У него был огромный нос крючком, ослепительно белое лицо и ярко-рыжие волосы. На нем была кожаная куртка, бриджи и высокие сапоги. Томас заметил, что его зубы были из чистого золота. Темно-синяя жидкость толчками лилась из его разверстой груди с каждым биением слабевшего сердца. До последних минут своей жизни он пронизывал Томаса пристальным взглядом своих кошачьих глаз. Это был яростный взгляд, исполненный ненависти… Наконец последний удар сердца унес чудовище из этого мира.
– Томас! – отчаянным голосом крикнул Рафа – Что ты сделал?! – Он смотрел, застыв, на мертвое тело, распростертое на полу. – Ведь это глэшан. Злобная тварь. Итак, Великому Пленению конец. Если они здесь, значит, где-то неподалеку и Пиратеон.
При этих его словах дверь из кухни открылась, и, перебравшись кое-как через груду стульев, горшков и кастрюль, щеток и всего, что могло бы помешать чудовищу ворваться в кухню, появился Бидл.
– Ты убил его… ты спас мою жизнь, – выговорил он, рыдая.
– Демьюрел и Фаррел в подвале, с ними еще двое, – сказал Томас. – Можно отсюда каким-нибудь другим путем выйти в подземный ход? – спросил он, повернувшись к Бидлу.
Бидл подал им знак последовать за ним в кухню. Пройдя по выложенному каменными плитами полу к кладовой в дальнем конце кухни, Бидл толкнул камень-холодильню, вделанный в стену. В стене отворилась небольшая дверца, в нее мог протиснуться человек небольшого роста. От дверцы три ступени вели вниз, в темноту. Бидл взял с полки фонарь и с помощью трутницы зажег фитиль, вывернув его как можно больше.
– Этот ход выведет вас к Чертовой скале. Остерегайтесь этого места, там толкутся нечистые твари, которые подвластны Демьюрелу. Спешите берегу со всех ног. – Он посмотрел на Рафу, прижимавшего к себе золотого Керувима. – Поскорее покинь эту землю и забери эту вещь с собой, здесь ей не место.
– Пойдем с нами, Бидл, ведь ты можешь уйти с нами, – сказала Кейт, потянув его за рукав.
– Нет. Я останусь здесь и отвечу Демьюрелу. Я ведь должен еще закрыть изнутри тайную дверь, так что пойти с вами никак не могу. А теперь поспешите: он скоро будет здесь.
Томас взял меч и фонарь и повел остальных в темноту. Бидл толкнул тот же камень, и дверца захлопнулась за их спиной. Он вымел подальше упавшие на пол кусочки штукатурки и, не обращая внимания на торчавшие у порога ноги глэшана, стал наводить порядок в кухне. Заслышав шаги из прохода, он весь напрягся в ожидании того, что будет дальше.
20
ПИРАТЕОН
В подземном ходе долго царила полная тишина, не считая мерного «кап-кап-кап» срывавшихся с потолка капель. Свет фонаря падал на мокрые каменные стены и плиты, которыми выложен был покатый ход.
Здесь пахло морем, застойными лужами между скал, дохлой рыбой и непросыхающей грязью. Каждый шаг отдавался эхом, было смертельно холодно. Томас крепко сжимал фонарь и меч. Он не хотел, чтобы их захватили врасплох. Кейт шагала между ним и Рафой; последний шел, положив ей на плечо свою теплую руку, и то и дело оглядывался, всматриваясь в темноту.
– Молчите, ни слова, – чуть слышно прошептал Томас. – В таких ходах малейший звук будет повторяться и повторяться, разлетаясь на целые километры.
И точно: его слова шелестели еще долго, как будто перешептывались призраки-дети.
Они шли вслед за Томасом по уходившим вниз каменным плитам, надеясь, что он выбрал нужное направление. Томас знал: пока ход идет вниз, он выведет их либо к скале, либо на берег. Если они выберутся к скале, они спасены. Если же окажутся на берегу во время прилива, то будут заперты в пещере, не имея никакого иного выхода, кроме как дожидаться здесь отлива.
Томас это знал даже слишком хорошо. Несколько лет тому назад он был отрезан от суши приливом, который накрыл песчаный берег и скалы под Бейтауном. Ему удалось вскарабкаться на пик ушедшего под воду утеса, и он просидел там долгие часы, видя, как волны, одна за другой, взлетают к нему, стараясь утащить в морскую пучину.
Именно в тот день и обнаружил он этот ход к усадьбе викария, а также нашел свой первый бочонок бренди, запрятанный среди скал у самой кромки воды. С тех пор он стал здесь завсегдатаем, появлялся и днем, и ночью. Он плыл от берега к судну, стоявшему на якоре неподалеку, потом возвращался и с натугой взбирался по подземному ходу повыше с ящиками чая, шелка и джентльменского зелья. Это снадобье представляло собой густую зеленую жидкость в темных бутылках, и пахло от него дохлыми кошками. Его отец говорил, что делают эту жидкость из горькой полыни и человек от нее теряет разум. Это, говорил он, любимый напиток Демьюрела.
Издалека снизу доносился шум морского прибоя. Они остановились и прислушались. Кейт почудилось, что по мокрому камню скрипят башмаки нескольких человек. Она не решилась сказать об этом вслух, но, коснувшись плеча Томаса, указала при слабом свете на свои ноги и в глубь хода.
Томас кивнул. Он тоже слышал вдали, в темноте, звуки шагов. Знаком показал: продвигаться как можно осторожнее. Идя первым, он старательно вглядывался в каждый камень или выбоину, чтоб не споткнуться. Из головы у него не выходила мысль о том существе, которое он убил. Он испытывал гордость, но и страх. Его мучило видение Короля; оно было так реально, как будто он и вправду стоял у райских врат. Это было нечто большее, чем сон. Если глэшаны существуют, значит, кроме убитого, есть еще и другие, и эти другие будут преследовать их. Он знал, что им нужен Рафа и Керувим. Томас беспрестанно возвращался к этим мыслям и задавал себе вопрос: победит ли его верность Рафе страх смерти?
Звяканье металла о камень, эхом пронесшееся по всему ходу, заставило их замереть. Спрятаться было негде. Что бы ни было причиной этих звуков, они приближались. На мокрых стенах уже запрыгали блики, отражавшиеся от еще далекого штормового фонаря. Томас быстро прикрутил фитиль своего фонарика почти до предела и прикрыл его полой куртки. Они оказались в кромешной тьме. Между тем свет, приближаясь, становился все ярче. Некое существо, пыхтя и отдуваясь, карабкалось по крутому подъему. Оно то и дело кашляло и отплевывалось, только что не блевало в темноте. Томас держал меч наготове, прижавшись к стене подземного хода. Он все еще ощущал спиной зарубки в скале, где пробивали проход. Чудище шаркало в темноте, поднимаясь по каменным плитам; казалось, множество ног топает, плюхает по мокрым камням.
Кейт затаила дыхание, со страхом ожидая, что сейчас предстанет перед ее глазами. Она так сильно вжималась в стену, словно надеялась обнаружить там какую-нибудь трещину или щель, в которой она могла бы исчезнуть. Рафа стоял спиной к проходу и мысленно говорил с Риатамой.
Свет от приближавшегося фонаря вдруг скользнул вправо. Неизвестная тварь, всего в нескольких метрах от них, свернула в боковой ход, который вел к двери в подвал. Томас слышал кашель, одышку, звуки все удалялись от них вверх. Огромное облегчение от того, что страшилище удалилось, так и не успев их обнаружить, смешивалось с ужасом – им чудилось, что множество невидимых рук продираются в их мысли; ужасны были и все усиливавшиеся затхлость и вонь в проходе, пронизывающая сырость и долгое громкое эхо при каждом их шаге.
Так они стояли, оцепенев, целую вечность; наконец Томас вынул фонарь из-под полы, вывернул побольше фитиль и повел их дальше вниз. Он знал, что скоро они выберутся из тьмы и выйдут на чистый воздух Чертовой скалы.
Сотнею метров ниже виднелось маленькое пятнышко света. То был вход в туннель. Красный отсвет облака, смешанный с золотым солнечным светом, создавал невообразимо красивое желто-красное охряное сияние, озарившее стены. Они почувствовали близость свободы и ускорили шаги, торопясь как можно скорее вырваться к свету. Рафа крепко прижимал к себе Керувима; всем сердцем он верил, что все-таки есть шанс вернуть статуэтку в Храм. Он приехал за нею из дальней дали, и здесь, в цивилизованном мире, как ему объясняли, столкнулся с враждебностью, ненавистью и невежеством. Он встретился здесь с людьми, которые под личиной служителей Бога все еще верили в силу духов. Он увидел людей, которые цеплялись за старых богов, хотя и облачали их в новые одежды, называли их по-разному, но все еще верили в их могущество.
Вдруг они услышали приглушенный кашель, он был все ближе и ближе. Рафа обернулся и, к своему ужасу, увидел свет фонаря, опять приближавшегося к ним сверху. Томас глянул вниз, где виден был вход, и во вливавшемся снаружи свете разглядел силуэт высокого мужчины со шпагой в руке. Они оказались в западне.
Сзади до них все отчетливей доносились мужские голоса. Томас обернулся назад, потом опять ко входу. Он не знал, как им спастись. Кейт сжала его плечо.
– Что же нам делать? – с отчаянием спросила она.
– Мы попались, – сказал Томас. – Нам остается либо драться, либо сдаться им.
– Есть и другой путь, – сказал Рафа, вынимая из-под туники Керувима.
– Можешь вернуть его на место, – прогремел голос снизу, от входа. – Тебе не потребуется помощь твоего Бога! – Это был Джекоб Крейн.
Позади него карабкались, все тяжелее дыша, Скерри и Блит. Блит совсем задыхался и с трудом переставлял ноги, следуя за Крейном. Шаги отдавались в проходе гулом, еще более усиленным холодными каменными стенами и растревоженным воображением ребят.
– Мы вернулись за вами, – едва переводя дух, крикнул Блит, когда они приблизились настолько, что стали видны в слабом свете фонарика. – Капитан Крейн пришел, чтобы освободить вас, но вы, похоже, сами выполнили эту работу.
Вместе в Томасом они вернулись к устью подземного хода. Крейн ждал, опершись о каменную стену и обхватив рукой раненое плечо. Он заметил устремленный на него яростный взгляд Кейт и знал, что сейчас на него обрушится град проклятий.
– Ты покинул нас! – завопила она во весь голос. – Оставил умирать в той башне!
– Я покинул вас, чтобы выиграть немного времени, и я поступил правильно. Прибыл капитан Фаррел со своими драгунами. Демьюрел, этот старый пьянчуга, продал меня Фаррелу. Если бы я не выждал там неподалеку, меня бы уже заковали в кандалы и везли в Йорк на виселицу. – Он потрогал свою щеку. – У меня есть небольшое дельце с капитаном Фаррелом, оно еще не кончено. План был такой: оставить вас там, но еще до ночи вернуться за вами. Я отдал приказ, чтобы мой корабль открыл огонь по дому викария вечером, когда он сядет ужинать.
– Видите ли, есть кое-что, о чем вам следует знать, – прервал его Рафа. – Демьюрел выпустил на волю разную нечисть. Они тоже желают заполучить Керувима.
– Одна из этих тварей хотела убить нас там, в доме, – вмешался Томас.
– И что же это за нечисть, мой юный матросик? – спросил Рафу Крейн. – За последние два дня я навидался много такого, чего не понимаю.
– Это глэшаны, падшие серавимы, последователи Пиратеона. Они собираются захватить Керувима и начать войну против Риатамы. И небу и земле грозит великая опасность. Они используют для своих целей Демьюрела, и, думаю, он даже не подозревает об их существовании, – объяснил ему Рафа.
– Но если так, как же я их узнаю, если встречу кого-то из них? Их возможно убить? – спросил Крейн.
– У них зеленые кошачьи глаза, и они способны менять свое обличье, – сказал Рафа. – С виду они как люди. Узнать их можно только по глазам. Если в вас живет вера, они могут быть уничтожены, если же нет, тогда они победят вас.
Крейн выхватил пистолет из-за пояса и прицелился в Рафу.
– Могут ли они получить в грудь кусочек свинца и все-таки выжить? Могут ли получить удар абордажной саблей и не истечь кровью? – спросил он.
– Да, могут, – ответил Рафа. – Все это – оружие здешнего мира. Здесь потребуется нечто куда более могущественное, чем пуля или сабля, сделанные руками человека. Вам нужно то, что исходит от Риатамы и чего нельзя увидеть.
– Просто удар во имя его? – спросил Томас.
– Да, во имя его, – ответил Рафа.
– Не очень-то я все понял, – сказал Крейн. – И буду сражаться с этими глэшанами тем оружием, каким владею. Если оно недостаточно хорошо, значит, я умру. Вы же воюйте с ними вашими загадками, и мы поглядим, кто победит. – Он опустил пистолет и посмотрел на Рафу. – Знаю, я должен помочь тебе бежать. С тех пор как ты здесь, мир изменился. Может быть, когда ты покинешь нас, все станет на свои места и я смогу опять заняться привычным делом.
– Если мы не остановим глэшанов и Пиратеона, у вас уже не будет вашего мира, и вам не придется продолжать свое дело. Поймите одно: Демьюрел открыл врата Великого Пленения. Глэшаны снова стали свободны; они захватят весь этот мир и затем атакуют Риатаму.
Он оглядел обращенные к нему лица. Освещенные фонарем, они смотрели на него с недоумением, словно он говорил на каком-то иностранном языке и их мозг не в состоянии был воспринять то, что он старался им объяснить.
– Существуют два мира: один видимый, другой же невидим. В этом мире нами управляет время с помощью восходящего и заходящего солнца, звезд, приливов и отливов. А в другом мире мы существуем вне времени: прошлое, настоящее и будущее – все это слито воедино. Молитва, произнесенная сегодня, может воздействовать на событие вчерашнего дня; проклятие, произнесенное завтра, может оказаться стрелой, пущенной в прошлое. Пиратеон хочет все это опрокинуть.
– Но те же слова говорил мне Демьюрел – что он хочет властвовать над стихиями, – сказал Крейн, прижимая ладонь к ране, которая болела все мучительнее.
– Вы ранены, – сказал Рафа. – Вам необходимо вылечиться для предстоящей битвы.
– Что мне действительно нужно, так это кувшин рома и мягкая постель, – ответил Крейн.
Не обратив внимания на его слова, Рафа положил ладонь на лоб Крейна. Сам же закрыл глаза и несколько минут стоял молча, потом начал что-то тихо бормотать про себя. Крейн почувствовал сильное излучение тепла от ладони Рафы, оно пронизало все его тело. Его затрясло, ибо жар обдавал каждый его нерв, заставлял вибрировать каждую жилку. Ему казалось, что он стоит под горячим водопадом, вода омывает его снаружи и изнутри, очищая каждую мысль и желание. Инстинктивно он прикрыл рукой рану, оберегая ее, и тут, к своем удивлению, обнаружил, что боль прошла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38