— Бандиты требуют денег.
— За что?
— Что жив, что газету издаю…
— Их надо убить.
— Нет, проаще заплатить. Этих убьешь — другие появятся, мебель переломают, а то и кости…
Разговор не клеился и увязал в бытовухе. С Раду беседовали, как с рекламным агентом, предлагающем стандартный набор услуг. Поэтому он не додумался ни до чего лучшего, чем выложить на стол пять стодолларовых банкнот:
— Вы можете издавать свою газетку дома?
— А зачем?
(— а глазки загорелись, как деньги увидели, так вот где чудо зарыто!):
— Хочу снять ваш офис на месяц. За это и плачу, по-моему, неплохо. А если поможешь мне в одном важном деле, еще столько же накину.
Армен думал недолго:
(— нормалек, могу и дома поработать, и секретаршу Юленьку туда перевезу — на диване все сподручнее, чем на столе, да еще и шашлыки-хачапури научу готовить):
— Согласен. Что сделать — прибраться?
— Ничего не надо. Только окна забей фанерой, чтобы ни лучика сюда не проникало.
— Да здесь и так полуподвал, совсем темно. Зимой еще хоть какой-то свет проникает через эти, с позволения сказать, окошки, а летом — темень, растительность заслоняет.
— И все равно окна надо заколотить. Уедем — оторвешь доски. Оставь лишь одну форточку, но обязательно занавесь изнутри какой-нибудь темной материей.
— По рукам!
РАЗБОРКА В РЕДАКЦИИ
Бригадир кунцевской преступной группировки Запал и два доверенных бойца — Каратыш и Отмычка, объезжали свою часть района, собирая дань с коммерсантов и барыг. Прокомментирую кликухи этих джентльменов удачи:
Когда-то Запал служил в Советской Армии и минировал горные дороги в Афганистане, а после окончания срока службы остался в войсках вольнонаемным. В новом статусе он продержался не дольше месяца, после чего был уволен то ли за пьянку, то ли за рукоприкладство. Говорят, выбил какому-то доставучему лейтенанту парочку зубов.
Кличка Каратыш образовалась от слияния фамилии Коротков и приемов карате, которыми он неплохо владел. И безо всякого черного пояса. Каким талантами славился Отмычка, и так понятно.
Запал и Каратыш уже по разику успели отмотать лет по пять за грабеж, а Отмычка — настоящий везунчик по жизни. Сколько раз ему почти наступали на хвост, а он все выходил сухим из воды. Новые времена, собрали их вместе и отправили на работу по экспроприации денежных «излишков» у новых коммерсантов.
Этим вечером дела складывались удачно, а как еще все может складываться у таких добрых молодцов?! Кто осмелится встать у них на пути?! Уже заплатил и владелец кооперативного кафе Парус и частный предприниматель Лопушко — специалист по ремонту радиоаппаратуры, а вот торговец компьютерами Олег Кружалов сначала ныл: Денег нет, бизнес плохо идет, но как ему показали чемоданчик, сразу сник и все выложил.
Чемоданчик являлся личным изобретением Запала, его ноу-хау. Пусть другие пугают несговорчивых должников утюгами на живот и паяльниками в задницу, а он просто открывает свой добротный кейс, в котором лежит бомба с часовым механизмом и спокойно так рассуждает
— Дело то, конечно, хозяйское, но тогда что-нибудь обязательно взлетит на воздух — или твоя квартира, или твоя машина, или ты сам.
И не было случая, чтобы деньги не начинали сразу же перекочевывать из дрожащих пальцев в другой кейс. Как миленькие. А почему бы и не испугаться, бомба-то не муляж, не фуфел, да и Запал не фраер. Уж это дело-то он знает лучше некуда — несколько проводков подсоединить и полная готовность к боевым действиям.
А пока стрелки часов, у кого — золотых, а у кого и самых простеньких, медленно приближались к десяти вечера и до посещения ресторана Прага оставался еще час. А в Праве, как всегда по вторникам, была забита стрелка с братвой, дабы кое-что перетереть, пополнить общак и получить свой долян. Ну и слегка выпить, расслабиться. Обещали и девчонок правильных подогнать. Оказывается, даже в такой лихой профессии можно планировать. По крайней мере, пытаться заниматься этой ерундой.
А пока можно по городу покататься или в комок заглянуть, фирменного шмотья прикупить, но лучше использовать свободное время для пользы дела, а именно, заглянуть к Армену. Темнит этот хитрожопый хачик, черный сукин сын, как пить дать — темнит. Уже два дня назад обещал выдать пятьсот — сумма-то смехотворная, но порядок прежде всего. Издаешь свою газетку на нашей территории, изволь платить. А раньше-то отслюнявливал без задержек — скулил, конечно, на жизнь жаловался, ну да кто же спокойно с деньгами расстается? Тут клиента и приободрить надо: Еще заработаешь! или Бог делился и нам велел! И вдруг в редакции перестал отвечать телефон, днем заскочили — на стук не открывают, окна забиты фанерой. Неужели скурвился?! Нет, такие фокусы не хиляют. Заедем сейчас. Дверь хлипкая, да и Отмычка рядом. Заберем компьютер, телефон. А, если уже съехал гад, так посетим его дома. Все равно заплатит, и должок, и проценты, и за работу — на пятеру нагрузим.
Отмычка не оплошал: пару раз провернул в замке проволочкой, поднажал плечом — вот и все дела. Тьма кромешная. Похоже, никого нет. Визитеры, на ощупь, один за другим, вошли в приемную и попытались отыскать выключатель. На какой он стене прилеплен? Каратыш уже хотел воспользоваться зажигалкой, как электрический свет вспыхнул безо всякой их помощи.
В помещении, как ни странно, уже находилось трое мужчин — два здоровяка без движения стояли вдоль стен, а один — бледноватый и хищный худощавый тип сидел, развалившись, на месте секретарши. Задрав ноги на стол. Они словно ждали гостей, но визиту не обрадовались:
— Чем обязаны?
(— странный голос у этого типа — ни агрессивности, ни обеспокоенности…):
— Мы ищем Армена.
— В столь поздний час, с помощью отмычки?
— А что делаете здесь —вы?
— Нехорошо так, вопросом на вопрос, но уважу: мы — гости.
— А нам он должен денег.
— Много ли?
— Сущие копейки — пятьсот рублей.
— А за.что?
— За охрану. За то, что на нашей территории свою газетку выпускает. За то, что жив. А вам какое дело?
После этих слов пришла пора небольшой пальцовки. Эти устрашающие манипуляции отлично удавались Запалу и никого не оставляли «равнодушными». Подивился и Нику, и спросил у Раду:
— Чего он тут кривляется?
— Это модно у новых русских… хулиганов.
Нику скривился, видимо, изображая улыбку:
— Так может загнуть их в обратную сторону, а заодно и козью морду сделать? И вообще, разве вы, балбесы, по-русски читать не умеете? — театральным жестом он показал на плакат, требующий от дебоширов и бездельников уматываться вон из коллектива.
Бандюганы стали ошарашенно переглядываться:
(— я не ослышался?)
(— да за такие речи…)
(— они чего, козлы, совсем страх потеряли?!)
Запал медленно закипал. Еще немножко огня и по стенке их глупые мозги размажет. Еще немного! И, казалось, Раду понял его взведенное состояние и сознательно продолжал провоцировать, добавляя куда больше, чем немного:
— Можете снимать свою охрану. Теперь охраняем мы.
Да, это уже вызов, за это без лишнего базара лоб зеленкой мажут. Каратыш и Отмычка замерли, ожидая сигнала к атаке, но Запал медлил, словно не он это, а жалкий трус, а ведь их трое на двое. Именно так, ведь худого одним ударом переломить можно. Но Запал медлил, ибо не нравились ему эти пидоры, руку на отсечение, особенно два бугая. Даже у его быков менее неприятные и злобные физиономии. Кстати, Худого тоже не стоит сбрасывать со счетов — злые, и пронзительные глаза смотрели в упор, не мигая. Буравили. А уж Запал знал силу своего взгляда — на многих коммерсантов достаточно глянуть и лапки к верху. Но здесь явно не барыги или коммерсанты, а у Худого такой самоуверенный вид, словно сейчас вытащит автомат из-за складок плаща и всех положит. Да кто же они такие? Черт дернул сюда зайти! Но и ретироваться нельзя, на карту поставлена их пацанская честь.
Шестым чувством Запал понял, что выяснение силы мускулов следует отложить. Не такой уж боец этот Отмычка, да и плечо побаливает, да и не то настроение, чтобы кулаками махать. Имейся у Запала еще и седьмое чувство, оно посоветовало бы не вытаскивать пушку с глушителем, а вежливо сказать до свиданья и быстро слинять. Но обладай он и седьмым чувством, так обошел бы стороной это гиблое место.
Между тем, Худой, удовлетворенно отметив замешательство, принялся разглядывать бандюков по очереди, каждому персонально улыбаясь. От этой кровожадной улыбки у Отмычке заледенела кровь в жилах, у Каратыша бешено запульсировали виски, а Запала пробила дрожь. Но только на мгновение. Надо действовать, и Запал свирепо, хотя и не очень уверенно, процедил сквозь зубы:
— Короче, так — мне этот гнилой базар совершенно не нравится. Поэтому предупреждаю.
Следом он, как заправский ковбой, выдернул пушку из-за пояса и метко выстрелил в коленку рыжего бугая — Нику, стоявшего слева в позе разгульной проститутки. Прямо в чашечку. После этого выстрела бугай должен был упасть, завопить благим матом, а его нахальные дружки броситься к нему, подхватить под руки и попытаться убежать. Запал еще не знал, позволить ли им убежать или затребовать бабки. Скорее всего, затребовать — вещица знатная висит на шее у худого, здоровенный бульник, уж не рубин ли?
Впрочем, эффекта от выстрела не последовало. Ни от звука, ибо пистолет с глушителем, ни от результата, ибо рыжий так и остался стоять, не пошелохнувшись, будто шариком от пинг-понга в грузовик кинули.
И это был очевидный эффект, ибо Запал изрядно подивился:
(— вот это шуточки…)
А потом последовал еще один эффект, очень даже неожиданный:
Бугай хрипло засмеялся и слегка отодвинулся от стенки, перестав ее подпирать. Ответом на это движение еле слышно прозвучал новый выстрел, на этот раз прицельно в живот:
(— вдруг у него бронированные наколенники? а на теле одна рубашка, грудь волосатая виднеется, и вообще, хватит церемониться!)
Смех стал громче, словно в желудке бугая включили дополнительный усилитель. Очень нехороший смех, очень нехороший. Отражаясь от стен, он безумно давил на перепонки. Ну не может один человек издавать такую отвратительную какофонию, для этого требуется по крайней мере дьявольский оркестр! Воздух вокруг неожиданно сгустился, стал липким и тяжелым и раскаленной сетью повис на плечах, мешая двигаться, запер дыхание. И, словно начали мять пенопласт или скрести ножом по пустой тарелки, холодок зародился в области копчика и начал рассеиваться по позвоночнику Запала. Очень нехороший холодок. И, совершенно невзначай, пронеслось в голове:
(— что-то здесь нечисто)
Перестав смеяться, и сделав слегка огорченное лицо:
(— мы же предлагали по-хорошему, а вы…)
Нику оскалился, и медленно, вперевалочку пошел на Запала. Наперерез бросился верный Каратыш — и вес больше центнера и специализация соответствующая — костолом. Однако, не все так просто. Одно ленивое движение руки и удивленный Каратыш, словно воланчик, перелетел через комнату и грохнулся на стол секретарши прямо под нос Худого. Хорошая у нас мебель, крепкая, даже такие значительные перегрузки выдерживает — стол прогнулся, заскрипел, но выдержал.
Каратыш грохнулся под нос Худого? Нет, это слишком образно — грохнулся прямо под его пальцы и зубы, ибо в следующие мгновения произошло вот что:
Сначала Худой театрально поднял вверх руки и, как пианист, берущий десятипальцевый аккорд, резко и размашисто опустил их на мощные мускулистые плечи. А Каратыш, надо сказать, слыл в бригаде изрядным пижоном — никаких тебе кроссовок и спортивных костюмов. Лакированные ботинки, аккуратно выглаженные брюки — чтобы аж стрелочка хрустела, белая накрахмаленная рубашка. Так вот, в местах соприкосновения с пальцами Худого, мгновенно начали расползаться красновато-коричневые круги. Казалось, его пальцы сделаны из стали, так легко они погружались в могучие плечи, разрывая мышцы, как марлю. Каратыш только тихо охал. А потом Худой впился зубами прямо в сонную артерию и начал пить ярко алую кровь.
(— да они ведь людоеды, и Армена съели, и нас не пощадят…)
Это зрелище так поразило Запала, что он даже не заметил, как Нику подошел впритык, уперся животом в дуло и нагло сообщил:
— Теперь ты можешь выстрелить еще один раз, а потом я расплющу твою бестолковую башку. Как блин.
В живот Запал уже стрелял, стрелял и в коленку. Поэтому на этот раз решил бить наверняка — прямо в сердце. Но эффекта опять не последовало. Потом еще раз. А потом Нику надоело, что его дырявят — он и так позволил на один выстрел больше. Запал даже не заметил, как оказался на полу, зато хорошо почувствовал, как коленка с невиданной силой сдавила его грудную клетку и она захрустела, как корж в пальцах. И тогда бугай схватил руками его голову, сжал между ладоней, словно в тисках.
(— а ведь действительно расплющит)
Ладони напряглись и глаза Запала широко раскрылись от неимоверной боли. Послышался тихий треск и по его лбу от макушки до переносицы потянулась тонкая кровавая нить. Капли крови начали скапливаться на кончике покатого славянского носа и капать на побелевшую щеку и далее за воротник. Нику, словно пес, слизнул одну струйку, а затем еще сильнее стиснул ладони. Часть черепа неудачливого рэкетира провалилась вовнутрь, нить превратилась в трещину. Еще мгновение, и голова стала кашей из раздробленных костей, мозгов и крови.
В ужасе наблюдая столь дикое зрелище, Отмычка лихорадочно соображал, что ему делать. Отличный водитель, неплохо вскрывающий замки квартир и сейфов, он мог при случае помахать кулаками перед лотошниками или «королями» бензозаправок. Но здесь не было лотошников, здесь происходило совершенно другое, совершенно беспредельное. Туго соображал Отмычка, очень туго, поэтому даже не понял, как ноги сами понесли к выходу, руки открыли дверь в редакцию — точнее, из нее, а тело влетело в старенький Мерс и плюхнулось на некогда кожаное сидение:
(— ну, родимый, брось свои штучки, заводись с первого раза и выручай!)
Словно почувствовав, какая опасность угрожает его владельцу, двигатель не стал чудить и завелся с первого оборота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56