Эши продолжал внимательно смотреть на Мэнвин.— Спасибо, тетя.— Всегда рада служить, милорд, — с почтительным поклоном ответила прорицательница.— Ты не хочешь поведать нам еще что-нибудь важное относительно будущего? — спросил Эши, когда Рапсодия собралась вновь надеть капюшон.Мэнвин задумалась, подперев подбородок кулаком.— В «Горшке и котелке» будут подавать превосходную баранину с пряностями, — вежливо сообщила она. — Мастер по изготовлению луков и стрел сегодня выставит на продажу чудесные стрелы с прекрасным оперением — ему доставили альбатроса, пойманного в Кесел-Тэй. Эти стрелы принесут вашему воспитаннику успех на состязаниях лучников.— Спасибо. — Эши надел капюшон. — Пусть Бог дарует тебе приятный вечер и мирную ночь.Он взял Рапсодию за руку и собрался уходить.— Прежде загляни в колодец, — едва слышно приказала Мэнвин.Эши обменялся с Рапсодией недоуменными и встревоженными взглядами, выпустил руку жены и шагнул к колодцу.— Не вы, милорд, — остановила его Мэнвин. — Леди.— Ты хочешь, Ариа? — Рука Эши легла на ее плечо. — Мы можем уйти прямо сейчас.— Мэнвин такой поступок обязательно обидит, а я этого не хочу, — быстро ответила Рапсодия.Она повернулась и сделала несколько осторожных шагов к колодцу, стараясь держаться подальше от трещин.Подойдя к нему, она несмело заглянула в темные глубины, где когда-то увидела несчастную лиринскую мать, исполнившую пророчество Мэнвин о смерти во время родов. Послышался негромкий свист ветра, но внизу клубился мрак. Рапсодии ничего не удавалось рассмотреть.— Я ничего не вижу, — наконец призналась она. Прорицательница широко улыбнулась, ее серебряные глаза вновь засияли жутким светом.— Ничего? Очень жаль. Значит, сегодня для тебя больше не будет предсказаний. — Мэнвин вновь опустилась на живот и улеглась, упираясь подбородком на скрещенные пальцы. — Так бывает со всеми, кто, в отличие от тебя, не наделен даром предвидения, — заявила она, и в ее голосе послышалось высокомерие. — Кто не является Певицей, кому не снятся сны о Будущем, — короче говоря, со всеми остальными людьми, леди. С теми, кто ступает по земле, не имея представления о том, что их ждет.Она вновь захихикала, но вскоре тихий смех сменился Диким хохотом.— Ария, пойдем.В голосе Эши появились стальные нотки, и его приказ пробился сквозь обволакивающую Рапсодию пелену безумия.Рапсодия встряхнула головой, отвернулась от колодца, быстро подошла к Эши, взяла его за руку, и они решительно зашагали к кедровой двери.У них за спиной Мэнвин принялась громко скандировать:
Давным-давно обещание дано,Давным-давно имя произнесено,Давным-давно голос смолк —Уплати тройной свой долг.
Против собственной воли Рапсодия остановилась и обернулась. Прорицательница не смотрела в ее сторону, а танцевала на раскачивающемся помосте, держась за тросы, которыми он крепился к потолку.Затем Мэнвин принялась бормотать:— Предательство! Помощь! Задержка! Твои глаза — цвета нефрита!Наконец их взгляды встретились.— Боишься? — участливо спросила Мэнвин. Рапсодия сердито расправила плечи, ей надоели штучки Мэнвин.— Нет! — крикнула она в темноту. — Нет, Мэнвин, я не боюсь ни Прошлого, ни Будущего, ни твоей бессмысленной болтовни. Я буду счастлива в Настоящем, там, где тебе было бы неплохо хотя бы иногда появляться. Однако спасибо тебе за совет относительно ужина. Если после него у меня будет сытая отрыжка, я непременно посвящу ее тебе. Но поскольку она останется в Прошлом, ты об этом не узнаешь.Рапсодия развернулась и устремилась к кедровой двери. Эши, с трудом сдерживая смех, едва за ней поспевал.— Ну, Ариа, — сказал он, утирая слезы, — ты вела себя превосходно. Пойдем, мысль о баранине звучит весьма привлекательно, и я готов заплатить любую сумму, чтобы услышать твою отрыжку. Плетение 13 Внутри Гургуса, Илорк — НУ КАК, РУР?Болг утвердительно кивнул, и мгновение спустя его жест повторил Шейн.— Готово, Песочник, — сказал кандеррский мастеровой. Омет глубоко вздохнул и взялся за выкованное из стали колесо, в которое они только что закончили вставлять прозрачные стеклянные пластины. К нему присоединились остальные и подняли колесо, покрякивая от усилий.Они осторожно поднесли колесо к стене, из которой выходила труба, прикрепленная к полукруглому рельсу, поднимавшемуся к открытому куполу башни у них над головами. В результате совместных усилий скошенный край колеса плотно встал на рельс, и колесо повисло под углом к полу. Мастера отступили назад, чтобы взглянуть на свою работу.— Ладно, Песочник, с колесом мы разобрались. Теперь объясни нам, что оно делает? — тяжело дыша, спросил Шейн.Омет пожал плечами, вновь пропустив мимо ушей поддразнивание Шейна, намекавшего на пески Ярима, откуда он был родом.— Понятия не имею. Возможно, это устройство предназначено для исцеления больных. Когда на куполе появятся витражи, колесо будет каким-то образом регулировать плотность и цвет света, проникающего через потолок. Впрочем, это лишь мои предположения, я не знаю языка, на котором писали авторы чертежей. Если тебе хочется узнать подробности, спроси у короля, когда он вернется. Могу лишь утверждать, что мы точно следовали чертежам.— А было совсем не просто, поскольку сохранилась только часть, — поспешно добавил Шейн.— Ты прав. Ладно, давайте снимем колесо, завернем как следует в промасленную ткань и запрем в хранилище, пока с ним ничего не случилось, — предложил Омет, вытирая руки о штаны. — Пока нам удалось довести до конца только эту часть заказа. С колесом ничего не должно случиться.— Конечно, — согласился Шейн.Кандеррец взялся за верхнюю часть колеса за мгновение до того, как Омет и Рур заняли свои места. Его влажные от пота ладони скользнули по холодному металлу, колесо медленно покатилось.С пронзительным скрежетом оно двигалось по полукруглому рельсу. Мастера с громкими проклятьями помчались вслед за ним. Солнечный луч упал на колесо, во все стороны разлетелись солнечные блики, и на несколько мгновений на полу появились удивительные узоры, впрочем, тут же исчезнувшие.Наконец им удалось остановить колесо, и трое мастеров в полнейшем остолбенении уставились на потемневший пол.— Что это было? — спросил Шейн, когда к нему вернулся дар речи.Омет покачал головой:— Не знаю.— Но это должно что-то значить, — не унимался Шейн. — Неужели все наши усилия нужны только для подобных развлечений?— Я точно знаю, что все это значит, — решительно заявил Омет. — Нужно немедленно отнести колесо в хранилище. Помогите мне снять его с рельса. — Он посмотрел вверх, на открытый купол башни, где солнце поблескивало на металлическом каркасе, в который им еще предстояло вставить витражи, а потом перевел взгляд на Рура и Шейна. — И никому ничего не рассказывайте.
Место работ, Ярим-Паар ГРУНТОР ПОДНЯЛ РУКУ, останавливая бурение, и вытер пот со лба, пока стихал грохот механизмов.Некоторое время он наблюдал за уставшими мастерами. Обычно смуглая кожа великана заметно побледнела. Привыкшие к подземной прохладе, болги плохо переносили жару. Двоих мастеров и одного солдата пришлось отправить к целителю.— Это просто смешно, — пробормотал сержант. — У нас уже кончился сегодняшний запас воды. Когда Карскрик пришлет обещанные бочки?— Мы уже обратились к шанойнам, сир. — Не глядя на Грунтора, приставленный к ним адъютант обратился к нетерпеливо расхаживающему по шатру Акмеду. — Они должны доставлять три бочки воды каждое утро. Вы отдадите приказ вашим солдатам, чтобы их пропускали? Фургоны с водой уже дважды возвращались обратно.— Возможно, дело в том, что мои солдаты не говорят на орланданском языке, — буркнул Акмед, обходя горы красной глины и зияющие в земле ямы. Он откинул в сторону полог шатра. — Пойдем.Вскоре Акмед уже переговорил с яримскими солдатами, стоящими в кольце оцепления. До сих пор им разрешалось пропускать только своих офицеров, герцога, короля, королеву и болгов. Теперь к этому списку добавились еще и фургоны, везущие воду, но только в сопровождении охраны.Акмед дал указания солдатам из внешнего кольца оцепления и вместе с адъютантом вернулся к внутреннему кольцу — здесь службу несли солдаты-болги.— За час до смены через первую линию оцепления будут пропускать фургоны, везущие воду. Необходимо тщательно проверять каждую бочку, опуская в воду чистый меч, чтобы убедиться, что в ней никто не прячется. Затем отряд, доставивший воду, следует отвести к внешней линии оцепления. Если кто-нибудь попытается от вас ускользнуть или войти в шатер, остановите его. Постарайтесь не разбить ему голову. Впрочем, если он случайно упадет на землю, то кровь будет не слишком заметна.Болги кивнули, и вскоре грохот бурения возобновился.— Любого, кто нарушит линию оцепления, немедленно убейте и съешьте. Порядок действий можете выбрать сами, — громко произнес Акмед на орланданском, специально для жителей Ярима.Когда колокола башни пробили полдень, шесть озабоченных женщин в белых годинах, жрицы племени шанойн, сопровождаемые стражей, доставили три большие бочки с водой. Стоящие в оцеплении болги неохотно расступились и позволили им пройти к шатрам. Женщины поставили бочки возле входа и быстро вернулись обратно.Полог шатра приподнялся, и одна из женщин бросила быстрый взгляд через плечо, но увидела лишь разноцветные глаза одетого в черное короля фирболгов, за спиной которого высилась огромная машина, издающая ужасные звуки — казалось, там кричат проклятые души. Женщине почудилось, что она на миг заглянула в преисподнюю.Жрица отвернулась и поспешила вслед за своими сестрами.
Ирман Карскрик и капитан его гвардии находились за прохладными мраморными стенами библиотеки. Отсюда они наблюдали за работами. Действие, разворачивающееся у них перед глазами, не отличалось разнообразием, лишь изредка кто-то выходил из огромных шатров или возвращался обратно. В течение трех дней болги не прекращали работ ни днем, ни ночью; один отряд приходил на смену другому с такой же точностью, с какой сменялась стража во дворце.Стук в дверь заставил Карскрика вздрогнуть, но оказалось, что это всего лишь гофмейстер.— Да?Гофмейстер вошел и закрыл за собой двойные двери.— Глава гильдии ремесленников прислал вам письмо, милорд.— Что в нем говорится?Карскрик боялся ответа, поскольку догадывался о его содержании.— «С почтением и сожалением сообщаем, что среди нас нет человека, обладающего необходимым мастерством, который пожелал бы принять щедрое предложение короля болгов. Приносим наши извинения и лучшие пожелания».— Какой сюрприз, — пробормотал Карскрик. — Ну и что мне теперь делать?— Есть иной путь, иная возможность, милорд, — волнуясь, заговорил капитан гвардии.— Какая возможность? Где? — резко спросил герцог.— Гильдия Ворона на Рынке Воров.— Ты с ума сошел? — взвился Карскрик. — Ты хочешь, чтобы я общался с ворами и убийцами да еще послал одного из них в Илорк?Капитан пожал плечами:— Отношения между вами и королем фирболгов не самые лучшие. Послать мастера, который к тому же окажется убийцей…Рука Карскрика рубанула воздух, заставив капитана замолчать .— Я не намерен закрывать глаза на убийство королей, в каких бы отношениях я с ними не состоял. Ты можешь себе представить, что сделает королева намерьенов, не говоря уже о короле, если они узнают, какими грязными делами я занимаюсь, а тем более если это повлечет смерть ее друзей — короля болгов или его сержанта? Она растопит мою плоть изнутри при помощи чудовищной музыкальной пытки или придумает что-нибудь еще хуже. Нет.— Милорд, Гильдия Ворона состоит не только из воров и убийц. Напротив, они контролируют лучшие фабрики и мастерские, в которых работают стеклодувы, известные на весь Роланд. Если в Яриме и остались специалисты, готовые отправиться в Илорк, то искать их следует только…— Нет! — твердо повторил Карскрик. — Я на это не пойду. Лучше принести королю извинения в надежде, что он меня поймет, чем даже подумать о том, чтобы открыть эту дверь, слышишь меня? Ты все понял?— Да, милорд. Я лишь предложил.— Это была плохая идея. — Карскрик тяжело оперся на подоконник, его вдруг охватила усталость. — И никому не рассказывай о нашем разговоре, капитан. Я бы очень не хотел, чтобы о нем узнала Эстен.Он повернулся и посмотрел в глаза капитану гвардии, и тот молча кивнул, не отводя взгляда.И Карскрик понял, что Эстен, несомненно, уже все знает.
Джерна'сид, Сорболд «КАК ЛЕГКО СТАТЬ незаметным при свете дня», — подумал человек, стоявший в тени дома в маленьком переулке.Он наблюдал за городскими нищими, тщетно пытающимися укрыться от полуденной жары и выпросить монетку или глоток воды у прохожих на центральных улицах столицы. Горожане, не обращавшие на них внимания, шли дальше, не прерывая беседы и даже не глядя на несчастных.Словно нищие были настоящими невидимками.Он посмотрел на высокие башни Джерна Тала, гордо вздымающиеся к небу позади массивных весов. Изящной формы башни были лишены уродливых скульптур или орнаментов. Следовало признать, столица Сорболда очень красива, архитектура города отличалась изысканностью, и никому бы не пришло в голову назвать ее средоточием рынков, лавок, мастерских ремесленников и уродливых домишек, где жил простой люд. Многие сказали бы, что город великолепен.«Придет день, — размышлял он, — и весь Сорболд станет таким».Ждать оставалось совсем недолго.Его взгляд упал на весы, золотые чаши которых ослепительно сверкали в лучах стоявшего в зените солнца. Человек закрыл глаза, с наслаждением вспоминая, как он почувствовал их одобрение, услышал свист воздуха, когда возносился вверх.«Еще несколько дней, — думал он, ощупывая весы из фиолетового камня у себя в кармане, наслаждаясь идущим от них теплом и легким гудением. — Я дождусь появления луны».Он сошел со ступенек портика, перешагнул через лежащего на земле нищего и направился на рыночную площадь.Вокруг шумела толпа, но он ее не замечал.
Возле порта Авондерра В СГУЩАЮЩИХСЯ СУМЕРКАХ сенешаль поднял повыше свечу, стараясь, чтобы горячий воск не капал ни на его дитя, ни в импровизированный пруд сверкающей зеленой воды, устроенный в трюме корабля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68