Маргаритки – прекрасный подарок, а, насколько мне помнится, ты хотела, чтобы Клейтон в данном случае не имел успеха.
Мэри с загадочной улыбкой принялась за волосы Виктории и спокойно сказала:
– Конечно, это хороший подарок, не считая тех случаев, когда они вызывают аллергию. Жаль, Клейтон может не знать об этом.
– Да, действительно! – Виктория не смогла сдержать улыбку.
– Я уверена: как только она посмотрит на букет, то обнаружит свои истинные чувства, – уверенно произнесла Мэри. – А очередное послание уже готово?
Виктория достала листок бумаги и подала его сестре Клейтона.
– Я написала так, как ты мне подсказала. Ты уверена в том, что нам надо именно так поступать?
Я слышала, что Элизабет очень нервно воспринимает все, что касается ее больших ступней.
На лице Мэри опять появилось озорное выражение.
– Давай скажем, что ноги – самая заметная ее часть. Да, так и сделаем. Клейтону надо показать, на что она похожа на самом деле. Клейтон еще не видел твое сочинение?
Когда Виктория в знак отрицания покачала головой, Мэри добавила:
– Хорошо. Я думаю, самое подходящее время, чтобы передать ему стихотворение, будет прямо на приеме. – И, сделав последнее прикосновение к темным локонам Виктории, она поднесла зеркало, улыбаясь удивлению молодой женщины: – Как ты находишь это?
– Я выгляжу… хорошо.
Виктория с изумлением смотрела в зеркало. Это была правда: рекомендованная Мэри прическа лучше всего подходила к ее каштановым волосам. Без очков ее глаза казались огромными и такими же ясными и голубыми, как и у тети Эстер. Мэри отступила назад, восхищаясь результатом своей работы.
– Ты выглядишь не просто хорошо, Клейтон не сможет оторвать глаз. У меня предчувствие, что это будет самый веселый прием, который мне доводилось видеть.
* * *
Резиденция Пауэлов была еще более роскошной, чем у Джерардов или Честеров. Виктория в изумлении разглядывала мраморные ступени, высокие греческие окна, драпированные персидскими кружевами, мерцающую мебель из палисандрового дерева. Люстры сверкали, одетые в великолепные платья женщины и элегантные мужчины поднимали бокалы с дорогим шампанским.
– Ничего не бойся, – шепнула Виктории Мэри, заметив, что подруга чувствует себя не очень уверенно в этой обстановке. – Иди, как я тебе показывала, плечи назад, голову выше.
– Выходит, нелегко иметь много денег, – Виктория едва сдерживала смех, старательно следуя инструкциям Мэри. – Я думаю, изготавливать поздравления намного проще.
– Конечно, – согласилась Мэри. – Позволь мне представить тебя Виндерам и Харперам. Они оба пожертвовали довольно много денег на больницу. Их жены умирают от желания познакомиться с тобой. Только помни: улыбайся и старайся выглядеть обворожительно.
Виктория следовала за Мэри, уверенная, что если она будет все делать так, как та советовала, то успех ей обеспечен.
“Это так просто”, – думала она, грациозно раскланиваясь и улыбаясь. Она держала чашку именно так, как показала ей Мэри, ограничила себя одним сэндвичем и старалась внимательно слушать говорящих, а когда это было нужно, поддакивать. Как и раньше, ее слава изготовителя знаменитых поздравлений сделалась предметом всеобщего обсуждения.
Все было прекрасно. Викторию принимали как никогда раньше. Ее улыбка сделалась особенно ослепительной, когда к ним присоединился Филипп, повторяющий комплименты ее платью и прическе, а также несколько других, не менее привлекательных мужчин, наперебой предлагавших ей то чаю, то сэндвич. Она беспечно смеялась над какой-то шуткой Мэри, когда вдруг заметила Клейтона и Элизабет в противоположном углу зала.
У нее сильно забилось сердце, взгляд оказался прикованным к ним. Элизабет была настолько красива, что казалась почти неземной. На ней было бледно-голубое платье, подчеркивающее лучезарность улыбки. Она шла, деликатно взяв Клейтона под руку, ее смех был похож на звон колокольчика. Виктория взглянула на Клейтона. Он с обожанием смотрел на свою невесту, время от времени наклоняясь к ней и что-то шепча на ухо. Элизабет при этом заливалась смехом, очаровательно краснея.
“Здесь что-то не так, – подумала Виктория. – Клейтон любит Элизабет, это ясно, как божий день. То, что придумала Мэри, явно не получится”.
Взглянув на платье, которое принадлежало не ей, она еще больше расстроилась. “Я не могу соперничать с Элизабет”, – пришло ей в голову. Как она только могла подумать, что Клейтон мог предпочесть ее этой даме.
Вид Клейтона и Элизабет, идущих вместе, был непереносим, Виктории опять захотелось немедленно уйти.
– Привет, Виктория, – громко поздоровалась Элизабет, осматривая бледно-лиловое платье. – Ты выглядишь прекрасно. Мне кажется, я уже где-то видела это платье. Мэри, это не твое?
– Как тебе сказать, в общем да. – Мэри бросила на Элизабет взгляд, менее всего походивший на дружеский. – Как чудесно, что у нас обеих одинаковый размер. Виктория была у моего портного и заказала что-то сногсшибательное. К лету все будет готово.
Элизабет снисходительно улыбнулась:
– Вот увидите, что она встретится со своим избранником. Мы не хотим, чтобы Виктория оставалась слишком долго одинокой.
– Я не думаю, что с этим могут быть проблемы, – Мэри многозначительно посмотрела на мужчин, держащихся на небольшой дистанции.
– Кажется, Филипп и его друзья уже будто околдованы.
– Идиот! – сказал Клейтон, глядя на Филиппа недобрым взглядом. Он повернулся к Виктории и не смог сдержать восхищения. Его глаза мгновение задержались на линии выреза, но Виктория могла поклясться, что увидела ярость на его лице и что-то еще, от чего ее сердце стало биться сильнее.
– Это прекрасное платье, но ты могла бы дать ей что-нибудь более классическое. Ты же знаешь, каковы эти молодые люди на самом деле, – заметил он Мэри.
– Прекрати, – отозвалась та. – Виктория не собирается одарить их всех своим вниманием, не так ли, дорогая?
Виктория только было хотела сказать “нет”, но Мэри пристально посмотрела на нее. В первый раз в своей жизни Виктория воспользовалась способностью завлекать, вспомнив рассказы женщин, которым она писала письма. Стараясь скрыть улыбку, она потупила глаза, обещая про себя завтра утром пойти на исповедь.
– Да, не всех Но они все такие милые, особенно Филипп Он даже пригласил меня на прогулку верхом Как ты думаешь, стоит поехать?
Она посмотрела на Мэри широко открытыми глазами и сестра Клейтона одобрительно усмехнулась.
– О, да. Он так тобой увлечен. Я думаю, это потрясающая идея. А ты как считаешь, Клейтон?
Клейтон пробормотал что-то невнятное. Мэри сияла.
Элизабет отвлекла Клейтона показывая на слугу в другом конце зала.
– Клейтон, смотри слуга, кажется, обращается к тебе.
Клейтон оторвал свой взгляд от Виктории и заметил дворецкого, пытающегося ему что-то сообщить. С улыбкой он повернулся к Элизабет и поцеловал ее руку.
– Я сейчас приду. Надеюсь, вы меня извините?
– Не задерживайся слишком долго, дорогой, – сладко проворковала Элизабет – Минута, проведенная без тебя, кажется вечностью.
Клейтон неловко улыбнулся и направился к дверям, в то время, как Элизабет переключила свое внимание на молодую предпринимательницу.
– Он такой красивый. Он написал мне еще одно стихотворение.
– Я уверена, что он будет воспевать твои ноги, дорогая, – сказала вежливо Мэри, пока Виктория отпивала чай, и добавила. – Кстати, Элизабет, это не тебя я видела в опере накануне с Чарльзом Ингерсолом?
Элизабет, не моргнув глазом, так же спокойно улыбнулась Мэри.
– Да. Это мой старый друг Я думаю, он и сегодня здесь.
– Какая жалость, что Клейтон не мог присоединиться к вам в опере. Но его работа отнимает так много времени. Это несправедливо, ты так не думаешь? – не унималась Мэри.
Улыбка Элизабет угасла, она только собиралась ответить Мэри, как появился Клейтон с большим букетом маргариток. Когда он преподносил их невесте, в ее глазах появился невыразимый ужас:
– Маргаритки! О, Господи, Клейтон, как – как ты мог! – Она громко чихнула, и целое облако лепестков поднялось в воздухе вокруг нее. – Возьми их, – она сердито сунула цветы обратно Клейтону, который смущенно смотрел на нее. – Убери их отсюда! Я не могу, – и она снова чихнула, потом еще и еще.
Нос Элизабет порозовел, глаза слезились.
– Сейчас!
Клейтон взял букет, протянул его официанту и попросил воды. Мэри с состраданием вздохнула, потом протянула платок.
– Бедняжка. Боюсь, мой брат все испортил. Маргаритки!
– Никогда больше не дари мне маргариток! – наконец, смогла произнести Элизабет. – Ужасный сорняк!
– Извини. Я не знал о твой чувствительности к цветам. Я только пытался сделать для тебя то, о чем ты просила.
– Я знаю, я… ап-чи! – чихнула Элизабет, понимая, что выглядит совершенно неприглядно.
По тону Клейтона она поняла, что обидела его, но чихание все усиливалось. Извинившись, она быстро вышла. Мэри пожимала плечами, изображая невинность. Клейтон последовал за невестой со странным выражением в глазах. Слабое чувство вины преследовало Викторию, но она напомнила себе о двух других поздравлениях. Элизабет едва не показала Клейтону свой настоящий облик. Это было как раз то, что ему необходимо было увидеть.
Желая поправить положение, Клейтон протянул возлюбленной “свои” стихи:
Прелесть женщины – не в изысканности манер,
В стройных линиях ее ног,
В ее очаровательных, изящных ножках,
В крохотных ножках, ступающих по земле.
Взгляд Элизабет был теперь совсем не ангельским. Ей, наконец, удалось справиться с чиханием и привести лицо в порядок. Она вернулась к Клейтону, ожидая услышать новые слова любви. Теперь же ей, задыхающейся от ярости, приходилось ломать руки в нерешительности и думать, как поступить, что сделать: то ли ударить Клейтона при всех, то ли отомстить ему по-другому.
– Как ты посмел? – У нее яростно горели глаза. – Как ты мог написать такое.
– В чем дело? – Клейтон недоуменно сжимая листок в руках, смотрел на свою невесту, как на сумасшедшую.
– В том, что ты написал, я не нахожу ничего смешного, это совершенно безвкусно, – задыхалась от злобы Элизабет.
– О чем ты говоришь? – он схватил ее за руку, не давая уйти. – Это, может быть, немного необычно, но здесь нет ничего плохого, – оправдывался Клейтон.
– На самом деле? – Элизабет фыркнула, потом приподняла подол платья.
Клейтон, ничего не понимая, опустил глаза на пол, он долго ничего не мог сообразить, пока не увидел ее ступни. Они у нее были какими угодно, но только не изящными. Он, наконец, осознал, что у нее был такой размер ступни, который он ни разу в жизни не встречал у женщин. Комизм этой ситуации был так силен, что Клейтон разразился смехом.
– Здесь нет ничего смешного! – Элизабет била его кулачками в грудь, с каждым моментом распаляясь все больше. – Ты самый грубый, самый безмозглый мужчина, которого я когда-либо встречала! Я скорее умру, чем выйду за тебя замуж!
Улыбка исчезла с лица Клейтона, он так сердито посмотрел на Элизабет, что ее гнев быстро улетучился.
– Прости, что я поставил тебя в такое положение, – сказал он холодно. – Стихотворение было, конечно же, ошибкой, но я не думал, что так получится. Очевидно, мое предложение ничего не значит для тебя.
– Извини, – быстро нашлась Элизабет, поняв, что рассердила его, а кроме того, показала себя не с лучшей стороны. Выдавив из себя улыбку, она кокетливо взглянула на Клейтона. – Я очень переживаю из-за своих ног.
– Я вижу.
Он позволил ей взять себя под руку, но все еще смотрел на нее так, как будто видел насквозь. Элизабет быстро поцеловала его в щеку.
– Это было глупо с моей стороны, дорогой. Ты ведь простишь меня, не так ли? – она попыталась сменить тему.
Клейтон улыбнулся ее ребяческой выходке и согласно кивнул.
– Конечно. Давай забудем об этом. Все пошли на ланч, я думаю, мы должны присоединиться к остальным.
* * *
Мэри и Виктория видели, как Клейтон вышел. В его облике и в том, как он вел свою невесту в столовую, чувствовалось напряжение. Мэри как-то ухитрилась усесться рядом с ними, и, сияя, спросила с совершенно невинным видом об их прогулке в саду:
– Я слышала, что у Пауэллов отличные папоротники. Они вам понравились, Элизабет?
Клейтон не очень приветливо посмотрел на нее, Элизабет извинилась и вышла. Дождавшись ее ухода, Клейтон сделал маленький глоток вина, а затем пристально посмотрел на сестру.
– Еще немного, и я бы стал ругаться. Надеюсь, ты не приложила руку ко всему этому? – спросил он.
– О чем ты говоришь? – вежливо ответила Мэри. Когда Клейтон ничего не сказал на это, она продолжила в том же тоне:
– Перестань хмуриться и передай мне сэндвичи. Ты выглядишь гораздо старше, когда сердишься. Кстати, тебе не пора на работу?
Он вынул из кармашка часы, проверяя время.
– Из-за холеры больница переполнена. Мы работаем не покладая рук, но людей не хватает.
– Неужели положение такое тяжелое? – спросила Виктория.
Клейтон кивнул:
– Я никогда не видел ничего подобного. Все палаты переполнены. У нас нет в достаточном количестве ни пищи, ни медикаментов. Больные ужасно страдают: мужчины, женщины, маленькие дети – большинство из них бедны, у них нет денег.
Виктория вздрогнула, когда представила себе эту картину. В этот момент вернулась Элизабет.
– Тебе нужна моя помощь? – спросила Виктория. – Я, хоть и не сестра милосердия, но могу подавать лекарства, менять постель.
– Я тоже хотела бы помочь, – искренне сказала Мэри.
Клейтон улыбнулся.
– Очень благородно с вашей стороны, но больница не самое подходящее место для женщин. Я не знаю, сможете ли вы работать в таких условиях, – поделился сомнениями Клейтон.
– О, это ерунда, – твердо заявила Мэри. – Нас это не остановит. Ведь у вас работает столько женщин-сиделок, а им это не мешает. Мы придем днем.
Строго посмотрев на Клейтона, Мэри повернулась к Элизабет.
– Ты пойдешь с нами?
Элизабет побледнела.
– Я… не могу. Я не перенесла бы этого. – Она улыбнулась Клейтону и мило пожала плечами. – Вы ничего не имеете против, правда?
– Да, я понимаю, – не совсем обычным голосом произнес Клейтон и добавил, тепло улыбнувшись Мэри и Виктории:
1 2 3 4 5 6 7 8