— Скучно, — проскрежетало существо, широко распахивая клюв и нервно перебирая когтями по камню, отчего последний крошился и сыпал искрами. — Развлекайте меня!
Скосив взгляд на рукоять меча, выглядывающую из-за плеча, я решил не обострять обстановку. К чему лить кровь, если ты не уверен, что она будет чужой? Для начала попробуем договориться по-хорошему. Расскажу ему пару анекдотов, кот-баюн песенку споет — и мирно разойдемся.
— Для начали я хотел бы представиться, — сказал я, засовывая квакающий и рвущийся прочь клубок в карман. — Волхв Аркадий. Кота-баюна зовут Василием, а спящего домового — Прокопом.
— Уже интересно, — перестав крошить нерукотворный пьедестал, сообщило существо с головой петуха. — продолжай!
— Мне бы было легче разговаривать, зная, с кем, собственно, я имею честь…
— Чего?! — вытянув длинную шею, прокаркал петухоголовый мутант.
— Ты кто? — конкретизировал мой вопрос баюн, который осмелел, поняв, что есть его не собираются.
— А что, не видно? — Существо расправило крылья.
— Видно, но непонятно, — признался я.
— Я василиск, — гордо прокаркал мутант, рывком головы откинув гребешок на затылок.
— Правда?
— Правда.
— А не мог бы ты смотреть в сторону?
— Это почему?
— Да разное говорят…
— А что говорят?
— Говорят, что твой взгляд ядовит, он убивает всех вокруг.
— А еще?
— Говорят, петух и ласка имеют иммунитет.
— Чего?!
— В смысле невосприимчивы к яду.
— Какая ласка? — блеснул глазами василиск. — Нежная?
— Да обычная, лесная.
— Какая-какая?
— Ну… зверушка такая. — Я изобразил предполагаемые размеры. — Пушистая, с острыми зубами.
— Не, такую ласку не хочу. Вот как-то одна знакомая почесала мне шейку. Вот это была ласка! Обычно-то она все больше норовит клювом ударить…
— Таковы женщины…
Минутой многозначительного молчания мы выразили мужскую солидарность пред лицом женского коварства.
— Опять скучно! — заявил василиск. — Сейчас взвою с тоски. Лучше развлекайте.
— А сам себя не можешь? Или к подруге своей сходи — развлечетесь.
— Не могу.
— Она далеко? — догадался кот.
— Да нет, близко. Просто однажды, когда мы были вместе, на нас напала скука… я взвыл первый.
— И что?
— Окаменела.
— Кто?
— Подруга. Я же говорил…
— А почему?
— Что почему?
— Почему окаменела?
Наш диалог все более начинал напоминать блиц-игру «Что? Где? Когда?»
— Я же взвыл.
— И… — Ситуация начала проясняться. — Она окаменела?
— Ну да.
— И если ты взвоешь сейчас, то окаменеем мы?
— Ага, — с трудом сдерживая зевоту, подтвердил петухоголовый василиск.
И тут, как назло, из моей головы вылетели не только все анекдоты, но даже более-менее занятные истории. Лишь мысль о том, что я стану сам себе памятником, крутилась в голове: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» Главное — принять наиболее подходящую случаю позу. Правую руку раскрытой ладонью вперед, левой вроде бы закрываю глаза от солнца. Это чтобы вездесущие голуби не добрались до лица…
— Загадки любишь? — поинтересовался Василий.
— Наверное, — неуверенно протянул василиск.
— Тогда угадай, — хитро щуря глаза и топорща усы, предложил баюн. — Кто на свете всех белее, всех румяней и нежнее?
— Моя подружка.
— Почему?
— А у нее пушок белый-белый, хохолок нежно-розовый, а уж нежная… я, кажется, вспоминал о ласке.
— Есть вещи и белее, и нежнее…
— Познакомишь? — выпячивая грудь, поинтересовался василиск. И тут же принялся оправдываться: — Подружка все равно окаменела. Скучно…
— Какое скучно? — возмутился Василий. — Отгадывай загадку. У тебя еще две попытки.
— Что же это может быть?
Пока василиск задумчиво теребил хвост, баюн наклонился ко мне и прошептал:
— Сдается мне, это мероприятие грозит затянуться, так что продолжай погоню. Прокопа брось здесь, я присмотрю. Удачи!
— А с вами…
— Нечего не случится, — уверенно заявил кот. — Уж я его развеселю, будь уверен. Только ты там недолго.
— Спасибо. Я пошел.
— Ты куда? — поинтересовался василиск, подозрительно рассматривая квакающий клубок, который я извлек из кармана.
— Пускай идет, — переключил на себя его внимание баюн. — Отгадал?
— Не знаю.
— Ладно. Для первого раза я скажу ответ. Всех белее — это мел. Всех румянее — румяна. А нежнее — материнская ласка.
— Но здесь три ответа! — возмутилась петушиная голова, потрясая гребешком.
— А никто и не обещал, что будет легко. Между загадками сделаем небольшой поэтический перерыв. Я спою тебе.
— А ты и петь умеешь? — удивился василиск.
— Сейчас услышишь, — сказал кот. На его месте я запугивать пернатого мутанта все же не стал бы.
Бросив клубок на землю, я последовал за ним, успев все же услышать первый куплет нового шедевра кота-баюна. Благо чем-чем, а громкостью голоса не уступит никому…
Рассыпались орды, сбежала вся рать.
Да здравствует витязь наш, мать-перемать!
Остался лишь я, мне на битву на…
С трудом поспевая за скачущим клубком, я довольно быстро миновал лесистую полосу и оказался на небольшом каменистом плато, в центре которого застыло мраморное изваяние изящной девушки, сжимающей в кулачках карманные молнии. Одетая в короткую тунику, она напоминала древнегреческую богиню охоты, вот только у ног ее замерли не трепетные лани, а сильные воины, от напряженных фигур которых веяло опасностью. Потрясающий натурализм. Скульптурная композиция, способная украсить собой зал любого музея. Именно там ей и место, а не посреди пустыря, куда заходят лишь редкие путники, гонимые нуждой или любопытством, да редкие местные звери. Именно встреча последних с первыми могла привести к появлению подобной скульптурной композиции. Это даже представить можно. Идет себе красивая молодая леди, сопровождаемая полудикими охранниками, а навстречу им выползает из леса скучающий василиск. Воины группируются вокруг девушки, их тела готовы к броску, но их игнорируют — они не вызывают интереса. Ленивый зевок во весь петушиный клюв. И композиция готова. Быстро и качественно. Отсутствие василисков в нашем мире — благодать. А то у каждого дома стояли бы невероятно натуралистичные статуи. Писающий мальчик, в некоторых странах с заметными признаками национальной принадлежности; девочка, сосущая леденец или чупа-чупс на любой вкус, — как признак эпохи, горлышко бутылки с водкой или что-то еще — как соответствие моральным нормам; дама с собачкой — любая с любой и на любой вкус; мужчина с сигаретой, один спасет лошадь, а второй — табун, причем с каждой затяжкой. Думается мне, что не много времени понадобилось бы находчивым дельцам от искусства, чтобы наладить производство скульптурных композиций под заказ. И заказчики найдутся. Кто-то из жалости закажет китайского паренька — вешалку. Так и он не будет больше голодать, и прихожая выглядит солиднее. Кто-то любит окружать себя красивыми вещами — и пойдут потоком поезда с красивыми девочками со всего света, беленькие с Украины и из Польши, желтенькие из Вьетнама и Кореи, а черненькие из Зимбабве и негритянских кварталов Америки. Хотите азиаточку в позе лотоса — без проблем! Чего еще изволите?
Скрипнув зубами, я отогнал слишком уж реальное видение и подошел к каменным изваяниям.
Нет, слава богу, это всего лишь статуя. Очень тщательно выполненная, но не более того. Чтобы развеять последние сомнения, я наклонился и заглянул туда, где резец мастера при всем желании не смог бы придать камню полной схожести с оригиналом. Не как у живых, но весьма-весьма…
Распрямившись, чтобы залитое краской лицо приобрело нормальный оттенок, я с интересом коснулся камня рукой.
Теплый, приятный на ощупь, и… движется!
— А-а-а!!!
Попытавшись отскочить, я почувствовал, как каменные пальцы сжались на моих ногах. Мышцы пронзила резкая боль. Завалившись на спину, я схватился за рукоять меча. Держащие меня каменные воины отвели для удара свои широкие ножи, похожие на римские короткие мечи, любимое оружие легионеров. Девушка в тунике подняла вверх зажатые в руках молнии, видимо собираясь приколоть меня к земле, как юные натуралисты бабочку к планшетке.
Лягнувшись, я попытался освободить зажатые ноги, но единственным, должен признаться — приятным, результатом этого акробатического номера стал тот факт, что брошенная девушкой молния вонзилась в землю, а не в меня. Нимало не расстроенная промахом, метательница каменных молний нависла надо мной, примеряясь для повторной попытки поставить жирную кровавую точку на моей жизни.
Порыв ветра скользнул по спине, взъерошил волосы и прошептал:
— Прощайте.
Сжимавшая мою правую ногу рука разжалась.
Отпустивший меня воин попытался мечом выбить из рук девушки молнию. Камень столкнулся с камнем. Во все стороны брызнули осколки.
Еще один порыв ветра и «Прощай…».
Более не удерживаемый каменными руками, я извернулся ужом и бросился на каменную молниеметательницу, поскольку воины обратились против нее, стараясь предотвратить мое убийство. Не имея возможности выхватить меч, я попытался весом своего тела сбить ее с ног, но вместо этого попал в каменное кольцо не по-женски сильных рук. С хриплым свистом воздух вырвался из сжатых легких, для вдоха же сил не осталось. Теплый ветерок коснулся покрытого потом затылка. Ни вздоха, ни слова. Внезапно хватка каменной девы ослабла. Она склонила ко мне голову и коснулась теплыми губами щеки. От потрясения я не устоял на ногах, когда ее руки разжались, даря свободу.
— Помогите мне, — попросил я Троих-из-Тени, беспомощно шевеля онемевшими конечностями в попытке отползти подальше.
Они мне не ответили. За спиной была лишь пустота. Угнетающая, рождающая желание затравленно озираться. Я так привык к их постоянному присутствию, порой излишне навязчивому, временами нервирующему их бесцеремонной любознательностью, но всегда дающему уверенность в защищенности спины. И вот теперь…
— Ква… — неуверенно напомнил о себе клубок шерсти, пытаясь выбраться из-под меня.
Хорошо еще, что нитки оказались крепкие и не порвались, а узел не распутался. Иначе искать бы мне Кощея Бессмертного до скончания моего жизненного срока, так как надежды на то, что он помрет раньше, никакой.
— Мир, — предложил я ожившим статуям. Метательница каменных молний прижала руки к груди, опустила взгляд и залилась краской. Отчего мрамор стал из белого пунцовым.
— Вот как оно получается… — растерянно произнес тот из воинов, меч которого разлетелся на куски от столкновения с ручной молнией его госпожи.
— Обалдеть, — гнусавя и растягивая гласные, поддержал его второй, с видимым удовольствием рассматривая себя. Напряг — расслабил мышцы, любуясь игрой волн на поверхности мрамора.
— И как долго это продлится? — спросила почему-то у меня каменная дева, почти безрезультатно пытаясь закрыть свои прелести крохотными ладошками.
— Что? — не понял я.
— Мы, камень… движемся… живые… — принялась перечислять она. — Как назад?
— А зачем? — поинтересовался один из воинов, — мне это нравится.
— Правда, — поддержал его напарник. — Каждому по телу. А то, что оно каменное… так это даже неплохо.
Их голоса кажутся такими знакомыми…
— Пусик? Гнусик? И… — имя сестры Троих-из-Тени напрочь вылетело из моей головы. Хотя, может статься, они и не представляли ее мне.
— Бианка, — склонила голову каменная дева.
— Очень приятно. Аркадий.
— Взаимно.
— А теперь, — я пресек попытку со стороны Пусика и Гнусика заключить меня в объятия, — необходимо продолжать преследование. Вы со мной?
— Да.
— Вперед!
Сопровождаемый сотрясающими землю каменными Троими-из-Тени, я бросился следом за шерстяным проводником, стремительно катящимся по тропинке. Он квакает, нетерпеливо подпрыгивает, когда ему приходится дожидаться, пока мы преодолеем очередное малопроходимое нагромождение камней.
Теперь, с поддержкой Троих-из-Тени, я ощутил прилив сил. Не так страшен Кощей Бессмертный, как его описывают в сказках. Пускай только попробует не отпустить Аленушку — облаченные в мраморные тела братья втопчут его в землю так, что любой асфальтоукладчик позавидует, а уж выковыривать и в голову никому не придет, легче листочками притрусить и сказать, что «так и було».
Словно в подтверждение моих слов, Гнусик с Пусиком, не сбавляя скорости, прошлись по куче сложенных один на другой камней — только каменная крошка шрапнелью брызнула из-под мраморных подошв.
Покинув плато, мы углубились в лес. Тропинка запетляла между деревьями, местами ныряя в густые заросли терновника (ветви его оставили свои автографы на незащищенных участках моей кожи), местами теряясь среди нагромождения бурелома, в недрах которого свободно может разместиться средних размеров медвежье общежитие. Берлог этак на сто…
Несмотря на кажущуюся непроходимость, довольно скоро лес начал редеть, сменившись желто-серым разнотравьем с разбросанными там и сям островками вечнозеленого кустарника и редкими деревцами, тянущимися к небу по большей части голыми ветвями.
Тропинка, которой довольно уверенно держался клубок-проводник, резко свернула влево, с тем, чтобы, обежав вросший в землю валун, слиться с двумя своими подружками и почти тотчас уткнуться в переброшенный через пропасть канатный мост. Волшебный клубок решительно запрыгал, поднимая пыль, прямо к нему.
Внутри меня все нехорошо похолодело, когда я представил себе процесс передвижения по этому болтающемуся в серой бескрайности чуду. Где вы, надежные каменные ступени?
— Плохо дело, — заявил Пусик.
— Премерзко, — подтвердил братец.
Бианка промолчала, стараясь не приближаться к обрыву, с которого видна бесконечная даль. Куда ни посмотри — вверх или вниз.
Вблизи конструкция моста показалась мне еще более хлипкой. С неизвестным сроком годности канаты натянуты параллельно с нашей стороны на ту. На расстоянии в полметра они соединены между собой провисающими веревками, которые свободно колышутся под порывами ветра. Единственным способом передвижения по такому мосту является непрерывное повторение следующих этапов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46