– недоуменно переспросил пленник.
– Ты работаешь на центр Варгана?
– Нет. Для них я просто наемник-одиночка. Охраняю, наблюдаю, уничтожаю. Глупые людишки думают, что купили дурачка, готового за большие деньги выполнять всю черновую работу, а сами останутся белыми и пушистыми. Дурачье! Просто через них можно быстрее добраться до Ключа, а там... сами понимаете.
– А им-то он зачем?
– Их и спроси. Нет-нет! Слышал я краем уха, что действия центра финансирует тоже кто-то из старых рас. Да только варгановские выкормыши решили покровителей своих кинуть. У них свои планы относительно владения артефактом. Считают, что смогут управлять миром. Подгрести под себя старые расы, поставить под контроль людей. Только все это – авантюра. Ключ не подчинится никому, кроме тех, кто при его создании пожертвовал свою кровь. Есть сведения, что создали его особи нашей расы. Так что для людишек он бесполезен. Если только использовать его как некий рычаг психологического воздействия на остальных... Вот, мол у нас есть артефакт, и мы кое-что могем или что-то типа этого.
Допрос продолжался около часа, но больше ничего принципиально нового Аким не узнал.
– Ладно. Пора закругляться. Дело к вечеру – домой надо засветло успеть, а то развелось полуночников всяких.
Старейшина привстал и подал сестре руку. Глаза упыря забегали, и внезапно осипшим голосом он произнес:
– А что со мной будет? Я ведь все рассказал.
– Ну что, Елена батьковна, тебе такой постоялец и сто лет не нужен? – не меняя выражения лица, спросил сестру как можно беззаботнее Аким.
– Не нужен.
И без того бледное лицо упыря напомнило чисто отбеленную простыню, с которой тоской светились красные глаза.
– Сделаем так, – Аким развернулся к ожидающему решения упырю, – для начала развоплотим тебя лет на десять в обычную летучую мышь, а потом, может быть, придумаем что-нибудь приемлемое для всех. Конечно, ты можешь не согласиться. Право выбора у тебя есть, но учти – я не люблю любые разновидности кровососов.
Зло ощерившись, упырь с неожиданной силой привстал и, волоча за собой тяжелый стул, дернулся в сторону старейшины. Этот порыв прервал знаменитый нож Северина. Воин одним движением зашел кровососу за спину и отсек ему голову.
– Он сам выбрал, а мог бы остаться жить. – Аким с досадой развел руками. – Да и черт с ним. Пошли, что ли?
Провожая брата, боярыня поинтересовалась, что теперь делать с варгановским центром. Старейшина беззаботно махнул рукой:
– Да ничего.
– То есть?
– Пусть пока живет, функционирует. Пусть ищут Ключ. Если их цель только в этом – хорошо. Мы же присмотрим за ними и за теми, кто рядом зашевелится. Займемся наблюдением. Надеюсь, что людей для такого дела у нас достаточно. И напоминаю, чтобы никаких самостоятельных инициатив!
К вечеру Подворье немного затихло. Дети убежали по своим неотложным молодым делам, немногочисленные взрослые занимались обычными повседневными заботами. Даже в отсутствие хозяйки все шло своим чередом.
Венька сидел в маленькой комнате на первом этаже, которую использовали для дежурств, и смотрел телевизор. До конца месяца на Подворье дежурили мужчины из рода охотников, и Палыч отрядил для этого троих сельчан. Андрей и Гриша, назначенные в помощники Веньке, отпросились в гости к знакомым девушкам, и их возвращения раньше полуночи ждать не стоило. По ящику гнали откровенную чушь. Герои очередного голливудского блокбастера гоняли по джунглям шизоидных террористов, а террористы со страшными рожами почему-то и стреляли не метко, и миру грозили по-детски. Чушь она и в телевизоре чушь, пусть даже и из Америки.
Иностранщину Венька не любил. Правда, и в России он видел море недостатков, но свою Ламбушку ставил превыше всего. В маленькой деревне, укрытой от окружающего мира густыми лесами, он ощущал то, что называют Родиной, Отчизной. Интересы рода, деревни являлись для него составной частью личного существования. Тот беспредел, что охватил страну в последние пятнадцать лет, он считал яркой иллюстрацией к сложившемуся мнению о вреде западного образа жизни. Именно Ламбушку Седов рассматривал как один из немногих форпостов нормальной, правильной жизни, где нет места предательству, обману, преклонению перед иностранщиной и где интересы людей блюдутся не продажными «избранниками» народа, а рассудительными родовыми правителями. Пришедший к власти на несколько лет человек не станет заботиться о других, его задача – как можно быстрее набить карманы, обеспечить свое дальнейшее будущее. Именно так считал молодой охотник и был по-своему прав.
Выключив надоевший телеящик, Венька прислушался. Во дворе стояла тишина, в доме тоже ничего подозрительного не замечалось. За последний месяц вокруг родной деревни закрутился такой водоворот событий, что без всяких напоминаний и инструктажей стало ясно: ухо надо держать востро. Невзирая на скуку, Венька бдел. Бдел не за страх, а за совесть.
Дверь, слегка скрипнув, приоткрылась, и из-за нее высунулось маленькое мохнатое рыльце.
– Прошу прощения, но мне нужна хозяйка, – с серьезным видом пропищало существо.
Домового Венька видел второй раз в жизни. Скрытные и осторожные создания, обладающие изворотливым умом, они обычно никогда не вступали в контакт с людьми, считая свой образ жизни обособленным от шумных и непредсказуемых владельцев жилья. Поэтому такой открытый визит удивил молодого охотника.
Свежезаваренный чай со сдобными булочками способствовал беседе. Домовой, назвавшийся Филей, прихлебывая из блюдечка горячий ароматный напиток, делился своими впечатлениями о прошлой жизни:
– Жизнь, как качели. То вверх, то вниз. Сегодня густо, а завтра пусто. На хуторе хорошо было, а потом ужас пошел, когда демоны ночью навалились. – Филя, вгрызаясь мелкими зубками в мягкую булочку, продолжал свое грустное повествование. – Сначала хозяева в доме отсидеться хотели, но не получилось. Засовы на дверях крепкие, а ставни оказались слабоваты. Проломили окно и как кинулись в дом, а отбиваться нечем! Старого хозяина почти сразу разорвали – я все видел. Хозяйка на помощь бросилась с топором в руках. Кого-то успела зацепить, но ее саму тоже рядом с мужем положили. Младшие на чердак полезли, чтобы через крышу вылезти, да почти все там и остались. Только средний сын убежать успел. Я его так больше и не видел. Потом демоны дом начали рушить, искали что-то, во все отнорки заглядывали, весь двор перелопатили. Но ничего не нашли. Сам-то я за стропилами отсиживался. Страху натерпелся! А потом три года пустой дом сторожил. Тоскливо, голодно. Хорошо, что родня из деревни подмогла, а то бы там и сгинул.
– А чего же ты не ушел в деревню сам? – поинтересовался Венька.
– Да как же можно! – искренне возмутился домовой. – А дом? А хозяйство? Вдруг люди вернутся? Нет, нельзя оставлять. К тому же место уж больно хорошее. Живи – не хочу. И шкатулочку беречь надо. Мне ее старый хозяин на сохранение дал. Спрячь, говорит, в Укромное место, чтобы никто не мог взять.
Замершая было в дверях и прислушавшаяся к разговору боярыня резко вошла в комнату. Домовой испугано ойкнул и сполз под стол, не забыв при этом прихватить обгрызенную булочку. Венька вежливо привстал и сказал, что домовой пришел именно к ней по какому-то делу, а он просто с ним беседовал, дожидаясь появления хозяйки. Елена Афанасьевна прошла к столу и посмотрела на затаившегося в тени Филю:
– Вылезай или ты думаешь, что я под стол полезу и там с тобой разговаривать буду?
Домовой с готовностью влез на стул и представился:
– Домовой Филя, по рекомендации Лесного Хозяина направлен к вам на Подворье. Раньше жил на Шиловом хуторе.
– Что ж, – задумчиво поглядела на домового боярыня, – место у нас свободно, старый домовой в Петербург с Никитой укатил и навряд ли вернется, а если и вернется, то ничего страшного. Разберемся. А сейчас давай-ка расскажи поподробнее о той шкатулке, что Иван тебе на хранение оставил.
Соскочив со стула на пол, домовой поклонился и поцеловал башмак боярыни.
– Клянусь блюсти этот дом, уважать живущих и хранить традиции. – Филя торжественно произнес обещание и лишь потом начал отвечать на вопросы Басановой.
По его словам, хозяин хутора отдал шкатулку на хранение за несколько лет до трагедии и наказал хранить как зеницу ока. В ней, мол, заключена сила. Что внутри, домовой не знает и знать не хочет. Когда он ее прятал, то чувствовал чары, запечатывающие замок. Потом никто, даже сам старый Иван, не спрашивал о ней. Как будто ее и не существовало. Про пришельцев, погубивших хозяев, он тоже многого рассказать не мог, но заметил, что пришли они не просто так, а что-то упорно искали, но так и не нашли. А шкатулка лежит до сих пор там, где ее домовой спрятал.
Боярыня, отпустив Филю знакомиться с Подворьем, рассеянно прихлебывала чай, предупредительно налитый Венькой, и размышляла. В рассказе домового чувствовалось что-то не дающее покоя. Странное тревожащее чувство касалось глубин подсознания, неслышный колокольчик звенел рядом, но дозвониться не мог.
– Ладно, – резко отодвинула она полупустую чашку и посмотрела на ожидавшего распоряжений охотника, – об услышанном – никому ни слова. Завтра утром поедем на хутор и сами посмотрим, что же там спрятано. Своим охламонам скажешь, что уезжаем по делам. И еще, найди Алексея Феофанова и скажи, чтобы он утром ждал нас на Шиловом хуторе. Зачем, объясню там, на месте.
С ночи зарядил дождь. Пасмурное небо сочилось влагой. Вода висела в воздухе и оседала мелкими каплями на любой поверхности. Промокший лес угрюмо насупился, раскинув отяжелевшие ветви над мокрой травой. Почерневшие стены покосившегося дома навевали грусть.
Загнав мотоцикл под еще крепкий навес во дворе хутора, старейшина рода Феофановых в ожидании Басановой не спеша обошел двор, заглянул в окно покосившейся избы, прошел к завалившимся воротам. Неожиданный ночной звонок немного встревожил мудрого главу рода Ока Господнего. На его памяти было не так уж много подобных случаев, когда боярыня выдергивала из ритма привычной жизни старших родовичей, но всегда это заканчивалось какими-нибудь неприятностями. Елена Афанасьевна, как и ее брат, никогда без веской причины не беспокоила подданных.
Когда из подъехавшей машины вслед за Еленой и прихрамывающим Венькой выкатился мохнатый домовой, Алексей удивленно взглянул на него и подошел к боярыне. Та, кивком поздоровавшись, внимательно посмотрела на хутор. Затем, оглядевшись по сторонам, пригласила всех следовать за подпрыгивающим от нетерпения домовым.
– Я пригласила вас, Алексей Петрович, посмотреть одну вещь, – на ходу объяснила она причину такой внезапной встречи. – Мне Филя рассказал, что здесь спрятана шкатулка неизвестного назначения, и я хотела, чтобы вы посмотрели на нее. Мне необходимо ваше мнение о ее сущности.
Из щели в полу послышался радостный писк, и оттуда высунулась чумазая рожица домового.
– Здесь, – пропищал он, – на месте. Сейчас вытащу.
Мордочка скрылась, и через некоторое время одна из досок со скрипом вылетела наружу. В образовавшемся проеме появилась похожая на маленький сундучок шкатулка. Подталкиваемая снизу лапками домового, она опрокинулся на бок и со стуком упала на доски. Следом стряхивая со своей шерсти мусор, вылез Филя. Повинуясь взгляду боярыни, Венька осторожно поднял находку и аккуратно поставил на стол.
Старинной работы, из красно-коричневого дерева с блестящим серебряным замочком, принесенная домовым вещь поражала глаз изысканностью форм. От нее веяло странным ощущением древности и силы. В убогой обстановке запущенной комнаты она смотрелась как величайшее произведение искусства.
– Что скажете? – Басанова оторвала восхищенный взгляд от найденной шкатулки и повернулась к молчащему Алексею.
– Шкатулка истинная – не морок, на замок наложено два заклинания и еще одно – на саму крышку. А что внутри, так надо посмотреть, но очень осторожно. Заклятие в крышке скрывает сущность содержимого.
– А по самой шкатулке разве все ясно? Это ведь не местная работа и даже не славянская. Какие-то восточные мотивы. Похоже на древнюю Персию, но материал, из которого она сделана, нехарактерен для той местности. Что-то африканское... или какое-нибудь реликтовое дерево. Во всяком случае, мне оно неизвестно.
Елена Афанасьевна мягко провела по крышке ладонью и прислушалась к чему-то внутри себя. Затем пробежалась пальцами по узорчатому краю, и в это время в воздухе зазвенела мелодия. Звон колокольчиков, звуки скрипки, гудение рожка и глухой гул барабана. Басанова испуганно отдернула руку, но музыка не затихала. Края крышки замерцали голубоватыми искрами, замок щелкнул, и серебряная пластина, прикрывавшая его, со стуком упала на столешницу. Невидимые музыкальные инструменты сбились с ритма и замолкли.
– Открылась, – заворожено прошептал Венька, вытягивая шею, чтобы заглянуть внутрь.
– Подожди. – Феофанов обошел вокруг стола и внимательно осмотрел сундучок. – Главное – не спешить. Еще раз посмотреть надо, а вдруг там гадость какая. Вещь-то непростая.
Спустя несколько минут под настороженными взглядами присутствующих Алексей осторожно приподнял крышку. Все склонились над столом. Даже Филя, просунувшись под руку Веньке, восторженно глядел на бархатный мешочек, покоящийся на светящемся дне сундучка.
Боярыня развязала тонкий кожаный шнурок, плотно стягивавший горловину, и извлекла черную спираль. На одном ее конце блестел небольшой белый шар, а другая заканчивалась цилиндрической рубчатой рукояткой.
– Ключ, – тихо выдохнула Елена Афанасьевна.
– Он и есть, – подтвердил Око Господне. – Теперь ясно, что здесь искали. Но откуда он здесь? Ведь о нем ничего не было слышно, одни смутные легенды и предания!
Боярыня осторожно уложила Ключ в мешочек и опустила в шкатулку, затем приложила к замку серебряную пластину. Послышался щелчок, крышка резко захлопнулась.
– Все, – строго взглянув на стоящих рядом людей, сказала Басанова. – Пора возвращаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55