https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/nakopitelnye/
сломанная авторучка; несколько маленьких, совсем обычных ракушек; брелок с гербом Инсбрука; несколько почтовых конвертов с адресом, написанным женской рукой, в которые они не стали заглядывать. Они снова сложили вещи в коробку.
Содержимое следующей коробки показалось Фабио знакомым. Это были конспекты лекций, которые читают в школе журналистики. Свои Фабио давно выбросил. Конспекты Лукаса, напротив, пестрели подчеркиваниями. Он пользовался для этого разноцветнымии фломастерами.
Две оставшиеся коробки были снабжены надписью: «Интервью и расследования». В них лежали стенографические блокноты, такие же, как у Фабио. Большинство было стянуто резинкой с магнитофонной кассетой. На всех блокнотах указаны названия и даты.
Ветер немного стих. Над городом сверкнули молнии. С большим опозданием загрохотал гром. Фабио и Норина склонились над записями Лукаса, как двое детей, которые мастерят себе подарки к Рождеству.
Корзину с перезревшими сливами Норина поставила на пол рядом со скамьей. Запах подгнивших плодов ударил в нос Фабио.
И внезапно он вспомнил все с такой ясностью, словно никогда не забывал.
Лукас сидел здесь за столом, как теперь сидит Норина. Фабио стоял. Они ссорились. Речь шла о скандале с фирмой ЛЕМЬЕ, как они называли свой проект. Фабио рассказал Лукасу о своем решении прекратить дело. Лукас упорно возражал. Так упираться мог только он. Внимательно выслушивая аргументы Фабио, он в ответ на каждый отрицательно мотал головой.
Особенно когда аргумент касался денег.
Возникла омерзительная ссора. Фабио ничего не упустил. Он издевался, угрожал, сквернословил, напоминал приятелю, что без него тот никогда бы ничего не достиг. Но Лукас с ослиным упрямством все так же мотал головой.
В конце концов, Фабио заорал: «Пошел ты в жопу! Этот сюжет – дохлый номер, будешь ли ты участвовать в нем или нет. Я загнал материалы Барта!»
А Лукас в ответ крикнул: «А я их скопировал!»
Фабио бросился вон из дома. Но на повороте дороги передумал и вернулся назад.
У садовой калитки он увидел, как из дома вышел Лукас с пакетом в руках и исчез под верандой.
Он кинулся туда и успел заметить, что Лукас прячет пакет.
Схватив тяжелый черенок от лопаты, он двинулся на Лукаса.
На этом месте его воспоминания обрывались. Похоже, он недооценил Лукаса.
Словно в честь второго озарения, снизошедшего на Фабио, ветер разорвал на мгновение пелену облаков. Заходящее солнце осветило дачный поселок, будто киношную декорацию.
– Что с тобой? – спросила Норина. Он поднял на нее взгляд. – Ты так побледнел.
– Я вспомнил, где могут быть материалы Барта.
Когда они выходили из дома, нетерпеливые дети уже запускали первые ракеты в очистившееся небо. В саду госпожи Блаттер пустились в пляс висящие на шнуре лампионы. Натянутый наспех тент громко хлопал на ветру.
Фабио шел первым. Нужно было срочно очистить от хлама пространство под домом. Они убрали лестницу, которая загораживала проход к бочке с фруктами.
Крышка бочки была прижата кирпичом. Рядом с кирпичом лежали ржавый секатор и зазубренный ручной серп.
Фабио сбросил все на землю и поднял крышку. Из пустой бочки на него пахнуло застоявшимся запахом подгнивших фруктов.
– Чувствуешь, как пахнет? – спросил Фабио. – В точности как дамасские сливы в твоей корзинке. Этот запах вызвал воспоминание.
Фабио перегнулся через край бочки и пошарил внутри рукой. Кончики пальцев нащупали что-то на дне. Он схватил это что-то и вытащил из бочки.
Это был черный мешок для мусора, а в нем – тяжелая картонная коробка.
Единственным источником света в помещении была электрическая лампочка, качавшаяся над столом. Остатки абажура, который некогда смягчал ее свет, они обнаружили среди хлама под верандой.
Вот уже три часа они изучали записи доктора Барта. К большинству из них Лукас приклеил свои пояснения. Казалось, он предвидел любые возможные претензии к методу обнаружения прионов и нашел неоспоримые доказательства его эффективности.
Они сидели рядом и внимательно прочитывали каждую страницу. За окном взрывались хлопушки, словно одиночные выстрелы из последних очагов сопротивления какой-то давно оккупированной страны. Норина склонила голову на плечо Фабио.
Одолев последнюю страницу, они положили ее на груду прочитанных бумаг, подровняли стопку и уложили назад в коробку. Подойдя к окну, они глядели, как содрогается бурная ночь, пронзенная далекими зарницами и зигзагами молний.
А потом, без лишних церемоний, поцеловались, не торопясь, помогли друг другу раздеться и на узкой скрипучей койке оживили другие, куда более приятные воспоминания.
Небо проявило благосклонность и, пока над озером сверкал огромный фейерверк, не вмешивалось в праздник. Фабио и Норина, крепко обнявшись, долго лежали под клетчатым пледом. Только самые высокие, самые светлые, самые грандиозные букеты огней попадали в поле их зрения, прежде чем поблекнуть, рассыпаться на искры и угаснуть.
«Сейчас!» – подумал Фабио.
– Фабио, – прошептала Норина.
– Гм-м-м?
– Забытый Фабио…
– Да?
– Я думаю, что тоже могла бы его забыть…
Фабио еще крепче прижал ее к себе. Вдалеке отцвел пестрый букет росчерков света. Фабио прошептал:
– И я, кажется, тоже.
Едва погас последний букет, по крыше забарабанил проливной дождь.
Фабио укутал Норину пледом.
– Ты бывала в Амальфи?
– Нет.
– Я знаю там один отель. С висячими садами и лифтом, на котором спускаешься прямо к морю.
– Звучит шикарно.
– Я отложил немного денег.
Через две недели на первой странице «Воскресного утра» появилась последняя статья Лукаса Егера под названием: «Шоко-шок, или Прионы в шоколаде».
Имя Фабио Росси в статье не упоминалось.
* * *
Выражаю глубокую признательность доктору Петеру Бруггеру из Неврологической клиники университетской больницы Цюриха за его советы, идеи, за потраченное время и долготерпение; проф., доктору мед. наук Гансу Ландольту из Нейрохирургической клиники кантональной больницы в Аарау; Петеру Лохеру из отдела кадров Министерства путей сообщения; доктору Андреасу У.Моншу из Отдела изучения памяти гериатрической клиники Базельского университета; доктору Эстебану Помбо-Виллару из отдела доклинических исследований фирмы «Новартис Фарма» и Джованни Пуччи-второму.
Мартин Сутер
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Содержимое следующей коробки показалось Фабио знакомым. Это были конспекты лекций, которые читают в школе журналистики. Свои Фабио давно выбросил. Конспекты Лукаса, напротив, пестрели подчеркиваниями. Он пользовался для этого разноцветнымии фломастерами.
Две оставшиеся коробки были снабжены надписью: «Интервью и расследования». В них лежали стенографические блокноты, такие же, как у Фабио. Большинство было стянуто резинкой с магнитофонной кассетой. На всех блокнотах указаны названия и даты.
Ветер немного стих. Над городом сверкнули молнии. С большим опозданием загрохотал гром. Фабио и Норина склонились над записями Лукаса, как двое детей, которые мастерят себе подарки к Рождеству.
Корзину с перезревшими сливами Норина поставила на пол рядом со скамьей. Запах подгнивших плодов ударил в нос Фабио.
И внезапно он вспомнил все с такой ясностью, словно никогда не забывал.
Лукас сидел здесь за столом, как теперь сидит Норина. Фабио стоял. Они ссорились. Речь шла о скандале с фирмой ЛЕМЬЕ, как они называли свой проект. Фабио рассказал Лукасу о своем решении прекратить дело. Лукас упорно возражал. Так упираться мог только он. Внимательно выслушивая аргументы Фабио, он в ответ на каждый отрицательно мотал головой.
Особенно когда аргумент касался денег.
Возникла омерзительная ссора. Фабио ничего не упустил. Он издевался, угрожал, сквернословил, напоминал приятелю, что без него тот никогда бы ничего не достиг. Но Лукас с ослиным упрямством все так же мотал головой.
В конце концов, Фабио заорал: «Пошел ты в жопу! Этот сюжет – дохлый номер, будешь ли ты участвовать в нем или нет. Я загнал материалы Барта!»
А Лукас в ответ крикнул: «А я их скопировал!»
Фабио бросился вон из дома. Но на повороте дороги передумал и вернулся назад.
У садовой калитки он увидел, как из дома вышел Лукас с пакетом в руках и исчез под верандой.
Он кинулся туда и успел заметить, что Лукас прячет пакет.
Схватив тяжелый черенок от лопаты, он двинулся на Лукаса.
На этом месте его воспоминания обрывались. Похоже, он недооценил Лукаса.
Словно в честь второго озарения, снизошедшего на Фабио, ветер разорвал на мгновение пелену облаков. Заходящее солнце осветило дачный поселок, будто киношную декорацию.
– Что с тобой? – спросила Норина. Он поднял на нее взгляд. – Ты так побледнел.
– Я вспомнил, где могут быть материалы Барта.
Когда они выходили из дома, нетерпеливые дети уже запускали первые ракеты в очистившееся небо. В саду госпожи Блаттер пустились в пляс висящие на шнуре лампионы. Натянутый наспех тент громко хлопал на ветру.
Фабио шел первым. Нужно было срочно очистить от хлама пространство под домом. Они убрали лестницу, которая загораживала проход к бочке с фруктами.
Крышка бочки была прижата кирпичом. Рядом с кирпичом лежали ржавый секатор и зазубренный ручной серп.
Фабио сбросил все на землю и поднял крышку. Из пустой бочки на него пахнуло застоявшимся запахом подгнивших фруктов.
– Чувствуешь, как пахнет? – спросил Фабио. – В точности как дамасские сливы в твоей корзинке. Этот запах вызвал воспоминание.
Фабио перегнулся через край бочки и пошарил внутри рукой. Кончики пальцев нащупали что-то на дне. Он схватил это что-то и вытащил из бочки.
Это был черный мешок для мусора, а в нем – тяжелая картонная коробка.
Единственным источником света в помещении была электрическая лампочка, качавшаяся над столом. Остатки абажура, который некогда смягчал ее свет, они обнаружили среди хлама под верандой.
Вот уже три часа они изучали записи доктора Барта. К большинству из них Лукас приклеил свои пояснения. Казалось, он предвидел любые возможные претензии к методу обнаружения прионов и нашел неоспоримые доказательства его эффективности.
Они сидели рядом и внимательно прочитывали каждую страницу. За окном взрывались хлопушки, словно одиночные выстрелы из последних очагов сопротивления какой-то давно оккупированной страны. Норина склонила голову на плечо Фабио.
Одолев последнюю страницу, они положили ее на груду прочитанных бумаг, подровняли стопку и уложили назад в коробку. Подойдя к окну, они глядели, как содрогается бурная ночь, пронзенная далекими зарницами и зигзагами молний.
А потом, без лишних церемоний, поцеловались, не торопясь, помогли друг другу раздеться и на узкой скрипучей койке оживили другие, куда более приятные воспоминания.
Небо проявило благосклонность и, пока над озером сверкал огромный фейерверк, не вмешивалось в праздник. Фабио и Норина, крепко обнявшись, долго лежали под клетчатым пледом. Только самые высокие, самые светлые, самые грандиозные букеты огней попадали в поле их зрения, прежде чем поблекнуть, рассыпаться на искры и угаснуть.
«Сейчас!» – подумал Фабио.
– Фабио, – прошептала Норина.
– Гм-м-м?
– Забытый Фабио…
– Да?
– Я думаю, что тоже могла бы его забыть…
Фабио еще крепче прижал ее к себе. Вдалеке отцвел пестрый букет росчерков света. Фабио прошептал:
– И я, кажется, тоже.
Едва погас последний букет, по крыше забарабанил проливной дождь.
Фабио укутал Норину пледом.
– Ты бывала в Амальфи?
– Нет.
– Я знаю там один отель. С висячими садами и лифтом, на котором спускаешься прямо к морю.
– Звучит шикарно.
– Я отложил немного денег.
Через две недели на первой странице «Воскресного утра» появилась последняя статья Лукаса Егера под названием: «Шоко-шок, или Прионы в шоколаде».
Имя Фабио Росси в статье не упоминалось.
* * *
Выражаю глубокую признательность доктору Петеру Бруггеру из Неврологической клиники университетской больницы Цюриха за его советы, идеи, за потраченное время и долготерпение; проф., доктору мед. наук Гансу Ландольту из Нейрохирургической клиники кантональной больницы в Аарау; Петеру Лохеру из отдела кадров Министерства путей сообщения; доктору Андреасу У.Моншу из Отдела изучения памяти гериатрической клиники Базельского университета; доктору Эстебану Помбо-Виллару из отдела доклинических исследований фирмы «Новартис Фарма» и Джованни Пуччи-второму.
Мартин Сутер
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30