Однако преподобный до сих пор был потрясен тем, как отзывались о Джексоне Руле в «Приюте Иисуса». Родители восторженно хвалили этого парня за помощь их детям, а преподобный Хилл выходил из себя. Интересно, многие ли из них знают, что сотворил Джексон? Впрочем, осмотрев унылые помещения и двор приюта, Даниел решил, что этих людей вряд ли вообще что-либо интересует.Даниела повергло в смятение и другое. Мальчик, о котором просил позаботиться Джексон, оказался еще хуже, чем можно было предположить. Преподобный Хилл и мальчишка с трудом находили общий язык. Впрочем, Даниел не терял оптимизма: он знал, что нередко под маской грубости прячется всего лишь несчастный, одинокий ребенок и надо не оставлять попыток достучаться до его души.Припарковав пикап, Ребекка помахала отцу. Преподобный Хилл не успел притвориться обрадованным. Заскрежетав зубами, он слегка кивнул дочери, однако твердо решил не выдавать своих чувств. Когда парочка выбралась из машины, Хилл сделал глубокий вдох и с фальшивой улыбкой побрел им навстречу.— Папа, как я рада, что ты здесь! — сказала Ребекка, торопливо обняв и поцеловав отца. — Ну и утро у меня выдалось! Я моталась по всему Сентрал-сити и немного удивилась, не встретив там тебя. Пострадавшим помогали и священники…— Сентрал-сити! Да с какой стати я должен был оказаться там? Какие еще пострадавшие? А главное — тебя-то как туда занесло? Это неподобающий район для…— Ты разве не слышал о пожаре?— О пожаре? О каком пожаре?Итак, отец заинтригован. Теперь самое время объяснить присутствие здесь Джексона.— Ах, Джексон, извини. Мы разболтались, а о твоих ранах совсем забыли! Пойдем, я тебе покажу, где можно умыться.От пристального взгляда Даниела у Джексона мурашки поползли по телу, но нежное прикосновение пальцев Ребекки и исходящее от нее ласковое тепло успокоили его.— Спасибо, — негромко сказал он и наконец поднялся по ступенькам на крыльцо.— Ты взял свои лекарства?Он показал ей сумку.— У меня все здесь, — ответил Джексон и подумал, что, судя по свирепому выражению лица Даниела, презервативы он купил напрасно.— Лекарства? А зачем ему нужны лекарства? — удивился Даниел, направившийся следом за ними в дом.Ничего не ответив, Ребекка двинулась по коридору. У стенного шкафа, где хранилось белье, она остановилась, достала полотенца и повела Джексона дальше к ванной.— Здесь ты можешь принять душ, — сказала она, повесив полотенца на крючок. — В шкафчике над раковиной есть мыло, шампунь и всякие прочие принадлежности. В общем, сам разберешься. А когда закончишь, папа или я с удовольствием поможем тебе полечить руки, ладно?— А для чего это ему понадобилось лечить руки? — спросил вконец растерявшийся Даниел, когда Джексон закрыл за собой дверь.— Ох, и еще, Джексон! — крикнула Ребекка. — Выкинь свою одежду прямо в коридор, А я ее положу в стиральную машину! — И удалилась в переднюю часть дома.— Так, значит, ты уже стираешь ему одежду? Ты совсем выжила из ума! Да что же происходит с…Ребекка остановилась в дверном проеме между гостиной и кухней.— Папа, ты помнишь, где находится выключатель в комнатах над гаражом?Изумленный этим вопросом, Даниел даже начал заикаться:— Ну… наверное, я смогу… он, по-моему, около… Ребекка-Руфь! Что происходит?Она чмокнула его в щеку.— Я буду тебе признательна, если ты найдешь выключатель и проверишь, есть ли в комнате все необходимое. Видишь ли, во время этого ужасного пожара, который был прошлой ночью в Сентрал-сити, Джексон лишился буквально всего. Я узнала об этой трагедии из утренних теленовостей, а когда он не появился на работе, сразу поняла, в чем дело. Думаю, Джексон уцелел только благодаря милости Господней. Он поживет у меня, а потом подыщет себе другое жилье. В конце концов, не могу же я допустить, чтобы мой единственный помощник остался на улице, не так, ли? Кроме того, ведь это было бы совсем не по-христиански, тебе не кажется?— Ну… вероятно, да… но, может быть, тебе стоило бы…— Спасибо, папочка, — перебила его она, как бы не замечая, что отец пытается найти какой-то способ опровергнуть ее логику. — Я хочу позвонить Питу и попросить его купить джинсы и рубашки для Джексона, чтобы у него на первое время была хоть одна смена одежды.Она взяла телефон и уже стала набирать номер Пита, но заметила, что отец, словно окаменев, продолжает стоять на прежнем месте.— Папа?— Что? — пробормотал Даниел, тщетно пытаясь вспомнить, зачем, собственно, приехал сюда.— Пойди поищи выключатель и…— Ах, да! Сейчас, сейчас…Когда за ним захлопнулась дверь, Ребекка упала в кресло и закрыла лицо руками.Конечно, она лгунья и трусиха. Но если она выложит все как есть, у отца, пожалуй, случится сердечный приступ. Разве она может сказать ему, что любит человека, которого он ненавидит?Сознавая, что ничего тут не поделаешь, она встала, снова подошла к телефону и набрала номер Пита. Объясняя старику свою просьбу, Ребекка терзалась стыдом и сомнениями.Потом она направилась к ванной, чтобы забрать одежду Джексона. Остановилась у двери, прислушиваясь к шуму бегущей воды, и тут же представила, как он стоит там — мокрый и обнаженный…Ее нервы были на пределе. Ребекка попыталась отогнать запретные мысли, вздохнув, прислонилась головой к косяку и смущенно провела рукой по гладко оструганному дереву. Сегодня ей стало окончательно ясно: она любит Джексона Рула. В течение трех страшных часов ей казалось, что он погиб и они больше никогда не увидятся. А когда он появился в дверях и раскрыл объятия, ей вдруг стало совершенно наплевать, что скажут люди. Пришла пора прислушаться к голосу сердца.— Не думаю, что это хорошая идея, — проворчал Пит, вручая Ребекке сумку с одеждой для Джексона.— Вот и я то же самое говорю, — вставил Даниел, довольный тем, что хоть кто-то понимает, сколь неприлична эта ситуация.Но Ребекка как будто не слышала их.— Сколько я тебе должна? — спросила она, роясь в сумочке, где лежали деньги.— Ты ничего мне не должна! — буркнул Пит. — А Джексон должен мне семьдесят три доллара сорок один цент.— Тогда заходи в дом, он тебе заплатит, — предложила Ребекка, поразив и Пита, и отца своим безмятежным тоном.Оказавшись в комнате, все трое застыли на месите, уставившись на Джексона широко раскрытыми глазами. А он, вконец обессиленный, лежал ничком на софе, завернувшись в одеяло, взятое с постели Ребекки, и крепко спал. Его густые черные волосы были еще слегка влажные после душа. Одна рука свесилась на пол, другой он прикрывал свои глаза, которые так пугали Даниела. Сейчас в его облике проступило что-то мальчишеское. Но это был бесспокойный сон: пальцы Джексона шевелились, ноги дергались под одеялом. Наверное, его преследовали кошмарные видения пожара, от которого удалось спастись только чудом.— Да что же это…— Тс-с!.. — прошипела Ребекка и махнула рукой Питу и отцу, чтобы те вышли. Убедившись, что их голоса не разбудили Джексона, она тоже тихонько выскользнула из комнаты.— Спасибо, что помог мне, папа. И тебе спасибо. Пит. Джексон, конечно, тоже тебя поблагодарит — потом. По-моему, ему не мешает часов восемь хорошенько поспать.— А что ты намерена делать? — поинтересовался Даниел.— Ты имеешь в виду — после того как вы с Питом уедете?Мужчины виновато переглянулись и отвели глаза.— Я собираюсь поработать. А чем же еще, по-вашему, я должна заниматься?Даниел и Пит промолчали.— Спасибо, что навестили, — сказала Ребекка.Эта фраза прозвучала как предложение откланяться, и они без промедления уехали.Оставшись одна, Ребекка вернулась в дом и опустилась на колени рядом с Джексоном, внимательно разглядывая тонкий слой мази на его коже и темные круги под глазами.Впервые в жизни ей так страстно хотелось коснуться мужского тела. Но вместо этого она лишь осторожно отвела волосы, упавшие ему на лоб.— Спи, любимый мой. У нас с тобой еще много времени впереди… Главное, чтобы ты пришел в себя.Ребекка оставила записку на столе в кухне, положила на стул одежду, сняла телефонную трубку и прошла пешком четверть мили до оранжереи. Ей не хотелось, чтобы шум двигателя потревожил беспокойный сон Джексона.
Проснувшись, Джексон понял, что в доме больше никого нет. Он ощущал пустоту и вокруг себя… и в сердце. Где-то в коридоре часы пробили пять раз. За окнами было еще светло. Джексон приподнялся. Неужели он проспал весь день? Рядом, на стуле, лежала новая одежда, а на полу стояли ботинки. Он ошеломленно уставился на них. Значит, Ребекка приготовила ему одежду и даже почистила ботинки.Джексон сердито провел рукой по глазам, убеждая себя, что это вовсе не слезы — просто он еще не совсем проснулся. Ему казалось, что не только его тело, но и нервы были обнажены. Ребекка лишила его всего, даже злобы, и осталась лишь непреодолимая потребность любить ее и вернуть хотя бы часть того, что дала она.Джексон легко вскочил на ноги и стал осторожно натягивать трусы и джинсы. Когда шероховатая ткань коснулась обожженных ладоней, он поморщился от боли. А потом, взяв в руки носки и ботинки, направился к парадной двери: ему хотелось глотнуть свежего воздуха. Может, тогда и мысли придут в порядок.Джексон вышел на крыльцо. Жара отступала, и в воздухе уже повеяло вечерней прохладой. Отбросив носки и ботинки, он с удовольствием прошелся босиком по грубым доскам настила.И тут на дорожке появилась Ребекка. У Джексона от волнения перехватило дух. Она возвращается домой… к нему!Джексон двинулся ей навстречу, шагая босыми ногами по теплой земле. Лучи заходящего солнца били прямо в спину Ребекке; в воздухе висела мошкара. Краем уха Джексон слышал громкое кваканье древесных лягушек, репетировавших перед ночным концертом.Ребекка шла медленно и уверенно, гордо расправив плечи. Но едва увидев Джексона, чуть не рванулась бегом.Кровь кипела в жилах Джексона, свежий ветерок холодил его разгоряченную кожу, и едва ли не впервые он чувствовал себя по-настоящему живым… И все это благодаря Ребекке.А она спешила к нему. Он видел, как под блузкой слегка подрагивают ее груди, как с чисто женской непроизвольной грацией покачиваются ее бедра. Внешне она была сама сдержанность, и только буйные рыжие кудряшки выдавали истинную сущность Ребекки Хилл.В груди Джексона уже разгорался огонь. Слишком долго он дожидался этой минуты… Что скажет сейчас Ребекка? Но она молча кинулась в его объятия.— Я ждала весь день!..Джексон закрыл глаза и потерся щекой о ее лицо.— Ты не представляешь, что вытерпел я.На мгновение они смолкли, словно набираясь Мрешимости перед последним шагом. Ребекка заговорила первой:— Так что же, Джексон, мне придется сказать все самой?Он приподнял ее подбородок, и их взгляды встретились. Джексон наклонил голову и сделал то, чего так жаждала Ребекка. Его губы были прохладными, но она уже пылала от страсти. Услышав тихий болезненный стон Джексона, Ребекка вздрогнула. Слишком уж сильны его чувства… сумеет ли она выдержать такой накал?— Я хочу тебя, Ребекка! Хочу лежать с тобой рядом… сжимать тебя в объятиях… и чтобы между нами не было никакой лжи. Хочу заниматься с тобой любовью до потери сознания. Если ты сумеешь вынести это бремя… нашу любовь. Клянусь, я всегда буду оберегать тебя!.. Он смущенно замолчал, а потом снова впился в нее губами, и Ребекка задохнулась от счастья, так и не успев ответить.Но слова Джексона, его клятва ошеломили ее.— Любить тебя, Джексон Рул, — это вовсе не бремя. Мне будет больно, только если ты покинешь меня. Сегодня… на какой-то миг… мне показалось, что я тебя потеряла. Это было ужасно! Никто и ничто не заставит меня изменить нашей любви. Поверь в это — и тогда нам ничто не грозит.Он приподнял ее — легко, словно пушинку, — и понес в дом.— Тебе же больно, — прошептала Ребекка, с опозданием вспомнив о его обожженных руках.— Это точно, — усмехнулся Джексон. — Но я чертовски давно не занимался любовью. Если свалюсь с кровати, ты просто спустись ко мне и продолжим на полу, хорошо?Ребекка залилась краской, а потом улыбнулась.— Джексон, дорогой, ну что ты говоришь. Фи! — пропищала она, словно застенчивая красотка добрых старых времен.Но когда они вошли в дом, всю их игривость как рукой сняло. Казалось, тишина внушала им благоговение перед тем, что должно было произойти.Ребекка щелкнула замком и затаила дыхание, когда руки Джексона стали медленно расстегивать ее блузку.Они отправились в спальню, шлепая босыми ногами по полу.Раздался хриплый томительный стон — их губы соприкоснулись.Тихо прошелестела ткань — они сбросили с себя одежду.Еще один поцелуй… на сей раз более страстный, поэтому прервать его оказалось куда труднее.Заскрипели пружины кровати, послышался легкий, нежный вздох — и Ребекка снова потеряла всякое представление о времени и пространстве.Все исчезло, остались только мужчина… женщина… и любовь. Глава 14 Он долго гладил ее, словно хотел навеки запечатлеть в памяти каждый изгиб тела, а глаза вбирали в себя совершенную красоту линий и шелковистую матовость кожи Ребекки. Ее ресницы трепетали, она прерывисто дышала и тихо постанывала в ответ на эти исступленные ласки. Джексон с трудом сдерживал яростное желание овладеть ею немедленно, сейчас же. Он знал, что Ребекка позволит ему все. Но нельзя только брать, сначала нужно отдать ей себя, свою любовь. Склонив голову, Джексон взял в рот ее затвердевший сосок, поиграл с ним языком и слегка куснул нежную кожу, словно пробуя ее на вкус.Тело Ребекки выгнулось дугой; вцепившись пальцами в его волосы, она притягивала Джексона все ближе, призывая продолжить это волшебство.Он медленно вдохнул воздух, пытаясь контролировать себя, и стал целовать ее шею.— Значит, тебе нравится, да, девочка моя? — раздался глухой страстный шепот.— Да.— А чего еще тебе хочется? — тихо спросил Джексон, привстал, опершись на локоть, и провел кончиком пальца по ее губам.Ребекка утонула в этих горящих синих глазах, глубоких, как озера. Ласки Джексона — и он сам — словно околдовали ее. А когда его рука скользнула по ее плоскому животу и остановилась возле темного треугольника волос, тело Ребекки содрогнулось от желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37