Нашел, заулыбался и помахал ей рукой. Она тоже нехотя приподняла руку, чтобы махнуть ему, но в это время машины, что окружали черный «Форд», разом тронулись и освободили ей весь обзор. Она взяла газету и опять посмотрела на ту сторону дороги. Теперь она видела, как Витя открыл дверцу машины, сел, наклонился, вставляя ключ… Клементия подошла к краю дороги и посмотрела направо, в следующий момент намереваясь шагнуть на бетонное дорожное полотно, и она шагнула, но в это время что-то оглушительно грохнуло, рвануло, высоко взметнулось пламя, застучало по асфальту, оранжево-красно полыхнуло еще раз, а потом – черный дым заслонил обзор…
Потрясенная увиденным, Клементия не сразу сообразила, что все еще стоит на разделительной полосе, не решаясь перебежать широкое – в три ряда – полотно дороги. Зачем ей теперь бежать?… Как сквозь сон повторяла она одну и ту же фразу… и все стояла, и смотрела на полыхающий ярким пламенем автомобиль, еще минуту назад называвшийся «Фордом», а теперь – это было всего лишь грудой горящего металла… И Витя-охранник… ее ненадежный телохранитель, который лишь час назад целовал ее и лез ей под свитер… Слезы ручьем бежали из ее глаз и скатывались на подбородок, а она все никак не могла решить такую простую задачу – переходить ли ей дорогу…
Очень скоро на стоянку подъехала дорожная милиция, собралась толпа водителей… Клементия медленно пошла по разделительной полосе – подальше от страшного места, и уже минут через десять, когда она нашла в себе силы оглянуться назад, то не увидела уже ничего – густой кустарник, с не облетевшими еще листьями, скрыл от нее все происходящее на стоянке.
* * *
Лишь во второй половине дня Клементия добралась до Москвы. Первым делом она залезла под душ и долго стояла, отогреваясь и смывая грязь, слезы, усталость. Когда через час она уже спала беспробудным сном, в дверь к ней позвонили. Не соображая ничего, спотыкаясь о разбросанные по дороге собственные вещи, она подошла к двери и заглянула в глазок – на площадке стоял ее «комиссар». Рядом с ним – та женщина, из-за которой все по сути дела и произошло. Клементия открыла дверь и, пропуская гостей вперед, заревела уже в голос.
Еще через полчаса, когда Максим напоил горячим чаем обеих плачущих женщин, Клементия поведала о том, что же с ней произошло в течение последнего времени. Она уже не плакала – она предлагала план дальнейших действий. Она ведь дочь милиционера и воспитанница самого «комиссара Мэгре». План «комиссаром» был одобрен после значительных поправок.
Глава 47
ВАДИМ, суббота, 27 сентября
За рулем автомобиля Вадима не отпускала мысль – неужели ни на кого нельзя положиться и наступило время, когда его окончательно загнали в угол? Раньше загонял в угол он сам… Он дал волю своим эмоциям – ругался вслух самыми грязными словами, которые мог только придумать. Он ругал себя, компаньонов, партнеров, сотрудников и обслугу. Не забыл и всех баб, которых только мог вспомнить. Но запас ругательств был у него не так велик, и очень скоро ему надоело произносить одно и тоже, однако пришло успокоение, и вернулся холодный и трезвый расчет. Главное, никогда не надо ставить точку – выход всегда найдется, важно – держать себя в руках. И уже, съезжая с кольцевой, он был спокоен – холоден и рассудителен.
Через полчаса он уже говорил с охранниками. Картина, как он и предполагал, вырисовывалась вполне ясная: сговор. Сынок уговорил впустить эту, неизвестно откуда взявшуюся девку, закрыл собак, потому что девка боялась переступить порог, потом он дал ей ключи от солярия. Разбитое стекло – инсценировка, устроенная кем-то из охранников – не важно теперь, кем именно. Телефон не работал? Ерунда, это потом придумали эти два одураченные, сейчас же работает, да и как может не работать сотовая связь? Абсурд. С этим он еще разберется, а пока – надо искать девицу.
У Анны не было никого в Москве, кроме Варвары да брата, которого она возможно, просто выдумала, чтобы его позлить. Да вот еще, тот простоватый сыщик, с которым она познакомилась там, на улице, когда ее эти двое преследовали по всей Москве, и к которому он сам приезжал, чтобы выяснить степень его причастия к Климовской. Но быть может, она знала его и раньше… Не зря же он ездил к ней на дачу, первым приехал после пожара, пришел на кладбище… А вот девка откуда взялась? А вычислить его дачу? Для настоящего сыщика – это пустяк. Девка… Либо она сообщница Сынка, а это значит, что он или от бандитов, или они оба от ФСБ, или какой-то частной структуры, работающей в эту же корзинку. Девка по описанию, возможно, сотрудница сыщика… Правда, у той не было кудрявых волос, та, помнится, была светловолосой, а не рыжей, но при современной то химии… Правда, умной та девица – из сыскного агентства «Аргус» – совсем не выглядела. Скорее, наоборот. Однако версии надо отработать, как говорят в детективных романах.
Впрочем, и Валерка, и Казак – могут быть и от бандитов и от державников, и вот это уже надо принять не как теорему, а как аксиому… А он считал их своими. Можно было бы сейчас все и выяснить, а для этого поручить обоим разыскать эту девку, назвавшуюся Натальей… А может быть, это та Наталья – его старая знакомая? Хотя, вряд ли, этой по рассказам лет двадцать-двадцать пять, а той сейчас – не меньше тридцати пяти… Так вот, кто из охранников первым найдет адрес этой псевдонатальи, тот из ФСБ, тогда второй – от бандитов. Так все просто? Нет, не пойдет. Придется заняться ее розыском через другие каналы и только самому. И он решил отъехать на приличное расстояние, чтобы не вести весь розыск по телефону из дома – своему дому он больше не доверял.
Уже через час он знал ее адрес, так же как и ее настоящее имя – Клементия. Дурацкое, но хорошо запоминающееся.
Глава 48
АННА, суббота, 27 сентября
То, что папку надо немедленно отдать – вопрос уже не стоял. Да, но в обмен на ее документы.
Было уже почти шесть вечера, когда Максим с Анной наконец решили вопрос – ехать им вдвоем за папкой или поедет один только Максим. Решили – вдвоем. Во-первых, вечером Максим ни за что не найдет нужный поворот в самом Владимире, во-вторых, если и найдет, то может проскочить еще один поворот – уже за городом, в-третьих, в самой деревне найти дом тоже не так-то просто – нет ни названий улиц, ни номеров на них. У тетки, например, вместо номера дома висит табличка с изображением багра – это значит, что во время пожара в селе, она обеспечивает именно это орудие тушения. Да и самой деревни за время всяких катаклизмов может уже и не быть. Последнее теткино письмо было как раз год назад. Но самый веский аргумент: тетка – всегда была недоверчивой и, вряд ли станет доверчивей к старости, а потому – ни за что не отдаст – неизвестно кому – папку с бумажками любимой племянницы, да еще с ее письмами.
– Но можно же написать записку, зачем же, на ночь глядя ехать неизвестно куда? – Убеждал Максим обеих женщин, но это не возымело никакого действия. Обе считали, что медлить никак нельзя.
– Надо ехать и, как можно скорей, пока он сам туда не приехал, со своими гориллами. Уж если он взялся за что-то, то не отступит. Да вы и сами так бы поступили, – Анна говорила категорично и твердо.
– Согласен. Искать в темноте, неизвестно какую деревню – не самое разумное решение. Едем. Иначе ни документов, ни кредитных карточек – не видать. А вот, отдаст ли этот Вадим Борисович документы в обмен на папку – это еще вопрос. Мне показалось, что он к вам неравнодушен, мадам Климовская. Я правильно назвал ваше имя?
– Верно. И то, и другое. Не отдаст он Климовской никаких документов.
– Тогда в дорогу. Клементия остается дома, ни на какие звонки не отвечает, из дома не выходит, к двери не подходит. Ясно?
– Предельно. Но вот, кто меня кормить будет?
– Ничего, одну ночь можно и без еды. Чай, да кофе. Вон еще бутерброды остались.
– А вы за ночь обернетесь?
– Да тут всего-то, километров сто пятьдесят до Владимира.
– Но еще в сторону километров десять-двадцать до самой деревни. – Уточнила Анна. – Но, уж к утру то мы вернемся. Это крайний случай.
– Да, кстати, а почему мы не вернулись на дачу, нужно же было и там посмотреть документы, может они до сих пор там лежат?
– А разве я вам не сказала, что сразу после пожара, дом обшарили его люди и вынесли мои вещи…
* * *
Уже стемнело, когда они нашли тот самый поворот и выехали из Владимира в нужном направлении. Анна молчала, потому что была немало смущена тем обстоятельством, что не смогла сориентироваться, молчал и Максим.
– Анна, город-то невелик, ну как можно так путаться – время поджимает, тут и поворотов-то – всего-ничего. – С досадой произнес всегда сдержанный Максим, отчего Анна даже расстроилась.
– Ну, я же не специально, я действительно давно здесь не была и все забыла. Вон сколько домов настроено. Мне не хотелось вас так обременять. – Она замолчала, а потом сухо и официально добавила, – все ваши услуги я оплачу.
– Да какие услуги? – Взорвался он. – Я ведь чисто по-человечески. Или у вас там – на Западе – это не практикуется? Все на деньги? – Но, увидев, как изменилось ее лицо, добавил примирительно. – Извините, я просто нервничаю. А что касается оплаты, то эта операция – благотворительная. В фонд помощи недоразвитым странам Европы и нашим соотечественникам, живущим за рубежом. Если вам и так не нравится, то это – акт милосердия в другой фонд – феминистической организации.
– Какой?
– Феминистической.
– Не понимаю.
– Ваш журнал женский? Женский. А значит, феминистический. Западные женщины – сплошь феминистки.
– Заблуждение. Есть, как те, так и другие, а мой журнал, скорее, патриархальный, нежели феминистический. Мы ратуем за семью, а не за свободу от семьи.
– Тогда вопрос, почему вы сами не спешите создать семью?
– Некорректно. Ответа не будет. Это все равно, что спросить у одинокой женщины: с кем она делит постель в настоящий момент. Я бы только так определила этот вопрос. Однако – это грубо. Приношу и я свои извинения. – Она замолчала и отвернулась, глядя в окно на темный лес. – Я понимаю, – добавила она после некоторого молчания. – Это простое любопытство, а не желание меня обидеть.
– Это любопытство, но не только. Отложим наш разговор на будущее, вот должно быть остатки от указателя, – и он кивнул головой в сторону освещенного фарами придорожного столбика, – а вон там и деревня, если мы не сбились с дороги.
– Но мы, кажется, попали на пожар, – забеспокоилась Анна, когда за поворотом увидела яркое зарево. – Уж не тетин ли это дом?!
– Не к слову поминали вы про багор и про пожар, не к слову… – Только и сказал Максим, когда они подъехали к пожарищу.
* * *
Пожар был такой сильный, что к дому было не подступиться. Они провели почти половину ночи на пожаре, но затушить пламя было фактически нечем: когда-то обязательный в каждой деревне пруд давно зарос осокой, а потом и вовсе высох. Да и кому следить за прудом – чистить, да углублять, если всего в деревне этой осталось пять дворов и уже лет двадцать не живет ни один мужик, а все дряхлые бабки. Магазина, сколько Анна помнила, не было, хлеб да продукты привозили раз в неделю родственники, да и то, если сами на огороды приезжали. Это с весны до конца осени, а зимой – никого здесь обычно и не оставалось.
Анна плакала, считала себя виноватой в том, что доверила уход за теткой дальней родственнице, которой для этой цели регулярно посылала из Германии деньги. Жить у родственницы тетка отказывалась, на зиму перебираясь к своей школьной подруге в Суздаль. Деньги Анна не могла посылать в деревню – здесь не было даже почты…
… Под утро из соседнего поселка приехал участковый – молодой и неопытный. Ни пожарных, ни просто любопытных, привлеченных заревом пожара, так и не было. Деревянный дом сгорел дотла.
Анна сидела в машине и плакала, когда к ней подошел Максим и молча сунул в руки акт, который он помогал составлять милиционеру. Прочитав строчку «… на месте пожара обнаружены сгоревшие остатки человека… предположительно – женщины», Анна закрыла лицо руками и зарыдала в голос. Подошедшая из дальнего дома старуха, пыталась что-то объяснить Анне, но та ее не поняла – старуха оказалась глухонемой, а по ее жестам ничего нельзя было понять. Она показывала, то решетку из растопыренных пальцев, то махала куда-то рукой, то тянула Анну к своему дому… Все решили, что она – не в себе. Да и будешь не в себе, если этой осенью в заброшенной деревне только и осталась эта бабка. Всех остальных родственники уже развезли по домам – до следующей весны. Хотя, рано развезли – картошка еще не вся выкопана – это лето было жарким, осень теплой и сухой…
* * *
Обратно ехали молча, а перед выездом на кольцевую дорогу Максим заметил машину, которая следовала за ними почти от самого Владимира. Сначала он не обратил на нее должного внимания, но когда увидел, что та сворачивала на тех же поворотах, останавливалась там же, где и они, то призадумался – как мог он так непрофессионально себя вести и допустить «хвост»? Чтобы удостовериться в этом окончательно, хотя все и так было ясно и без проверок, он остановил джип у киоска и долго рассматривал витрину, прежде чем купить бутылку минералки. Серый «Опель» стоял так же долго. А когда Максим резко затормозил на одном из перекрестков, отчего «Опель» едва не ткнулся в задний бампер его автомобиля, то Анна, обернувшись назад, прошептала:
– Кажется, это старый знакомый – Клементия называла его Казаком. – Анна видела его лишь мельком, но с вероятностью до девяносто пяти процентов сказала бы, что это он. Позади водителя сидел пассажир. Потом Максим долго петлял по Москве, прежде, чем смог оторваться от хвоста – не везти же их на квартиру. Решили ехать к Клементии – там безопаснее – есть проходной двор.
Глава 49
МАКСИМ, воскресенье, 28 сентября
– Теперь совершенно очевидно – за этой папкой, вернее за документами, охотятся сразу три структуры… А может, больше… Все они о наличии этих бумажек знают, все хотят ими владеть.
– Господи, да что такое там может быть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35