Я был даже рад сопровождать тебя в полицейский участок, но сейчас не собираюсь позволить, чтобы с тобой что-нибудь случилось только потому, что ты слишком упряма и не в состоянии видеть опасность дальше собственного носа!
– Подожди минуту. Не могу же я…
Можешь, и мало того, сделаешь это. – Она смотрела ему прямо в глаза, надеясь заставить его отступить, но он не подался ни на сантиметр, и только ноздри его раздувались в безграничной ярости. – Я вижу два варианта – либо я провожу ночь прямо здесь, в твоем номере, либо ты переезжаешь. Ну, что ты выбираешь?
17
Ад.
Вот что представляли из себя последующие три дня – настоящий ад.
Большую часть этого времени Зак провел с Адриа, либо разбираясь с тем журналистским ажиотажем, который вызвало ее заявление, либо охраняя порог ее номера в захудалом отеле в Эстакаде, в нескольких милях от города. Он снял соседний номер и настоял на том, чтобы держать соединявшую обе комнаты дверь открытой на тот случай, если ей понадобится помощь. С тех пор он каждую ночь по нескольку часов глядел на эту незапертую дверь и думал о ней, о том, как уютно, по-домашнему должна она выглядеть с рассыпавшимися по подушке волосами, с опущенными черными ресницами, с вырисовывающимися под одеялом холмиками грудей. Эти мысли почти сводили его с ума.
Однажды Зак не выдержал и, войдя к ней в комнату, долго смотрел на спящую девушку. Льющийся из окна лунный свет потревожил ее сон, она вздохнула, слегка приоткрыв губы, и заворочалась. Ресницы ее затрепетали, Зак замер на месте, но она не проснулась, и через некоторое время он нашел в себе силы уйти. Собрав всю свою волю, он заставил себя уснуть, а потом провел под холодным душем гораздо дольше, чем ему хотелось в этом признаться.
Кажется, на данный момент никто не знал, где она остановилась. Сам Зак не проговорится об этом ни единой душе, и, если Адриа держала свой прекрасный ротик на замке, то пока должна была быть в безопасности. Девушка заговорила как-то о более постоянном месте жительства, но ему удалось убедить ее в том, что, если ненормальный адресант отыщет ее и она вынуждена будет спешно уезжать, важно сохранить возможность для маневра.
Но и сейчас, когда он сидел напротив нее за столом маленькой таверны, где их никто не знал, она иронически улыбалась, глядя на него с озорной искоркой в глазах.
– Ты параноик, – вынесла она приговор за устричной похлебкой.
Возле стойки бара с бесплатными арахисовыми орешками, посыпанными солью, сухариками и воздушной кукурузой стоял телевизор. Перед ним толпились мужчины в рабочей одежде: показывали футбольный матч, одной из играющих команд были «Денверские мустанги». Судя по шумной реакции зрителей, они вели в счете.
– Фамильная черта. – Он отставил тарелку. – Если у тебя она отсутствует, то вряд ли ты можешь стать членом клана Денверсов.
– Ты так думаешь? – спросила она с дразнящей улыбкой, задевшей какую-то струну в его сердце. Черт возьми, скоро из-за нее он совсем станет идиотом.
Внезапно Адриа приняла виноватый вид.
– Мне позвонили по телефону, – призналась она. Он ждал продолжения, догадываясь о том, что она потратила часы, а может быть, и дни на то, чтобы решить, стоит ли ему в этом признаваться.
– И кто звонил? – потеряв наконец терпение, спросил Зак, чувствуя, как становятся резче складки в уголках его рта.
– Марио Полидори.
– Он знает, что ты здесь? – Улыбка сползла с лица Зака, и его лицо словно окаменело. Полидори! Вечно эти чертовы итальянцы. Проклятие семьи Денвере.
– Вероятно, об этом знает немало людей, – возразила она и воинственно взмахнула ложкой. – Члены твоей семьи следили за мной, я уверена в этом. И, скорее всего, не они одни. Когда поднялся весь этот шум в прессе…
– Черт побери! – Обеспокоенный, он машинально помассировал затылок. Внутри что-то заныло – верный знак грядущих неприятностей. С ним это случалось нечасто, каким-то образом неприятности избегали его. Почему она не рассказала ему об этом раньше? Тогда они смогли бы найти какое-нибудь убежище повыше в горах или поближе к побережью. Подальше от опасности. – Кто-нибудь еще звонил?
Она покачала головой, и ее распущенные волосы рассыпались по плечам.
– И что ему было нужно?
Разумеется, поговорить со мной. – Девушка со звоном бросила ложку в тарелку. Должна ли она рассказать Заку о предложении Полидори? Хорошенько подумав, она решила попридержать язык. Что это может ей дать? Узнав о том, что ненавистное ему семейство ищет возможности заполучить крупный пакет акций «Денвере интернэшнл», Зак только еще больше разозлится и станет более подозрительным, чем раньше. А служить громоотводом для проявлений его отнюдь не ангельского характера не входило в намерения Адриа. Кроме того, если ей действительно удастся доказать, что она Лонда, то она вряд ли будет продавать отель или какую-либо иную часть своей доли в обширном деле Денверсов Полидори или кому-либо еще. Так что передавать содержание разговора с Марио не имело смысла.
– Держись от него подальше, – посоветовал Зак.
– Почему?
– Гнилая кровь.
– О, не морочь мне голову этой вашей допотопной враждой.
Кто-то включил музыкальный автомат, и сквозь сигаретный дым поплыла знакомая мелодия.
– Но это реальность, Адриа. И мои шрамы тому доказательство. – Ее взгляд скользнул по тонкой линии, пересекающей его висок. След от пореза был мало заметен, но, по-видимому, служил ему постоянным напоминанием о прошлом. Без сомнения, Зак до сих пор был уверен, что нападением на него в отеле «Орион» он обязан Полидори.
Со стороны стойки, где собрались наблюдавшие за футбольным матчем завсегдатаи бара, раздался гром одобрительных возгласов. Помещение наполнили вопли и свист, заглушившие голос диктора и льющуюся из музыкального автомата мелодию. Должно быть, «Мустанги» приземлили мяч за линией.
– Почему бы тебе не рассказать мне подробности этой вражды? – предложила она, когда шум утих и какой-то уже изрядно пьяный человек поставил всем выпивку. – Чтобы я сама смогла решить, стоит ли мне встречаться с Марио.
– Подробности вражды, – медленно повторил он, видимо не желая говорить об этом.
– Я уже кое-что знаю об этой истории.
– Могу себе представить.
– Но все же, Зак. Расскажи мне сам.
Задумчиво смотря на нее, он крутил между ладонями бутылку пива с длинным узким горлышком. Потом нахмурился и пожал плечами.
– Ну что ж, почему бы и нет? Ты ведь все равно, наверное, уже знаешь наиболее кровавые подробности. Казалось, эта вражда существовала всегда. По крайней мере, с тех пор, как помню себя, я ощущал эту жгучую ненависть со стороны людей, которых даже никогда не видел. Ты, вероятно, много читала об этом, – сказал он, и она утвердительно кивнула, решив, что пока лучше не упоминать о разговоре с Марией Сантьяго.
Подошла официантка с новой бутылкой пива для Зака. После того как она удалилась, забрав с собой гору пустой посуды и оставив на столе счет, он продолжил:
– С моей точки зрения, вся эта вражда – просто куча дерьма. Она началась в допотопные времена Джулиуса Денверса и Стефано Полидори. Короче, с того момента, когда Энтони, единственный сын Стефано, поверил в то, что Джулиус был виновен в смерти его отца, погибшего при пожаре в отеле Полидори, который в то время был единственным достойным конкурентом отеля «Денвере». Кто знает, было ли это правдой или нет? Энтони поклялся отомстить, и вскоре двое из троих сыновей Джулиуса погибли: один на войне, с другим произошел несчастный случай во время катания на яхте. Уитт настаивал на том, что это дело рук Энтони. Хотя мне все эти предположения кажутся притянутыми за уши. Особенно я имею в виду того парня, самолет которого сбили над Германией или где-то там поблизости. А ты что скажешь?
– Немного неправдоподобно.
Зак нахмурился.
– А по-моему, абсолютно неправдоподобно. – Он выпил полбутылки и, оставив недопитое пиво на столе, оплатил счет.
Они вышли на улицу. Уже наступила ночь – холодная, ясная. И на эбеново-черном небе замерцали мириады звезд. Вокруг старой таверны, как древние часовые, возвышались ели, в тишине явственно слышалось журчание протекавшего невдалеке ручейка.
К тому времени, как она забралась в джип, все ее тревоги и опасения куда-то испарились. Присутствие Зака теперь виделось ей вполне естественным, и ей казалось удивительным, что она встретила его совсем недавно. Неужели так недавно? Ощущение было такое, будто она знала его всю свою жизнь.
Он повез ее к подножью гор, потом вдоль русла реки Клэкамас. Найдя ровное место возле дороги, он припарковал машину и помог ей спуститься по заросшей тропинке, ведущей к воде. Было темно, но она чувствовала запах воды, смешанный с ароматами влажной земли и еловой хвои, и ощущала мощь гремящей, рвущейся сквозь скалы реки. Вниз по ущелью, словно оседлав поток, дул холодный ветер, и Адриа тотчас же ощутила его действие. Она поежилась, зябко потерла руки, и Зак, сняв свою хлопчатобумажную куртку, накинул ей на плечи, стараясь при этом не касаться ее руками.
– Мне показалось, что тебе захочется увидеть это, – сказал он, как будто у него была причина что-либо объяснять. – Когда дела идут неважно и я не знаю, что мне делать, то обычно стараюсь некоторое время проводить в местах, где наиболее ярко проявляются силы природы. Иногда после этого все проясняется. Когда я недалеко от океана, то добираюсь до берега и иду к волнорезам: если на ранчо, то поднимаюсь в горы, к истокам реки Десчутс, а находясь в городе, обычно приезжаю сюда.
– Один? – спросила она, и в темноте сверкнула его улыбка.
– Всегда один.
Раздался жалобный крик какой-то ночной птицы, и древние, поросшие мхом деревья, отделяющие водный поток от всего остального мира, словно сомкнулись вокруг них.
– Ты начал рассказывать мне об этой вражде, – напомнила она и заметила, что к нему вернулась прежняя напряженность.
– Просто она продолжалась и продолжалась. Старина Уитт – тот великий человек, на родство с которым ты претендуешь, был столь же крут и примитивен, как Джулиус. Хотя получил хорошее образование и всеми силами стремился оградить свою семью от неприятностей и приумножить ее состояние. Как и отец, он старался прибрать к рукам как можно больше политиков, судей и полицейских чинов.
– Ты его не любил.
– Никогда, – признался он.
– Но ты хотя бы уважал его?
– Я ненавидел этого сукина сына. – Зак смотрел на поток, и в бледном свете луны Адриа могла видеть его лицо, решительное и суровое, без малейшего следа жалости.
– А как насчет твоей матери?
Он фыркнул и задумчиво поджал губы.
– Юнис… Она непростой человек, – ответил он, взвешивая слова. – Говорит одно, а делает совершенно другое.
Адриа слышала историю Юнис Патриции Прескотт Денвере Смис. В юности Юнис казалась вполне подходящей кандидатурой для брака с Денверсом. Единственная дочь богатых родителей, она обладала собственным состоянием, живым умом, изысканными манерами и независимым характером. Кое-кто находил ее избалованной, надменной и презирающей других женщин. Что же касается Уитта, то поговаривали, что в его жизни были и другие женщины. Мария Сантьяго рассказала Адриа о том, что слухи об интрижках Уитта распространялись по всему городу и достигали ушей Юнис. Хотя к тому времени у них родилось уже двое детей – сын и дочь, он не был удовлетворен своевольной женой и много времени проводил на стороне.
Мария также упомянула, как однажды подслушала их ссору, в которой Юнис обвиняла Уитта в импотенции, но, скорее всего, это было просто оборонительной реакцией ожесточившейся женщины, поскольку впоследствии она родила Уитту еще двоих сыновей – Закари и Нельсона.
Хотя сомнения относительно происхождения Закари возникли с самого начала.
В отместку за неверность мужа Юнис позволила соблазнить себя Энтони Полидори. Зак был зачат именно в это время, и многие обратили внимание на его внешность, столь не похожую на внешность остальных отпрысков четы Денвере. Если старший сын, Джейсон, был, как и отец, голубоглазым шатеном, а Трейси, второй ребенок Уитта, – блондинкой, то волосы Зака были черные, глаза – серо-зеленые, а кожа оливкового цвета. По этому поводу ходило множество грязных слухов, и было широко распространено мнение, что своим появлением на свет он обязан заклятому врагу Уитта – Энтони Полидори.
Отношения Уитта и Юнис расстроились, и частенько дом сотрясался от приступов неистового гнева главы семейства. Если верить Марии, ни один из членов семьи не избежал пагубного воздействия этих взаимоотношений. Будучи человеком мстительным и властным, Денверс-старший всегда стремился подчинить всех своей воле, в противном случае безжалостно расправляясь с непокорными.
Супруги развелись вскоре после рождения Нельсона. Обладая большими деньгами и воспользовавшись услугами опытных адвокатов, Уитт сумел оставить детей при себе, заплатив Юнис за молчание хорошие деньги.
После этого он увлекался многими женщинами, но в конечном счете женился на Кэтрин Ла Рош и, когда ему было почти сорок шесть лет, снова стал отцом. На свет появилась Лонда. И Уитт Денвере словно помолодел, казалось, родился заново.
Закари по-прежнему смотрел на темные, бурные воды реки.
– Однако твоя мать, кажется, заботилась о вас, – осторожно заметила Адриа.
– Наша мать оставила нас.
– Потому, что у нее не было другого выбора.
На его скулах заходили желваки.
– Это она так говорит. – Он нагнулся, поднял камень и со всей накопившейся в его душе яростью швырнул его через поток.
– А ты бы хотел, чтобы она осталась с твоим отцом?
– Нет, – сказал Зак и, наклонившись, поднял другой камень и запустил его вдоль ущелья. Потом, словно поняв бессмысленность своих действий, подошел к огромной ели и прислонился спиной к покрытому грубой корой стволу. – Я бы хотел, чтобы она забрала нас к себе.
– Но она не могла…
Ты хочешь сказать, не захотела. В те времена в бракоразводных процессах судьи обычно принимали сторону матери, даже если отец был таким могущественным человеком, как Уитт Денвере.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59