– Дарси…
– Ну, и трахайся со своим Дарси! Хотя я уверен, что ты с ним этим не занималась… О, извини, извини меня…
Элен распахнула дверь и выскочила на мост.
– Я думал, ты умнее, – крикнул он ей вслед. – Но я тебя явно переоценил.
Элен сбежала по скользким замшелым ступенькам на остров. Сверху, с моста, донесся рев мотора и визг шин – Том резко сорвал машину с места и уехал. В коридоре, похожем на пещеру, было очень темно. Элен с разбегу чуть не налетела на Джерри и испуганно ахнула. Он сидел на нижней ступеньке лестницы, свесив руки между коленями. Элен попыталась прошмыгнуть мимо.
– Не переживай из-за меня, солнышко, – сказал Джерри. – Я лично ничего не видел.
И тихонько рассмеялся ей вслед.
Впервые комната Элен уже не казалась ей надежным убежищем. Придя сюда несколько часов назад, она застала здесь Тома. И теперь ее не покидало ощущение, что он до сих пор здесь, смуглый, нетерпеливый… Она села на постель и уставилась на темный прямоугольник окна.
«Думай! – твердила она себе. – Ты же умеешь думать!»
Но в голове лишь мелькали разрозненные образы. Вот лицо Тома, прижавшееся к ее лицу… вот Джерри с намеком спрашивает: «Ну как, хорошо развлеклись?»… бешено мельтешат, расплываясь перед глазами, деревянные лошади на карусели, Оливер смотрит перед собой мутным взором, а потом… потом опять всплывает лицо Тома. «Мы оба знаем почему, и знаем, что это означает».
«А что это означает?» – беспомощно вопрошала себя она.
И не понимала, как она могла настолько забыться и – больше того! – позабыть про Дарси. Наконец она встряхнулась.
Это все ярмарка виновата! То было минутное опьянение. Может быть, на нее так подействовал ее сон, а потом мерцающий мираж на темном лугу. Это, конечно, не избавляло ее от угрызений совести и презрения к себе, но хотя бы служило пусть жалким, но оправданием.
Но затем Элен болезненно поморщилась, подумав: «Нет, это не может быть оправданием. Дело тут не только в ярмарке. Все это началось давным-давно, гораздо раньше…
Это началось не сегодня, когда я увидела здесь Тома и, понимая, что лгу, заявила ему о своем счастье. Это было еще раньше, в Венеции, когда мне приснился тот сон. И еще раньше, когда шли спектакли, и мы с Томом волновались из-за Оливера. И даже еще раньше, на встрече Нового года… Теперь мне понятно, почему я так рассердилась и испугалась, когда он поцеловал меня. Несмотря на всю боль, которую мне причинил тогда Оливер, я вдруг почувствовала, что у меня может быть роман с Томом, что все опять повторяется…
Но и еще раньше меня тянуло к нему. На аллее Эддисона мне хотелось уткнуться ему в плечо и спрятаться от всего на свете. И даже когда я его увидела впервые, а это было у Оливера, я подумала, что он очень отличается от остальных. Если бы меня тогда не ослепила страсть к Оливеру, я бы сразу заметила, что Том совершенно особенный».
Элен неподвижно застыла в неудобной позе на кровати в холодной комнате, блуждание по лабиринтам сознания, выявившее, насколько страшно она запуталась, так ее потрясло, что она не могла даже пошевелиться.
И что же теперь ей делать?
«Дарси!» – решительно напомнила она себе.
Когда перед ее мысленным взором всплыло его лицо, на нем было частенько возникавшее и в жизни выражение тревоги. Элен знала, что она относится к Дарси с нежностью, она его никогда не предаст, и ничто не сможет поколебать ее привязанность к нему. И любовь тоже… Но ее отношение к Дарси ничем не напоминало неистовую страсть, которая захлестнула ее сегодня вечером. С ней вообще никогда ничего подобного не бывало.
Элен медленно начала понимать… Ей стало ясно, что смутное раздражение и чувство неловкости, которые возникали у нее при общении с Томом, были косвенным проявлением того, что Элен тянуло к нему и физически, и эмоционально. Она постаралась сформулировать это как можно более четко, словно производила клинический анализ. Но она уже однажды совершила чудовищную ошибку, тогда, с Оливером. И никогда, никогда больше ее не повторит!
«Забавно, – криво усмехнулась Элен. – Я не считала себя темпераментной женщиной. А ведь мне казалось, я неплохо себя знаю…»
Опять, опять она ошиблась…
Внезапно Элен похолодела от ужаса. Она уже не понимала, может она себе доверять или нет, и у нее возникло неприятное ощущение, будто она барахтается в темном, грозном море. И лишь одно она знала наверняка, и это светило во тьме, как маяк. Это было достоинство Дарси, все, что он так щедро предложил ей. А она предложила взамен себя. Она пообещала выйти замуж за Дарси, и это было сказано раз и навсегда.
Невозможно, невозможно даже помыслить о том, чтобы отвергнуть его теперь, заявив, что она ошиблась! И хотя в глубине души она жадно стремилась к Тому, другая, осторожная, практичная Элен (а это ведь тоже была она!) считала, что нужно держаться за надежного Дарси. Эта часть ее «я» в ужасе отвергла чувства, которые пробудил в ней Том, и отчаянно рвалась к вожделенному покою.
«Время! – громко прошептала Элен. – Мне нужно время. Надо разобраться в своих чувствах и понять, какая любовь – это реальность».
Элен пообещала себе, что на следующий день она поговорит с Дарси. Она объяснит ему… нет, про сегодняшнее она ничего ему не скажет, про это она не обмолвится ни словом! Но она скажет, что ей нужны время и покой, поскольку ей хочется подумать про свадьбу.
Дарси поймет ее, он ведь всегда понимал.
Элен приняла еще одно решение, ведь она уже не доверяла себе. Она решила больше не встречаться с Томом наедине. Она может поддаться своему влечению, а ради Дарси она не должна себе этого позволять.
Постепенно ее страхи начали рассеиваться. И в то же время другая, безрассудная Элен закричала:
«Нет! Я люблю его! Мне нужно его видеть!»
Этот голос звучал так страстно, что Элен чуть не дрогнула.
Пытаясь заставить его замолчать, Элен потянулась к лампе и включила свет. Комната привычно осветилась, здесь все было по-старому, и это немного успокаивало, хотя в душе Элен царила полная неразбериха.
Она должна хранить верность Дарси. И она будет ему верна, потому что так надо! Иначе все будет поставлено на карту, а ведь ставка сейчас немыслимо высока.
Но ей даже отсрочку на раздумья получить не удалось.
Дарси приехал рано утром, и Элен сразу заметила по его лицу, что он настроен решительно. Он взял ее за руки и попросил спокойно его выслушать.
– Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Монткалм. Мы должны им все рассказать, Элен, и я хочу сделать это сегодня. Я позвонил, они ждут нас к ланчу. Папа собирался прокатиться верхом, но я сказал, что у нас очень важное дело, и он согласился остаться дома. Так что они уже почти все знают.
Элен похолодела.
– Я не могу, Дарси! Мы не можем сделать это сегодня! Я хотела поговорить с тобой. Это важно, мы должны кое-что выяснить между собой и лишь потом отправляться к твоим родителям.
Дарси моментально встревожился.
– В чем дело? Что-то не так?
– Нет, все так… – Элен неловко подбирала слова. – Просто… просто я… боюсь. Все это произошло слишком быстро. И я только сейчас начинаю осознавать, что же я тебе пообещала. Мне нужно время… время подумать, я хочу быть уверена, что мы поступаем правильно.
Элен уже заговорила свободнее, увереннее. Лицо Дарси прояснилось.
– Ты можешь думать, сколько угодно. Я же тебе это уже говорил. И, разумеется, ты перепугалась… А ты думаешь, я не боюсь? По-твоему, люди, решившие пожениться, беспечно отправляются под венец, не испытывая ни тени сомнения? Я счастлив, что меня обуревает страх, ведь это значит, я понимаю, насколько все серьезно. И именно поэтому я хочу поскорее всем рассказать. Нам с тобой будет легче, когда наступит определенность и не останется никаких недомолвок, никакого недопонимания.
«Ах, но ведь это и есть недопонимание! – с горечью подумала Элен. – И неужели он действительно считает, что если рассказать лорду и леди Монткалм о нашей помолвке, она уже не сможет расстроиться?»
Но неожиданно ее мысли приняли другое направление… А может, действительно поступить, как он предлагает? Так сказать, сжечь за собой мосты…
Элен посмотрела на Дарси, на его честное, убежденное лицо…
– Ну, что-о ж… – протянула она, понимая, что проявляет слабость.
Почувствовав это, Дарси проявил редкое для него упрямство, которое подействовало на Элен еще и потому, что Дарси проявлял его раньше всего один раз.
– Мы должны поехать! – заявил он. – Они нас ждут.
Элен опустила голову и побрела за ним. Казалось, к ногам ее были привязаны свинцовые гири. В дверях Дарси остановил ее.
– Да, и еще вот что… – он снова достал голубую коробочку.
Элен достала кольцо, он надел его на ее палец. Теперь широкий золотой ободок пришелся Элен впору, но рубин все равно казался слишком тяжелым и чересчур бросался в глаза.
– Пожалуйста, не снимай его, – попросил Дарси. – Я хочу, чтобы они увидели на твоем пальце наше кольцо.
Он крепко обнял Элен и ласково поцеловал в лоб.
«Он тоже их боится, – мрачно сказала себе Элен. – Он взрослый человек, но они относятся к нему, как к маленькому мальчику, и он считает, что, если поставить их перед свершившимся фактом, они с этим легче примирятся».
Элен печально шла за Дарси по гулкой галерее, придержала тяжелую дверь и вышла на остров. Ей впервые пришло в голову, что этому странному старому дому как нельзя лучше подходит его название…
До Монткалма они доехали удивительно быстро. Казалось бы, они только что покинули Оксфорд, и надо же – перед ними уже сторожка и большие ворота… Билетная касса была открыта, и перед ней выстроилась очередь из нескольких автомобилей. Дарси объехал их, кассир резко вскинул голову и вытянулся, как бы отдавая честь. Элен и Дарси въехали в ворота, не глядя друг на друга.
Элен снова увидела на горизонте дом, и теперь он показался ей не грозным, а скорее, фантастическим. Дарси остановил машину посередине площадки, посыпанной гравием, между двумя высокими крыльями здания. В то утро Элен не удалось обрести даже секундную передышку, задержавшись на дворе, где хозяйничал Джаспер Трипп. Дарси помог ей выйти из машины и повел по пологой лестнице к массивным дверям. Они бесшумно распахнулись, и в лучах яркого света, проникавшего в помещение сквозь купол, показался Мейтленд в черной ливрее.
– Доброе утро, милорд. Доброе утро, мадам.
Элен тяжело, с трудом переводила дух; ей казалось, всем слышно, как у нее стучит сердце. Дарси был бледен, однако, поворачивая к двери, которая вела в личные покои графа и графини, он улыбнулся Элен и сжал ее руку.
– Я люблю тебя, – прошептал он.
Элен послышалось, что он сам себя пытается убедить… она много б отдала, чтобы это ей только послышалось…
– Его милость и ее милость ждут вас в своей личной гостиной, милорд.
– Спасибо, Мейтленд.
Еще несколько шагов – и они достигли двери, а потом вошли в комнату.
Леди Монткалм сидела за вышиваньем, у ее ног дремал спаниель. Лорд Монткалм стоял, расправив плечи, у камина.
Как и ожидала Элен, на их лицах, холодных и отчужденных, было написано удивление. У нее мигом пропали даже жалкие остатки мужества. Она обреченно подумала, что никогда не будет устраивать этих людей, от которых веет таким ледяным холодом, в качестве невестки и будущей хозяйки этого величественного дворца.
Мгновение никто не произносил ни звука. Затем леди Монткалм отложила вышиванье и улыбнулась еле заметной, усталой улыбкой.
– Какой сюрприз, Дарси! И вас, Элен, я не ожидала увидеть. Проходите, садитесь.
Она похлопала по подушке дивана рядом с собой, глядя на Элен с таким видом, будто она не понимает, кто эта непрошеная гостья. Ее милость была идеально причесана и завита, ногти накрашены, на сером плиссированном платье было штук сто крошечных пуговок, обтянутых материей. Идя по бледно-зеленому ковру, Элен чувствовала себя ужасно жалкой и неуклюжей, она пылала от стыда.
Отец Дарси тряхнул большой, красивой головой.
– В чем же все-таки дело? Я уже доехал бы до Челтенхэма.
Дарси не стал колебаться. Только Элен почувствовала, что его голос слегка дрожит.
– Мы с Элен намерены пожениться.
Он приподнял левую руку Элен, по-прежнему крепко сжимая ее, и показал им кольцо. Она вдруг совершенно некстати подумала, что похожа сейчас на победителя чемпионата по боксу, и с трудом подавила бешеное желание расхохотаться. В комнате воцарилось потрясенное молчание. Потом спаниель пошевелился и вздохнул во сне, по его шелковистой шерстке пробежала рябь.
Леди Монткалм сказала:
– Дорогой, я и не представляла, что ты такой романтик.
Молчание стало еще более гнетущим, Элен хотела бы оказаться сейчас где угодно, лишь бы не сидеть в этой гостиной… Однако страх постепенно исчезал. Его место занимал стыд: ей было стыдно за родителей Дарси, и она сказала себе, что будет любить и поддерживать его, восполняя такое явное отсутствие любви и понимания с их стороны.
Лорд Монткалм сказал:
– Все это так неожиданно…
Он вел себя как глупец, не желающий сталкиваться с проявлениями реальных чувств.
– Ничего тут неожиданного нет, – заявил Дарси.
Он стал еще больше похож на упрямого школьника, и Элен страстно захотелось, чтобы он проявил себя как настоящий Дарси, которого она знала.
Леди Монткалм беспечно, кокетливо рассмеялась.
– Как это мило! Я так рада за вас, вы должны простить нас за то, что мы немножко растерялись, – она протянула Элен руку. – И это кольцо… У вас такие худенькие ручки. Они вполовину меньше моих, а я помню, что когда Одри дал мне это кольцо, оно показалось мне просто огромным. И рубин тяжеловат, Дарси. Может, мы подберем для Элен что-нибудь более подходящее? Например, хорошенький бриллиантик?
– Нет, мама. Я хочу, чтобы Элен носила то кольцо, какое полагается.
Снова наступило некоторое замешательство. Лорд Монткалм взглянул на часы.
– Все это великолепно. Конечно, нам надо еще многое обсудить, поговорить о приготовлениях к свадьбе и о прочих делах, но я думаю, это может подождать. Правда же, Джейн?
Его жена выразилась кратко:
– Да. Думаю, это подождет.
– Раз так, то я должен откланяться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60