMCIA V.34» и мобильный телефон «Моторола», он создал здесь настоящую информационную лабораторию, работать в которой ему помогали коллеги из Далласа и Санта-Барбары. С их помощью Дэниел получал дистанционный доступ в базы данных по искусству и мог пользоваться программой по восстановлению изображений. Посредством спутниковой связи на Косумеле Дэниел передавал изображения только что найденных фресок майя в оба города. Он отбирал нужные сюжеты фресок миноанов, накладывал эти изображения на те, что обнаружил он, тонко подмечая особенности форм носов, коленей, кончиков пальцев, а также используя программу восстановления изображений, когда на картине отсутствовали детали. Они почти совпадали.
«Поздравляем! – сказали теперь сотрудники лаборатории в Санта-Барбаре, и их слова замигали в окне сообщения на мониторе компьютера. – Раздави за нас бутылочку шампанского!» И из Далласа: «Где же наши деньги?» Это была их любимая шутка, потому что Дэниел славился тем, что у него вечно не было в кармане ни гроша.
Когда раздался сигнал, предупреждающий о том, что заряд батареи его ноутбука на исходе, Дэниел убавил яркость экрана и напечатал друзьям:
«Спасибо, ребята. Икра за мной».
Затем он прислушался к звуку дождя, все шуршащего за стенами гробницы. Он почувствовал, как его восторг уменьшился и хорошее настроение куда-то пропало. Ему действительно не хватало Кэти в этот момент.
У него была лишь ее фотография, прикрепленная к внутренней стенке сумки для ноутбука. Он хотел, чтобы ее лицо всегда находилось перед ним время работы.
Это была старая фотография, сделанная во время их выпускного вечера в «Школе Чистого Сердца». На ней Кэти, смеясь, стояла с поднятой рукой. Сейчас он смотрел на ее изображение, сожалея о том, что она не может оживить своим присутствием это сырое помещение, в котором пахло плесенью, и вдруг вспомнил день, оказавшийся поворотным пунктом на его жизненном пути.
Ему было шестнадцать лет. Кэти обнаружила его за лавками спортивной арены, где он сидел, обливаясь слезами. Она обняла его и сказала, что все будет в порядке; он почувствовал аромат ее духов, ощутил мягкость ее тела, и вдруг в одно мгновение из лучшего друга Кэти превратился в отчаянно влюбленного. Кэтрин тогда не поняла этого, и даже двадцать лет спустя он старался скрывать свои чувства.
«Джулиус попросил моей руки», – написала она в своем последнем письме. Дэниела такой новостью удивить было нельзя, но она все равно ранила его сердце. Дэниел не питал никаких иллюзий по поводу своих отношений с Кэтрин: они лучшие друзья, даже родственные души – и ничего больше между ними не могло быть. Дэнно считал, что Джулиусу недалеко до семидесяти лет. Окружающие считали их странной парой, и у Дэниела имелось собственное тайное подозрение по поводу того, почему Кэтрин была так привязана к Джулиусу.
Предположим, она выйдет замуж за своего избранника и обретет женское счастье, став миссис Восс. Это было еще не самое страшное. Дэниел уставился на изображение, что показывал монитор его компьютера, пытаясь вернуть исступленный восторг, овладевший им еще совсем недавно. Но мысли были заняты совсем другим.
Она поняла, каким образом можно связаться с Дэниелом. Кэтрин в течение целого лета помогала ему подготовить карту района в Чиапас, в котором, как он подозревал, где-то пряталась гробница. Его рабочие дни в лагере ничем не отличались друг от друга: подъем на рассвете, кофе, причем в больших количествах, осмотр предметов, найденных в предыдущий день, а потом… Теперь она вспомнила! Перед тем как приняться за раскопки, Дэниел проводил один час в Интернете, просматривая электронную почту и читая последние новости.
Она тут же вернулась к стойке администратора. В течение этого года Кэтрин познакомилась со всем персоналом отеля «Айсис»; она приходила сюда каждый день за письмами и частенько за покупками, когда у нее не бывало времени съездить в Шарм-эль-Шейх. Иногда она даже составляла компанию мистеру Милонасу, вдовцу за семьдесят, и пила с ним чай.
– Мистер Милонас, – обратилась она к нему. – Я бы хотела попросить вас об одной услуге. Вы не разрешите воспользоваться компьютером в течение нескольких минут? Я заплачу.
– Святой Эндрю! – воскликнул он, рассмеявшись. – Четыре года тому назад мистер Пападопулос говорит мне: «Милонас, пора бы нашему отелю идти в ногу со временем». И послал за компьютером в Афины. Но мистер Пападопулос не знает, как обращаться с компьютером, я не знаю, как им пользоваться, мисс Хассан не знает, а Рамеш лишь знает, как писать на нем буквы. Пальцев одной руки хватит, чтобы показать, сколько человек пользовались компьютером за четыре года. За последние пять месяцев никто. А что же сегодня? Эта машина вдруг стала самой популярной в мире!
– Ею пользовался кто-нибудь еще?
– Мистер Хангерфорд, ваш американский друг. Она искоса посмотрела на мистера Милонаса.
– А еще кто?
– Постоялец, который сегодня приехал. Он и сейчас сидит за компьютером.
– Вы хотите сказать, что компьютер сейчас занят? Извиняясь, он пожал плечами.
– Может, вы попробуете в «Шератоне» или «Галф Хилтоне»?
Но времени на дорогу не было. Дэниел никогда не задерживался в Интернете больше часа, и в Мексике была уже половина девятого. Она могла застать его только сейчас.
– Простите, – еще раз извинился управляющий и переключил внимание на постояльца, пришедшего обменять деньги.
Кэтрин на мгновение задумалась, затем обошла офис сзади; дверь была приоткрыта, она заглянула внутрь и увидела множество старой мебели, старинные телефоны с вращающимся диском, пишущую машинку, мусульманский и западный календари на стене и спирали липкой бумаги, свисающие с потолочных вентиляторов. Секретаря, занимающегося бронированием номеров, на месте не было, как и Рамеша, но Кэтрин увидела человека перед компьютером спиной к ней, печатающего на клавиатуре. Он был высоким, широкоплечим и отличался почти военной осанкой. Его черная рубашка с короткими рукавами была заправлена в джинсы, идеально сидевшие на нем.
– Простите, – произнесла она, стоя в дверях. – Я бы хотела узнать…
Он обернулся. Она увидела грубое загорелое лицо, голубые глаза и невероятно притягательную улыбку. И тут же заметила, что черная рубашка выглядела не совсем обычной: на ней был белый воротничок. Мистер Милонас не упомянул, что постоялец был священником.
Она прочистила горло.
– Я хотела узнать, свободен ли компьютер.
– Я только начал загружать свою электронную почту, и боюсь, это может занять некоторое время.
– Как долго?
– Пару часов.
– Часов! А почему так долю?
– Думаю, скорость этого модема – триста бит в секунду! – ответил он, рассмеявшись.
Кэтрин взглянула на часы, затем на компьютер и, наконец, на священника. Она хотела что-то сказать, но передумала и тут же ушла.
В приемной она попросила мистера Милонаса позвонить в «Шератон» и спросить, можно ли воспользоваться их компьютером. В ожидании ответа принялась стучать пальцами по журналу учета постояльцев, уставившись на дверь офиса. Насколько велико было ее желание попросить священника об услуге, настолько же мала была ее решимость обратиться к нему с этой просьбой.
– Извините, доктор А1ександер, – сказал мистер Милонас, повесив трубку, – но их компьютеры тоже заняты. Пожалуйста, не стесняйтесь, звоните с телефонов в нашем офисе. Может, в этот раз вам повезет.
Решив, что ей, возможно, удастся дозвониться по телефону отеля, а не по телефону-автомату, она направилась в офис. Увидев, что священника нет на прежнем месте, она посмотрела на компьютер в надежде, что загрузка завершена. Но на экране высвечивалась лишь издевательская надпись:
«Ожидаемое время загрузки: 1 час 27 минут».
Когда она снова попыталась дозвониться в Мексику, ей вдруг пришла в голову мысль остановить загрузку и, пока никого рядом нет, послать свое сообщение Дэниелу, а со священником разобраться позже.
– Давай, Дэнно, – шептала она, слушая телефонный сигнал, который теперь редко где можно было услышать. Скорость этого модема была сравнима, пожалуй, лишь со скоростью улитки, кое-как пытающейся обогнуть землю. – Пожалуйста, будь на месте. – Она снова посмотрела на часы. Неужели он уже отправился к гробнице?
Через приоткрытую в дверь в офис она услышала, как в баре раздался шквал аплодисментов, на фоне которого послышался еще более громкий, грубый хохот Хангерфорда. С какой стати он все еще находится здесь? Почему он так и не пошел на свое рабочее место?
Она могла представить, чем сейчас занимался Самир. Хотя она и попросила его охранять палатку, но была уверена, что он не будет стоять все время. Она подумала о папирусе и корзине, спрятанных, но все равно доступных, понимая, что больше не может оставить эти вещи без присмотра. Что же ей делать, если у нее так и не получится дозвониться до Дэниела?
Выбора не было – она решила, что уедет из Египта сегодня же.
– Алло! – закричала она в трубку. – Да, я пыталась дозвониться до доктора Стивенсона. Он в… Алло!
Связь прервалась.
– Черт побери, – вырвалось у нее.
– Что случилось?
Она повернулась и увидела в дверях мужской силуэт, а чуть поодаль сквозь стеклянные двери входа ало-золотой закат. Священник вошел в офис, и помещение как будто мгновенно стало меньше. Как показалось Кэтрин, мужчина был под метр девяносто, а короткие каштановые волосы с легкой сединой говорили о том, что ему около сорока. Однако Кэтрин отметила, что его тело не выдавало ни малейшего признака среднего возраста.
Она повесила трубку.
– Дело в том, что мне срочно нужно воспользоваться компьютером и связаться с одним человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57