Он хотел пойти
прогуляться, но сперва решил подняться наверх и почти бегом помчался по
лестнице. Раздевшись, он бросил свою одежду в стирку, так же как прошлым
вечером поменял пропитанное потом белье. Он сделал себе горячую ванну,
такую горячую, как только мог выдержать, и шлепнулся в нее.
Пар поднимался вокруг, и Луис почувствовал, как горячая вода
размягчает его мускулы, помогает ему расслабиться. Принимая ванну, можно ни
о чем не беспокоиться, мысленно расслабиться. Со временем вода начинает
охлаждаться... Луис почувствовал сонливость...
"Черч вернулся, словно кот из детского стишка. Все в порядке! Большое
дело сделано!"
Все было ошибкой! Но ведь вчера вечером ему даже показалось, что Черч
выглядит чересчур хорошо для кота, которого сбила машина!
"Мысли о всех этих шныряниях по лесу, котах и собаках, сбитых на
дороге... - подумал он. - Разорванные тела, вывороченные кишки...
Искусство, - так сказал Лоудон Ванрайт во время передачи о мертвых
скунсах".
Теперь все очевидно: Черча сбила машина, его оглушило. Кота отнесли на
место, где раньше хоронили Микмаки. Он был без сознания, но не мертвый.
Ведь говорится, что у кота девять жизней! Слава Богу, что Луис ничего не
сказал Элли, пусть она никогда не узнает, что случилось с Черчем.
"Кровь в уголке рта и шея.., его шея была сломана..."
Но он же врач, а не ветеринар. Он поставил ошибочный диагноз, вот и
все. Нужно было провести подробный осмотр, а не просто встать на колени на
лужайке Джада при минус двадцати, когда солнце уже почти село. И он же был
в теплых перчатках. Это могло быть...
Раздутая, уродливая тень появилась на кафельной стене ванны, словно
голова маленького дракона или какой-то чудовищной змеи; тень, легко
скользя, прикоснулась к голой ноге Луиса. Луис пулей вылетел из ванны,
расплескав воду и намочив коврик Через некоторое время он повернулся и
уставился в мутные желто-зеленые глаза кота своей дочери, который восседал
на опущенном стульчаке унитаза.
Черч медленно раскачивался взад-вперед, словно пил из невидимого
блюдца. Луис не отводил глаз от кота. Луиса трясло от отвращения; крик
готов был вырваться из его груди сквозь крепко сжатые зубы. Черч раньше
никогда не выглядел так.., никогда не раскачивался, пытаясь, словно змея,
загипнотизировать свою жертву.. - но раньше он был в порядке, не то, что
теперь. Первый и последний раз у Луиса появилась мысль, что перед ним
другой кот, просто очень похожий на кота Элли; кот, который просто забрел в
гараж, когда Луис делал полки, а настоящий Черч похоронен под пирамидкой на
обрыве, там, в лесу. Но следы на теле кота.., и одно порванное ухо...и
лапа, выглядевшая чуть потрепанной Элли прищемила Черчу лапу дверью, еще
когда они жили в пригороде Чикаго, когда Черч был еще совсем котенком.
Черч, точно!
- Убирайся отсюда! - хрипло прошептал Луис.
Черч посмотрел на него еще мгновение.., боже, его глаза изменились.
Что-то в них стало другим. Потом кот спрыгнул со стульчака. Приземлился он
без обычной кошачьей грациозности, неловко покачнулся, ударившись с глухим
стуком ляжками о ванну, а потом выскользнул за дверь.
"Это не он", - подумал Луис.
Луис вынул пробку, и ванна быстро опустела. Он побрился и почти
оделся, когда зазвонил телефон - режущий уши звук в пустом доме. Когда
раздался звонок, Луис крутанулся, выпучил глаза и вскинул руки, потом
медленно опустил их. Его сердце забилось энергичнее. Мускулы получили
приток адреналина.
Звонил Стив Мастертон, снова приглашая поиграть в теннис, и в этот раз
Луис согласился встретиться с ним в Гимнастическом Комплексе через час.
Конечно, к тому времени он еще не придет в себя, да и теннис - последняя
вещь в мире, заниматься которой ему хотелось, но он согласился. Он хотел
убраться подальше от этого кота, этого сверх естественного кота, которого
тут и вовсе не могло быть.
Торопливо застегнув рубашку, Луис засунул шорты, футболку и полотенце
в сумку на молнии и побежал рысью вниз по лестнице.
Черч лежал на четвертой ступеньке снизу. Споткнувшись о кота, Луис
едва не упал. Но в последний момент он ухватился за перила и избежал
довольно неприятного падения.
Он стоял у подножия лестницы, прерывисто дыша. Сердце выскакивало из
груди. Адреналин бежал по венам.
Поднявшись, Черч потянулся.., и словно улыбнулся ему. Луиса отпустило.
Он выгонит этого кота. Он знал это, но не сделал этого прямо сейчас. Луис
знал, пока не вернулась Элли, нельзя прикасаться к коту.

Глава 26

Джад зажег сигарету деревянной спичкой, потом потушил спичку и бросил
ее в крошечную пепельницу с хорошо различимой рекламой Джима Беама на дне.
- Конечно, это Стенли Бучард рассказал мне о том месте, - он сделал
паузу, задумавшись.
Легонько звякнули стаканы с пивом, стоявшие перед ними на клетчатой
клеенке, закрывающей кухонный стол. Бочонок растительного масла,
прикрепленный к стене, неторопливо булькнул три раза и затих. Луис
поужинал, перехватив со Стивом по сэндвичу "для подводников" в пустынной
"Берлоге медведя". Он еще раньше обнаружил, что если заказывает в Мэйне
что-то из знакомых ему по Чикаго блюд, официанты не понимают, о чем он
говорит. Заказывай что-нибудь попроще и вес будет в порядке. Перекусив,
Луис стал лучше относиться к возвращению Черча, почувствовав, какая ему
открывается перспектива, но не спешил возвращаться в пустой дом, где был
кот.., он ведь мог прятаться где угодно...
Норма молча сидела с ними, смотрела телевизор и вышивала: солнце
садилось позади маленького деревенского домика. Кроны деревьев черными
силуэтами вставали на фоне заката. Вышивка Нормы предназначалась для
церковной распродажи, что состоится за неделю до Рождества. Распродажа
всегда приносит приличные деньги. Пальцы Нормы двигались, прокалывая иглой
материю, натянутую на железный обруч. В этот вечер артрит не давал о себе
знать. Луис предположил, что, может, все дело в погоде. Было холодно, но
очень сухо. Норма совсем оправилась после сердечного приступа артрита.
Оставалось меньше десяти недель до кровоизлияния в мозг, которое должно
было убить ее, но сейчас Норма чувствовала себя хорошо. Луис подумал, что
выглядит не такой уж изможденной и кажется намного моложе. В этот вечер он
смог представить себе девушку, которой Норма когда-то была.
В четверть десятого Норма сказала "спокойной ночи", и теперь Луис с
Джадом остались наедине. Но старик ничего не говорил, а только выпускал
сигаретный дым и следил за его клубами, словно ребенок, наблюдающий за
работой парикмахера, следивший, куда упадут срезанные волосы...
- Станни Б.? - мягко подсказал Луис. Джад моргнул и, казалось, пришел
в себя.
- Да, конечно, - сказал он. - Каждый в Ладлоу.., вокруг Бакспорта,
Проспекта и Оррингтона, я так считаю, называл его Станни Б. В тот год,
когда умерла моя собака... я имею ввиду 1910 год, когда она умерла в первый
раз... Станни уже был чокнутым стариком. Были и другие, кто знал о том
месте, о месте, где хоронили своих мертвых Микмаки, но я-то столкнулся со
Станни Б. Я только слышал о том месте, а он знал, и отец его знал. Всей
семьей они были настоящими канаками. - Джад засмеялся и пригубил пива.
- До сих пор слышу его выговор на ломаном английском... Он нашел меня
сидящим за платной конюшней, которой пользовались те, кто на перекладных
ездил по 15 шоссе.., тогда оно называлось Бенгор-Бакспорскрй дорогой. Она,
дорога, проходила прямо через то место, где сейчас стоит завод "Оринго".
Спот еще не сдох, но отходил, и мой отец послал меня купить корм для
цыплят, который нужен был не больше, чем корове дерьмо на заднем дворе. Но
я хорошо знал, почему он меня отсылает.
- Он хотел убить пса?
- Да.., он знал, как нежно я отношусь к Споту, поэтому и отослал меня.
Я договорился насчет корма для цыплят и, пока старый Йорки готовил смесь, я
пошел побродить по округе.., уселся на старый точильный камень, который
иногда местные использовали вместо трибуны.
Джад медленно и лениво тряхнул головой и чуть улыбнулся.
- Тут ко мне и под ехал Станни Б., - продолжал старик. - Одна половина
города думала, что он - безвредный, а другая считала его опасным. Его дед
был известным траппером и торговцем пушниной в начале 1800-х. Дед Станни
исходил тут все, от Маритайма до Бангора и Дерри, иногда забирался очень
далеко на юг, доходя даже до Сковхегана; скупал шкуры, по крайней мере, я
так слышал. Он раз езжал в большом фургоне, крытом кожей, словно
странствующий лекарь. На этом фургоне он исколесил всю округу, а будучи
настоящим христианином, он проповедовал о Воскрешении Христа, даже когда
напивался (так говорил Станни, а он любил поговорить про своего деда), но
он носил и индейские амулеты, потому что верил, что все индейцы (не важно,
какому племени они принадлежат) - часть единого большого племени..,
потерянного племени сынов Израилевых, если верить Библии. Он говорил, что
все индейцы связаны с Адом, и их магия работает, потому что они в чем-то
христиане, а к колдовству пришли странным, проклятым путем. Дед Станни
торговал с Микмаками, заключал с ними сделки, когда большая часть трапперов
и торговцев уже ушла на запад. Он платил индейцам мало, и поэтому, как
говорил Станни, держал Библию возле сердца, но Микмакам нравилось слушать
его речи о святых. Говорил он от чистого сердца и проповедовал в этих краях
еще до того, как тут появились зверобой и дровосеки.
Джад замолчал. Луис терпеливо ждал.
- Микмаки рассказали деду Станни Б. о земле, где раньше они хоронили
своих мертвых, но уже тогда там не хоронили, потому что Вакиньян дал земле
скиснуть, и не только там, на Маленьком Болоте Бога, да и во всей округе.
Истории о Вакиньяне в те дни можно было услышать по всему северу. Эти
истории очень напоминали некоторые из историй раннего христианства... Норма
отругала бы меня, как богохульника, если бы услышала то, о чем мы тут
говорим, Луис... Иногда, если зима длинная и суровая, а есть нечего,
индейцы севера шли в такие места умирать или.., делать что-то еще...
- Каннибализм?
Джад пожал плечами.
- Может быть. Может быть, они выбирают того, кто постарше, и свежуют.
Тогда на некоторое время у них есть тушеное мясо. А история, которую они
расскажут белым, будет звучать примерно так: "Вакиньян прошел через нашу
деревню или стоянку, и пока мы спали забрал тех, кто проспал. А потом
Вакиньян дал нам мяса".
Луис кивнул.
- Говорят, Дьявол точно так и поступает.
- Да. Я и сам догадывался, что Микмаки каннибалы... Потом они хоронили
обглоданные кости одного или двух соплеменников, может, и десятка, а может,
дюжины в той земле.
- А потом решили, что земля скисла? - пробормотал Луис.
- Значит, Станни Б. завернул на конюшню раздавить бутылочку, - сказал
Джад, - хоть она уже и была наполовину пустой. Его дед, может, даже и
миллион скопил, к тому времени как помер.., так люди говорили.., а у Станни
Б. ничего не было - пустым отребьем он был. Он спросил меня, кто меня
обидел, и я все ему рассказал. Посмотрев, как я завываю, он сказал, что
дело можно поправить, если я храбрый и сам захочу все поправить. Я ответил
ему: что он может сделать, если ничего не может сделать ветеринар. "Не
ветеринар я, и ничего такого не знаю, - сказал мне Станни, - но я знаю, как
помочь твоему псу, парень. Сейчас ты иди домой и скажи отцу, пусть положит
пса в мешок из-под зерна, но только сам его не хорони ни в коем случае! Ты
должен будешь оттащить его на Хладбище Домашних Любимцев и оставить там в
тени большого бурелома. Потом ты возвращайся домой, а его оставь там".
Когда я спросил, что хорошего будет в этом, Станни сказал, что я должен
буду не спать ночью, а когда он кинет камнем в окно, вылезти из дома... "Я
приду в полночь, мальчик, так что, если ты забудешь о Станни Б. и уснешь,
Станни Б. забудет о тебе, и ты можешь распрощаться со своим псом. Он
отправится прямо в Ад!"
Джад посмотрел на Луиса и закурил следующую сигарету.
- Я все сделал, как велел Станни. Когда я вернулся, отец сказал, что
пристрелил пса, чтобы тот не мучился. Мне даже ничего не пришлось говорить
насчет Хладбища. Мой отец сам спросил меня, хочу ли я похоронить Спота там.
Я ответил, что согласен. Так что, положив пса в мешок из-под зерна, я
потащил его на Хладбище. Отец спросил меня, не нужно ли мне помочь. Я
ответил: нет, потому что помнил о словах Станни. Я не спал всю ночь - мне
показалось целую вечность. Знаете, как для детей тянется время в таких
случаях. Мне уже казалось, что вот-вот и наступит утро, а часы пробили
десять, потом одиннадцать. Пару раз я засыпал, но каждый раз неожиданно
просыпался. Такое ощущение было, словно кто-то встряхивает меня и говорит:
"Просыпайся, Джад! Просыпайся!" Словно что-то хотело, чтобы я не
заснул.
Брови Луиса поползли вверх, а Джад пожал плечами.
- Когда часы внизу пробили одиннадцать, я поднялся и одетым сел на
кровать. В окне светила луна. Дальше... Часы внизу пробили полночь, потом
час ночи, а Станни так и не было. Забыл он обо мне этот проклятый пьяница.
Так я решил, и уже готов бы, раздеться, когда два камешка звякнули о
стекло. Черт побери еще чуть-чуть и они разбили бы его. Стекло треснуло, но
я заметил это только утром, а моя мать узнала в начале зимы, когда
поинтересовалась, почему у меня в комнате так холодно. Так что я первым
делом подбежал к окну и открыл его. Оно заскрипело, задребезжало - но это
был единственный путь выбраться из дому, если хочешь погулять после
полуночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60