https://wodolei.ru/catalog/pristavnye_unitazy/
Если только вы не собираетесь замаскироваться.
– Дайте мне свою одежду, – попросила она. – Я пойду туда как Барри Фицжеральд.
– И будете петь «Ту-ра-лу-ра»?
Она кинула сумочку.
– Черт возьми, я не могу сидеть без дела.
– Подождите до утра. Скорее всего, сейчас вам ничего не смогут сообщить о его состоянии.
– Хорошо, – согласилась она, засунув руку в спортивную сумку в поисках блокнота и ручки. – Но заснуть я не смогу. Я хочу узнать, что находится в этих свитках. – Кэтрин решила, что, когда отец Гарибальди заснет, она тихо выберется из номера и отправится в больницу…
«Перпетуя, – говорил Стивенсон, – Сабина… Эмилия… Король как-его-там…» Хэйверз остановил пленку. Кто были это люди?
Он посмотрел на фотографии, полученные от Титуса, разложенные на черном гранитном столе. Папирус походил на Кумранские рукописи, но сохранился лучше. Их ценность? Трудно сказать! Они принадлежат к раннехристианской эпохе? Возможно, утерянное Евангелие? Хангерфорд похвастался Зику, что во фрагменте папируса, найденном после взрыва, упоминалось имя Иисуса.
Наклонившись над столом, Хэйверз стал пристально рассматривать один из самых четких снимков. Он не знал греческого языка, но заметил, что некоторые слова употреблялись чаще, чем другие. Вспомнив некоторые буквы греческого алфавита, Майлз попытался заняться транслитерацией: Эмилия. Сабина, Перпетуя.
Имена собственные. Женские. А это означаю, что в отличие от свитков, найденных в Кумранских пещерах, эти не могли принадлежать церкви, они не могли быть книгами Ветхого Завета или сводом правил какого-нибудь тайного общества. Хангерфорд проговорился Зику о том, что Кэтрин Александер описала найденные свитки как письма.
Одно он знал наверняка: времени у него немного. Если доктор Александер являлась идеалисткой – а он подозревал, что именно так и было, – он уже мог предугадать ее последующие действия: перевести свитки и ознакомить с их содержанием весь мир, после чего, возможно, отдать папирус в музей или какой-нибудь университет, превратив их в общественное достояние.
От этой идеи ему стало дурно.
Как и в случае с дневниками Коперника, на которые десятками лет никто не смотрел, или Духом Кризиса, к которому была допущена лишь кучка священников, выходило, что за последние две тысячи лет этот папирус видели лишь два человека. От этого свитки еще сильнее манили Майлза.
Итак, он должен был достать их до того, как Кэтрин Александер расскажет о них всему миру.
Но как ее отыскать?
Титус оставил своих людей в больнице, куда забрали Стивенсона, однако Майлз сомневался, что Кэтрин появится там. И хотя Тедди Ямагучи расставил электронные флажки, Хэйверз был почти уверен, что она не настолько глупа, чтобы воспользоваться своей кредитной картой. Так как же…
В этот момент зазвенел колокольчик, и Майлз посмотрел на монитор камеры слежения. Зашла Эрика. На ней был надет шелковый пеньюар персикового цвета, под которым виднелась кружевная ночная сорочка. Ее загорелое лицо было немного отекшим после сна, а пепельные волосы, как отметил Майлз, были сексуально растрепаны.
– Я проснулась, а тебя нет, – сказала она. Он притянул ее к себе.
– Прости, дорогая, я не хотел причинять тебе неудобства.
Майлз занимался делами сутки напролет, и все же Эрика любила проверять, все ли у него в порядке.
– Я все равно не очень хорошо спала, – сообщила она.
– Бессонница? Может, стоит проконсультироваться у доктора Сэнфорда?
– Нет, я думаю, это из-за того, что дети приехали на праздники, а еще из-за Человека-Койота.
Майлз нахмурился. Старый шаман.
– Хочешь, я попрошу его уехать?
– О нет, я хочу, чтобы он оставался здесь. Завтра он отведет меня к священному месту на плато Клауд Меса.
– Я не знал, что там есть что-то особенное.
– Там ничего и нет, если смотреть невооруженным глазом, но Человек-Койот говорит, что, если ты знаешь, как нужно правильно смотреть, тебе откроются невидимые духовные дороги, по которым путешествуют боги и предки. Ты знаешь, подобное есть и в Австралии: линии песен аборигенов.
– Духовные дороги, – повторил Майлз, улыбаясь, – звучит романтично. – Он поцеловал ее. – Я буду чуть позже, дорогая.
Как только она ушла, он вернулся к столу и стал молча рассматривать фотографии, подобранные людьми Титуса в квартире Стивенсона. Он заметил, что не все папирусные листы сохранились хорошо. В местах возможного разрыва виднелись пробелы; в одном месте отсутствовало целое предложение. Он постучал пальцами по гладкому граниту. Что сказал Стивенсон, когда обнаружил, что папирус «П245» находится в Британском музее? Что для перевода текста свитков Кэтрин, возможно, понадобится найти их копии?
Как выразился Стивенсон? «Найти убежище и отправиться в электронный мир».
Неожиданно в его голове раздался голос Эрики: «Невидимые духовные дороги».
– Мы оба начнем работать, – сказал отец Гарибальди, пододвинув стул и устроившись перед компьютером. – Пока вы занимаетесь переводом, я войду в Интернет. Поскольку в этом компьютере имеется модем, надо думать, ваш друг выходил в Сеть.
– Дэнно делал много работы через Интернет.
Отец Гарибальди дважды щелкнул на папку «Интернет». Кэтрин сказала:
– Вам вовсе не обязательно делать это. Я и сама умею.
– Мы можем сделать вдвое больше работы, если разделим обязанности. Я не силен в греческом, но с компьютером общаюсь на «ты».
Он дважды щелкнул на значок программы, управляющей протоколом TCP, и, когда появилось окно с надписью «Trumpet Winsock», прошептал:
– Будем надеяться, что ваш друг записал где-нибудь сценарий входа в Интернет. Давайте молиться, чтобы модем находился в рабочем состоянии.
Когда Гарибальди щелкнул в меню на «Дозвон», Кэтрин задержала дыхание, надеясь на то, что, упав в мокрую траву, компьютер не повредился.
И тут они услышали желанный звук набора номера. В следующее мгновение появилось: **Добро пожаловать в «Меганетс», Санта-Барбара, Калифорния POP**. Но тут же внизу высветилось слово «Имя», а за ним следовало двоеточие и мигал курсор.
– Дэнно не написал сценария входа, – сказала Кэтрин.
– А это означает, что без пароля нам не обойтись. Да, с этим нам не справиться при помощи скрепки. Что же придумать на этот раз?
Кэтрин задумалась. Дэниел всегда все записывал. Порой он забывал собственный номер телефона. Где же он мог записать имя пользователя и пароль? Она интуитивно протянула руку и аккуратно отклеила фотографию с внутренней части футляра от ноутбука. Перевернув ее, она прочла: «Кэт, выпуск, 15 июня 1974 года». Ниже другими чернилами Дэниел написал: «dstevens, Klaatu».
Гарибальди ввел слова. Кэтрин не отрывала от экрана взгляда. И затем возникло:
«Протокол РРР
Сценарий завершен
Протокол РРР запущен
IP 670.65.324.000»
– Мы в Сети, – сказал отец Гарибальди, дважды щелкнул на значок «NetScape».
«Невидимые дороги», – сказала Эрика. Майлз быстро присел, загрузил компьютер и зашел в Интернет.
День пятый
Суббота,
18 декабря 1999 года
Кэтрин вздрогнула и проснулась.
Пытаясь вспомнить, где находится, она лежала без движения, прислушиваясь к звукам лагеря; сейчас раздастся зов муэдзина из далекой мечети. Вместо этого она услышала звук, который сначала не узнала, но затем поняла.
Дождь.
На Синае?
Она села на кровати, и тут события предыдущего дня начали возвращаться к ней. Она не помнила, как заснула, сидя на стуле и изучая папирус. Так или иначе, она понимала, что отец Гарибальди, видимо, отнес ее в кровать, снял с нее сандалии и накрыл одеялом. Она посмотрела на рядом стоящую кровать. Постель была заправлена, но измята, как будто здесь тоже спали на покрывале. Она посмотрела на стол, стоявший у окна, из которого в комнату вливался нежный утренний свет; компьютер Дэниела был открыт, и тут она вспомнила: отец Гарибальди собирался зайти в Интернет.
Кэтрин увидела, что дверь ванную закрыта. До нее донесся шум воды в душе. Поставив ноги на пол, она схватилась за голову – Дэнно в больнице – она заснула; она так и не поехала к нему. Она взялась за телефон. Гудка не было.
Тихо выругавшись, Кэтрин встала и босиком направилась к сумкам. Первым делом она проверила свитки – они все так же были надежно спрятаны под обложкой книги по палеоботанике.
Похоже, к ним никто не прикасался. Она снова посмотрела в направлении ванной. Майкл Гарибальди мог бы взять их, пока она спала. Но не взял. Неужели она могла ему доверять?
Она перевела взгляд на его черную сумку. Слыша, что вода в ванной продолжает течь, она в второпях открыла сумку и осмотрела ее содержимое, сразу заметив орарь, бутылочку масла, серебряную дароносицу для поднесения хлеба и вина больным во время причащения и несколько книг: миниатюрную Библию, Литургию Часов и последнюю работу Тони Хиллермана.
– Я действительно священник. Она резко обернулась.
Он вышел из ванной. На нем были черные штаны на шнурке и черная футболка.
– Простите, – сказала она. – Я должна была убедиться в этом.
– Я вас и не обвиняю.
Она разглядела его футболку, на которой серебряными буквами была нанесена загадочная надпись «Донг Мейонг Пангамот». Затем она посмотрела на блестящие ротанговые палки, прислоненные к стене.
– Донг Мейонг… Звучит не особенно ласково. Это похоже на каратэ?
– Если говорить о боевом искусстве, то да.
– Просто я нахожу довольно странным то, что священник… – она остановилась. – Что случилось с Интернетом? – поинтересовалась она. – Вам удалось выйти в сеть?
Вскоре после того, как Гарибальди установил соединение с Интернет, гроза повредила в горах телефонную линию, прервав тем самым его путешествие по Всемирной паутине.
– Не вышло. Мы попробуем снова. – Он посмотрел на нее и спросил: – Как вы себя чувствуете?
– Как будто я – это не я.
– Душ свободен. Вода хорошая, горячая.
– Прежде всего, я должна снова попробовать позвонить. Мне нужно выяснить, как дела у Дэнно.
* * *
Чтобы не смущать Кэтрин, Отец Гарибальди решил подышать свежим воздухом. Он зашел в приемную, в которой сновали постояльцы. Бесплатно угощали пончиками и кофе. Разглядывая серое небо, низко висящее над горами, что были вокруг, он остановился, чтобы разобраться с гнетущими его мыслями.
Его сон вернулся.
Он был таким же, как много лет назад, ничего не изменилось. Та же самая сцена, те же самые лица и та же самая душераздирающая трагедия, из которой ему, казалось, живым не выбраться, за исключением…
На этот раз сон был немного иным. Кроме старика и мальчика, он увидел еще и…
Он обернулся и посмотрел в направлении своего номера, представив себе доктора Александер, которую застал в момент, когда она разглядывала содержимое его сумки с сомнением на лице.
В его сне кто-то еще, он стоял где-то вдали, на горизонте. Теперь Гарибальди понимал, что это была женщина.
Кто она? И почему теперь она была частью его сна?
Он снова представил Кэтрин, с хмурым видом разглядывающую пангамотовые палочки. Неужели это была она? Но если так, то что она делала в этом сне?
Мысли отца Гарибальди внезапно прервал звон монет. Постоялец мотеля купил газету со стойки, находившейся на улице. Выталкивая сон из своих мыслей, Майкл засунул в карманы руки в поисках мелочи.
Кэтрин расчесывала свои длинные каштановые волосы, все еще влажные после душа, когда с улицы зашел отец Гарибальди и сказал:
– Заправка открылась, и дождь прекратился.
Он принес кофе, пончики и газету.
Она заметила, что, пока находилась в ванной, он переоделся в джинсы и черную рубашку с белым воротничком.
Кроме того, она заметила некую осторожность, с которой он держался.
– Удалось дозвониться? – спросил он.
– Телефон не подает абсолютно никаких признаков жизни. Нам придется поехать в больницу.
– Доктор Александер, – начал он.
– Если у меня попросят документы, мне конец, – уставившись на рубашку с белым воротничком Гарибальди, продолжала она, – но я готова поспорить, что священника к Дэнно они пустят!
– Доктор Александер, – повторил он.
Она замерла. Ее взгляд устремился к газете, что находилась у него в руках.
– Я очень сожалею, – произнес он, протягивая газету ей. – Это в разделе «Б», на третьей странице, внизу.
Она нашла заметку: «Местный археолог доктор Дэниел Стивенсон, на которого прошлой ночью в его собственной квартире, находящейся в Санта-Барбаре, было совершено нападение, скончался сегодня ранним утром от ножевых ранений. Полиция не раскрыла подробностей, однако речь, видимо, идет об убийстве. Свидетели говорят, что видели, как с места преступления скрывалась женщина…»
У Кэтрин подкосились колени. Она опустилась на кровать и закрыла глаза.
– Я так и знала, – прошептала она. – Я уже знала это… – Она закрыла лицо руками. – О, Боже. Дэнно.
– Я очень сожалею, – сказал отец Гарибальди.
Кэтрин заплакала, резко всхлипывая. Она почувствовала, что на кровать присели, и ощутила рядом с собой тепло отца Гарибальди. Он молча обнял ее и дал ей выплакаться.
Она обвила его шею руками, прижавшись лицом к его плечу и продолжая рыдать. Это было неправдой. Это было понарошку.
Дэнно!
– Ублюдки!
– Доктор Александер, вам нужно связаться с полицией. Она отпрянула, гневно смахивая слезы со щек.
– Зачем? – кричала она. – Что я им скажу? Что их убил Майлз Хэйверз? Неужели вы считаете, что они хотя бы чуточку поверят мне? Дэнно умер, отец! Разве полиция вернет его?
Она встала, подошла к двери и распахнула ее в серый день. Она вдыхала воздух так, словно тонула.
– Я не верю, что это произошло. О Боже, что же мне делать теперь?
– Я могу помолиться с вами.
Она обернулась.
– Помолиться? Для чего? Кому? Молитва не вернет мне Дэнно!
Она вдруг вспомнила слова Дэниела, сказанные им тринадцать лет назад, когда тот пришел к ней ночью после похорон ее матери. Она тогда сидела в темноте, держа в руке баночку со снотворным. «Это не даст тебе ответа», – сказал тогда Дэниел.
– Я давно перестала молиться, – сказала она, внезапно успокоившись и уставившись на газету, лежащую на кровати, в которой находилось это крошечное, едва заметное сообщение на третьей странице раздела «Б», несущественное упоминание о смерти Дэниела Стивенсона, гражданина тридцати шести лет, ее самого лучшего друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
– Дайте мне свою одежду, – попросила она. – Я пойду туда как Барри Фицжеральд.
– И будете петь «Ту-ра-лу-ра»?
Она кинула сумочку.
– Черт возьми, я не могу сидеть без дела.
– Подождите до утра. Скорее всего, сейчас вам ничего не смогут сообщить о его состоянии.
– Хорошо, – согласилась она, засунув руку в спортивную сумку в поисках блокнота и ручки. – Но заснуть я не смогу. Я хочу узнать, что находится в этих свитках. – Кэтрин решила, что, когда отец Гарибальди заснет, она тихо выберется из номера и отправится в больницу…
«Перпетуя, – говорил Стивенсон, – Сабина… Эмилия… Король как-его-там…» Хэйверз остановил пленку. Кто были это люди?
Он посмотрел на фотографии, полученные от Титуса, разложенные на черном гранитном столе. Папирус походил на Кумранские рукописи, но сохранился лучше. Их ценность? Трудно сказать! Они принадлежат к раннехристианской эпохе? Возможно, утерянное Евангелие? Хангерфорд похвастался Зику, что во фрагменте папируса, найденном после взрыва, упоминалось имя Иисуса.
Наклонившись над столом, Хэйверз стал пристально рассматривать один из самых четких снимков. Он не знал греческого языка, но заметил, что некоторые слова употреблялись чаще, чем другие. Вспомнив некоторые буквы греческого алфавита, Майлз попытался заняться транслитерацией: Эмилия. Сабина, Перпетуя.
Имена собственные. Женские. А это означаю, что в отличие от свитков, найденных в Кумранских пещерах, эти не могли принадлежать церкви, они не могли быть книгами Ветхого Завета или сводом правил какого-нибудь тайного общества. Хангерфорд проговорился Зику о том, что Кэтрин Александер описала найденные свитки как письма.
Одно он знал наверняка: времени у него немного. Если доктор Александер являлась идеалисткой – а он подозревал, что именно так и было, – он уже мог предугадать ее последующие действия: перевести свитки и ознакомить с их содержанием весь мир, после чего, возможно, отдать папирус в музей или какой-нибудь университет, превратив их в общественное достояние.
От этой идеи ему стало дурно.
Как и в случае с дневниками Коперника, на которые десятками лет никто не смотрел, или Духом Кризиса, к которому была допущена лишь кучка священников, выходило, что за последние две тысячи лет этот папирус видели лишь два человека. От этого свитки еще сильнее манили Майлза.
Итак, он должен был достать их до того, как Кэтрин Александер расскажет о них всему миру.
Но как ее отыскать?
Титус оставил своих людей в больнице, куда забрали Стивенсона, однако Майлз сомневался, что Кэтрин появится там. И хотя Тедди Ямагучи расставил электронные флажки, Хэйверз был почти уверен, что она не настолько глупа, чтобы воспользоваться своей кредитной картой. Так как же…
В этот момент зазвенел колокольчик, и Майлз посмотрел на монитор камеры слежения. Зашла Эрика. На ней был надет шелковый пеньюар персикового цвета, под которым виднелась кружевная ночная сорочка. Ее загорелое лицо было немного отекшим после сна, а пепельные волосы, как отметил Майлз, были сексуально растрепаны.
– Я проснулась, а тебя нет, – сказала она. Он притянул ее к себе.
– Прости, дорогая, я не хотел причинять тебе неудобства.
Майлз занимался делами сутки напролет, и все же Эрика любила проверять, все ли у него в порядке.
– Я все равно не очень хорошо спала, – сообщила она.
– Бессонница? Может, стоит проконсультироваться у доктора Сэнфорда?
– Нет, я думаю, это из-за того, что дети приехали на праздники, а еще из-за Человека-Койота.
Майлз нахмурился. Старый шаман.
– Хочешь, я попрошу его уехать?
– О нет, я хочу, чтобы он оставался здесь. Завтра он отведет меня к священному месту на плато Клауд Меса.
– Я не знал, что там есть что-то особенное.
– Там ничего и нет, если смотреть невооруженным глазом, но Человек-Койот говорит, что, если ты знаешь, как нужно правильно смотреть, тебе откроются невидимые духовные дороги, по которым путешествуют боги и предки. Ты знаешь, подобное есть и в Австралии: линии песен аборигенов.
– Духовные дороги, – повторил Майлз, улыбаясь, – звучит романтично. – Он поцеловал ее. – Я буду чуть позже, дорогая.
Как только она ушла, он вернулся к столу и стал молча рассматривать фотографии, подобранные людьми Титуса в квартире Стивенсона. Он заметил, что не все папирусные листы сохранились хорошо. В местах возможного разрыва виднелись пробелы; в одном месте отсутствовало целое предложение. Он постучал пальцами по гладкому граниту. Что сказал Стивенсон, когда обнаружил, что папирус «П245» находится в Британском музее? Что для перевода текста свитков Кэтрин, возможно, понадобится найти их копии?
Как выразился Стивенсон? «Найти убежище и отправиться в электронный мир».
Неожиданно в его голове раздался голос Эрики: «Невидимые духовные дороги».
– Мы оба начнем работать, – сказал отец Гарибальди, пододвинув стул и устроившись перед компьютером. – Пока вы занимаетесь переводом, я войду в Интернет. Поскольку в этом компьютере имеется модем, надо думать, ваш друг выходил в Сеть.
– Дэнно делал много работы через Интернет.
Отец Гарибальди дважды щелкнул на папку «Интернет». Кэтрин сказала:
– Вам вовсе не обязательно делать это. Я и сама умею.
– Мы можем сделать вдвое больше работы, если разделим обязанности. Я не силен в греческом, но с компьютером общаюсь на «ты».
Он дважды щелкнул на значок программы, управляющей протоколом TCP, и, когда появилось окно с надписью «Trumpet Winsock», прошептал:
– Будем надеяться, что ваш друг записал где-нибудь сценарий входа в Интернет. Давайте молиться, чтобы модем находился в рабочем состоянии.
Когда Гарибальди щелкнул в меню на «Дозвон», Кэтрин задержала дыхание, надеясь на то, что, упав в мокрую траву, компьютер не повредился.
И тут они услышали желанный звук набора номера. В следующее мгновение появилось: **Добро пожаловать в «Меганетс», Санта-Барбара, Калифорния POP**. Но тут же внизу высветилось слово «Имя», а за ним следовало двоеточие и мигал курсор.
– Дэнно не написал сценария входа, – сказала Кэтрин.
– А это означает, что без пароля нам не обойтись. Да, с этим нам не справиться при помощи скрепки. Что же придумать на этот раз?
Кэтрин задумалась. Дэниел всегда все записывал. Порой он забывал собственный номер телефона. Где же он мог записать имя пользователя и пароль? Она интуитивно протянула руку и аккуратно отклеила фотографию с внутренней части футляра от ноутбука. Перевернув ее, она прочла: «Кэт, выпуск, 15 июня 1974 года». Ниже другими чернилами Дэниел написал: «dstevens, Klaatu».
Гарибальди ввел слова. Кэтрин не отрывала от экрана взгляда. И затем возникло:
«Протокол РРР
Сценарий завершен
Протокол РРР запущен
IP 670.65.324.000»
– Мы в Сети, – сказал отец Гарибальди, дважды щелкнул на значок «NetScape».
«Невидимые дороги», – сказала Эрика. Майлз быстро присел, загрузил компьютер и зашел в Интернет.
День пятый
Суббота,
18 декабря 1999 года
Кэтрин вздрогнула и проснулась.
Пытаясь вспомнить, где находится, она лежала без движения, прислушиваясь к звукам лагеря; сейчас раздастся зов муэдзина из далекой мечети. Вместо этого она услышала звук, который сначала не узнала, но затем поняла.
Дождь.
На Синае?
Она села на кровати, и тут события предыдущего дня начали возвращаться к ней. Она не помнила, как заснула, сидя на стуле и изучая папирус. Так или иначе, она понимала, что отец Гарибальди, видимо, отнес ее в кровать, снял с нее сандалии и накрыл одеялом. Она посмотрела на рядом стоящую кровать. Постель была заправлена, но измята, как будто здесь тоже спали на покрывале. Она посмотрела на стол, стоявший у окна, из которого в комнату вливался нежный утренний свет; компьютер Дэниела был открыт, и тут она вспомнила: отец Гарибальди собирался зайти в Интернет.
Кэтрин увидела, что дверь ванную закрыта. До нее донесся шум воды в душе. Поставив ноги на пол, она схватилась за голову – Дэнно в больнице – она заснула; она так и не поехала к нему. Она взялась за телефон. Гудка не было.
Тихо выругавшись, Кэтрин встала и босиком направилась к сумкам. Первым делом она проверила свитки – они все так же были надежно спрятаны под обложкой книги по палеоботанике.
Похоже, к ним никто не прикасался. Она снова посмотрела в направлении ванной. Майкл Гарибальди мог бы взять их, пока она спала. Но не взял. Неужели она могла ему доверять?
Она перевела взгляд на его черную сумку. Слыша, что вода в ванной продолжает течь, она в второпях открыла сумку и осмотрела ее содержимое, сразу заметив орарь, бутылочку масла, серебряную дароносицу для поднесения хлеба и вина больным во время причащения и несколько книг: миниатюрную Библию, Литургию Часов и последнюю работу Тони Хиллермана.
– Я действительно священник. Она резко обернулась.
Он вышел из ванной. На нем были черные штаны на шнурке и черная футболка.
– Простите, – сказала она. – Я должна была убедиться в этом.
– Я вас и не обвиняю.
Она разглядела его футболку, на которой серебряными буквами была нанесена загадочная надпись «Донг Мейонг Пангамот». Затем она посмотрела на блестящие ротанговые палки, прислоненные к стене.
– Донг Мейонг… Звучит не особенно ласково. Это похоже на каратэ?
– Если говорить о боевом искусстве, то да.
– Просто я нахожу довольно странным то, что священник… – она остановилась. – Что случилось с Интернетом? – поинтересовалась она. – Вам удалось выйти в сеть?
Вскоре после того, как Гарибальди установил соединение с Интернет, гроза повредила в горах телефонную линию, прервав тем самым его путешествие по Всемирной паутине.
– Не вышло. Мы попробуем снова. – Он посмотрел на нее и спросил: – Как вы себя чувствуете?
– Как будто я – это не я.
– Душ свободен. Вода хорошая, горячая.
– Прежде всего, я должна снова попробовать позвонить. Мне нужно выяснить, как дела у Дэнно.
* * *
Чтобы не смущать Кэтрин, Отец Гарибальди решил подышать свежим воздухом. Он зашел в приемную, в которой сновали постояльцы. Бесплатно угощали пончиками и кофе. Разглядывая серое небо, низко висящее над горами, что были вокруг, он остановился, чтобы разобраться с гнетущими его мыслями.
Его сон вернулся.
Он был таким же, как много лет назад, ничего не изменилось. Та же самая сцена, те же самые лица и та же самая душераздирающая трагедия, из которой ему, казалось, живым не выбраться, за исключением…
На этот раз сон был немного иным. Кроме старика и мальчика, он увидел еще и…
Он обернулся и посмотрел в направлении своего номера, представив себе доктора Александер, которую застал в момент, когда она разглядывала содержимое его сумки с сомнением на лице.
В его сне кто-то еще, он стоял где-то вдали, на горизонте. Теперь Гарибальди понимал, что это была женщина.
Кто она? И почему теперь она была частью его сна?
Он снова представил Кэтрин, с хмурым видом разглядывающую пангамотовые палочки. Неужели это была она? Но если так, то что она делала в этом сне?
Мысли отца Гарибальди внезапно прервал звон монет. Постоялец мотеля купил газету со стойки, находившейся на улице. Выталкивая сон из своих мыслей, Майкл засунул в карманы руки в поисках мелочи.
Кэтрин расчесывала свои длинные каштановые волосы, все еще влажные после душа, когда с улицы зашел отец Гарибальди и сказал:
– Заправка открылась, и дождь прекратился.
Он принес кофе, пончики и газету.
Она заметила, что, пока находилась в ванной, он переоделся в джинсы и черную рубашку с белым воротничком.
Кроме того, она заметила некую осторожность, с которой он держался.
– Удалось дозвониться? – спросил он.
– Телефон не подает абсолютно никаких признаков жизни. Нам придется поехать в больницу.
– Доктор Александер, – начал он.
– Если у меня попросят документы, мне конец, – уставившись на рубашку с белым воротничком Гарибальди, продолжала она, – но я готова поспорить, что священника к Дэнно они пустят!
– Доктор Александер, – повторил он.
Она замерла. Ее взгляд устремился к газете, что находилась у него в руках.
– Я очень сожалею, – произнес он, протягивая газету ей. – Это в разделе «Б», на третьей странице, внизу.
Она нашла заметку: «Местный археолог доктор Дэниел Стивенсон, на которого прошлой ночью в его собственной квартире, находящейся в Санта-Барбаре, было совершено нападение, скончался сегодня ранним утром от ножевых ранений. Полиция не раскрыла подробностей, однако речь, видимо, идет об убийстве. Свидетели говорят, что видели, как с места преступления скрывалась женщина…»
У Кэтрин подкосились колени. Она опустилась на кровать и закрыла глаза.
– Я так и знала, – прошептала она. – Я уже знала это… – Она закрыла лицо руками. – О, Боже. Дэнно.
– Я очень сожалею, – сказал отец Гарибальди.
Кэтрин заплакала, резко всхлипывая. Она почувствовала, что на кровать присели, и ощутила рядом с собой тепло отца Гарибальди. Он молча обнял ее и дал ей выплакаться.
Она обвила его шею руками, прижавшись лицом к его плечу и продолжая рыдать. Это было неправдой. Это было понарошку.
Дэнно!
– Ублюдки!
– Доктор Александер, вам нужно связаться с полицией. Она отпрянула, гневно смахивая слезы со щек.
– Зачем? – кричала она. – Что я им скажу? Что их убил Майлз Хэйверз? Неужели вы считаете, что они хотя бы чуточку поверят мне? Дэнно умер, отец! Разве полиция вернет его?
Она встала, подошла к двери и распахнула ее в серый день. Она вдыхала воздух так, словно тонула.
– Я не верю, что это произошло. О Боже, что же мне делать теперь?
– Я могу помолиться с вами.
Она обернулась.
– Помолиться? Для чего? Кому? Молитва не вернет мне Дэнно!
Она вдруг вспомнила слова Дэниела, сказанные им тринадцать лет назад, когда тот пришел к ней ночью после похорон ее матери. Она тогда сидела в темноте, держа в руке баночку со снотворным. «Это не даст тебе ответа», – сказал тогда Дэниел.
– Я давно перестала молиться, – сказала она, внезапно успокоившись и уставившись на газету, лежащую на кровати, в которой находилось это крошечное, едва заметное сообщение на третьей странице раздела «Б», несущественное упоминание о смерти Дэниела Стивенсона, гражданина тридцати шести лет, ее самого лучшего друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57