— Он оскорбил меня и моих летчиков!.. — ощетинился Йоси.— Нет! Память погибших для меня священна, а вот кое с кем из живых я… — мгновенно отреагировал Эндо.— Еще раз приказываю прекратить! — выкрикнул адмирал. — Приберегите свой боевой задор для арабов. Как, когда и где вам получить удовлетворение, решать буду я! Доложите, подполковник, о боевом воздушном патрулировании.Йоси глубоко вздохнул, справился с собой и ответил:— Как и раньше, господин адмирал, шесть истребителей постоянно барражируют над Токийским аэропортом, шесть готовы подняться в воздух. Никто не осмелится войти в зону «Йонаги».— Хорошо, — сказал адмирал и повернулся к Эндо.Командир группы торпедоносцев доложил, что в строю находятся пятьдесят четыре машины, еще двенадцать ремонтируются. Три получили в небе над Кореей такие серьезные повреждения, что годятся теперь только на запчасти.— Но на моих самолетах, господин адмирал, стоят допотопные моторы «Сакаэ» — мощность всего девятьсот лошадиных сил — и собраны они пятьдесят лет назад, — он коротко глянул в сторону Мацухары. — Нам нужны новые двигатели по две тысячи лошадиных сил, а они все достались только истребителям.— Это я так распорядился, подполковник, — ответил Фудзита. — Как только новые моторы доставят на борт, мы оборудуем ими ваши торпедоносцы, — жестом он разрешил Эндо сесть и кивнул Казуоси Миуре.Поднявшись, тучный командир группы бомбардировщиков раздраженно-сварливым тоном, чему способствовал его высокий, как у рок-певца, срывающийся на фальцет голосок, сообщил, что в строю — сорок девять машин, в ремонте — восемь и четыре восстановлению не подлежат. Закончил он требованием новых двигателей.Затем по очереди доложили о состоянии своих служб главный механик — умный и отважный лейтенант Тацуя Йосида — и артиллерийский офицер, капитан третьего ранга Нобомицу Ацуми.Йосида сказал, что главные механизмы в порядке и все шестнадцать котлов, за исключением третьего и шестого, с которых снимают накипь, исправны и в рабочем состоянии. У второго вспомогательного двигателя сгорела обмотка генератора — нужна замена, а на это потребуется по крайней мере еще четыре дня. Топливные цистерны полны мазутом, в восьми котлах поддерживается постоянное давление в триста фунтов, корабль готов к немедленному выходу в море.Докладывавший за ним командир БЧ оружия Ацуми был невысок ростом и худощав, но прочный костяк говорил о силе и выносливости. Он тоже принадлежал к числу «коренных» офицеров авианосца, и вид его лишний раз доказывал, что над ними время не властно: в шестьдесят лет волосы его остались густыми и глянцево-черными, глаза под мохнатыми бровями не утратили острого и живого блеска. С четкими строевыми интонациями он доложил о том, что после замены стволов все 25-мм зенитные орудия исправны и боеспособны, но шесть орудий главного калибра требуют такой же замены, а с завода Накадзимы в Киото они поступят не раньше чем через два месяца.— Боекомплект получен полностью. — Он помолчал и взглянул на Фудзиту: — Господин адмирал, когда же нам поставят компьютерную систему управления огнем — хотя бы на главный калибр? Вы обещали…Фудзита, не отвечая, кивнул Марку Аллену, который вместе с Бернштейном и по — прежнему отсутствующим представителем ЦРУ обеспечивал разведданные. Его доклада все ждали с особенным интересом.— Я заказал новую систему управления огнем — SPY—1A, действует в трех измерениях…Ацуми поразил Брента своей осведомленностью:— РЛС с фазированной антенной решеткой. Станция посылает множественные импульсы, способные одновременно находить сотни целей.— Она нам тоже нужна, — в один голос сказали Эндо и Миуру.— …и получил отказ, — невозмутимо продолжал Аллен, помахав каким-то листком бумаги. — Мне передали это письмо перед самым началом нашего совещания.— Но по какой причине? — возмутился артиллерист.— «Гласность».— «Гласность»?! — переспросил Фудзита. — А-а, понятно, раньше это называлось «разрядка». Проку от этой гласности будет примерно столько же.— Весьма возможно, — согласился Аллен. — Тем не менее обе сверхдержавы ищут пути к сближению, и в Женеве идут постоянные переговоры.— Торгуетесь, — уточнил адмирал.— Торгуемся.— Нам отказали в поставках новой самонаводящейся акустической торпеды «Марк-48», а русские обязались не продавать арабам свой аналог — «пятьсот тридцать третью» модель, — пробурчал Фудзита.— Моим 127-мм орудиям вышел срок, — резко заговорил Ацуми, обращаясь к американскому адмиралу, — а новых автоматических универсальных пятидюймовок мне не дают под тем предлогом, что и арабы не получат русскую 76-мм пушку. Так?— Русским нельзя доверять в той же степени, что и арабам, — сказал Фудзита, прежде чем Аллен успел ответить. — Те и другие — отъявленные лжецы и клятвопреступники. Мне ли их не знать?! Я с ними воевал еще восемьдесят лет назад. — Аллен стиснул челюсти, но промолчал. — На наших эскортных эсминцах тоже нет радаров управления огнем? Ведь нет? — обратился он к Файту.Тот кивнул.— Адмирал, вы должны понять позицию Соединенных Штатов, — сказал наконец Аллен, явно сдерживая нараставшее в нем раздражение. — США и СССР договорились прекратить поставки современных типов вооружения всем — всем без исключения! И мы с ними пытаемся залить костры войны. — В салоне грянул дружный смех японских офицеров. — Да! Да! Черт возьми, залить! — перекрикивая его, воскликнул побагровевший Аллен. Фудзита взмахнул обеими руками, и смех точно срезало лезвием меча. — И мы, и русские не можем разбазаривать свои последние разработки, раздаривать свои секреты направо и налево! Так что воевать придется тем, что есть на «Йонаге»! — Он сверкнул глазами на Фудзиту. — И торпеды, которые нам всадили к югу от Перл-Харбора, были не самонаводящимися! — Фудзита в знак согласия с этим издал короткое бурчание. — А вы, Джон, — обратился Аллен к Файту, — пока еще не сталкивались с радарами управления огнем, так ведь?— Так, — кивнул тот массивной квадратной головой и загрохотал как поезд по железнодорожному мосту: — Совершенно верно, сэр, мы пока еще не нарывались на них. А нарвались бы во время торпедной атаки, будьте уверены, нас бы уже дважды пустили ко дну. — Его массивный кулак стукнул о дубовую столешницу. — Дымовой завесой от радара не закроешься.— Самый лучший радар — это глаз самурая, поймавший врага в прицел, — не без пафоса произнес Фудзита, как бы подводя итог дискуссии, и его офицеры одобрительно закивали. — Полковник Бернштейн. — Он с живостью ртути повернулся к израильскому разведчику. — Что вы нам поведаете о китайской лазерной системе? Она совсем пошла вразнос?Брент знал, что на этот вопрос должен был бы отвечать представитель ЦРУ, но таинственный Дэйл Макинтайр по-прежнему пребывал неизвестно где.Израильтянин поднялся и опираясь кулаками о стол, заглянул в свои записи, потом перевел глаза на Эндо, потом на Миуру и не спеша рассыпал хрустально-звонкие шарики слов:— Как вам известно, китайская система состоит из двадцати боевых орбитальных станций, летающих вокруг Земли на высоте девятисот тридцати миль и управляемых со спутниковых командных модулей, которые вращаются синхронно с Землей на высоте двадцати двух тысяч трехсот миль. Две станции повреждены и сошли со своей орбиты.Гул голосов прервал его: японцы стали переглядываться, и тревога их была вполне объяснима: в современном мире «Йонага» мог считаться грозной силой лишь при том условии, что все без исключения ракетные и реактивные устройства от баллистических ракет до противотанковых гранатометов будут уничтожаться китайской системой в миг воспламенения. И вот эта система стала давать сбои. До того, что именно она развязала руки международному терроризму и поставила под угрозу свободу человечества, самураям было мало дела — их волновал только «Йонага», превосходство над всеми, безопасность их судна, и мир для них ограничивался леерами его фальшборта. Фудзита восстановил тишину, и Бернштейн продолжил:— Тель-Авив рассчитал, что обе эти станции-платформы через два года войдут в плотные слои атмосферы.— Это снизит эффективность всего орбитального комплекса? — осведомился Ацуми. — Появится некая брешь?— Нет, — улыбнулся израильтянин. — Китайцы не дураки и выстроили свои системы так, чтобы они дублировали друг друга.— О, эта непостижимая желтая раса! — отпустил одну из своих нечастых шуток адмирал.Японцы с готовностью расхохотались, причем дряхлый Кацубе, брызгая слюной от смеха, чуть не свалился со стула, выронив блокнот и кисточку на палубу.— Мы предполагаем, — продолжал между тем Бернштейн, — что зоны поражения лазерными лучами перекрывают одна другую, а конструкция всей станции предусматривает компенсацию подобных потерь действием остальных платформ. Иными словами, подобные «отказы» запрограммированы и вложены в память командного компьютера управляющей станции. Очень боюсь, что даже при выходе из строя половины этих боевых платформ комплекс все равно будет способен поражать цели на каждом квадратном дюйме поверхности земли. И воды.Последовал быстрый обмен взглядами, и общий вздох облегчения пронесся по флагманской рубке.— Ну, а прочие… эти самые платформы… не отклоняются? — спросил Фудзита.— Нет, адмирал, прочие — в порядке.Подавшись вперед, Фудзита положил ладони на стол:— Доложите обстановку на Ближнем Востоке, полковник.Ведя сузившимися карими глазами по лицам офицеров, Бернштейн, не заглядывая больше в свои записи, заговорил:— «Линия Масадо» доказала свою эффективность, — он заметил недоумение в глазах Эндо и пояснил: — Так называется воздвигнутый нами оборонительный вал, который идет от Эль-Ариш в Синайской пустыне с юга на восток через Беер-Шеву и Иерусалим, кончаясь севернее Хайфы в двадцати пяти милях к югу от границы с Ливаном.— Скажите, полковник, — обратился к нему Миуру — правда ли, что арабская коалиция, объявившая джихад, распалась?— Слухи об этом ходят постоянно, но это всего лишь слухи. Эмбарго на поставки нефти вам и странам Запада выдерживается неукоснительно. Впрочем, арабы предсказуемы примерно как тайфун на нулевой широте. И между ними есть противоречия. Иран и Ирак снова занялись своим обычным делом — истребляют друг друга, тем более что в Иране живут не арабы, а персы. Эти две страны в расчет можно не брать. Но Ливан, Сирия, Иордания, ООП, Ливия и добровольцы из Египта и Саудовской Аравии исправно поставляют Каддафи людей и технику. Израиль взят в кольцо.— Но проникнуть внутрь этого кольца они не могут? — полуутвердительно спросил Аллен.— Не могут. — Глаза Бернштейна еще больше сузились и увлажнились, голос потерял свою звонкую отчетливость, зазвучал от волнения глуше. — Никто на свете не может сражаться так, как сражаются евреи, за спиной у которых газовые камеры и печи крематория. Был уже один акт геноцида, второго мы не допустим, и палачи должны знать, что они лягут рядом со своими жертвами. — Ударив по столу кулаком, он вдруг сорвался на крик: — Больше не будет ни «окончательных решений», ни «специальных акций»! Наш девиз — «Никогда больше!»В рубке установилась мертвая тишина, нарушаемая только гудением вентиляции и негромким воем дополнительных механизмов. Ее нарушил адмирал Фудзита, произнесший с такой непривычной для него мягкостью:— Вас только четыре миллиона, полковник, а против вас — сто миллионов. Вы надеетесь выстоять?— Да, адмирал. Цифры здесь роли не играют, — хрипловато ответил израильтянин, проводя ладонью по лицу, словно давняя трагедия его народа была лишь маской, которую можно было снять и отбросить в сторону. Это движение вернуло ему спокойствие — он овладел собой и голос его обрел прежнюю звонкую отчетливость: — Да, моя страна — это крошечный анклав в арабском мире, но она уже лишила Каддафи полумиллиона его солдат. Ситуация, выражаясь языком шахматистов, — патовая, и арабы не в силах изменить ее. Наши ВВС сохраняют всю свою мощь. Как только в этом возникает необходимость, линкор «Микаса» ходит вдоль побережья, держа его под огнем своих двенадцатидюймовых орудий. Арабам нечем ответить.— Но дальности у этих древних трехсотпятимиллиметровых пушек хватает только на двадцать километров, — неожиданно возразил Ацуми.Бернштейн горделиво улыбнулся:— А вот и нет! Мы модернизировали их под новый снаряд, который назвали «Сабо»…— Как-как?— «Сабо». Знаете деревянный башмачок? Так вот, мы изменили казенники орудий: калибр снаряда уменьшился до шести дюймов, зато дальность поражения возросла почти вдвое и составила свыше двадцати миль. Большая часть арабских позиций оказывается под огнем.— С помощью «Сабо» шестнадцатидюймовые орудия линкора «Нью-Джерси», вдвое уменьшив калибр снарядов, бьют на пятьдесят миль, — добавил адмирал Аллен.Японцы в изумлении переглянулись.— Итак, Каддафи все же нападет на нас, — с горечью сказал Миура. — Перекрыл нам нефть и теперь атакует.Бернштейн кивнул.— Да. Он ненавидит вас почти так же сильно, как нас. Все его речи просто пропитаны бешеной злобой.— «Собака лает — караван идет», как говорят сами же арабы, — адмирал Фудзита привычным движением положил ладонь на кожаный переплет «Хага-куре», как всегда лежавшую перед ним на столе. Слова его падали веско и медленно, словно камни в тихий пруд, и невидимые расходящиеся круги заставили всех выпрямиться: — Тот, кто грешит помыслами и речами, в другой жизни возродится собакой».— Банзай! — хором крикнули японские офицеры, и Брент, подхваченный общим порывом, тоже вскочил на ноги, взметнул в воздух сжатый кулак. Адмирал Аллен, покосившись на него, саркастически хмыкнул.Фудзита поднял глаза на маленького — примерно с него же ростом — человека в лейтенантском мундире, сидевшего не за столом, а в углу поодаль — возле телефонистов. Брент не знал его и даже не заметил, как тот вошел: очевидно, уже после того, как началось совещание, бочком пробрался на свое место. Лейтенант вскочил и вытянулся, словно рука адмирала дернула за невидимые ниточки, приведшие марионетку в движение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44