Хороший штрих, надо подкинуть его завтра составителям речей. И сказать им, чтобы прочли «Путь паломника», пусть напомнят ему, о чем там речь, – сам он заглядывал в эту книгу лет сорок пять тому назад, еще в средней школе – и действительно ли она может служить картой наших дней. Он надеялся, что это так; фраза получилась примечательная и выскочила вовремя, как будто его мозг постоянно работал, планировал, никогда не засыпая. Все нормально, счастливо подумал он и отправился в постель к своей жене.Джош вернулся в Лос-Анджелес через неделю после своего задержания и позвонил Анне из своего офиса в Университете.– Я хочу пригласить тебя на ужин, – сказал он. – Я скучал по тебе. Я заказал столик в «Эрмитаже» на восемь часов. Хорошо?– Да, – сказала Анна, и он почувствовал улыбку в ее голосе. И думал об этом всю вторую половину дня; она улыбалась. И когда Джош появился перед ее домом, она ждала его. На ней было короткое платье из черного шелка с шелковым жакетом в черно-белую полоску, и как всегда, после того, как они не виделись некоторое время, у него захватило дыхание от ее красоты. И она улыбалась.– Привет, – протянула она ему руку, и их пальцы встретились в коротком пожатии. Она села рядом с ним в машину. – Ты рад выбраться из Тамарака?Он улыбнулся.– Догадываюсь, что Гейл рассказала тебе о репортерах.– Она сказала, что они создавали неудобства для всех и были обузой для тебя. Почему они все еще болтаются там?– Думаю, им понравился Тамарак, – беспечно сказал он. – Может быть, они любят кататься на лыжах.Анна молчала. Через несколько минут Джош остановил машину у ресторана, и швейцар открыл дверцу машины с той стороны, где сидела Анна.– О'кей, ты не волнуешься, – сказала она, когда они зашли в ресторан. – Это лишь слегка нарушило твои планы. И ты считаешь, что я поверю в это?– Нет, – ответил он. Их столик был в тихом уголке рядом с камином, и они сели рядом. – Это больше, чем нарушение планов; мне кажется, это может быть очень серьезно. Полагаю, репортеры там болтаются, потому что думают, вдруг объявится что-нибудь новенькое. Хотя признаков этого не заметно; я ничего не слышал ни от Тайлера, ни от кого бы то ни было. Я сделал вывод, что у него мало что есть против меня; он еще опрашивает людей. Он поговорил с техниками станции фуникулера и с Китом Джаксом о моем посещении фуникулера. Все они слышали, какие вопросы я задавал. «Научный метод, – добавил он, криво усмехнувшись. – «Не оставил камня на камне, и дождался ответа на все вопросы. Я даже спросил, что может выйти из строя в механизме. Не помню, говорили ли мы о креплении вагончика, но Кит сказал Тайлеру, что я спрашивал об этом. Потом Тайлер спросил рабочих у меня дома, но думаю, им нечего было рассказать ему. Еще он спросил фамилии египетских инвесторов, я ему их назвал, но вряд ли тот туда звонил.Анна покачала головой.– Как грустно думать, что Тайлер использует все возможности в поисках улик.? Да, для Тамарака наступили тяжелые времена. Анна, как чудесно иметь возможность поговорить с тобой, я не хотел беспокоить Лео и Гейл, у них достаточно...Официант с картой вин подошел к их столику. Джош, поглощенный своими мыслями, едва взглянул на него.– Принесите нам ваше любимое бургундское.– Я правильно понял? Мое любимое, месье?– Да, конечно. – Он уже снова повернулся к Анне. – У них свои проблемы. Но сейчас тяжело находиться в Тамараке. Он выглядит по-прежнему, такой же красивый, как всегда, но люди напуганы и не могут перестать обсуждать это. Теперь они сплоченнее, чем раньше, и это хорошо, но это воинственная сплоченность: они против всего мира. Они стоят в торговом центре маленькими группами, сидят в кафе, совещаются, никто не смеется, ищут, кого можно обвинить. Хорошо еще, что никто не швыряет в меня камни...– Что? – удивилась Анна.– Они этого не делают, наоборот, защищают меня и называют Тайлера ослом. Сейчас я больше чувствую себя жителем Тамарака, чем до того, как это случилось. Но им больше не на кого возложить ответственность за случившееся. Конечно, они обвиняют Лео и компанию в том, что фуникулер не охранялся двадцать четыре часа в сутки, но это только разговоры. Им нужен злоумышленник, а в наличии нет никого, кроме меня, и некоторые начинают показывать пальцем, ведь для них это единственный способ показать, как они очищают свой дом от скверны. Разумеется, они не знают, что семья проголосовала за продажу. А ты знаешь об этом?Анна кивнула.? Гейл мне сказала. Но сейчас я не могу беспокоиться об этом, мы должны побеспокоиться о тебе.Официант поднес Джошу бутылку так, чтобы тот мог прочесть название на этикетке.? Замечательно, – сказал Джош.? Месье, это более, чем замечательно, это чудо!На этот раз Джош уделил ему внимание. То, как этот человек гордился своими винами, не отличалось от того, как Джош гордился гробницей Тенкаура.– Тогда мы будем смаковать его, – заметил он и стал пристально наблюдать за почтительным ритуалом открывания и отливания вина на пробу. Джош пригубил вино Его брови удивленно поднялись.– Великолепно, – произнес он. – Благодарю вас.Успокоенный официант торжественно кивнул и наполнил бокалы.Когда он ушел, Джош и Анна подняли бокалы.– За то время, когда все будет позади, – сказала она. Джош хотел было добавить что-нибудь насчет того, о чем им нужно будет тогда поговорить, но не добавил. Хотя они и сидели среди цветочных витрин и персидских ковров «Эрмитажа», но этот ужин стал деловым, а не романтическим, и нужно было придерживаться этого. Пока он не подойдет к концу.Анна откинулась назад, с бокалом в руке, положила рядом с собой маленький блокнот и авторучку.– Давай снова просмотрим основные положения. Я хочу отметить несколько моментов. Лео сказал, что болт могли вынуть в любое время за пять дней между последней проверкой и аварией, но я хочу иметь возможность доказать, что ты ничего не мог сделать в то утро, когда произошла авария. Итак, начнем отсюда. Знаю, мы это уже делали, но повторим еще раз. В какое время улетал в то утро твой самолет?– Девять пятьдесят. В аэропорту я был примерно в девять двадцать пять.– Так что из дому ты выехал около девяти?– Немного позднее.– Ты ни с кем не виделся до этого?– Нет, я укладывал вещи.– А рабочие в твоем доме?– Их там не было, это же было воскресенье.– А бригадир твоих рабочих?– Я поговорил с ним в субботу. Мы всегда встречаемся накануне того дня, как мне уезжать.– Ты не получал никакой почты, потому что было воскресенье. Тебе могли звонить.– Нет, все было спокойно.– А ты кому-нибудь звонил?– Нет.– Когда твои сотрудники в Египте узнали, что ты приедешь?– В пятницу. Хосни позвонил и попросил меня приехать как можно быстрее.– Так что мы можем доказать, что ты не в последнюю минуту решил уехать из города. Плохо, что у тебя было сколько угодно времени, чтобы добраться до фуникулера и вернуться домой до восьми часов, когда приходит горный патруль.– Но как бы я добрался до фуникулера? – вдруг спросил Джош.Анна нахмурилась.– Не знаю. Станция, конечно, заперта; я видела, как Лео открывал ее. У кого еще могли быть ключи? Наверное, у Кита, ведь он помощник руководителя горной службы. Может быть, у кого-то из патрульных или техников, но я сомневаюсь, у них часто меняется график работы. Я думаю, у Кита и Лео или у кого-то, о ком мы не подумали. А у тебя не было доступа к их ключам.– Я был у Лео на рождественском ужине и потом заходил пару раз. Если бы я искал ключ...– Но Лео заметил бы, что его нет.– Заметил бы? Ключ не понадобился бы ему, пока он не надумал бы открыть станцию. А он не появлялся там, пока Кит или кто-то еще не открывал здание станции.– Это очень неубедительно, – сказала Анна.– Они строят очень убедительное дело на очень неубедительном материале, – сухо заметил Джош. Он поднял глаза, так как рядом стоял официант, и они сделали заказ.– Мы должны найти, кто сделал это, – сказала Анна. – Не потому, что мы с Кевином не сможем защитить тебя и, наверное, добиться оправдания, ведь на самом деле там мало фактов против тебя, а для того, чтобы выявить пробелы в этом деле, которые не позволят полностью очистить тебя от обвинения. Я не отрицаю, что это немногим лучше, чем быть признанным виновным, но я бы предпочла доказать твою невиновность. Так что нам нужен злоумышленник. Как и всем в Тамараке.– С чего мы начнем? – спросил Джош. Мы даже не знаем, из каких побуждений это было сделано. Если это то, в чем меня пытается обвинить Тайлер, то есть в попытке снизить цену, то в этом нужно обвинять парня из Денвера, как его там, который уже несколько месяцев пытается купить «Тамарак Компани». Белуа.– Рей Белуа, – прошептала Анна. – Нет, подожди, не Денвер. Джош, кто-то говорил о нем не так давно. Ты там был, помнишь...?? Рождество, – сказал Джош. – Это был Чарльз, он сказал что-то о... нет, это был Фред. Он спрашивал Чарльза, говорил ли тот с Винсом.– О Белуа! – воскликнула Анна. – Потому что он его компаньон по бизнесу в Денвере. Они давно работают вместе.– Удивительно, – сухо заметил Джош. – Из всех людей на свете, которые могли бы вложить деньги в лыжный курорт, объявился только руководитель предвыборной кампании Винса.Они помолчали.– Не знаю, что это дает нам, – медленно проговорил Джош. – Он хотел получить низкую цену, но не стал бы добиваться этого, разоряя компанию, которую собирается купить. И как он мог участвовать в том, что здесь происходило?– Может быть, нанял кого-то, – сделала гримасу Анна.– Как же он нашел того, кому мог полностью доверять? Ну, предположим, он нашел. Почему болт спрятали в моем доме? Почему бы не выбросить его в ближайший мусорный ящик? Ты еще удивлялась этому.– Наверное, ему тоже нужен был злоумышленник. Всем он нужен, тогда дело кажется совсем простым.– Но мы не можем найти злоумышленника, пока не узнаем причину. Наверное это настолько просто, что мы не замечаем той самой причины. Как твой перечень несколько недель тому назад: ненависть, жадность, зависть, страх. Выбери что-нибудь одно.Официант подал суп; они были так заняты, что едва обратили внимание.– Страх – причина всего, – сказала Анна. – Я думаю, кто-то жадный, завистливый или полный ненависти должен очень бояться и бояться многого. Испуганные люди, которые не признаются, что они испуганы, самые опасные на свете. Каких ты встречал чаще всего на стенах твоих гробниц?– Всяких, – задумчиво ответил Джош. – Это похоже на чтение сегодняшней газеты. Люди разыгрывают снова и снова одни и те же драмы в течение веков, пользуются одними и теми же словами, даже выражение их лиц одинаково. Я рассказал Гейл и Лео историю Тенкаура и его сына, и они сказали, что это похоже на историю вашей семьи.Анна притихла.– Что это за история?Джош заколебался, сердясь на самого себя. Он был настолько погружен в свои мысли, что не заметил, к чему это привело. Но теперь не мог отступить, не сделав еще хуже. Вкратце он рассказал ту историю.– Они не сказали мне, почему Итан отослал Винса; они сказали, что не имеют права говорить об этом.Анна смотрела прямо перед собой, не видя ничего, что происходило вокруг. «Расскажи ему, расскажи ему. Гейл и Лео открыли для тебя дверь. Ты можешь доверять ему. Посмотри, что можно построить на основе и доверия, и честности».Но не могла выговорить ни слова. Чувство стыда, которое она считала погребенным, охватило ее в тот же момент; как она подумала о возможности рассказать обо всем. Женщина почувствовала себя несчастной и беспомощной. Вспомнила то мгновение на фуникулере, когда держала Робин и Неда. «О, Боже, Боже, это никогда не кончится».Джош молчал. Анна медленно перевела дыхание. Она ничего не должна была объяснять. Боялась, что он может сделать какие-то выводы, узнав, что Итан наказал Винса, но это не обязательно. Почему он должен думать, будто она имеет какое-то отношение к ссоре Винса с Итаном? Нужно очень присматриваться, чтобы найти связь. Она взяла ложку. Рука ее не дрожала.– Мне кажется, причины семейных ссор бесконечны, но через некоторое время они представляются одинаковыми.– Вероятно. – Его голос был тихим и печальным, как будто она его разочаровала, подумала Анна. Они молча ели. – Но на самом деле эти истории не похожи одна на другую, – сказал, наконец, Джош. – Винс не организовал заговор против своего отца.– Нет, он шел своим путем. В любом случае, за что бы он стал бороться? У Четемов не было царства, которое можно было захватить.? У них была процветающая компания.– Но Винс не обращал на нее внимания. Сделал карьеру в Денвере, а потом был избран в Сенат.– Однако, люди скрывают свою злость, – размышляя продолжал Джош. – Разве ты не сталкивалась с этим в бракоразводных делах? Злоба, обида долго подогреваются на медленном огне, пока не перекипают через край в один прекрасный день.? Да, конечно, – Анна смотрела, как официант наполняет их бокалы вином. – Иногда – фактически, в большинстве случаев, – люди хранят свою злость в глубине души, почти радуясь ей. Она становится для них необходимой, они пестуют ее, чтобы не слишком наслаждаться жизнью, потому что думают, будто иначе потеряют какое-то преимущество. И их злоба так глубоко укореняется в них, что становится частью их натуры, и никто кроме очень близких людей не может разглядеть это.– Ты описываешь Дору, – сказал Джош. – И ее отца, насколько я понимаю. Но даже если все эти годы тот цеплялся за свою злобу и позволял ей расти, что он делал бы с ней? Он не пытался совершить дворцовый переворот, как сын Тенкаура, после того как был изгнан; не собрал армию, чтобы уничтожить своего отца...– Ему это было ни к чему, – вдруг сказала Анна. – В том-то и дело. Он попытался осуществить заговор, только гораздо более современный. Ему не понадобилась армия, не понадобилось уничтожить своего отца, даже не нужно было атаковать семью. Единственное, что требовалось, это нанести ущерб семейной компании. Может быть даже разорить ее.Их тарелки из-под супа убрали, подложили хлеба, принесли чистые приборы. Анна и Джош посмотрели друг на друга.– Это шоссе, которое никогда не было построено, – сказал Джош.– Оно как будто исчезло, – добавила Анна. – Однажды его решили построить, а на следующий день никто ничего о нем уже не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90