Ровно семь капель крови упали на фиолетовые весы.Человек выпрямился и, не обращая внимания на кровь, которая начала впитываться в рукав, стал внимательно следить за большими весами.Огромные чаши медленно сдвинулись с места, с легким шорохом коснулись камней мостовой.Потом чаша с кровью поднялась в воздух, и лунный свет вспыхнул на ее золотой поверхности.Весы пришли в равновесие.Кусок Живого Камня, вырезанный в форме трона Сорболда, вспыхнул и превратился в пепел, окутавшись клубами дыма.Человек постоял несколько мгновений не шевелясь, а затем поднял голову и торжествующе вскинул руки к небу, словно тянулся к луне.Он не отбрасывал тени.В полумраке своей спальни кронпринц метался в когтях кошмарных снов. Он покрылся потом и дышал с трудом.
Граница Илорка с Сорболдом у Крипе Дара ГРУНТОР НАХОДИЛСЯ в мрачном настроении всю ночь.За всю дорогу назад, в Котелок, он не произнес ни слова, даже не поднял глаз от земли под копытами своего коня. Он только пришпоривал его, вынуждая скакать из последних сил, стремясь побыстрее добраться до столицы королевства фирболгов.Когда он объезжал приграничную полосу, у него было прекрасное настроение, он то и дело выкрикивал насмешливые оскорбления на болгише в адрес стражей, стоявших по ту сторону границы с Сорболдом, радостно ухмылялся им и махал руками, не обращая внимания на суровые лица солдат, всячески стараясь вывести их из себя. При этом Грунтор изо всех сил делал вид, будто он самое миролюбивое и добродушное существо на свете, насколько такое возможно для великана семи футов ростом, с устрашающими клыками и зеленой шкурой. По им самим установленной традиции Грунтор всегда именно так заканчивал проверку состояния дел на границе.— Эй, милашка! Моя лошадка хочет с тобой побалакать! Она думает, будто это ты заделал ей жеребеночка!Свет от костров падал на его широкоскулое лицо и зловеще отражался от клыков и зубов, которые он содержал в безупречном состоянии.Сорболдцы, получившие четкие указания не реагировать ни на что, кроме прямого нападения, продолжали упрямо смотреть на восток, в сторону Илорка.Сержант натянул поводья и заставил своего громадного боевого коня сделать несколько шагов назад, а затем уверенно встал в стременах, ловко сохраняя равновесие.— Кстати о папашах: знаешь, дружок, а ведь Ой вполне мог бы быть твоим, если бы его не обогнал тот шелудивый пес.Ни один из сорболдцев даже не взглянул на него, а солдаты Грунтора весело захихикали.Глаза сержанта хитро сверкнули в предвкушении новой шутки. Он остановил свою кобылу Лавину и начал спускаться на землю, продолжая выкрикивать насмешливые оскорбления в адрес стражников.— Как там у вас с яйцами, ребятки? Какие-то они облезлые. С кустами, что ли, трахались или…Едва его нога коснулась земли, Грунтор замер.Кожа сержанта, обычно имевшая цвет старых синяков, вдруг побледнела настолько, что его солдаты заметили это даже в тусклом свете костров.Грунтор быстро наклонился и приложил руки к земле, изо всех сил стараясь сохранить сознание и не обращая внимания на гул в ушах. Грохот в чреве земли чуть не сбил его с ног, сделал его слабым, а следом пришли боль и отчаяние.Земля у него под руками стонала от ужаса. Мечта, умиравшая даже,Опять возродиться должна. Прядение нитей КРАСНАЯ ТОТ, КТО СБЕРЕГАЕТ КРОВЬ,И ТОТ, КТО ПУСКАЕТ КРОВЬ Лизелъ-ут
1 Хагфорт СОВЕТНИКИ ЛОРДА Гвидиона, снова собравшиеся в роскошной библиотеке Хагфорта, разбрелись по огромной комнате. Разбившись на пары и тройки, они изучали различные документы или тихонько переговаривались между собой.Первым поздоровался с королевой, вернувшейся домой, Тристан Стюард, принц Бетани, самой могущественной провинции Роланда. Он торчал возле двери в полном одиночестве и, едва Рапсодия появилась на пороге, быстро встал, а затем вежливо склонился над кольцом на ее левой руке.— Добро пожаловать домой, миледи, — приветствовал он королеву, правда не слишком внятно, поскольку явно перебрал прекрасного бренди из погребов Хагфорта.Свет, падающий от светильников, развешанных в библиотеке, блеснул на его золотистых локонах, по цвету похожих на волосы Эши, но лишенных того диковинного металлического блеска, который король намерьенов получил в наследство от своей бабушки драконихи.Рапсодия поцеловала принца Бетани в щеку, и он снова выпрямился.— Здравствуйте, Тристан, — мягко проговорила она, забирая у него руку. — Надеюсь, леди Мадлен и маленький Малькольм здоровы?Глаза Тристана Стюарда, зелено-голубые, как у всех представителей королевской линии намерьенов, моргнули, когда он на нее посмотрел.— Да, вполне, благодарю вас, миледи, — через пару секунд серьезно ответил он. — Мадлен будет рада узнать, что вы о ней спрашивали.— Юный Малькольм, наверное, уже делает первые шаги, — сказала Рапсодия, проходя в библиотеку под руку с Эши.— Да, он вот-вот пойдет. Как мило с вашей стороны, что вы помните.— Я помню каждого малыша, которому пела на церемонии Присвоения Имени. Добрый вечер, Мартин, — обратилась Рапсодия к Ивенстрэнду, герцогу Авондерра, который улыбнулся и почтительно поклонился.Затем она кивнула каждому из собравшихся в библиотеке советников и поспешно заняла свободное кресло за длинным столом из отполированного дерева, за которым заседал совет. Герцоги Роланда и послы Маносса и Гематрии, Острова Морских Магов, — представители государств, входящих в Намерьенский Союз, опустились на свои места после того, как сел король.— Я вижу, в мое отсутствие ты слишком долго задерживаешь своих советников, ведь уже ночь, — попеняла Рапсодия мужу, осторожно отодвинув в сторону тарелку с недоеденной индюшачьей ножкой, стоящую среди смятых бумаг и пустых бокалов прямо перед ней.Потом она демонстративно оглядела стол и библиотеку, в которой царил весьма красочный беспорядок.— Мы пересматриваем структуру орланданских тарифов, — ответил Эши с деланным отчаянием.— А, тогда понятно. — Рапсодия повернулась к юному Гвидиону Наварнскому, сидевшему слева от нее. — Гвидион, на чем вы остановились, когда я своим появлением прервала заседание совета?— Мы, похоже, зашли в тупик, обсуждая просьбу провинции Ярим предоставить ей льготы касательно налогов на продукты питания в связи с засухой, вот уже два года терзающей их земли.— Именно, — подтвердил Эши. — Кандерр, Авондерр и Бетани выступают против отмены тарифов, а Бет-Корбэр согласен.— Бет-Корбэр граничит с Яримом, и его расходы на перевозку товаров значительно ниже, чем у Авондерра, — запротестовал Мартин Ивенстрэнд, чья провинция, расположенная на берегу моря, находилась дальше всех от Ярима.— Кроме того, что-то я не припоминаю, чтобы Ярим снижал тарифы на свои опалы или соль в те годы, когда морская торговля шла не слишком успешно для нас, — заявил Седрик Кандерр, пожилой герцог провинции, носившей его имя и славившейся предметами роскоши, прекрасными винами и изысканными деликатесами. — Мне не совсем понятно, чем эта засуха отличается от трудностей Кандерра и других провинций Роланда.— Потому что эта засуха грозит уничтожить мою провинцию, тупица, — прорычал Ирман Карскрик, герцог Яримский. — Ваши так называемые трудности вообще никак не сказались на благосостоянии Кандерра, и тебе это прекрасно известно. А Яриму грозит голод.Рапсодия откинулась на спинку кресла и посмотрела на Тристана Стюарда.— А что думает по данному вопросу Бетани, Тристан?— Мы, разумеется, сочувствуем Яриму, — ровным голосом проговорил герцог. — И потому готовы предложить весьма щедрые льготы по тарифным платежам.В зеленых глазах Рапсодии вспыхнуло удивление, но голос оставался совершенно спокойным.— Вы очень добры.Мягкое выражение на лице Тристана сменилось более жестким.— Однако, миледи, Бетани беспокоит тот факт, что данный вопрос вынесен на обсуждение на уровне Намерьенского Союза. — В его голосе прозвучало напряжение. — До сих пор каждая провинция Роланда имела право самостоятельно, так, как она считала нужным, устанавливать свои тарифы, без вмешательства со стороны… э-э-э… высших властей. — Он посмотрел Эши в глаза. — На совете, назвавшем вас королем и королевой намерьенов, нас заверили, что провинции, входящие в состав Союза, будут иметь суверенитет.— Да, и с тех пор ничего не изменилось, — быстро произнесла Рапсодия, заметив, как потемнело лицо ее мужа. Она снова повернулась к молодому человеку, который скоро займет место за этим столом по праву герцога Наварнского. — Твое мнение, Гвидион?Юный Гвидион смущенно заерзал на своем стуле, но через несколько мгновений заставил себя выпрямиться.— Я считаю, что право каждой провинции устанавливать собственные тарифы следует уважать, но иногда возникают ситуации, когда необходимо коллегиальное решение, — просто ответил он своим чуть хриплым юношеским голосом. — Мне представляется, что нехватка продовольствия — одна из таких ситуаций. Почему те из нас, кому повезло владеть более плодородными землями и кто не сталкивается с недостатком продовольствия, должны получать огромные прибыли, наживаясь на страданиях жителей одной из провинций Орландана, вместо того чтобы оказать им помощь в минуту бедствия?— Твой отец сказал бы то же самое, — улыбнулся Гвидиону Наварнскому король намерьенов, не сводя глаз с Тристана. — Ты, как и он, способен к состраданию.— Прошу меня простить за то, что я вмешиваюсь в обсуждение довольно щекотливого вопроса, но, если вы позволите, мне кажется, я могу предложить альтернативное решение проблемы тарифов, — внезапно заявила Рапсодия, сжав ладонь Эши.— Мы вас с радостью выслушаем, миледи, — откликнулся Квентин Балдасарре, герцог Бет-Корбэра.— Ярим нуждается в воде, — проговорила Рапсодия и сложила руки на груди.Советники непонимающе переглянулись, затем уставились на поверхность стола, смущенно покашливая. Ирман Карскрик, с трудом скрывающий раздражение, нахмурился.— Будучи Певицей Неба, миледи имеет возможность обратиться к тучам с просьбой, чтобы они пролили на землю побольше воды? Или вы решили напомнить нам об очевидном факте, желая немного развлечься за мой счет?— Милорд, я не настолько жестока, чтобы смеяться над вами, когда дело касается такого серьезного вопроса, — поспешно проговорила Рапсодия, придерживая Эши, начавшего медленно подниматься со своего места. — Однако в Яриме имеется собственный источник воды, которым вы в последнее время не пользовались и который, вне всякого сомнения, поможет вам справиться с последствиями засухи.Гнев на лице Карскрика сменился удивлением.— Надеюсь, миледи известно, что Эрим-Рас высох и что даже весной, когда в нем имелась вода, она была заражена кровавой лихорадкой.— Да.— И что шанойны теперь все реже и реже находят в земле водоносные жилы.— Да, — повторила Рапсодия. — Но я имела в виду Энтаденин.В полутемной библиотеке, где уже прогорели почти все масляные лампы, повисла тишина. Впрочем, в камине продолжал пылать ровный огонь, который отбрасывал тени на лица советников.В свое время в Яриме, посреди пыльной пустыни, бил могучий гейзер. Его называли Энтаденин, а еще Фонтан в Скалах или Чудо. Сверкающие потоки воды вырывались из обелиска, состоящего из разноцветных минералов, подчиняясь циклам, схожим с циклами луны. Примерно двадцать дней каждого лунного цикла он давал сухой земле столь необходимую ей воду, и в те времена пыльный Ярим напоминал изысканный цветок, выросший в пустыне. Источник снабжал всю провинцию, фермы и поселки шахтеров водой, и вскоре неподалеку от него выросла столица, Ярим-Паар, прекрасная, словно драгоценное украшение, случайно упавшее на огромные безжизненные земли у подножия северных Зубов.Но несколько веков назад силы источника иссякли, и однажды без объяснения или предупреждения чудесный гейзер, дававший жизнь этим землям, превратился в высохшую скорлупу и больше никогда не подарил им ни капли влаги. Прошли века, обелиск под ударами сухих ветров и жары превратился в самый обычный унылый камень, такой непримечательный, что на него не обращали никакого внимания прохожие, спешившие по своим делам через центральную площадь Ярим-Паара, где он стоял.— Энтаденин умер многие века назад, миледи, — напомнил Рапсодии Ирман Карскрик, стараясь сохранять спокойствие.Рапсодия наклонилась вперед, и в ее глазах отразилось пламя камина.— Возможно. Но также возможно, что он просто уснул.Карскрик изо всех сил старался подавить раздражение.— Миледи знает какую-нибудь особую песню, которая разбудит Энтаденин, проспавший триста лет?— Мне кажется, да. Это песнь землекопов. — Рапсодия снова сложила на груди руки. — Но я не могу ее спеть. Однако в Намерьенском Союзе такие певцы есть.— Прошу тебя, объясни, что ты имеешь в виду, — сказал Эши, заметив удивление на лицах своих советников.Рапсодия откинулась на спинку кресла.— Энтаденин был чудом — свежая вода в самом сердце Ярима, где почва в основном представляет собой сухую глину. Считалось, что это дар Единого Бога и языческих богов, которым поклонялось местное население до того, как туда пришли намерьены. Таким образом, когда он высох, все стали думать, будто боги отняли у земли свое благословение, чтобы наказать ее жителей за какую-то провинность. А если дело обстояло иначе?Тишину в комнате нарушал лишь треск поленьев в камине.— Пожалуйста, продолжайте, — попросил Тристан Стюард.— Я думаю, что вода, изливающаяся из Энтаденина, попадала туда из моря, — сказала Рапсодия. — Тогда становится понятно, почему он оживал в соответствии с лунным циклом: фазы луны точно так же воздействуют на океанские течения и приливы. Я совсем недавно побывала на скалах из застывшей лавы на южном побережье земель, принадлежащих морским лирикам, — они очень похожи на те, что находятся на морском берегу неподалеку от Авондерра. Мне стало интересно, откуда Энтаденин брал воду. Вполне вероятно, она поступала из небольшой бухты или откуда-нибудь с севера, по подземному руслу до самого Ярима. Земля состоит из таких сложных пластов и наслоений, что ни один человек не в состоянии в этом разобраться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68