И я не понимаю, почему ты на меня набрасываешься. В газете была твоя фотография – ты сидел в бруклинском ресторане с Луиджи Авеллино, а он, как всем известно, бандит. Как ты мне это объяснишь?
После нескольких секунд напряженного молчания Макс, к удивлению Галины, рассмеялся.
– Хорошо, если хочешь, объясню. Я надумал заняться рэкетом проституток и решил, что Авеллино может дать мне парочку советов.
Галина кипела от злости, но, когда Макс договорил, вдруг затряслась от неудержимого хохота.
– Лжец, – с трудом выговорила она.
– Только тогда, когда хочу им быть, – возразил он. – Так что же, может, войдем в дом? Или еще здесь посидим?
– Где дети? – спросила Галина.
– Дожидаются тебя в доме. Марина наклеила в альбом все газетные вырезки, где говорится о тебе, и записала на кассету всю телевизионную рекламу.
Галина оттаяла:
– Правда? Она это сделала ради меня?
– Ну конечно. Милая, она тебя любит. И мы все любим. Тебе самой не мешало бы научиться любить.
– Знаю, – ответила девушка и перевела невидящий взгляд на дом. – А как ты думаешь, я научусь? – серьезно спросила она. – Ну, после всего, что я натворила? – И добавила, не дожидаясь ответа: – У меня на совести по крайней мере нет убийства. С таким грузом на душе я, наверное, не смогла бы жить.
Макс смотрел на нее в течение нескольких секунд; лицо мужчины оставалось непроницаемым. Затем он сказал:
– Надо решить, где устраивать торжества – в доме или в саду.
– Где угодно, – хрипло ответила Галина. – Лишь бы только выйти за тебя.
Ула, личный секретарь Макса, включила принтер, выскочила из-за своего стола и схватила трубку телефона. Морис Реммик, юрист романовского концерна, сидевший за своим столом, оживленно обсуждал с нью-йоркским брокером статью Сюзан Травнер – мисс Отравы, – появившуюся в утреннем выпуске “Лос-Анджелес тайме”. В статье утверждалось, что “Праймэр”, пакет акций которого Макс Романов приобрел накануне того, как было объявлено о контракте Галины Казимир, наверняка использовал конфиденциальную информацию. Эллис Замойский, финансовый директор и любовник Улы (они жили вместе в ее квартире), занимался подготовкой предложения о поглощении, которое Романов намеревался представить совету директоров компании на следующей неделе.
Все трое собрались в просторном кабинете Макса в его доме в Малибу. Столы сотрудников были расположены квадратом, примыкая к столу Макса таким образом, что только перед Замойским открывался вид на океан. Стены кабинета были оштукатурены, пол выложен плиткой. Потолок казался низким. На стенах висели фотографии в черных лакированных рамках. В основном они иллюстрировали идеи Стивена Ричардсона о метафизической связи между несопоставимыми предметами. Все прочие предметы в кабинете говорили о причудливом вкусе хозяина: постмодернистский пирамидальный стол из выбеленного эвкалипта и покрытого слоем краски стекла, привезенные из Испании аллегорические скульптуры, приобретенные на парижском аукционе неудобные стулья, изготовленные мебельщиком-кубистом… Западные окна кабинета выходили на вымощенный мраморными плитами двор, а восточные – на обширный ухоженный сад. Островок из четырех столов примыкал к установленному в самом центре кабинета новейшему компьютерному комплексу, обеспечивавшему более качественную связь, чем телефонные линии. Именно эти четыре стола были сердцем концерна “Романов энтерпрайзес”.
Ула на мгновение замерла, чтобы ощутить ласковое прикосновение легкого океанского бриза, ладонью откинула со лба короткие черные волосы. Стоял жаркий полдень, кондиционер не выдержал и отключился примерно час назад, и голова девушки буквально раскалывалась. Работы сегодня было немало, и телефон непрерывно звонил. Все, кому не лень, требовали подтверждения слухов о том, что Макс женится на Галине. Газеты и телеканалы предлагали тысячи и тысячи долларов за исключительные права на репортажи о церемонии, а владельцы ресторанов, отелей, флористы, фотографы, кутюрье, музыканты, воротилы индустрии развлечений, ясновидящие, даже священники – все предлагали свои услуги gratuit*, лишь за право стать причастными к “бракосочетанию года”. Ула всем отвечала одно и то же: ей о свадьбе ничего не известно, и она желает собеседнику всего наилучшего.
* Бесплатно (фр.).
Взяв в руки список приглашенных, только что отпечатанный на принтере, она бегло просмотрела его, положила в особую папку, а компьютерную версию переслала электронной почтой Максу. Сам он находился в Вашингтоне на съезде издателей; через несколько часов должен был вылететь в Балтимор, где Галина снималась в рекламном ролике. А завтра они вдвоем вернутся в Лос-Анджелес, и все начнут отсчитывать дни.
Ула взглянула на календарь. До бракосочетания одиннадцать дней. Все пятьдесят приглашений приняты, однако Рианон Эдвардс, подруга Галины, еще не подтвердила свою готовность прибыть из Лондона четырьмя днями раньше первоначального срока, то есть за целую неделю до церемонии.
Ула быстро прикинула разницу во времени между Лос-Анджелесом и Лондоном и ввела в телефонный аппарат ее номер. После трех гудков включился автоответчик. Ула попросила Рианон перезвонить ей и сообщить номер рейса, чтобы можно было организовать встречу в аэропорту. Кроме того, сказала Ула, Галина интересуется, где предпочтет остановиться Рианон: в Малибу или на квартире Галины в Марина-дель-Рей. Если Рианон будет так любезна, что даст ответ и на этот вопрос, то будет значительно проще вести приготовления.
Положив трубку, Ула просмотрела файл электронной почты и обнаружила там послание Лорен, пресс-секретаря Макса в Нью-Йорке. Какой-то проныра из журнала “Пипл” узнал день и час начала церемонии. Не думает ли Ула, что Макс захочет перенести свадьбу?
Нет, она так не думает, но спросит Макса.
Когда Ула доложила новости, Морис сказал:
– Утечка была неизбежной. Ты не хуже меня понимаешь, что даже если бы Макс и захотел отложить свадьбу, то Галина этого не перенесет. Кстати, она уже звонила. Спрашивала, в котором часу Макс прилетает в Балтимор.
– Да, мне она тоже звонила, – подтвердил Эллис, оторвав взгляд от монитора. – У него мобильный выключен, наверное.
– Он же на съезде, – напомнила ему Ула.
– Ах да, – пробормотал Эллис и опять уткнулся в экран. – А какие новости насчет незаконной продажи акций? – спросил он у Мориса.
– Дон Пинк думает завтра выступить с заявлением, – отозвался Морис, который успел переговорить с нью-йоркским брокером Макса. – Он уже подготовил проект и хочет, чтобы Макс его одобрил. Думаю, Макс пропустит это мимо ушей. Ничего эти ребята не докажут, а ты ведь знаешь, как Макс не любит, чтобы его имя появлялось в печати.
– Кстати, хорошо, что ты сказал, а то бы я забыл, – рассеянно произнес Эллис, предоставляя остальным гадать, каков был логический ход его мыслей. – Еще до Галины звонила ее подруга Рианон. Она прилетает в субботу. Я где-то записал время.
Он порылся в бумагах у себя на столе.
– А я только что оставила ей сообщение на автоответчике, – успокоила любовника Ула, вынув из его рук письмо. – Ты не забыл, что я просила тебя заехать к ветеринару?
– Конечно, я заехал, – отозвался Эллис, гордый, что поступил правильно.
– Ну и что? Как кот?
– А, кот, – сказал Эллис. – У него все хорошо. Мы можем его забрать на обратном пути. Ветеринар говорит, кот умеет мяукать, – добавил он и подмигнул Морису.
– Да пошел ты к черту, – буркнула Ула. – Морис, тебе не кажется, что ему стоит поскорее пойти к черту?
– Знаю, что мне туда еще рано, – ответил Морис и потянулся к телефону. Наскоки Улы на Эллиса составляли неотъемлемую часть жизни этой пары, и Морис, как и все их друзья, отлично знал, что лучше не вмешиваться. – Морис Реммик, – представился он в трубку.
В кабинет с подносом в руках вошла миссис Клей, гувернантка Алекса и Марины.
– Угу? – произнесла Ула, глядя на Эллиса.
Тот пожал плечами и хотел было заняться едой, но услышал, как Морис говорит:
– Конечно. Как у тебя дела, Дентон? Давно я тебя не слышал.
– Это Дентон Ферфакс? – встрепенулся Эллис. – Из Джексона? Скажи, что я до сих пор жду обещанные цифры.
Морис сделал знак, чтобы тот замолчал.
– Нет, здесь только Эллис, я и Ула, – говорил он. – Макс в Вашингтоне, но я могу ему сообщить, если дело срочное.
– Пожалуй, срочное, – подтвердил Ферфакс. Он работал старшим управляющим издательских предприятий романовского концерна в Теннесси, Алабаме и Луизиане. – Ко мне тут попали кое-какие снимки, и ты бы не обрадовался, если бы их увидел. Знаешь, кто такой Брайан Силон?
– Редактор “Сазерн белль”?
Морис вспомнил фамилию руководителя одного из романовских журналов “только для взрослых”.
– Он самый, – отозвался Ферфакс. – Хороший парень. Соображает, что делать. Ему сегодня утром передали эти фотографии, а он принес их мне. Послушай, есть там у вас что-нибудь такое, о чем вы не станете ставить в известность полицию?
Морис нахмурился:
– Дентон, я тебя не понимаю.
– Я говорю про его подругу, Галину Казимир. Вам известно, где она сейчас?
– Да, в Балтиморе. С командой из “Конспираси”. Я разговаривал с ней минут пять назад.
Ферфакс помолчал.
– Ага, – сказал он, – значит, тут не совсем то, о чем я сразу подумал. Но, Морис, я все равно должен тебе сказать, что пахнет все это неважно. Эти фотки…
– Как я понимаю, на них Галина? – спросил Морис и переглянулся с Улой и Эллисом.
– Точно. И если это не похищение, то… То мне нечего сказать. Когда увидите, поймете, о чем я.
– Включи общую связь, – попросил Эллис, как только дверь за миссис Клей закрылась.
Морис нажал на кнопку, и все трое услышали голос Ферфакса:
– … Максу придется дорого заплатить, чтобы они не попали в газеты.
– Так что там все-таки? – спросил Морис, впившись взглядом в Эллиса.
Ферфакс издал невеселый смешок.
– Не уверен, что мне хочется это описывать, – сказал он.
– Боже, – ахнула Ула. – Кто снимал? Это известно?
– Знаешь, Ула, рядом с такими фотками визитных карточек не оставляют, – ответил Ферфакс и, помолчав немного, добавил: – У меня тут никак концы с концами не сходятся. На некоторых она как будто перепугана до смерти. Корчится в каком-то углу, как будто на нее надвигается маньяк. Я хочу сказать, это самый настоящий ужас. А вот я смотрю еще на одну… Черт, тут она выглядит так, как будто дает ему по доброй воле.
Ула посмотрела на Мориса и Эллиса.
– Сколько там снимков? – спросила она.
– Дюжина, а может, больше. Цветные, десять дюймов на восемь.
– Ее легко узнать?
– Даже когда у нее во рту восьмидюймовая штука, нет никаких сомнений, – отрезал Ферфакс.
Мориса передернуло.
– У тебя есть какие-нибудь догадки, где могут быть негативы? – осведомился он.
– Пока нет. Брайан сейчас этим занимается.
– Брайан? – переспросил Эллис.
– Редактор, – напомнил ему Морис. – Послушай, кому еще это известно?
– Насколько я знаю, пока только мне, Брайану и тому парню, что принес снимки.
– Он написал цену?
– Нет еще. Но можешь смело поклясться жизнью, что за этим дело не станет. Хотите, перешлю вам по фототелеграфу парочку? Может, вы сможете предположить, кто придет за платежом.
Через несколько минут Морис держал в руках шесть фотографий Галины. Кем бы ни был ее партнер, этому мужику хватило ума не показывать лицо. Зато другие части тела он демонстрировал весьма и весьма охотно. На первый взгляд могло показаться, что Ферфакс прислал им обрывок фоторепортажа об оральном сексе, но трудно было перенести зрелище лица Галины, искаженного криками о пощаде. По щекам юной женщины текли слезы. Боль и страх были настолько очевидны, что снимки казались живыми.
Из динамика опять раздался голос Дентона:
– Вы меня слушаете?
– Да, – отозвался Морис, передавая друзьям две последние фотографии, те, что так смутили Ферфакса. Галина на них смеялась и, по всем признакам, отдавалась добровольно. А возможно, и сама проявляла инициативу. Почему-то Эллис, Ула и Морис не удивились.
– Хорошо бы все уладить до того, как узнает Макс, – сказал Морис. – Есть надежда?
– Все зависит от хозяина негативов, – отозвался Ферфакс. – Как я уже сказал, Брайан пытается выяснить, кому они принадлежат. Как только узнаю что-нибудь свежее, сообщу вам.
Телефон умолк. Эллис вертел в руках два последних снимка и чувствовал, что не может сдержать приступ боли в паху. Интересно, подумал он, чувствуют ли то же самое Морис и Ферфакс. Он готов был спорить, что да. Разумеется, ни один мужик, если он мужик, не может смотреть на то, как кто-то входит в такую роскошную бабу, и не желать оказаться на месте этого кого-то.
Отшвырнув фотографии, он закрыл лицо руками. Ула подобрала снимки со стола, внимательно рассмотрела и медленно проговорила:
– Похоже, насчет Мемфиса Макс был прав.
Эллис поднял голову.
– Знаете, что я думаю? – сказал он. – Мы должны заполучить эти негативы до того, как продавец отправит их в “Праймэр”.
– Если еще не отправил, – заметил Морис.
Оба молча посмотрели на Улу. Потом Морис спросил:
– Кто-нибудь видел, с кем она выходила из магазина в Мемфисе?
Ула покачала головой.
– Марибет не может дознаться. Только что была здесь, и вот ее нет. Никто не видел, как она выходила, что, с моей точки зрения, весьма странно – ведь она же звезда. Я бы скорее поверила, если бы мне сказали, что все присутствовавшие глаз с нее не сводили.
Мысль Эллиса работала в другом направлении.
– Мы проверяли того парня, с которым она была несколько лет назад? Ну, которого она увела у лучшей подруги?
– Да, им занялись с самого начала, – ответил Морис. – Там все чисто. Живет сейчас в Оклахоме с певичкой из ночного клуба.
Помолчав, Ула спросила:
– И что теперь делать?
Головы Мориса и Эллиса повернулись к ней.
– Нам не удастся скрыть это от Макса, – продолжала она. – Есть два варианта: подождать, пока он вернется, или звонить немедленно и обрадовать его.
Решение принял Морис:
– Подождем, что накопает Ферфакс.
Три часа спустя Дентон Ферфакс исчез. Редактор “Сазерн белль” Брайан Силон сообщил, что Ферфакс раздобыл негативы, но каким образом – неизвестно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68