Но Брент знал, что на уме у адмирала другое. — Да-да, я пойду вам навстречу! Я поставлю пулеметы у автомобильной стоянки, а в кабину каждого тягача, который подвозит необходимые «Йонаге» грузы, посажу по матросу с винтовкой! И тогда ваша полиция, получающая несуразно высокое жалованье, сможет, ни на что больше не отвлекаясь, бдительно охранять дамские сортиры в парке Уэно!— Господин адмирал, это будет грубым нарушением закона. Пулеметы и автоматические винтовки не могут вноситься в пределы Большого Токио.— Увидите, капитан, как они не могут! Превосходно смогут! И, предупреждаю, не пытайтесь мне воспрепятствовать! — морщины на лице Фудзиты стянулись в жесткую угрожающую гримасу.Капитан обреченно вздохнул, но по голосу его было понятно, что он не собирается капитулировать:— Господин адмирал, я знаю: ваш корабль — единственное, что заслоняет Японию от мирового терроризма. Без вас, без «Йонаги» мы все давно уже были бы под пятой Каддафи. — Фудзита кивнул и откинулся на спинку кресла. — Но, господин адмирал, ваше судно — это же не суверенное государство! В Японии есть законы, есть полиция, которая следит, чтобы они не нарушались, есть Силы самообороны. Вы не можете попирать и игнорировать законы страны! У вас нет на это права!Фудзита, как обычно, принялся крутить и дергать седой волос на подбородке.— Есть! Я — здесь последняя инстанция и высший судья. Я устанавливаю законы для «Йонаги». Я отдаю приказы своей команде, и, имейте в виду, капитан Кудо, никто безнаказанно не сможет напасть ни на одного из моих людей и ни одна смерть не останется неотомщенной. Вы же японец! — продолжал он, сверля капитана глазами. — Как же вы могли позабыть о священной необходимости мести?! Вспомните, чему учит «Хага-куре». — Он похлопал по кожаному переплету лежавшей перед ним книги. — «До тех пор, покуда враги, которым ты не отомстил, пляшут вокруг тебя, подобно демонам, ты обречен вкушать бесчестье и пить позор».Капитан переминался с ноги на ногу, а когда заговорил, в голосе его звучало страдание:— Вы несправедливы, господин адмирал. Я ничего не забыл и не мог забыть. Но граждане города Токио платят мне за то, чтобы я охранял закон.Фудзита раздраженно отмахнулся.— И на здоровье. Но предупредите своих коллег, чтобы не становились у нас на пути. Команда «Йонаги» ни к бесчестью, ни к позору не привыкла. Здесь служат самураи, которые чтят бусидо и следуют предначертаниям императора.— Император готовится к хогьо.Брент, прилично говоривший по-японски, не понял последнего слова, но по смыслу разговора и по выражению лица капитана догадался, о чем идет речь. «Хогьо», очевидно, выражало высшую степень почтения и применялось исключительно по отношению к Сыну Неба старыми японцами, еще чтившими древние обычаи. На корабле говорили по-английски. Фудзита ревностно следовал этой традиции, которая повелась еще с конца прошлого и начала нынешнего веков — с той поры, когда создавался японский флот, взявший себе за образец флот британский, а в качестве инструкторов — британских офицеров. На «адмиральском верху» вообще почти никогда не слышалась японская речь, однако Брент бывал и в кубриках, и в орудийных башнях, и на ангарной палубе, а потому научился различать три степени почтения — при обращении к нижестоящему, в беседе с равным и с тем, чье положение выше. В английском, естественно, не имелось эквивалента для понятия «хогьо», и трепет при упоминании императора заставил капитана перейти на родной язык и использовать четвертую и высшую степень, применяемую только по отношению к микадо. Он никак не мог позволить себе сказать «Император при смерти» или «Дни императора сочтены».Фудзита, однако, ломать себе голову над иносказаниями не стал:— Это невозможно. Он — бог, а потому просто перейдет в другое существование. Вам бы надо это знать.— Да, конечно, господин адмирал. И тем не менее он — готовится к хогьо.— Наследный принц Акихито следует бусидо так же неукоснительно, как его августейший родитель. Он будет верен традиции, — адмирал снова похлопал по переплету «Хага-куре». — Япония никому не покорится.Кудо снова принялся беспокойно переминаться с ноги на ногу, и Брент понял, что, не кончив своего щекотливого дела, он не уйдет. «Этот капитан — не робкого десятка», — подумал он. А Кудо взглянул прямо на него:— Вы — последователь Кенсея, лейтенант?Странный вопрос был рассчитан на то, чтобы застать американца врасплох, но Брент ответил так, словно ждал его, и в свою очередь озадачил капитана:— Вы про Миямото Мусаси, прозванного «Кенсеем»?— Этот славнейший из самураев жил четыре сотни лет назад! — нетерпеливо вмешался адмирал. — Какое отношение он имеет к лейтенанту Россу?!Кудо, по-прежнему не сводя глаз с Брента, объяснил:— Мусаси — основоположник кендо, одного из видов боевых искусств. — Брент первым из присутствующих догадался, куда клонит полицейский, а остальные пребывали в растерянности. — Кендо учит…Фудзита, тоже раскусивший намерение Кудо, прервал его на полуслове:— Кендо учит духовному отношению к жизни, почитанию старших, трудолюбию, неустанному самосовершенствованию, насыщенности каждой минуты…— А также тому, как молниеносно поражать врага палкой, дубиной, ружьем и всем, что попадется под руку, — подхватил капитан. — Указывает, какие точки в человеческом теле наиболее уязвимы. Это верхняя часть головы, челюсть, правая часть туловища и, разумеется, горло. Я вам уже сообщил, господин адмирал, что пострадавшие во вчерашнем столкновении у проходной получили удары именно в эти области. Гортань погибшего, по заключению экспертов, была раздроблена так, как это мог бы сделать человек, превосходно владеющий техникой кендо.Теперь Бренту, Куросу и Накаюме стало ясно, что японца с ножом ударом ноги убила Дэйл Макинтайр, но, не сговариваясь и даже не переглянувшись, они мгновенно решили: никакого содействия полиции в уличении американки или кого-либо еще. Истину будут знать они трое — и никто больше. Самураю следовало поступать именно так. На кону стояла их честь. Караул и старшина Йоситоми тоже будут молчать как рыбы, да они, вероятно, и не заметили этого выпада — Дэйл провела его поистине молниеносно. Все свидетельства будут исходить от пикетчиков, а опознать с их помощью убийцу полиция не сумеет.Старшина Куросу сделал шаг вперед:— Я чемпион «Йонаги» по кендо.— Это вы нанесли удар, от которого пострадавший скончался?— Может, и я.— Что это значит? Вы не уверены?— Свалка была… — пожал плечами старшина.— Я его ударил, — подал голос Накаяма.— Оба ошибаются, капитан, — выступив вперед, сказал Брент. — Теперь я вспоминаю, что ударил его именно я и даже скажу, чем именно…Фудзита не скрывал своего удивления, а Кудо — огорчения.— Ну довольно! — сказал он. — Старшина, вас я задерживаю до выяснения обстоятельств.Фудзита дернул щекой:— Отважный вы человек, капитан Кудо, отважный до дерзости.— Я, господин адмирал, выполняю свой долг.— Выполняйте его где-нибудь в другом месте. Старшина первой статьи Азума Куросу остается на судне.— Господин адмирал, позвольте вам напомнить, что общегражданское законодательство в подобных случаях имеет приоритет над военным.— Ничего мне напоминать не надо. — Он постучал косточками одного кулака о косточки другого, и по его лицу Брент понял, что адмирал наслаждается происходящим. — Вам ведь уже было сказано, кто на корабле обладает всей полнотой власти, в том числе и юридической. Право судить, карать и миловать здесь принадлежит мне. Старшина первой статьи Куросу, я нахожу вас виновным в нападении на гражданское лицо, объявляю вам замечание и запрещаю… до конца дня спускаться в трюм.Вызывающе нелепый приговор был встречен откровенным смехом.— Господин адмирал, я протестую! — дрожа нижней челюстью, взорвался капитан. — Это издевательство!— Ваше право протестовать, а мое — выносить решение.Кудо круто повернулся к двери.— Я вас не отпускал, капитан.Кудо сделал два шага по направлению к двери, и тут его с двух сторон схватили Мацухара и Брент, заломили ему руки назад и вздернули вверх, так что ноги его заболтались в воздухе. Потом развернули и с размаху опустили на палубу перед адмиральским столом.— Вы не имеете права! — крикнул он, побагровев.— Это мой корабль. Я здесь хозяин. Прежде чем выйти из моего салона, надо спросить разрешение. У меня. Вам ясно? — Кудо издал какой-то невнятный звук: гнев душил его. — Вам ясно, я спрашиваю?— Ясно, — прохрипел полицейский.— В таком случае обратитесь как положено.— «Разрешите идти…» — негромко сказал Брент, нагнувшись к его уху, ставшему похожим на алый капустный лист.— Разрешите… идти? — с запинкой выговорил капитан.— «Господин адмирал», — продолжал Брент.— Господин адмирал, — повторил тот.Фудзита фыркнул от удовольствия.— Разрешаю.Полицейский, сопровождаемый смехом, покинул каюту.— Все свободны. Подполковник Мацухара, лейтенант Росс, прошу задержаться.Адмирал ткнул пальцем в желтый бланк расшифрованной радиограммы, в силу непостижимого свойства своего ума уже забыв о полицейском и берясь за новое дело.— Я получил дополнительные сведения о присутствии арабов на Марианских островах. — Он коротко глянул на Йоси. — Их части заняли и Сайпан и Тиниан. На Сайпане — усиленный батальон, Пятый специальный саперный, на Тиниане — Седьмая парашютно-десантная бригада.— Так точно, господин адмирал. На последнем совещании приводились эти данные, — напомнил Йоси.Взгляд адмирала на миг принял сердито-растерянное выражение. Память, слабеющая старческая память была его самым уязвимым местом, единственной уступкой годам. Но он тут же справился с собой и заговорил как ни в чем не бывало:— Повторяю, это отборные, элитные войска, «коммандос», а не обычная для арабов трусливая свора.Вот это действительно было новостью.— Наемники, сэр? — спросил Брент.— Да. Немцы, русские, англичане, французы… — Он помолчал и с гадливой гримасой, исказившей его лицо, добавил: — Американцы и японцы.— Но АДД нет?— Никаких самолетов вообще не замечено.— А где же истребители Розенкранца? — спросил Мацухара:— Я сам ломаю над этим голову. Исчезли бесследно. Агентура утверждает, что они снялись с прежней базы. Где они сели — вот вопрос.— Господин адмирал, а может быть, теперь, после того как один авианосец выведен из строя, у них просто не хватает сил и тылового обеспечения, чтобы противостоять израильским ВВС, проводить учебные полеты палубной авиации да еще держать мощную истребительную группу на Марианах? — предположил Брент.— Верно, — кивнул Фудзита. — Потери у них тяжелые.— Однако в ГДР строят новые «Мессершмитты», «Даймлер-Бенц» разрабатывает новый двигатель, а за пилотами, которым пообещают миллион в год, дело не станет, — сказал Мацухара.— Знаю, знаю. И все же они дали нам передышку. Усильте тренировки, Йоси.— Горючее, господин адмирал! Где взять горючее?!Лицо адмирала просветлело.— Насчет этого есть отрадные новости: нас обеспечат горючим за счет Сил самообороны. Им после атаки авианосца срезали лимиты.— Это другое дело, — просиял и Мацухара. — Тогда можно летать и использовать для тренировок каждую свободную минуту. — Господин адмирал, единственный способ уничтожить арабов на Марианах — морской десант. Высадиться и перебить их всех до единого.Фудзита поглядел на него:— Забавно: мы с вами мыслим в одном направлении. Да. Конечно! Только морской десант! Высадка!— Но у нас нет морской пехоты, господин адмирал, — сказал Йоси.— И это верно. — Он похлопал по лежавшей на столе папке. — Совершенно секретно. Мы ее создаем. Три полка штурмовых десантников, дивизион тяжелого оружия и танковый батальон. Только добровольцы. Под моим командованием.— Но мы же в ведении Департамента парков!— Морскую пехоту обучают под эгидой Сил самообороны в районе Нариты.— Сэр, у нас нет десантных судов, — сказал Брент, — а по вашим словам получается, что высаживать придется чуть ли не дивизию.— У Сил самообороны имеются три малых танкодесантных корабля типа «Миура» и один — типа «Ацуми».— Сэр, — не дал ему договорить Брент, — я прошел курс обучения боевым действиям по высадке морского десанта и знаю что говорю. Нам необходимы ДГТ Десантный грузовой транспорт.

и ДВТ Десантный войсковой транспорт.

, опытные офицеры. Четыре десантных катера дивизию не поднимут.— Я знаю все это, лейтенант, — ответил адмирал и снова похлопал ладонью папку на столе. — Мы предпринимаем шаги в этом направлении. На Гудзоне стоят на приколе американские суда, отобранные для нас ЦРУ. Этим занимается адмирал Аллен. В скором времени мы пошлем туда нескольких офицеров.— Отлично! Отлично! — в один голос воскликнули Брент и Мацухара.Адмирал несколько минут молча барабанил по столу. Брент понял, что он уже размышляет над чем-то еще.— Йоси-сан, — наконец с несвойственной ему мягкостью произнес он. — Вы не отказались от своего намерения и по-прежнему просите разрешения на харакири?— Не отказался, господин адмирал. Прошу.— И причина этого — женщина. Женщина, которую вы любили и которая стала жертвой террористов в парке Уэно.— Да. Она погибла по моей вине. Я был беспечен и неосмотрителен…— Нет, Йоси, — вмешался Брент. — Виноват я.— При чем тут ты? — едко ответил летчик. — Ты, что ли, должен был на ней жениться? Ты сопровождал ее?Адмирал движением ладони заставил обоих умолкнуть.— Подполковник, вы — командир палубной авиации на моем корабле и лучший в мире истребитель. Мы многих, очень многих потеряли: неустрашимые души сотен наших самураев вошли в храм Ясукуни. — Глаза его стали похожи на кусочки влажного угля. — Я не разрешаю вам самоубийство. Вы нужны императору, Японии и «Йонаге».— Есть, ясно, — выпрямился Мацухара. — Там, — он показал вверх, — там я обрету смерть. Это будет справедливо. Летчик-истребитель должен погибать в небе. Ближе к богам.Фудзита глянул туда, куда указывал его палец:— Смерть легка как флюгер, Йоси-сан…— А долг — тяжелей горы, — подхватил Мацухара цитату из рескрипта одного из императоров эпохи Мэйдзи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44