– Правильно. Я там и была. Вернулась первым же рейсом, улетела в Венецию и там в ночном клубе нашла пару ребят, чьи вкусы совпадали с моими. В два часа ночи меня отвезли в больницу, наложили двадцать три шва, и никому не пришло в голову выяснять, во сколько я появилась в ночном клубе. Один человек догадался допросить консьержку в моем доме, он утверждает, что сделал это. Наверное, ему только так кажется.
Рианон сжала рукой лоб. Она не знала, что сказать, – настолько безумной, трагической и непоправимой была услышанная ею история. Думать она могла только о страданиях, выпавших на долю Макса. Наконец она смогла выговорить:
– Почему же с Макса сняли обвинения?
– А потому, что я отправилась к судье Замохову, – ответила Галина, – и рассказала ему, что на самом деле Каролин застрелила Марина. Этот судья оказался старым другом деда Макса. Я знала, что он мне поверит и поймет, почему Макс взял на себя вину. Судья поговорил с влиятельными людьми, и обвинения, – Галина щелкнула пальцами, – можно сказать, испарились. – Она расхохоталась. – Когда Макс узнал, он пришел в ярость. Он не желал, чтобы хоть кто-нибудь узнал про Марину, даже судья. Но я убедила его, что если бы я не поговорила с судьей, он оказался бы в тюрьме или того хуже, и что бы он тогда мог сделать для Марины? В итоге все получилось прекрасно.
Рианон была настолько ошарашена словами Галины, что их смысл попросту не укладывался в голове. Голос Галины звучал по-прежнему ровно. Ни сожаления, ни чувства вины, только голая констатация фактов, удовлетворение тем, что она добилась того, чего хотела, причем все прошло так гладко, как если бы было предопределено свыше.
– Как же Макс узнал правду? – помолчав, спросила Рианон. Галина наклонила голову.
– А ты как думаешь? Ему рассказала Марина. Она, наверное, все-таки запомнила наш ночной разговор. И она сдержала свое обещание никому ничего не рассказывать. Она даже со мной никогда на эту тему не заговаривала. Правда, здорово? Я ею даже восхищаюсь. Но знаешь, дети лучше взрослых умеют хранить тайны, если их правильно проинструктировать. – В ее глазах мелькнули шутливые искры. – Тебя-то я всегда могла заставить помалкивать, – добавила она.
Впервые за долгие годы Рианон испытала гипнотическое влияние Галины, знакомое с детства. Но сейчас оно не должно сработать. Обе они выросли, а всего несколько месяцев назад Галина сумела затащить ее в ванну – так, как если бы ей по-прежнему было тринадцать лет.
Галина улыбнулась:
– Наверное, тебе хочется узнать, что заставило Марину нарушить молчание? Меня на твоем месте это бы очень интересовало. – Она опять засмеялась, глаза ее сузились. – Девчонка заговорила именно из-за тебя, потому что боялась, что ты займешь мое место в жизни ее отца! – Галина хихикнула и тряхнула головой, будто удивляясь, какой же прекрасный выход из трудной ситуации она нашла. – Эти маленькие мозги много чего сообразили, например, то, что не она убила мамочку. Что Каролин убила я, потому что была у них в ту ночь, и ради меня она молчала. Она умненькая, догадливая. Вот только не знала, что делать со своими догадками. Так что Марина, как, наверное, любой ребенок на ее месте, решила, что ничего не произошло, что все исчезнет, как сон, если она не станет об этом думать. Когда появилась ты, она испугалась. Она подумала, что если ее папа выберет тебя, а не меня, я сделаю с тобой то же самое, что и с ее мамочкой и опять взвалю вину на нее.
Господи, думала Рианон, сколько же страданий и страха принесла Галина бедной девочке.
Она медленно повернула голову и посмотрела на чудовище в образе красавицы. Рианон молчала, не было на свете таких слов, которые могли бы выразить то, что творилось у нее в душе. Она всегда знала, что Галина способна на что угодно, дабы получить желаемое, но оказалось, что способна даже сотворить вот такое с невинным ребенком – доверчивым, так сильно привязанным к ней, с ребенком, которого она тоже якобы любила…
– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Галина. Рианон молчала.
– Думаешь, что меня следует заставить сознаться. Макс тоже хочет, чтобы я созналась и приняла помощь. Но со мной он не останется. Так он сказал. Между нами, мол, все кончено, и он не желает меня больше видеть. – Она сглотнула и издала короткий смешок. – Наверное, надеется освободить место для тебя.
Улыбаясь, она прошла в другой конец комнаты. Теперь ее лицо было всего в нескольких дюймах от лица Рианон.
– Но этого не случится, – торжествующе заявила она. Взгляд Рианон упал на парик, по-прежнему валявшийся на полу. Она подумала об исчезнувшем ружье, и ее опять пронзил страх. А при виде улыбки Галины она похолодела.
Женщины продолжали смотреть друг на друга. В глазах Галины читался вызов, и Рианон решила его принять.
– Нет, ты не больна, – шепотом проговорила она. – Все, что ты мне рассказывала – что тебя пугала бабушка, что ты приняла на себя вину и хочешь страдать, как страдала она, – только предлог, так ведь? Ты делаешь то, что делаешь, потому что тебе это нравится.
Улыбка Галины сделалась шире. Рианон с отвращением смотрела на нее.
– И еще Морис, – добавила она. – Он находит для тебя людей.
Брови Галины поднялись, губы скривились. Она промолчала, но слова были не нужны – Рианон и так знала, что это правда.
– Ты не больна, – повторила Рианон. – Во всяком случае, не в том смысле, в каком пытаешься убедить окружающих. Ты хуже. Гораздо хуже. – Она презрительно поджала губы. – Я никогда бы не поверила, что Макса можно обмануть, однако тебе это удалось. Я права? Ох, как ты постаралась! Представила себя жертвой, потому что знала: это самый надежный способ заполучить его. Ты знала, насколько Максу небезразлично то, что произошло с его семьей, с твоей семьей, со всеми, кто пострадал в те ужасные годы, и их потомками, на которых тот ад тоже наложил отпечаток. Ты знала это и воспользовалась его состраданием. – Рианон закрыла глаза. – И что же ты сделала с его дочерью… – прошептала она. – Твоя жестокость, твой эгоизм… – Она перевела дыхание. – Благодарю Бога, что они наконец перестали тебя так высоко ценить. Но ничто уже не загладит вред, который ты причинила Марине.
Галина захихикала. От отвращения слова застряли у Рианон в горле.
– Где ружье? – выпалила она.
Галина, казалось, удивилась, потом задумалась.
– Оно где-то здесь, – настаивала Рианон. Лицо Галины вдруг просияло.
– Откуда ты знаешь? – спросила она.
– Это единственное средство заставить меня надеть петлю на шею.
Галина наморщила нос, словно раздумывая над следующим ходом.
– Знаешь, я сказала неправду насчет веревки, – проговорила она. – Заставила тебя подумать, что веревка для тебя. Нет. Она для меня.
Глаза Рианон расширились. Она поняла, что замыслила Галина. Она вдруг теперь до странности легко читала в душе школьной подруги, хотя раньше ей никогда это не удавалось. Все решено. Рианон видела, как прост этот план, как если бы Галина сама все ей объяснила: она убьет и ее, и себя.
Рианон открыла было рог, но ничего не сказала. Галина уже шарила где-то в углу, не отводя взгляда от лица Рианон.
Когда Галина вытащила ружье, глаза ее смеялись. Дуло было направлено в потолок, ее палец лежал на предохранителе.
Глаза Рианон застлала паника. Галина приближалась, оттесняя ее от двери.
– Знаешь, я не была уверена, что сделаю это, – говорила Галина с легким удивлением в голосе. – Когда я утащила ружье, то еще не знала, воспользуюсь ли им.
Рианон увидела отверстие, устремленное ей в лицо. Оно находилось всего в трех футах, промахнуться Галина не могла, а путь к двери был отрезан. Перед глазами Рианон поплыли цветные пятна. Она попыталась заговорить, но голос ей не повиновался. Перед глазами пронеслись страшные картины. Мертвая Каролин. Марина с пистолетом. Галина нашептывает ей что-то. Макс берет пистолет. Галина спускает курок. Пульс отдавался у Рианон в ушах. Она прижалась к стене. Деваться некуда.
Галина перевела взгляд на ствол ружья, и Рианон, не думая, прыгнула на нее. Галина вскрикнула, от неожиданности палец нажал на спусковой крючок. Прогремел выстрел. Рианон отлетела к стене, а Галину отдача швырнула на стул. Ружье полетело на пол.
Шли минуты. Неумолчный ночной шум за окнами не стихал.
Галина слышала сейчас только биение собственного сердца. Она с трудом поднялась на ноги, доковыляла до кровати. Сначала она не поняла, почему виден лес, потом разобралась: в стене появилась дыра размером с кулак. Тогда Галина взглянула вниз, на Рианон.
Соперница лежала на полу, раскинув руки; ночной столик опрокинулся на нее, кругом валялись книги и осколки стакана. На стене чернело кровавое пятно.
Галина опустилась на колени около тела, отодвинула столик, откинула с лица Рианон волосы, потрогала ее горло, желая нащупать пульс, подержала запястье, и только после этого поднялась, заметив, что стоит в луже крови.
Откуда-то издалека донесся телефонный звонок, сразу же утонувший в шумах леса. Вой гиен терзал сердце Галины. Она посмотрела на безжизненное тело, подняла голову и осмотрелась, словно ожидая обнаружить врага, затаившегося в темноте. С легкой улыбкой она прошла к двери, протянула руку и повернула ключ.
Лиззи с трудом осмысливала ночные события. Ее бросало в дрожь при мысли о том, сколько времени Рианон могла бы пролежать на полу, не позвони так вовремя Макс. Выстрел не привлек бы здесь внимания – стрелять мог и браконьер, и служитель заповедника, чтобы отпугнуть зверя. Разумеется, никто бы не подумал о Рианон, ведь никто не догадывался, что в лагере Галина. Да если бы они и знали о Галине, им бы в голову не пришло, что стреляют в человека.
Энди, еще не отключив телефон после разговора с Максом, уже громко звал Дуга. Братья велели Лиззи оставаться на месте, а сами побежали к Рианон и нашли женщину в луже крови; над ее кроватью болталась петля. Оказалось, к счастью, что стена забрызгана вовсе не кровью; на нее попало содержимое графина. Обнаружив у Рианон слабый пульс, Энди поспешно отнес ее в их коттедж, под опеку Лиззи, а Дуг и Элмор бросились на поиски Галины. К этому времени проснулись туристы. Некоторые смельчаки выбежали из своих коттеджей, чтобы узнать, из-за чего кутерьма. Пока один из егерей пытался их успокоить, Энди промывал полученную при падении рану на голове Рианон и накладывал швы, а Лиззи пыталась унять кровотечение. Произошло настоящее чудо: пуля только царапнула плечо женщины, а сознание она потеряла, ударившись головой о край кровати. Если бы выстрел попал в цель, у Рианон не было бы ни единого шанса выжить: егеря использовали пули, способные свалить слона.
Еще до рассвета Дуг и Элмор нашли Галину и принесли ее тело в лагерь. Никто так и не узнал, хотела ли она убежать или же предприняла попытку изощренного самоубийства.
Ясно было одно: хищные звери ее не тронули. Последнее обвинение Галине предъявила змея.
Сейчас Лиззи сидела возле Рианон. Раненая спала. Одному Богу было известно, какой кошмар предшествовал этому выстрелу, поэтому Лиззи испытала колоссальное облегчение, узнав, что Макс уже вылетел в Южную Африку. Наверное, только ему сейчас под силу все уладить.
Услышав шум мотора, Лиззи на цыпочках вышла из комнаты, чтобы посмотреть, кто приехал.
– Как она? – спросил Энди, выбираясь из джипа. Его небритое лицо выглядело измученным.
– По-моему, ничего, – ответила Лиззи. – Заходи, выпей что-нибудь.
– А ты как?
Он обнял ее, и они вместе вошли в дом.
– Со мной все в порядке, – улыбнулась Лиззи. – Не волнуйся за меня.
– Обязательно буду, – нежно откликнулся Энди. Лиззи улыбнулась.
– Что же теперь будет? – прошептала она.
Некоторое время Энди задумчиво глядел в пространство, потом медленно покачал головой:
– Не знаю. Может быть, из-за этой истории сюда устремится столько любопытных, что мы не сможем всех принять. Этот сорт людей выводит меня из себя.
Лиззи подняла голову, заглянула ему в глаза:
– Где сейчас Галина?
– В коттедже Рианон. У дверей стоит охранник, чтобы не пускать наглецов, которым непременно надо сделать фотографию для семейного альбома.
Лиззи погладила его по щеке. Глаза их встретились, и Энди принужденно улыбнулся.
– Прости. – Он коснулся лбом ее лба. – Да, злиться бесполезно.
– Ты еще раз говорил с Максом?
Энди кивнул.
– Макс скоро будет здесь.
Рианон смотрела на Макса, ласкала взглядом каждую черточку его лица, каждую морщинку. Он был близко-близко. Густые черные ресницы. Взгляд темных проницательных глаз устремлен на нее. Нахмуренные брови, бледные губы, заросший щетиной подбородок – все отражало горе и страх. Но он улыбался. Рианон попыталась улыбнуться в ответ и проговорила:
– Мне обещали, что ты будешь здесь, когда я проснусь.
– И ты поверила? – шепотом отозвался он.
– Не знаю. По-моему, я пришла в себя всего на пару минут.
– Точно, – подтвердил он и посмотрел на нее с тревогой. – Как ты себя чувствуешь?
Она ответила не сразу.
– Кажется, ничего. Болит голова, плечо онемело, но в целом – нормально. – Помолчав, она добавила: – Галина рассказала мне про Марину.
Кадык Макса дрогнул.
– С ней все будет в порядке, – сказал он. – Придется потрудиться, но в конце концов она оправится. – Он закрыл глаза и некоторое время молчал. – Я не хотел верить, что дочка это сделала, но улики… Когда я вернулся домой… и увидел пистолет… Я слышал, как они ссорились с Каролин, и все-таки отказывался верить. Мы никогда об этом не разговаривали. Я только сказал Марине, что все обойдется, а потом сделал то, что мне тогда казалось единственно возможным. – Он вздохнул и покачал головой. – В такой ситуации легко допустить ошибку. Это же шок… Логика отказывает. Она ведь маленькая… Она не должна была пройти через такое. И вот я принял решение, а когда во всем разобрался… было поздно. – Он невесело усмехнулся. – Понимаю, что поступил неправильно, но я не знал, что делать. Я до смерти боялся, что у Марины было помутнение рассудка и что оно может повториться. Не хотел, чтобы кто-нибудь узнал. Марина не должна была страдать. – Лицо его потемнело от гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68