Если только не... Видишь ли в чем дело. Если только это не случится. Откуда я знаю, а вдруг получится? Может быть, одно действительно отличное письмо в газету или кому-нибудь в Государственном департаменте или в кабинете президента или даже самому президенту заставит кого-то сказать: – Эй, подождите, здесь есть то, о чем я не думал раньше. Мы должны изменить нашу политику, потому что этот Уильям Четем подал нам хорошую мысль. – Кто знает, вдруг что-нибудь в этом роде случится в один прекрасный день?– Конечно, это может случиться, – сказала Анна. – Я думаю, это замечательно, что ты беспокоишься и что-то делаешь. Но это значит, что ты необычный человек, ты не должен считать себя обыкновенным.– О, да. Как мило с твоей стороны, Анна: это так приятно слышать. Но, знаешь, это ведь не профессия, здесь не требуется блеск ума или образованность. Просто небольшое маленькое хобби. Так это называет Винс.– Он неправ, – сказала Анна. – Ты занимаешь свое место в мире, стараешься быть его частью и оказать на него влияние. Это требует многих размышлений, времени и забот. Я очень горжусь тобой.– Боже мой, – проговорил Уильям, зардевшись. – Боже мой, какие красивые слова. Спасибо тебе, Анна. Дорогая Анна. Ты стала такой симпатичной женщиной с такими хорошими мыслями. Однако, тебе следовало бы выйти замуж и иметь семью. Это неестественно, ты знаешь, быть только юристом.Анна улыбнулась.– Надо подумать об этом.– Я тут слышал, ты ходила в горы на прошлой неделе с этим молодым человеком, который жил с Дорой. Он мне нравился, знаешь, хотя я и редко встречался с ним, он мало времени проводил с нами, что вызывало у меня интерес к нему. Но он, правда, нравился мне, и я понимаю, что в своей области Джош достоин восхищения. Гробницы, музеи и все такое. Ты еще виделась с ним?Глядя мимо Уильяма, Анна увидела, что подъезжают Гейл и Лео с детьми на заднем сиденье. «Один из доводов в пользу того, чтобы не иметь семьи, – подумала она, – что никто не задает вопросов».– Мы ужинали однажды в Лос-Анджелесе, – ответила она.– И? – спросил Уильям. – И хорошо провели время.– Хорошо.? Что за слово, оно может обозначать, что угодно. Ты знаешь хочет от тебя? Кроме того, ты стоила ему кучу денег. Так чего же он добивается, увиваясь вокруг тебя?– Не знаю, – сказала Анна.– Но ты должна была сама спросить себя об этом.Она улыбнулась.– В основном, я спрашиваю саму себя, что я делаю.– И что ты решила?– Он хороший приятель, с которым приятно побеседовать, которого хорошо слушать. Он интересный человек, я могу расслабиться с ним.– Мне он кажется мягким. А он мягкий?– Сомневаюсь.– Так что же потом?– Дружба, мне кажется. Этого недостаточно?– С женщиной, которая разбила его в пух и прах на судебном процессе? Сейчас он мне нравится, я тебе говорил, что он мне понравился, но это мне представляется странным.– Завтра вечером Джош придет сюда на ужин. Почему бы тебе не спросить его самого?– Он будет здесь? Как интересно. Он когда-нибудь был женат?– Нет.– Да, вот не везет. Я очень боюсь, что сделаю кого-нибудь несчастным, потому что у меня совсем нет опыта.– Ты испытываешь огромный страх перед женитьбой, – заметила Анна. – Все прочие страхи исчезнут, когда уйдет этот. Ты знаешь, что тебя пугает?– Ладно, ладно, конечно, ты можешь себе это представить, ведь ты специализируешься на браках, не так ли, или по крайней мере на их завершении. Может быть поэтому ты никогда не выходила замуж? Ты слышала слишком много историй о вражде супругов?– Нет. Я не думаю, что брак – это вражда.– О, но так оно и есть, моя дорогая. Слишком часто.Анна с любопытством посмотрела на него.– Где ты это видел?– Повсюду. Нина и ее многочисленные мужья, Винс и Рита, Мэриан и Фред, и многие из моих друзей. У твоих родителей были трудные времена, моя дорогая, и даже у моих родителей, хотя они об этом забывали, конечно как это и должно быть после трагедии смерти.– Трудные времена – это не вражда, – сказала Анна. «Как странно для нее защищать брак», – поду мала она.– Нет, но брак – это минное поле, полное непредсказуемыx эмоций и яростных страстей. Я предпочитаю спокойствие. В мире слишком много волнений, я не могу добровольно внести их еще и в мою жизнь.– Но не ты ли только что сказал мне, что я должна выйти замуж?– А, ну ты это другое дело. Ты...– Привет! – завопил Нед, выскакивая из машины, промчавшись по веранде и обхватывая Анну обеими руками. Робин спешила вслед за ним и повисла на Анне с другой стороны. – Мы выиграли, тетя Анна! Я перехватил передачу и сделал пробежку в сорок ярдов до площадки, только один парень был рядом, но я бегаю гораздо быстрее его. И ты знаешь, кто это был? Фил Мортон, сопляк, который сказал, это мой отец виноват, что вода оказалась отравленной. Я вчера ему надавал за это. А сегодня надо было видеть его физиономию, когда он не смог догнать меня! Все равно он ослиная задница.– Вы что, говорите такие слова, Нед? – мягко спросил Уильям.Анна взглянула на Гейл и Лео, поднимавшихся на террасу.– Так говорят в городе?– Некоторые, – сказал Лео.– Многие, – возразила Гейл. – Хотела бы я знать, что делать; не можем же мы поместить в газете заметку, что мы не имеем к этому отношения.– Я знаю, – объявил Нед. – Вы скажете им, что это была диверсия и мы выясняем обстоятельства. Я думаю, так и было. Это как у Индианы Джонса. Что-то кому-то понадобилось, они взорвали гору и начался обвал.– Постой, – сказал Лео. – Это серьезное обвинение, Нед. Я не хочу, чтобы ты разносил это по городу. У нас достаточно проблем без далеко идущих обвинений, которые могут настроить людей друг против друга, когда они будут выяснять, кто что делал. Мне жаль, что ты подрался с Филом, но...– А мне не жаль! Это было здорово! Он извинился. Вроде как.? Мы должны поговорить о том, как разговаривать с людьми, – сказала Гейл. – Все мы должны говорить об этом так, как объясняет ситуацию компания в своих сообщениях и бюллетенях, что нет никакой опасности, мы обо всем заботимся, и лыжный сезон будет отличным. Ты знаешь, все расстроены; ведь владельцы магазинов и домов, которые снимают туристы, целый год ждут двух месяцев летом и четырех с половиной зимой, а теперь они начинают думать, что никто не приедет.Лео обнял ее.– Ничего такого не случится. У нас трудная осень, но лыжный сезон будет замечательным. Нужно только подождать. Мы справимся, ты же знаешь. И потом, нас здесь четверо, – он взглянул на Анну и Уильяма, – шестеро, черт побери, целая семья, и нет ничего на свете, чего люди не могли бы добиться, если у них есть семья и они любят друг друга. Верно?– Верно, – тихо сказала Гейл. – Верно еще и то, что я терпеть не могу, когда есть какое-то беспокойство.Анна и Уильям обменялись взглядами.– Это у нас в генах, – заявил Уильям. – Никто из Четемов не умеет хорошо держаться в кризисные времена.– Мы держимся отлично, – твердо сказал Лео. – Эй разве у нас не будет обеда? Нам нужно подкрепиться, иначе не будет сил лазить под деревьями за грибами.– Сейчас приготовим, – сказала Гейл, – пусть Анна и Уильям поговорят.– Хорошо, – сказал Уильям, когда они с Анной снова остались одни. – Это было очень мило. Я уверен, что у них есть свои проблемы, как у любой женатой пары, но они молоды, гибки и учатся решать проблемы. Это я и имел в виду, говоря о тебе, моя дорогая. Ты молода и умна, можешь найти кого-то и удачно выйти замуж, насколько можно ожидать, что он будет таким...– Как вдохновляюще, – с мягкой иронией сказала Анна.– ...но, наверное, это лучше, чем быть одной и чувствовать, как большой пласт жизни проходит мимо тебя. Мне жаль, что я этого так боялся, но ничего не поделаешь, исправить уже, наверное, ничего нельзя, остается только давать советы. Это хороший совет, нужно серьезно подумать. Как его зовут, этого парня, который придет на ужин сегодня вечером?– Джош Дюран, – сказала Анна.– Да, кто знает, чем все кончится. – Уильям сложил руки на животе и с довольным видом созерцал горы. ? Я здесь никогда не был, известно ли тебе это? Это из-за тебя я сюда заявился. Мне здесь понравилось больше, чем можно было ожидать. Ты произносишь его имя так, как будто он тебе нравится.– Нравится, – сказала Анна через какое-то мгновение.Ей стало интересно, что же Уильям услышал в ее голосе. Она удивлялась этому весь день, даже когда училась узнавать самые лучшие из съедобных грибов, и весь следующий день, когда работала с документами, привезенными из Лос-Анджелеса, и когда готовила с Гейл ужин из собранных ими лисичек и пойманной Лео форели, и когда переодевалась к ужину в шерстяные облегающие брюки и свитер с высоким воротом. Потом, причесываясь в своей спальне, она поймала себя на том, что ждет вечера, чтобы увидеть Джоша и своих родных. Анна застыла с расческой в руке, глядя на себя в зеркало. Это не было ей свойственно. У нее были друзья в Лос-Анджелесе, и мужчины и женщины, но она не думала, что ее голос меняется, когда она говорит о них, и не могла припомнить, чтобы ей захотелось увидеть их в кругу своей семьи.«Что он хочет от тебя? Ты стоила ему кучу денег. Он мне понравился, но мне это кажется странным».– Проклятье, – пробормотала Анна.Она кончила расчесывать волосы и заколола их назад серебряными заколками; потом надела браслет из серебра с бирюзой. «Я ничего не хочу анализировать, я просто хочу хорошо провести время.Но я не буду много говорить сегодня вечером, пора послушать. Что бы Уильям ни услышал в ее голосе, будет лучше, если никто больше не услышит это, по крайней мере пока я не разберусь, что это такое».Оказалось, что будет легко посидеть спокойно, потому что на ужине присутствовало восемь человек. Здесь был не только Уильям, в последнюю минуту Гейл пригласила Кита.– Как я рад познакомиться с тобой, – сказал он, хватая руку Анны. – Ты здесь настоящая знаменитость, ты знаешь? Все тут о тебе говорят.Брови Анны удивленно поднялись.– Кто?? О, люди в городе. Ты знаешь.? Нет, не знаю.? Да, знаешь, народ. Как Тимоти, например. Я на днях зашел к нему выпить пивка, и тот сказал, что видел тебя.? Он случайно сказал это?– Ну, не совсем так. Я сказал, что я твой двоюродный брат, и оказалось, что он знает тебя. Я правда хотел увидеться с тобой, Анна, как это замечательно, знаешь, что Гейл пригласила меня. Ты уже давно здесь? Не собираешься сюда переехать? В городе много юристов, но я думаю, всегда найдется местечко еще для одного. Особенно, что касается разводов, вокруг все только и делают что разводятся.– Я не собираюсь переезжать сюда, я живу в Лос-Анджелесе, – сказала Анна. – Извини, я пойду помочь с ужином. – Она направилась на кухню.– Он что, из местного ЦРУ? – спросила она Гейл.– Кто? – спросила Робин, которая помогала накрывать на стол.– Кит, – сказала Анна. – Он не разговаривает, а задает вопросы.– Я очень удивлена, – поделилась с нею Гейл. – Раньше он никогда не обращал на нас внимание, даже когда приходил к нам на ужин, что случалось не часто. Может быть, Кит крутится среди девушек; но сегодня вечером действительно захотел прийти – фактически сам напросился.Анна посмотрела в открытую дверь на Кита, который очень оживленно беседовал с Джошем, Лео и Уильямом.– Тебе не кажется, что здесь что-то не так, с Китом?– Не так? В каком смысле?– Мне кажется, что он скорее проявляет любопытство, чем внимание.– О, да. Может быть это правда. Наверное, понял, что не очень хорошо знает нас и начинает беспокоиться о том, как войти в семью по-настоящему. Бедный Кит, он не слишком сообразительный, но с работой справляется, а для Мэриан так важно знать, что сын устроен; у него ведь был трудный период с наркотиками какое-то время тому назад.Они молча занимались своим делом.– Это может сделать Робин, – сказала Гейл. – А тебе не надо терять возможность поговорить с Джошем.– У нас впереди целый вечер, – ответила Анна. – Я поговорю со всеми.– Даже с Китом? – спросила Робин.– Робин, придержи язык, – одернула ее Гейл. – Он наш двоюродный брат и гость.– Все равно, Кит мне не нравится, – заявила Po6ин.– Почему? – спросила Анна. Робин пожала плечами.– Не знаю. Он всегда смотрит мимо тебя. Как будто думает о чем-то постороннем, когда разговаривает с тобой.– Бедный Кит, – снова повторила Гейл, – так старается, но кажется, никто его не любит. Надеюсь у него есть какие-нибудь подружки, с которыми он хорошо себя чувствует. – Они помолчали. – Ты сегодня очень спокойная, ? сказала она Анне. – Все в порядке?– Да, – она обняла Гейл. – Я рада, что я здесь. Ну что, отнесем все это на стол?– Конечно.Робин и Анна отнесли блюда с едой в столовую, пока Гейл занималась форелью, а потом все заняли места за большим круглым столом. Под светильником из кованого железа в центре стола стояло украшение из гроздей винограда и золотых листьев осины. Пламя свечей, зажженных в светильнике, отражалось в больших окнах, обрамлявших картину последних оранжево-янтарных отблесков великолепного заката.– Ну, это очень хорошо, – сказал Уильям, подвигая поближе к столу свой стул. – Действительно, очень хорошо, что все мы вот так вместе. Пью за ваше здоровье. Жаль, что Чарльз не приехал со мной, мы говорили об этом, но у него какие-то переговоры и он не смог выбраться. Но был бы рад собраться с нами.– Что за переговоры? – спросила Гейл.– Ну, ты знаешь, насчет Тамарака, моя дорогая, нет смысла притворяться. У твоего отца ужасные неприятности; то есть у всех нас. Ты знаешь, мы можем и не выжить. Ты стараешься не обращать на это внимания, Гейл, но нужно посмотреть действительности в лицо, если мы потеряем «Четем Девелопмент», то все пострадаем. Не в такой степени, как Чарльз, конечно, это верно, потому что он единственный вложил свое личное состояние, но главным образом, ты знаешь, потеря компании, основанной Итаном Четемом будет большим горем для всех Четемов. Ты ведь не хочешь, чтобы это случилось.– Тамарак тоже был дедушкиной компанией, – упрямо сказала Гейл. – И он любил ее больше, чем «Четем Девелопмент», по крайней мере в последние годы жизни. Мне жаль папу, но он должен был бы спросить нас, позволим ли мы продать «Тамарак Компани». Это была мечта дедушки, а теперь наша мечта и до последних месяцев дела шли чудесно, и я хочу, чтобы снова так было, а не продавать компанию кому-то, совершенно равнодушному к тому, как здесь все должно быть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90