https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Sanita-Luxe/
Фергус нашел удобный спуск, — пояснил он солдатам. — Отлично.Он повернулся…… как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рапсодия ринулась к краю утеса.— Остановите! Остановите ее! — яростно крикнул Майкл. Кайюс выстрелил. Рапсодия упала в нескольких шагах от края, арбалетная стрела торчала из ремня, на котором обычно висел ее меч.Она вскочила, поморщилась от боли и увидела бегущих к ней солдат. Потом в последний раз встретила взгляд Майкла.И прыгнула с утеса в море. 32
ДОВОЛЬНО ДОЛГО над мысом слышался лишь вой ветра.Затем раздался двойной крик ярости, потрясший утес. Голос обманутого демона сливался с яростью жестокого, неуправляемого человека, не сумевшего получить желанный приз, ради которого он пересек океан. Звук был таким страшным, что несколько наемных солдат потеряли контроль над своим мочевым пузырем.Возмущенно взревел ветер, со скал посыпались мелкие камни, над мысом поднялись клубы пыли.Сенешаль подбежал к краю обрыва и устремил свой взгляд вниз — там, на расстоянии сотен футов, упрямые волны бились об острые рифы. Рапсодия исчезла. Майкл надеялся, что она цепляется за скалу или течение смыло ее в море, но видел лишь бесконечные серо-голубые волны, покрытые белыми барашками пены.Он запрокинул голову назад и закричал в темное небо:— Не-е-е-е-е-е-е-е-ет!Ветер подхватил зловоние демона — чудовищный запах горящей плоти, заставив солдат давиться и дрожать, когда искры черного огня взметнулись в воздух.Наемники и сами всматривались в пропасть, пытаясь найти в меркнущем свете следы бросившейся вниз женщины, но видели и слышали лишь неумолчный рокот прибоя, разбивающегося о скалы, а потом сбегающего обратно в море.Сенешаль сжимал голову, его тело извивалось в каком-то диком, исступленном танце, словно он сражался с невидимым духом. Испуганные солдаты старались держаться вместе, переглядывались, пытаясь найти поддержку друг в друге, — без Фергуса среди них не нашлось нового лидера. Наконец сенешаль выпрямился и свирепо посмотрел на них.— Ну, чего вы ждете? — рявкнул он, задыхаясь от ярости. — Спускайтесь вниз, глупцы! Прочешите пляж, осмотрите скалы, найдите ее!— Милорд… — начал один из лучников.Сенешаль сделал резкий жест в сторону обрыва, и ветер взвыл от ярости, его мощный порыв подхватил несчастного и швырнул вниз. Пронзительный крик солдата потонул в вое ветра. Остальные не могли отвести глаз от жуткой картины и с ужасом наблюдали, как тело их товарища падает на зазубренные камни. Вскоре набежавшая волна утащила его за собой.Сенешаль внимательно наблюдал и запоминал траекторию его полета и что произошло с телом дальше. Потом он вновь повернулся к своим людям:— Найдите ее.Солдаты побежали к спуску, который совсем недавно показал Фергус.Майкл стоял, подставив лицо ревущему ветру, а затем, будто опомнившись, перевел взгляд на кипящую внизу воду. Волны накатывали на берег одна за другой, точно высокая трава в Широких Лугах в ветреную погоду. Он вспомнил, как тысячелетие назад сравнивал ту траву с волосами Рапсодии, и едва не взорвался от нового приступа ярости.«Ради этого мы пересекли целый мир. Какая бессмысленная трата сил! »— Молчать! — зарычал сенешаль, царапая ногтями собственное лицо. — Прекрати мучить меня своими самодовольными заявлениями. Ты ничего не знаешь.«И ничего не вижу, ничего, кроме прибоя и скал». Вены на шее сенешаля набухли, лицо раскраснелось от гнева.— Ты хочешь посмотреть на них поближе? — оскалился он, делая несколько шагов к обрыву. — Я потерял единственное, к чему стремился. Бесконечная жизнь вдруг стала мне в тягость. Быть может, нам следует составить ей компанию в бушующем море? Тебя это устроит, самодовольный паразит?Демон неожиданно замолчал.Глаза сенешаля широко раскрылись, он неотрывно смотрел на брызги ставших такими манящими волн. Майкл ощущал, как его захватывает сладкое безумие, ужасно захотелось отдать себя в руки ветра, полететь вниз и покончить мучительное сосуществование с демоном, забыть о том, что Рапсодия от него сбежала.«Нет. Отойди от края».Майкл решительно покачал головой. Ветер подхватывал и относил в сторону капельки пота.«Она нас недостойна. Она презирала тебя. Разве ты сам этого не видел? »— Я тебе не верю, — небрежно ответил сенешаль, однако в его тоне чувствовалась угроза. — Ты видел ее лицо, когда она сказала мне, что считала меня мертвым?«Да, видел. Видел презрение».— Ничего подобного, — возразил сенешаль. — Ты видел раскаяние и страсть.«Ты не просто слеп, а еще и жалок».Снизу доносились обрывки голосов. Сенешаль посмотрел на юг, где внизу зажигались фонари — их крошечные огоньки полукольцом охватывали пляж. По темной воде побежали длинные отблески света.Голос демона в его сознании изменился, стал нежным и ласковым:«Спустись вниз, если'хочешь. Обыщи береговую линию. Ты ничего не найдешь — остаться в живых после падения на эти скалы невозможно. Но я советую тебе осмотреть берег, иначе ты не сможешь спокойно заснуть. А потом, когда ты смиришься с тем, что ее больше нет, вернемся на корабль и поплывем в Аргот. Дома нас ждет много радости».Майкл молча смотрел на волнующееся море, но темнота становилась все более плотной.«Пойдем, — уговаривал демон. — Давай спустимся к морю. Ты сам все увидишь. Фарон ждет».Сенешаль неохотно кивнул.— Да, — ответил он вслух. — Пора.Еще несколько мгновений Майкл смотрел на волнующееся море, где нашла свой последний приют Рапсодия, пытаясь выбросить из памяти взгляд, который она бросила на него перед тем, как спрыгнуть вниз.Он все понял.Смерть, даже мучительная, лучше, чем остаться с ним.— Шлюха, — прошептал он, обращаясь к налетевшему ветру. — Жалкая, похотливая шлюха. 33
Котелок, Илорк ДОЛГОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ домой из Сорболда дало возможность Акмеду получше познакомиться с женщиной, которую он нанял.Поначалу ее хрупкая фигурка, узкое лицо, а также нежелание отвлекаться от работы и терпеть неуважительное отношение даже от родственников сильно напоминали ему Рапсодию. Но чем дольше он наблюдал за Теофилой, тем больше различий между ними он находил.Рапсодия казалась ему ясной и прозрачной, как чистое стекло. Ее намерения и мотивы поступков всегда были для Акмеда очевидны, и хотя в ее характере имелось множество тонкостей и нюансов, он читал в ее душе с такой легкостью, словно текст был начертан гигантскими буквами на склонах горных перевалов Высоких Пределов Серендаира.А Теофила была такой же неясной и загадочной, как витражное стекло, которое изготавливали панджери.Большую часть пути Теофила помалкивала, предпочитая без лишних разговоров скакать по скалистым нагорьям, лежащим между Сорболдом и Илорком. Она еще сильнее замкнулась в себе, когда они оказались на горных перевалах. Теперь Теофила постоянно оглядывалась по сторонам, словно опасалась появления страшного хищника.И хотя ее молчание устраивало Акмеда больше, чем болтовня Рапсодии, от Теофилы исходили необычные вибрации. Если окружающая Рапсодию природная музыка действовала успокаивающе на нервные окончания, испещрявшие кожу Акмеда, то от женщины-панджери исходило удивительное потрескивание, висевшее в воздухе даже после того, как она уходила. Это завораживало Акмеда, но заставляло постоянно быть начеку.В тех редких случаях, когда ему удавалось вовлечь свою спутницу в разговор, Теофила отвечала на вопросы очень коротко, не отводя взгляда от дороги.Останавливаясь на ночлег, оба спали мало. Каждый старался не погружаться в глубокий сон, чтобы иметь возможность тут же отреагировать на возникшую опасность в виде хищных животных или разбойников. Впрочем, не оставалось сомнений, что и друг другу они не слишком доверяли.Все их разговоры сводились к тому, что Теофила подробно описывала виды инструментов и сырья, которые ей понадобятся, хотя она ничего не знала о месте и сути работы. С собой Теофила прихватила лишь небольшую сумку, где лежало самое необходимое: пила, кусачки и другие плохо сбалансированные инструменты. Акмед видел их, когда Теофила заканчивала работу в Сорболде. Однако панджери использовали гораздо больше различных приспособлений. И Акмед понимал, что болгам придется все делать для нее заново.«Она просто помешана на инструментах, — думал Акмед, наблюдая за Теофилой, которая с огромным увлечением составляла список. — А Рапсодия всегда имела слабость к одежде».У каждой женщины, как успел убедиться Акмед, имелась какая-то тайная страсть.Акмед видел, насколько хорошо Теофила управляется с лошадью. Когда ей казалось, что Акмед не обращает на нее внимания, она разговаривала с кобылой, которую он купил для нее в Яриме, проверяла состояние ее копыт. Руки у Теофилы были маленькими, но сильными, однако она всячески это скрывала, стараясь, чтобы Акмед ничего не заметил.Через шесть дней после того, как они миновали перевал Римшин, перед ними выросли пики Гриввен и Ксейт. Акмед сквозь вуаль наблюдал за Теофилой, заметив, с каким интересом она рассматривает эти разноцветные горы, подобно клыкам поднимающиеся в небо во множестве цветов и оттенков, от черного и пурпурного у основания до зеленого и голубого наверху, в туманной дымке, отчего создавалось впечатление, будто их вершины теряются в облаках. Два этих пика в эру намерьенов были обустроены людьми. Теперь в них располагались вечно бодрствующие дозоры, в башнях прятались тысячи солдат. А еще отсюда открывался великолепный вид на Кревенсфилдскую равнину.— Илорк, — сказал Акмед. Теофила молча кивнула.Они въехали в Котелок через огромные ворота, высеченные в скале, проследовали мимо гигантских крепостных валов и бастионов, казалось, предназначенных для защиты от разгневанных богов. Акмед с удовольствием увидел нескрываемое удивление на лице Теофилы, вспомнил, как он сам, Рапсодия и Грунтор в первый раз, во время ужасного ливня, вошли в Илорк, который и тогда был грандиозным архитектурным сооружением. Акмед, как всегда, отлично знал, что он делает.Да, он намеревался произвести на Теофилу сильное впечатление. Может быть, немного напугать.Когда они миновали ворота, раздался звон колоколов, эхом отразившийся от стен и отрогов гор. Двести воинов-болгов в темных кожаных доспехах, с оружием, выкованным из сине-черной стали с добавлением райзина, выстроились в колоссальном коридоре, который вел мимо гигантских статуй, оставшихся от эры намерьенов и недавно восстановленных в своем прежнем величии его мастерами.Теофила последовала за королем болгов в глубокий туннель, ведущий к главному залу. Вдоль его стен на бесчисленных подставках пылились удивительные экспонаты.— Что это такое? — спросила Теофила, и ее голос гулко прозвучал в туннеле.— Дары, — буркнул Акмед, проходя мимо ожерелий и кубков, печатей и других выставленных на всеобщее обозрение сокровищ. — Безделушки и украшения, которые правители других государств прислали в качестве подарков, когда я стал королем этой страны. Взятки. Налаживание хороших отношений. Собирание пыли.Глаза женщины-панджери сверкнули в мерцающих отблесках факелов.— Некоторые из них выглядят бесценными.— Не сомневаюсь.— Почему же тогда около них нет охраны? Акмед фыркнул:— Потому что мне на них наплевать. Я бы продал их на рыбном рынке, но мой министр протокола настаивает, что их нужно хранить на случай, если нас навестит кто-нибудь из подаривших их нам болванов.Губы Теофилы тронула улыбка.— А почему все подставки разные? Акмед пожал плечами:— Ну, кто-то, покопавшись в барахле, находит подходящую подставку, ставит ее в коридоре — и на ней оказывается очередная безделушка. Вопрос имеет сугубо дипломатическое значение. Подставки вовсе не должны быть одинаковыми.— Ага. И все же вы готовы заплатить двести тысяч золотых за витражное стекло. У вас весьма своеобразный художественный вкус.Разговор завершился, и дальше они шагали молча, пока не добрались до Большого зала.
После многочисленных неудачных попыток создать образец витражного стекла Шейн просеивал большую груду древесного пепла в бочку. Его занятие было прервано тем, что в башню Гургус вошли Акмед и новый витражный мастер.Мастеровой из Кандерра уставился на них разинув рот, затем с лязгом захлопнул челюсть и поспешил им навстречу, громко топая каблуками по мраморному полу. Попутно он вытирал руки о передник.— Добро пожаловать домой, ваше величество, — с преувеличенной вежливостью обратился он к Акмеду. — Надеюсь, ваша поездка прошла удачно.И он широко улыбнулся женщине, которая смотрела на него с полным равнодушием.— Где Рур? — резко спросил Акмед.Улыбка Шейна стала еще шире и подобострастнее.— Они с Песочником проверяют печи для отжига.Акмед отвернулся от него и подошел к столам, где лежали пробные куски стекла рядом с семью небольшими стеклянными панелями, завернутыми в мешковину. Теофила следовала за ним, оглядывая узкое помещение с высоким потолком, вырубленное в величественном горном пике, уходящем в самое небо. Акмед показал на купол у них над головой, временно накрытый сверху деревянным колпаком, который был разделен на семь равных секторов с общим центром.— Вот мой проект: я хочу, чтобы потолок состоял из семи одинаковых по размеру панелей из цветного стекла. Круг необходимо разделить на восемь долей, чтобы каждой соответствовала одна восьмая часть площади, а еще одна восьмая часть приходится на свинцовые рамы, отделяющие один цвет от другого.Панджери кивнула.— Кузницы, которые имеются в нашем распоряжении, превосходят все, что вам доводилось видеть раньше. Четыре горна размером с три повозки, запряженных быками, мощная печь для плавления стекла, специальная печь для отжига и охлаждения, а также печь для производства листового стекла. Если вам потребуется еще одна печь, мы ее построим и сделаем все необходимые инструменты. Главная проблема состоит вот в чем, — продолжал Акмед. — Каждая секция должна иметь определенный цвет — я покажу вам образцы. Кроме того, стекло необходимо сделать достаточно прочным — оно не должно лопнуть под порывами ветра, гуляющего в горах, — а также безупречным, без пузырьков и неровностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
ДОВОЛЬНО ДОЛГО над мысом слышался лишь вой ветра.Затем раздался двойной крик ярости, потрясший утес. Голос обманутого демона сливался с яростью жестокого, неуправляемого человека, не сумевшего получить желанный приз, ради которого он пересек океан. Звук был таким страшным, что несколько наемных солдат потеряли контроль над своим мочевым пузырем.Возмущенно взревел ветер, со скал посыпались мелкие камни, над мысом поднялись клубы пыли.Сенешаль подбежал к краю обрыва и устремил свой взгляд вниз — там, на расстоянии сотен футов, упрямые волны бились об острые рифы. Рапсодия исчезла. Майкл надеялся, что она цепляется за скалу или течение смыло ее в море, но видел лишь бесконечные серо-голубые волны, покрытые белыми барашками пены.Он запрокинул голову назад и закричал в темное небо:— Не-е-е-е-е-е-е-е-ет!Ветер подхватил зловоние демона — чудовищный запах горящей плоти, заставив солдат давиться и дрожать, когда искры черного огня взметнулись в воздух.Наемники и сами всматривались в пропасть, пытаясь найти в меркнущем свете следы бросившейся вниз женщины, но видели и слышали лишь неумолчный рокот прибоя, разбивающегося о скалы, а потом сбегающего обратно в море.Сенешаль сжимал голову, его тело извивалось в каком-то диком, исступленном танце, словно он сражался с невидимым духом. Испуганные солдаты старались держаться вместе, переглядывались, пытаясь найти поддержку друг в друге, — без Фергуса среди них не нашлось нового лидера. Наконец сенешаль выпрямился и свирепо посмотрел на них.— Ну, чего вы ждете? — рявкнул он, задыхаясь от ярости. — Спускайтесь вниз, глупцы! Прочешите пляж, осмотрите скалы, найдите ее!— Милорд… — начал один из лучников.Сенешаль сделал резкий жест в сторону обрыва, и ветер взвыл от ярости, его мощный порыв подхватил несчастного и швырнул вниз. Пронзительный крик солдата потонул в вое ветра. Остальные не могли отвести глаз от жуткой картины и с ужасом наблюдали, как тело их товарища падает на зазубренные камни. Вскоре набежавшая волна утащила его за собой.Сенешаль внимательно наблюдал и запоминал траекторию его полета и что произошло с телом дальше. Потом он вновь повернулся к своим людям:— Найдите ее.Солдаты побежали к спуску, который совсем недавно показал Фергус.Майкл стоял, подставив лицо ревущему ветру, а затем, будто опомнившись, перевел взгляд на кипящую внизу воду. Волны накатывали на берег одна за другой, точно высокая трава в Широких Лугах в ветреную погоду. Он вспомнил, как тысячелетие назад сравнивал ту траву с волосами Рапсодии, и едва не взорвался от нового приступа ярости.«Ради этого мы пересекли целый мир. Какая бессмысленная трата сил! »— Молчать! — зарычал сенешаль, царапая ногтями собственное лицо. — Прекрати мучить меня своими самодовольными заявлениями. Ты ничего не знаешь.«И ничего не вижу, ничего, кроме прибоя и скал». Вены на шее сенешаля набухли, лицо раскраснелось от гнева.— Ты хочешь посмотреть на них поближе? — оскалился он, делая несколько шагов к обрыву. — Я потерял единственное, к чему стремился. Бесконечная жизнь вдруг стала мне в тягость. Быть может, нам следует составить ей компанию в бушующем море? Тебя это устроит, самодовольный паразит?Демон неожиданно замолчал.Глаза сенешаля широко раскрылись, он неотрывно смотрел на брызги ставших такими манящими волн. Майкл ощущал, как его захватывает сладкое безумие, ужасно захотелось отдать себя в руки ветра, полететь вниз и покончить мучительное сосуществование с демоном, забыть о том, что Рапсодия от него сбежала.«Нет. Отойди от края».Майкл решительно покачал головой. Ветер подхватывал и относил в сторону капельки пота.«Она нас недостойна. Она презирала тебя. Разве ты сам этого не видел? »— Я тебе не верю, — небрежно ответил сенешаль, однако в его тоне чувствовалась угроза. — Ты видел ее лицо, когда она сказала мне, что считала меня мертвым?«Да, видел. Видел презрение».— Ничего подобного, — возразил сенешаль. — Ты видел раскаяние и страсть.«Ты не просто слеп, а еще и жалок».Снизу доносились обрывки голосов. Сенешаль посмотрел на юг, где внизу зажигались фонари — их крошечные огоньки полукольцом охватывали пляж. По темной воде побежали длинные отблески света.Голос демона в его сознании изменился, стал нежным и ласковым:«Спустись вниз, если'хочешь. Обыщи береговую линию. Ты ничего не найдешь — остаться в живых после падения на эти скалы невозможно. Но я советую тебе осмотреть берег, иначе ты не сможешь спокойно заснуть. А потом, когда ты смиришься с тем, что ее больше нет, вернемся на корабль и поплывем в Аргот. Дома нас ждет много радости».Майкл молча смотрел на волнующееся море, но темнота становилась все более плотной.«Пойдем, — уговаривал демон. — Давай спустимся к морю. Ты сам все увидишь. Фарон ждет».Сенешаль неохотно кивнул.— Да, — ответил он вслух. — Пора.Еще несколько мгновений Майкл смотрел на волнующееся море, где нашла свой последний приют Рапсодия, пытаясь выбросить из памяти взгляд, который она бросила на него перед тем, как спрыгнуть вниз.Он все понял.Смерть, даже мучительная, лучше, чем остаться с ним.— Шлюха, — прошептал он, обращаясь к налетевшему ветру. — Жалкая, похотливая шлюха. 33
Котелок, Илорк ДОЛГОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ домой из Сорболда дало возможность Акмеду получше познакомиться с женщиной, которую он нанял.Поначалу ее хрупкая фигурка, узкое лицо, а также нежелание отвлекаться от работы и терпеть неуважительное отношение даже от родственников сильно напоминали ему Рапсодию. Но чем дольше он наблюдал за Теофилой, тем больше различий между ними он находил.Рапсодия казалась ему ясной и прозрачной, как чистое стекло. Ее намерения и мотивы поступков всегда были для Акмеда очевидны, и хотя в ее характере имелось множество тонкостей и нюансов, он читал в ее душе с такой легкостью, словно текст был начертан гигантскими буквами на склонах горных перевалов Высоких Пределов Серендаира.А Теофила была такой же неясной и загадочной, как витражное стекло, которое изготавливали панджери.Большую часть пути Теофила помалкивала, предпочитая без лишних разговоров скакать по скалистым нагорьям, лежащим между Сорболдом и Илорком. Она еще сильнее замкнулась в себе, когда они оказались на горных перевалах. Теперь Теофила постоянно оглядывалась по сторонам, словно опасалась появления страшного хищника.И хотя ее молчание устраивало Акмеда больше, чем болтовня Рапсодии, от Теофилы исходили необычные вибрации. Если окружающая Рапсодию природная музыка действовала успокаивающе на нервные окончания, испещрявшие кожу Акмеда, то от женщины-панджери исходило удивительное потрескивание, висевшее в воздухе даже после того, как она уходила. Это завораживало Акмеда, но заставляло постоянно быть начеку.В тех редких случаях, когда ему удавалось вовлечь свою спутницу в разговор, Теофила отвечала на вопросы очень коротко, не отводя взгляда от дороги.Останавливаясь на ночлег, оба спали мало. Каждый старался не погружаться в глубокий сон, чтобы иметь возможность тут же отреагировать на возникшую опасность в виде хищных животных или разбойников. Впрочем, не оставалось сомнений, что и друг другу они не слишком доверяли.Все их разговоры сводились к тому, что Теофила подробно описывала виды инструментов и сырья, которые ей понадобятся, хотя она ничего не знала о месте и сути работы. С собой Теофила прихватила лишь небольшую сумку, где лежало самое необходимое: пила, кусачки и другие плохо сбалансированные инструменты. Акмед видел их, когда Теофила заканчивала работу в Сорболде. Однако панджери использовали гораздо больше различных приспособлений. И Акмед понимал, что болгам придется все делать для нее заново.«Она просто помешана на инструментах, — думал Акмед, наблюдая за Теофилой, которая с огромным увлечением составляла список. — А Рапсодия всегда имела слабость к одежде».У каждой женщины, как успел убедиться Акмед, имелась какая-то тайная страсть.Акмед видел, насколько хорошо Теофила управляется с лошадью. Когда ей казалось, что Акмед не обращает на нее внимания, она разговаривала с кобылой, которую он купил для нее в Яриме, проверяла состояние ее копыт. Руки у Теофилы были маленькими, но сильными, однако она всячески это скрывала, стараясь, чтобы Акмед ничего не заметил.Через шесть дней после того, как они миновали перевал Римшин, перед ними выросли пики Гриввен и Ксейт. Акмед сквозь вуаль наблюдал за Теофилой, заметив, с каким интересом она рассматривает эти разноцветные горы, подобно клыкам поднимающиеся в небо во множестве цветов и оттенков, от черного и пурпурного у основания до зеленого и голубого наверху, в туманной дымке, отчего создавалось впечатление, будто их вершины теряются в облаках. Два этих пика в эру намерьенов были обустроены людьми. Теперь в них располагались вечно бодрствующие дозоры, в башнях прятались тысячи солдат. А еще отсюда открывался великолепный вид на Кревенсфилдскую равнину.— Илорк, — сказал Акмед. Теофила молча кивнула.Они въехали в Котелок через огромные ворота, высеченные в скале, проследовали мимо гигантских крепостных валов и бастионов, казалось, предназначенных для защиты от разгневанных богов. Акмед с удовольствием увидел нескрываемое удивление на лице Теофилы, вспомнил, как он сам, Рапсодия и Грунтор в первый раз, во время ужасного ливня, вошли в Илорк, который и тогда был грандиозным архитектурным сооружением. Акмед, как всегда, отлично знал, что он делает.Да, он намеревался произвести на Теофилу сильное впечатление. Может быть, немного напугать.Когда они миновали ворота, раздался звон колоколов, эхом отразившийся от стен и отрогов гор. Двести воинов-болгов в темных кожаных доспехах, с оружием, выкованным из сине-черной стали с добавлением райзина, выстроились в колоссальном коридоре, который вел мимо гигантских статуй, оставшихся от эры намерьенов и недавно восстановленных в своем прежнем величии его мастерами.Теофила последовала за королем болгов в глубокий туннель, ведущий к главному залу. Вдоль его стен на бесчисленных подставках пылились удивительные экспонаты.— Что это такое? — спросила Теофила, и ее голос гулко прозвучал в туннеле.— Дары, — буркнул Акмед, проходя мимо ожерелий и кубков, печатей и других выставленных на всеобщее обозрение сокровищ. — Безделушки и украшения, которые правители других государств прислали в качестве подарков, когда я стал королем этой страны. Взятки. Налаживание хороших отношений. Собирание пыли.Глаза женщины-панджери сверкнули в мерцающих отблесках факелов.— Некоторые из них выглядят бесценными.— Не сомневаюсь.— Почему же тогда около них нет охраны? Акмед фыркнул:— Потому что мне на них наплевать. Я бы продал их на рыбном рынке, но мой министр протокола настаивает, что их нужно хранить на случай, если нас навестит кто-нибудь из подаривших их нам болванов.Губы Теофилы тронула улыбка.— А почему все подставки разные? Акмед пожал плечами:— Ну, кто-то, покопавшись в барахле, находит подходящую подставку, ставит ее в коридоре — и на ней оказывается очередная безделушка. Вопрос имеет сугубо дипломатическое значение. Подставки вовсе не должны быть одинаковыми.— Ага. И все же вы готовы заплатить двести тысяч золотых за витражное стекло. У вас весьма своеобразный художественный вкус.Разговор завершился, и дальше они шагали молча, пока не добрались до Большого зала.
После многочисленных неудачных попыток создать образец витражного стекла Шейн просеивал большую груду древесного пепла в бочку. Его занятие было прервано тем, что в башню Гургус вошли Акмед и новый витражный мастер.Мастеровой из Кандерра уставился на них разинув рот, затем с лязгом захлопнул челюсть и поспешил им навстречу, громко топая каблуками по мраморному полу. Попутно он вытирал руки о передник.— Добро пожаловать домой, ваше величество, — с преувеличенной вежливостью обратился он к Акмеду. — Надеюсь, ваша поездка прошла удачно.И он широко улыбнулся женщине, которая смотрела на него с полным равнодушием.— Где Рур? — резко спросил Акмед.Улыбка Шейна стала еще шире и подобострастнее.— Они с Песочником проверяют печи для отжига.Акмед отвернулся от него и подошел к столам, где лежали пробные куски стекла рядом с семью небольшими стеклянными панелями, завернутыми в мешковину. Теофила следовала за ним, оглядывая узкое помещение с высоким потолком, вырубленное в величественном горном пике, уходящем в самое небо. Акмед показал на купол у них над головой, временно накрытый сверху деревянным колпаком, который был разделен на семь равных секторов с общим центром.— Вот мой проект: я хочу, чтобы потолок состоял из семи одинаковых по размеру панелей из цветного стекла. Круг необходимо разделить на восемь долей, чтобы каждой соответствовала одна восьмая часть площади, а еще одна восьмая часть приходится на свинцовые рамы, отделяющие один цвет от другого.Панджери кивнула.— Кузницы, которые имеются в нашем распоряжении, превосходят все, что вам доводилось видеть раньше. Четыре горна размером с три повозки, запряженных быками, мощная печь для плавления стекла, специальная печь для отжига и охлаждения, а также печь для производства листового стекла. Если вам потребуется еще одна печь, мы ее построим и сделаем все необходимые инструменты. Главная проблема состоит вот в чем, — продолжал Акмед. — Каждая секция должна иметь определенный цвет — я покажу вам образцы. Кроме того, стекло необходимо сделать достаточно прочным — оно не должно лопнуть под порывами ветра, гуляющего в горах, — а также безупречным, без пузырьков и неровностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68