— Вот и выходное отверстие, сержант. Явный пистолетный выстрел. — Секунду он вглядывался в багажник. — Но гильзы не видно.Уайти повернулся к Конноли, которому, видно, стало плоховато.— Лезь-ка обратно в машину и отправляйся на парковку «Последней капли». Там первым делом свяжись с местной полицией. Стычки с ними из-за того, чья это территория, нам ни к чему. И прочеши то место на площадке, где натекло больше всего крови. Может, и пуля там. Понял?Конноли кивнул, хватая ртом воздух.— Пуля вошла в грудину в ее нижней доле, — сказал Шон. — Это выстрел наповал.— Вызови там Гражданскую службу безопасности, — сказал Уайти, обращаясь к Конноли, — и побольше наших, сколько сможешь, чтобы особенно не раздражать местную полицию. Отыщешь пулю и лично доставишь в лабораторию.Изогнувшись, Шон сунул голову в багажник, вгляделся в месиво лица.— Судя по следам гравия, его били лицом о тротуар, пока уж и бить было нечего.Уайти положил руку Конноли на плечо:— А местным скажи, что им тут понадобится вся команда специалистов по убийствам — технические эксперты, фотографы, медицинские эксперты, выездная бригада автоматического сбора данных. И скажи, что сержант Пауэрс просит кого-нибудь, кто может на месте определить группу крови. Ступай.Конноли был рад любому поручению, только бы убраться подальше от этого запаха. Он со всех ног кинулся к своей машине, быстро включил зажигание и в одну минуту вырулил с пункта передержки.Уайти отснял пленку, так и эдак фотографируя машину, после чего кивнул Сузе. Тот нацепил хирургические перчатки и, достав тонкую отмычку, вскрыл замок передней дверцы со стороны пассажира.— Нашел какие-нибудь документы? — спросил Уайти у Шона.— Бумажник в заднем кармане. Щелкни несколько кадров, а я пока перчатки надену.Уайти обошел машину и сфотографировал тело, потом, повесив на шею фотоаппарат на ремне, сделал набросок в своем блокноте: план места убийства.Из заднего кармана убитого Шон вытащил бумажник и раскрыл его как раз в тот момент, когда стоявший у носовой части машины Суза выкрикнул:— Зарегистрирована на имя Огаста Ларсона, Вестон, Сэнди-Пайн-Лейн, 323.Шон заглянул в водительские права:— То же самое имя.Уайти глянул Шону через плечо:— Может, есть какое-нибудь донорское удостоверение, что-нибудь в этом роде?Шон стал рыться в бумажнике и среди кредитных карточек, карточек члена видеоклуба, и клуба здоровья, и Ассоциации спортсменов-любителей наконец нашел страховую медицинскую карту. Он поднял ее и помахал ею в воздухе, чтобы привлечь внимание Уайти:— Группа крови "А"!— Суза, — сказал Уайти, — звони диспетчеру. Разошлите словесный портрет Дэвида Бойла, Кресент-стрит, 15, Ист-Бакинхем. Белый, мужского пола, волосы русые, глаза голубые, рост пятьдесят футов, вес — 165. Отметить, что вооружен и опасен.— Вооружен и опасен? — удивился Шон. — Я в этом сомневаюсь, сержант.— Скажи об этом парню в багажнике, — бросил Уайти. * * * Отделение городской полиции располагалось всего лишь в кварталах восьми от пункта передержки, поэтому уже через пять минут после отбытия Конноли в ворота въехала целая вереница полицейских машин и машин без опознавательных знаков, сопровождаемых фургоном Городской медэкспертизы и пикапом Гражданской службы безопасности. Едва увидев их, Шон снял перчатки и отошел от машины. В игру вступали другие. Они зададут Шону ряд вопросов, но помимо этого от него ничего не потребуется.Первым из желтовато-коричневой «краунвик» Отдела убийств вылез детектив Берт Корриган, старый боевой конь поколения Уайти, так же, как и тот, славившийся беспорядочной личной жизнью и нелюбовью к диете. Он потряс руку Уайти — своему приятелю по плавательному бассейну, где они регулярно встречались по четвергам в вечернее время, а также по команде игроков в «дартс» — и обратился к Шону:— Ты уже разобрался с машиной? Или ждешь похорон?— Прыткий какой, — сказал Шон. — Интересно, кто теперь тебе рапорты составляет, а, Берт?Берт хлопнул его по плечу и, обойдя машину, сунул нос в багажник, понюхал и закончил:— Воняет что надо.К багажнику подошел Уайти.— Мы считаем, что убийство произошло на парковочной площадке «Последней капли» в Ист-Бакинхеме в первые утренние часы воскресенья.Берт кивнул:— Это ваших ребят встретили там наши медэксперты в понедельник днем?Уайти кивнул:— По тому же самому делу. А сегодня своих ты туда послал?— Только что. Конноли уже занимается поисками пули, да?— Угу.— И имя ты разослал, так?— Дэвида Бойла.Берт еще раз поглядел на мертвое лицо.— Нам понадобятся все ваши материалы, Уайти.— Конечно. Я побуду с вами некоторое время, посмотрю, как пойдут дела.— В бассейн сегодня идешь?— Перво-наперво.— Ну хорошо. — Он перевел взгляд на Шона: — Ну а ты?— У меня парень в камере предварительного заключения. Хочу с ним поговорить. Теперь действуйте вы. Сузу я возьму с собой.Уайти кивнул и вместе с ним направился к своей машине.— Мы привяжем Бойла к этому делу, а заодно и к убийству Маркус — может, он и к нему причастен. Будем действовать на два фронта, как при двойном убийстве.Шон сказал:— Двойное убийство, растянувшееся на десять кварталов?— Может быть, она вышла из бара и стала свидетелем.Шон покачал головой:— По времени не сходится. Если Бойл убил этого парня, то сделал он это между половиной второго и без пяти двумя, после чего ему пришлось бы переместиться на расстояние в десять кварталов и отыскать Кейти Маркус в месте, где она находилась в час сорок пять. По-моему, это нереально.Уайти прислонился к крылу машины.— По-моему, тоже.— А кроме того, пулевое отверстие у этого парня. Оно маленькое. Слишком маленькое для пистолета тридцать восьмого калибра — если вы меня спросите. А разные пистолеты — и убийцы разные.Уайти кивнул, разглядывая свои башмаки.— Ты хочешь еще раз взять в оборот парнишку Харриса?— Все так или иначе упирается в пистолет его папаши.— Может, составить портрет этого папаши? С учетом прошедших лет, конечно. И разослать его. Вдруг найдется тот, кто его видел?Подошедший Суза открыл дверцу со стороны пассажира.— Я ведь с вами, Шон?Шон кивнул и опять повернулся к Уайти:— Не хватает мелочи.— Какой же?— Той, что мы не знаем. Малюсенькой детали. Я вычислю ее. И закрою дело.Уайти улыбнулся:— Какое последнее дело об убийстве в твоем послужном списке, мальчик мой?— Эйлин Филдс, — не моргнув глазом, мгновенно ответил Шон. — Восемь месяцев, как утопили.— Не все же они утопленники, — ответил Уайти и направился к «кадиллаку». — Понял, о чем я? * * * Камера предварительного заключения не пошла на пользу внешности Брендана. Теперь он казался меньше ростом, моложе и нервнее, как будто в камере ему встретились вещи неприятные и познакомиться с ними он был не рад. Но ведь Шон специально поместил его в одиночку, подальше от всяких подонков и наркоманов, и теперь он ума не мог приложить, что же так разволновало того в камере, если только он не из тех, кто не выносит одиночества.— Где твой отец? — спросил Шон.Брендан куснул ноготь и пожал плечами:— В Нью-Йорке.— Ты не виделся с ним?Брендан занялся следующим ногтем.— С шести лет — нет.— Это ты убил Кэтрин Маркус?Уронив руку с лица, Брендан воззрился на Шона.— Отвечай мне!— Нет.— Где отцовский пистолет?— Про пистолет я ничего не знаю.На этот раз он сказал это не моргнув глазом. И не пряча глаз от Шона. Он глядел прямо на него с какой-то злобной понурой усталостью, и Шон впервые за все время их знакомства подумал, что парень этот, может быть, и способен проявить жестокость.Что же с ним произошло там, в этой камере, черт возьми?— Зачем твоему отцу понадобилось убивать Кейти Маркус? — спросил Шон.— Мой отец никого не убивал, — сказал Брендан.— Ты что-то знаешь, Брендан, и мне не говоришь. Послушай, давай прямо сейчас посмотрим, что на этот раз покажет проверка на детекторе. Зададим тебе еще несколько вопросов.— Я хочу поговорить с адвокатом, — сказал Брендан.— Погоди минуту. Давай...— Я хочу поговорить с адвокатом, — повторил Брендан. — Сейчас поговорить.Шон старался, чтобы голос его звучал спокойно, ровно.— Конечно. У тебя есть кто-то на примете?— Мама знает одного. Разрешите мне позвонить.— Слушай, Брендан... — начал было Шон.— Сейчас же, — сказал Брендан.Шон вздохнул и пододвинул к нему стоявший на столе аппарат.— Через девятку, — сказал он.Адвокат Брендана оказался хвастливым ирландским старикашкой, навязывавшим свои услуги клиентам еще с незапамятных времен, однако в юриспруденции он терся слишком долго, чтобы не знать, что никакого права задерживать его клиента на основании одного только отсутствия алиби Шон не имеет. Не имеет — и точка.— Задерживать? — удивился Шон.— Вы посадили моего клиента в камеру, — сказал адвокат.— Мы даже не подумали ее запирать, — сказал Шон. — А парню надо было поразмыслить.Адвокат изобразил на лице разочарование и удалился из их отделения вместе с Бренданом, ни разу не оглянувшись.Шон углубился в чтение папок, но смысл прочитанного не доходил до него. Он захлопнул папки, откинулся на стуле, закрыл глаза и мысленно представил себе Лорен и ребенка. Так явственно представил, что даже ощутил их запах.Открыв бумажник, он вытащил оттуда клочок бумаги с номером сотового телефона Лорен, положил его на стол, разгладил рукой. Никогда он не мечтал о детях. Кроме преимуществ при посадке на самолет, они ничего не дают. Они вторгаются в твою жизнь и наполняют ее страхом и усталостью, в то время как все почему-то считают рождение ребенка благословением Божьим и относятся к детям с трепетом, как к священным идолам. Ну, если уж говорить начистоту, то всегда следует помнить, что все эти кретины, обгоняющие тебя на дороге, шатающиеся по улицам, горланящие в барах, включающие магнитофон на полную мощность, все эти грабители, и насильники, и мошенники, которые всучивают тебе негодный товар, — все они те же дети, только повзрослевшие. И никакое дети не чудо. И нет в них ничего, вызывающего благоговение.А кроме того, он даже не уверен, что это его ребенок. Он не проходил теста на отцовство, потому что в нем заговорила гордость. Какого черта, в самом деле! Доказывать тестом, что отцом являешься ты? Что может быть недостойнее, неприличнее? Ах, простите, отсосите у меня крови в пробирку, потому что моя жена трахалась с другим и забеременела.К черту. Да, он по ней скучает. Да, он любит ее. И еще — да, он мечтает взять ребенка на руки. Ну и что из того? Лорен ему изменила, бросила его, родила ребенка, будучи неизвестно где и неизвестно с кем, и даже не извинилась. Ни разу не сказала: «Шон, я поступила дурно, прости, что я причинила тебе боль».Ну а он? Он делал ей больно? Да, конечно. Когда он узнал о ее романе, еще минута — и он ударил бы ее, он даже занес было руку, но опомнился и спрятал кулак в карман. А она поняла все по его лицу. А какие слова он выкрикивал! Господи...И все-таки его гнев и то, что он оттолкнул ее, — это была реакция. Ведь обидели-то его. Не ее. Правильно? Он подумал еще немного. Правильно.Он положил телефонный номер обратно в бумажник, опять закрыл глаза и отключился на своем стуле. Разбудили его шаги в коридоре, и, открыв дверь, он увидел, что в отделение входит Уайти. То, что тот пьян, Шон понял по его глазам и только потом уловил запах. Уайти плюхнулся в кресло и, задрав ноги на стол, отпихнул принесенную Конноли за несколько часов до этого коробку с материалами.— Жутко длинный день, — сказал он.— Разыскал его?— Бойла? — Уайти покачал головой. — Нет. Хозяин сказал, что слышал, как часа в три он ушел и больше не вернулся. Сказал, что жена его и ребенок тоже где-то пропадают. Мы позвонили к нему на службу. Он работает со среды до воскресенья, так что они его в глаза не видели. — Уайти рыгнул. — Но он появится.— А пуля?— Одну мы нашли у «Последней капли». Но штука в том, что она расплющилась о металлический столб за спиной убитого. И специалисты по баллистике теперь говорят, что, может быть, смогут идентифицировать пулю, а может, и нет. — Он пожал плечами. — А что этот парнишка Харрис?— С адвокатом.— И сейчас?Подойдя к столу Уайти, Шон принялся разбирать коробку.— Отпечатков нет, — сказал он, — а те, что есть, не совпадают с теми, что в картотеке. Пистолетом в последний раз пользовались восемнадцать лет назад при ограблении. Что за бред, хотел бы я знать! — Он швырнул рапорт баллистической экспертизы обратно в коробку. — Единственного человека без алиби я не подозреваю в убийстве!— Отправляйся-ка домой, — сказал Уайти. — Правда.— Да-да. — Шон вынул из коробки магнитофонную кассету.— Что это? — спросил Уайти.— Телефонное прослушивание на «Шпионской собаке».— Я думал, что «Собака» сдохла.— Ее переписали на «Тапэк» — трудно хранить.Шон поставил кассету на стоявший на углу его стола магнитофон и включил.— Служба спасения девять — один — один. Что у вас произошло?Уайти натянул на палец резинку и стрельнул ею в потолок.— Ну, это... тут в машине вроде как кровь, и еще дверца открыта и...— Местонахождение машины?— На Плешке. Возле Тюремного парка. Мы с приятелями на нее наткнулись.— Улица какая?Уайти зевнул в кулак и потянулся за другой резинкой.Шон встал, выпрямился и стал вспоминать, есть ли у него в холодильнике что-нибудь на обед.— Сидней-стрит. Тут кровь внутри, а дверца открыта.— Фамилия, сынок?— Спрашивает, как ее фамилия. Говорит «сынок».— Эй, сынок? Я твою фамилию спрашиваю.— Да мы тут случайно. Счастливо вам.Тут связь прервалась, оператор перевел звонок на Центральную диспетчерскую, а Шон выключил магнитофон.— Я был лучшего мнения о воспроизводящих способностях «Тапэка».— Это «Шпионская собака», я же говорил.Уайти опять зевнул.— Шел бы ты домой, мальчик. Хорошо?Шон кивнул и вытащил кассету. Он сунул кассету обратно в футляр и через голову Уайти кинул в коробку. Вытащил из верхнего ящика свой «глок» в кобуре и прицепил его на пояс.— Ее, — сказал он.— Что? — Уайти поднял на него глаза.— Мальчишка на записи. Он сказал «ее фамилия». «Спрашивает, как ее фамилия». Он говорит про Кейти Маркус.— Правильно, — сказал Уайти. — Говорит про убитую и называет ее «она».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54