А ведь сколько раз он имел возможность увидеть истинную сущность этого человека. Сам Господь Бог подавал ему знаки, но он не соизволил понять их — вот к какому выводу пришел отец Ребекки.— Ничего, — сказал Даниел, храбро отбрасывая мысли о том, что означает присутствие полуодетого мужчины в доме его дочери, да еще ранним утром. — Я приехал повидаться с Джексоном.Ребекка сникла и умоляюще тронула отца за рукав.— Папа, я думаю, сейчас неподходящее время… Даниел покачал головой:— Нет, Ребекка, очень даже подходящее. Мне стыдно за свое поведение. Я хочу попросить прощения.И тут в комнату вошел Джексон, натягивая через голову чистую футболку.— Вам незачем извиняться, преподобный Хилл, — сухо сказал он, пригладив волосы.Отец Ребекки вроде бы говорил вполне искренне. Но чувство самосохранения заставляло Джексона держать дистанцию. Даже сейчас, когда все беды, казалось, остались позади, он ощущал груз тех долгих, страшных лет, полных боли и унижений, а потому не особенно рассчитывал на понимание.— Нет, я обязан, — настаивал Даниел. — Я провел в молитвах всю ночь и понял, что вел себя ужасно.— Ну, ситуация сама по себе была довольно отвратительная, — заметил Джексон. Но Даниел не сдавался.— Нет, позвольте уж мне сказать то, что положено, — он вздохнул поглубже и отвернулся от дочери, стыдясь смотреть ей в глаза. — Ну, сначала я действительно боялся вас… из-за Ребекки. А потом увидел, как прекрасно вы работаете, выяснил, что вы не раз спасали мою дочь… И я продолжал бояться, но не вас. Меня пугало другое: что вы можете отнять у меня Ребекку.А еще этот приют. Я устыдился, слыша, как люди расхваливают Джексона Рула, которого я сам считал чуть ли не врагом общества! Когда вы попросили помочь — не себе, а несчастному Тэйлору, — я окончательно понял, что вы достойный человек. Но не мог заставить себя признать это.Ребекка всхлипнула, а Даниел продолжал говорить:— Да, это правда. Я ревновал, а это страшный грех. Я видел, как в сердце Ребекки растет любовь, но не хотел, чтобы она любила вас сильнее, чем меня. Мне жаль… так жаль, что я обижал вас, и это случалось не раз. Вы простите меня?Джексон онемел от удивления. Он никак не ожидал, что упрямый и самоуверенный Даниел способен на подобный поступок.— Ребекке повезло, что у нее такой отец, — вымолвил он наконец. — Думаю, она и сама это понимает. А извиняться надо не вам одному! Я ведь не ангел и во многом сам виноват, что все так получилось. Если вы простите меня, то и я вас прощу.Даниел испытал такое чувство облегчения, что едва устоял на ногах. Мужчины молча пожали друг другу руки. Ребекке хотелось прыгать и кричать от радости.«Вот он, удачный момент, — подумала она. — Расскажи им все. Сейчас же!»Но не успела Ребекка открыть рот, как здравый смысл остановил ее. Слишком рано. И потом Джексон ведь произнес те слова: «Не стоит мучить еще одного невинного ребенка: ему придется жить в ужасном мире».Ее глаза заволокло слезами. Ребекка отвернулась, роясь в кармане в поисках платочка.— Когда же вы сядете за стол? — проворчала она и высморкалась.— В чем дело, дорогая? — — спросил Джексон, обняв ее за плечи. — Ты положила слишком много перца в яйца?Она усмехнулась и ткнула его под ребро.— Ах ты, насмешник! — И повернулась к отцу, который все еще ждал отпущения грехов: — Идем, папа, мы можем обсудить все за столом.Даниел улыбнулся — широко и искренне.— Нет-нет, никаких споров за едой! — сказал он, направляясь в кухню. — Твоя мать никогда этого не разрешала.Во время завтрака Джексон позволил себе расслабиться и, с наслаждением наблюдая, как воркуют друг с другом отец и дочь, на какой-то миг почувствовал и себя членом семьи.К полудню ворота перед домом Ребекки осадила толпа репортеров со съемочными группами. Они жаждали хотя бы одним глазком посмотреть на человека, который пожертвовал всем во имя любви к сестре. Но проникнуть за ограду никто не решился, потому что Пит сообразил повесить табличку: «Посторонним вход воспрещен. Нарушение преследуется законом».Некоторое время Даниел отвечал на звонки, а потом Ребекка дала ему кое-какие поручения, и преподобный Хилл уехал. Теперь молодые люди могли заняться своими делами.Джексон уселся на кровать, любуясь Ребеккой, Которая стояла перед зеркалом и заплетала косу.— Хочешь, поедем сегодня вместе? — предложил он.— В «Азалию»?Он кивнул. Глядя в зеркало, Ребекка внимательно следила за выражением его лица. Как ей хотелось прочитать сейчас мысли Джексона!— Ты собираешься познакомить меня с сестрой.— Ну… в общем, да, — смущенно отозвался Джексон, не совсем понимая, почему Ребекка не решается дать ответ.— Ага, значит, это нечто вроде помолвки?Да, Ребекка здорово ошеломила Джексона! И конечно, перешла установленные им границы. Но она всегда поступала по-своему, не так, как другие. К тому же время ее поджимало и выбор был невелик. Еще неделя-две, и беременность станет заметной. Уже сейчас Ребекка с трудом втискивалась в свою одежду.— Ребекка… я не…Заколов косу, она отвернулась, не желая наблюдать за колебаниями Джексона.— Ладно, забудь от этом. Ведь не мне следует говорить такие вещи, правда?Джексон сжал ее в своих объятиях.— Я люблю тебя, не сомневайся, — сказал он, усаживая Ребекку к себе на колени, и уткнулся носом в ее душистую шею. — Не обижайся, милая. После всего, что случилось за последние несколько месяцев, я оставался в здравом рассудке только благодаря тебе.— Ты хочешь сказать, что больше не нуждаешься во мне?Джексон вздохнул и обнял ее еще крепче.— Нет, детка, это означает, что я еще не пришел в себя — и только.«Не ты один!» — подумала Ребекка, с трудом удержавшись от горького смеха.Джексон покрывал поцелуями ее лицо, потом приник к губам. Он был так настойчив, что Ребекка, уступая порыву страсти, начала отвечать на его ласки. Через некоторое время они приостановились, чтобы перевести дыхание и сесть поудобнее.— Наверное, тебе лучше поехать одному, — сказала Ребекка, обхватив ладонями лицо Джексона. Издав легкий стон, он еще раз вкусил сладость ее губ.— Клянусь Господом, я сумею все наладить! — прошептал Джексон. — Поверь… Только дай мне немного времени.«Как раз времени-то у меня и нет», — подумала Ребекка и выскользнула из его объятий.— Ключи от пикапа лежат на журнальном столике в гостиной. Если я тебе понадоблюсь, позвонив окей? Я прибавлю звук на автоответчике.— Ты всегда мне нужна, Ребекка.— Я знаю, — шепнула она. — Извини, я очень нетерпелива. Просто…— Что?Ребекка встала в дверях, не в силах оторвать глаз от своего возлюбленного. Что он скажет, если Выложить ему правду? Мысленно взвесив все «за» И «против», она пожала плечами.— Ничего. Думаю, с этим можно подождать еще денек.— О чем ты?— По-моему, тебе лучше поторопиться, — с улыбкой отозвалась Ребекка. — Ведь вся эта орава за воротами ринется за тобой в погоню.— Черт! — пробормотал Джексон. Наконец он уехал, и Ребекка осталась одна, не считая, конечно, ребенка, который рос себе и рос в ее лоне.
В ту ночь они страстно любили друг друга. Но утро принесло новые неприятности. Все началось с газеты, лежавшей на крылечке. Заголовок привел Ребекку в ужас. Она хотела было скрыть от Джексона эту статью, но потом решила, что так получится еще хуже. Ведь рано или поздно он все равно прочтет ее.Когда Джексон вошел в кухню и уселся за стол, Ребекка подала ему газету с таким видом, словно ничего особенного в ней не было. Увы, Джексон думал совсем иначе.«Каков отец… таков и сын?»Побелев от страха и негодования, он смотрел на две фотографии, помещенные рядом, в середине листа. Старый снимок Стэнтона, часто появлявшийся в газетах на протяжении нескольких недель после его убийства, — и его собственный, сделанный вчера. Джексону стало тошно: лица были похожи как две капли воды, и, мало того, их искажала едва сдерживаемая злоба. В тысячный раз он узнал себя в Стэнтоне.— Сукин сын!Именно такой реакции и опасалась Ребекка.— Как глупо, — прощебетала она, склонившись над его плечом, и поцеловала Джексона в щеку. — Естественно, что родственники чем-то похожи друг на друга внешне. Но характер, душа — у каждого свои.— А что, если это не только внешнее сходство? — спросил Джексон с замирающим сердцем.— Святая простота! — пробормотала Ребекка. — Тебе сколько лет?Обескураженный этим вопросом, он машинально ответил:— Почти тридцать два.— И часто ты напивался или избивал кого-нибудь до полусмерти?— Нет, ни разу. Но я полжизни провел за ре-щеткой. Кто знает, как я…— Уф!.. Да, это «веский» довод. Если бы ты был хоть немного похож на него, — Ребекка кивнула на фото Стэнтона, — я думаю, твой характер проявился бы где угодно, и в тюрьме тоже.Джексон нахмурился: ему никогда не приходили в голову подобные мысли.— А дети в приюте? Разве они возбуждают в тебе какие-то нехорошие желания?— Дьявол, конечно, нет! — выпалил он, побагровев от стыда и возмущения.— Значит, я права. Ты не имеешь ничего общего со своим отцом.Ребекка пылко доказывала свое: ведь вся ее жизнь зависела теперь от того, сумеет ли Джексон разобраться в самом себе.— Разве твой отец стал бы вытаскивать женщину из-под колес автомобиля? Или спасать ее от насильника? Неужели он настолько любил своих друзей, чтобы в минуту опасности сделать кому-то из них искусственное дыхание? Скажи, решился бы он остаться в горящем доме ради беспомощного ребенка? Нет, Стэн-тон спасал бы свою драгоценную шкуру!Джексон молчал, и Ребекка в отчаянии вырвала у него из рук газету и швырнула ее на пол.— Посмотри на меня, Джексон! Если ты настолько труслив, что не доверяешь самому себе, так по крайней мере прислушайся к моим словам!Джексон порывисто обнял Ребекку и приник лицом к ее мягкой груди. Она запустила пальцы в его волосы и заставила поднять голову. Он взглянул ей в глаза и устыдился себя, потому что в них сияла беззаветная любовь.— Ты любишь меня, Джексон Рул?— Да… Господи Боже, да!— Ты будешь любить меня вечно?На лице Джексона медленно расцвела улыбка. Он вспомнил, как однажды Ребекка задала тот же вопрос и с таким же отчаянием в голосе.— Да.Она вздохнула и зарылась лицом в его густые волосы.— Обещай мне… что бы ни случилось впереди…Джексон помрачнел. Шестое чувство подсказывало ему, что с Ребеккой не все ладно.— В чем дело, милая?— Ты поедешь сегодня к Молли?Джексон кивнул:— Прокурор округа должен вынести сегодня решение насчет судебного процесса. Врач и разные адвокаты божатся, что это, мол, пустая формальность. Никто не осмелится предъявить обвинение женщине, которая столько вынесла.— Но тебе нужно убедиться в этом самому? — тихо спросила Ребекка.— Да.— Тогда поезжай, — улыбнулась она. — Поговорим, когда вернешься.Джексон встал и притянул ее к себе:— Ты уверена, что с тобой все в порядке?Ребекка прижалась щекой к его рубашке. Ей было так спокойно в объятиях Джексона!— У меня все будет хорошо, пока мы вместе. Главное, чтобы ты всегда возвращался домой. А теперь ешь, не то остынет. У меня еще миллион дел.— Ты собираешься открыть оранжерею? — хмуро поинтересовался Джексон.— О, она уже работает, но я не поеду туда. Там хозяйничают Пит и отец. Их ждет нелегкий день.— Как бы Пит не переменился под влиянием твоего отца! — усмехнулся Джексон.— А вдруг все произойдет наоборот? Она расхохоталась, представив Даниела Хилла в роли болтливого, добродушного ворчуна Пита Уолтерса.Как только пикап скрылся из виду, Ребекка принялась листать желтые страницы телефонной книги. Она долго водила пальцем по списку абонентов и наконец нашла то, что хотела.— «Харлей-Дэвидсон» — вот оно! — Ребекка набрала номер, посчитала гудки и, услышав мужской голос, спросила: — Могу ли я сделать покупку с доставкой на дом?
Стоило Джексону войти в комнату, как у Молли вспыхнули глаза от радости. Доктор Фрэнко ждал этого: Молли выздоровеет только в том случае, если привыкнет видеть в Джексоне своего брата, а не убитого ею отца. И вот оно — доброе предзнаменование!— Ты пришел, Эй Джи! — воскликнула она. Джексон взъерошил ее волосы и поцеловал в щеку.— Ты же знала, что я приду. Хорошим вестям нельзя радоваться в одиночку.Улыбка на губах Молли погасла.— Хорошие вести или дурные — мне все равно… или почти все равно. Самое главное — смыть грязь с твоего имени.Джексон чуть не рассмеялся, подумав о злобных вымыслах, которые уже просочились в прессу и очернили его «доброе имя». Как ни мажь забор белой краской, а никуда не денешься: в один прекрасный день на свет Божий явятся темно-серые доски. Он чувствовал, что нелегко будет отмыться от грязи, в которой извозил их Стэнтон.— Когда ты привезешь Ребекку?Джексон отвернулся. Он отлично знал, что Ребекка не приехала по его вине.— Скоро.— Когда «скоро»?— В одном ты нисколько не изменилась, — вздохнул Джексон. — Все так же чертовски на-стырна.— Что случилось, Эй Джи?— Ничего, — ответил он, пожав плечами.— Ну конечно! Все прекрасно, и мы стали кандидатами на Нобелевскую премию!Джексон довольно усмехнулся: его любимая сестричка явно идет на поправку.— Итак, что же стряслось? — допытывалась Молли.— Я еще не сделал ей предложение. — Джексон отвел взгляд, пытаясь скрыть душивший его страх. — А вдруг когда-нибудь я стану таким же, как Стэнтон?— Да ты спятил?! — Молли чуть не задохнулась от возмущения. — Господи, откуда у тебя эти мысли?— А ты посмотри на мое лицо, — тихо проворчал Джексон, боясь, что люди, сидевшие в дальнем конце комнаты, услышат их разговор. — Кто осмелится утверждать, что я не похож на него и во всех прочих отношениях?— Я! — закричала Молли. — Стэнтон никогда не сделал бы того, на что решился ты! Ради любви к кому-то он не пожертвовал бы и часом своей жизни, не говоря уж о пятнадцати годах! Боже мой. Эй Джи, неужели в тюрьме у тебя поехала крыша?— Возможно, ты права, — пробормотал он. — А теперь тише, сюда идет твоя свита.Молли обернулась и сжалась от страха. Но Джексон положил ей руку на плечо, и в это мгновение Молли поняла: что бы ни случилось, она не станет жалеть о принятом решении.
Джексон ворвался в дом вне себя от восторга.— Ей не будут предъявлять обвинение!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37